Ужас и Истощение.

      Я не был набожен, но в эту минуту я изо всех сил вспоминал имена всех известных мне богов и молил их, чтобы моя смерть была как можно более скоротечной. Ещё я изо всех сил шкрябал пальцами по полу, и даже когда мои ногти истрескались в труху и стали кровоточить, я не бросил отчаянные попытки выползти из под чудовища, что прижало меня к земле своими громадными лапами, готовое сделать меня своей собственностью. Я спрашивал себя — зачем? Гораздо проще, нет, разумнее с какой стороны ни посмотри было сдаться и надеяться на то, что он удовлетворится быстро, а я быстро отброшу копыта от обильного анального кровотечения и все мои страдания прекратятся, но мои выпученные глаза продолжали видеть перед собой валяющийся на полу скимитар, многократно преувеличивавший падающий на него тусклый отблеск свеч, из-за чего он выглядел как пылающий серебром очаг надежды, оберег моего спасения. Но для меня он был недосягаем. Мои ноги находились под его ногами, мои руки под его руками, я полностью обездвижен. Даже когда ко мне приставали сокамерники в городской темнице, это было не так безнадёжно, ведь то были люди, которым я научился ловко давать отпор. Люди — существа хрупкие и предсказуемые, мне были известны их слабости, которые я и сам прямо сейчас демонстрировал во всей красе этому выродку, выдыхающему мне на затылок смрад переваренной им гнили. Совсем другое дело, когда ты сталкиваешься с чем-то непонятным тебе, непривычным, пришедшим из другой реальности. Так в моих глазах выглядел серокожий переросток, похожий на горбуна.       Казалось, я уже давно принял суровую истину этого мира, о том что слабый прогибается под волей сильного и терпит участь быть его пищей или же игрушкой, но всё равно испытывал шок в эту минуту. В эту минуту, кажущуюся часом. Я успел стократно пожалеть о том, что спустился в это ужасное подземелье. Нелепая случайность или наказание судьбы - мне было без разницы, я был готов отдать всё, лишь бы обратить время вспять, к моменту когда те алчные вельможи поручали мне это сраное задание. О чём только думали эти идиоты? О чём думал я? Надо было остаться со своей беременной женой... Нет, сейчас я даже был готов отказаться и от этой грязной шлюхи, наверняка вынашивающей в своём чреве чужого отпрыска.       Я был готов начать новую жизнь, честную и счастливую, невзирая на все тяготы, ценить каждый прожитый день и благодарить судьбу за то, что даёт мне возможность дышать воздухом улиц, пропитанным свежестью Рондонского дождя, покрывающей зловония. Я был готов расправить крылья, даже если бы меня лишили ног, отказаться от всего что тянуло меня ко дну. А под тяжестью этого свинорылого урода, я их наверняка лишусь. Но страшнее всего было то, что я лишусь самой своей жизни, до чего злая шутка... Моя бессмысленная жизнь вора и наёмника, которой я всегда рискованно балансировал на тонком краю клинка, жонглируя волей случая и разменивая её на звонкую монетку, не всегда падающей нужной мне стороной, вдруг стала для меня поводом биться из последних сил, хотя я нисколечки ей не дорожил. И в то же время я понимал, что всё было тщетно, у меня не было ни шансов и я лишь оттягивал неизбежное, обрекая себя на большие страдания.       Минута превратилась в час, нестерпимый для меня. Я боролся и в одночасье горел желанием сдаться, пока пронзительный свист стрелы не вдохнул в меня новую жизнь.       Я не знаю откуда она прилетела, но я быстро увидел куда — великану прямо в глаз. Этот вздутый переросток, похожий на огра, был живуч, но даже он не ожидал полученной раны. Издавший приглушённый рёв, он вырвал стрелу вместе с нанизанной на неё глазницей и поднялся во весь рост, желая отыскать обидчика, тем самым отпуская меня. Его лицо было измазано в крови, стёкшей на меня горячими каплями, и не теряя ни секунды, я бросился к скимитару, схватил его своими стёртыми ладонями и сделал взмах, от которого причинное место выродка оказалось разделено на две гладкие поверхности, — у основания ещё пульсировавшего обрубка и висящего под животом куска. Полилось ещё больше крови, она забрызгала пол фонтаном, и тварь, терпя боль и унижение, преклонила предо мной колени. Торжествуя и упиваясь, я медленно шагнул к нему, выровнявшемуся с моим лицом. В отчаянном намерении придушить меня, монстр потянул ко мне свои набухшие ладони, но я отсёк им пальцы парой лёгких движений, а затем, взяв его за волосы, не торопясь, нежно провёл по его шее лезвием своего меча, чего хватило, чтобы рассечь артерии. Кипящая, почти обжигающая кровь пропитала мои перчатки, и мне стало хорошо. Прежде чем умертвиться окончательно, он ещё несколько секунд бился в мучительных конвульсиях, а я стоял над ним, сохраняя абсолютное хладнокровие на лице, жалея лишь о том, что тварь была недостаточно разумной, чтобы всеразмерно осознать моё торжество. Я больше не боялся его. Я смотрел ему прямо в глаза и видел в них страх, частично утешивший все мои прошлые страдания. Как быстро поменялись наши роли! Из добычи я превратился в палача. Но вскоре я понял, что это ничего не меняло, и впереди меня ждало ещё больше испытаний, гораздо страшнее тех, с которыми я успел столкнуться.       Когда минутное празднество подошло к концу, я опомнился, подумав о своём спасителе. Я посмотрел в сторону, обратной полёту стрелы, и обнаружил выходящего из-за угла человека, на полголовы выше меня ростом и шире примерно раза в полтора. Это был крепкого телосложения дикарь со шрамом от чьих-то когтей вдоль левого глаза, а также яркими, красными волосами, встречающимися лишь у чистокровных жителей северной столицы Ольдегард. Он был одет в меха, и помимо колчана со стрелами, носил с собой странно выглядящий изогнутый меч, чем-то похожий на мой скимитар, но больше напоминавший труд мастеров с далёкого востока, из-за чего мне показалось, что он добыл его здесь. В коридоре было тускло и я не сразу заметил его взгляд исподлобья, направленный на меня, — он был неприветлив, из-за чего я позабыл о чувстве благодарности.       Он сблизился со мной, но только чтобы вырвать стрелу из рук поверженного противника, стряхнуть с неё глазницу и вернуть обратно в колчан. В этот момент мои содранные ногти напомнили о себе и загудели ломящей болью в пальцах, из-за чего я зажмурился и зашипел. Он заметил это и без раздумий протянул мне чистые на вид бинты а также склянку с какой-то пахучей травяной смесью зеленоватого оттенка.       — Спасибо... — Сказал я тихо, недоверчиво глядя на него и нерешительно становясь его двойным должником. Лицо его было невозмутимо. Такое угрюмое и серьёзное, будто бы он уже прошёл все круги Ада и был готов пройти их вновь.       — Я видел тебя, вор. То, с каким проворством ты проскальзываешь мимо обитателей этих катакомб. Не думал, что тебе хватит безрассудства зайти так далеко. Однако твои хитрые уловки больше не сработают. Я надеюсь этот случай послужит тебе уроком. Разворачивайся и иди, откуда пришёл. Я расчистил дорогу к выходу, даже разобрался с дикими собаками. Главное не заблудись в тумане. Несмотря на акцент, он хорошо владел языком королевства Рондон, прямо как я, хотя я был с юга и говорил с лёгким южным акцентом, а он с северным.       — Я здесь по заданию...       — Тогда забудь о нём. Богатства, которые зарыты в глубинах здешних подземелий, тебе с собой не унести, а даже если и удастся, ты проклянёшь себя и все свои будущие поколения. Если ты спустишься глубже, то только послужишь здешнему Злу, и тогда мне без задней мысли придётся с тобой разобраться. Его слова сбивали меня с толку. Пусть я уже навидался "чудес", я всё равно не мог смириться с мыслью, что впереди меня ждало нечто ещё более мистическое и зловещее. Я ненадолго выпал из реальности, пока не заметил, что он уже уходит.       — Постой! Рычаг, который ведёт на нижние этажи, находится за этой дверью...       Мы стояли в тёмном коридоре темницы заключённых. Я столкнулся с чудовищем как раз на пути в ту комнату, где должен был быть рычаг. Я указал ему на неё и понял, что если я хочу по-настоящему выбраться отсюда, то должен держаться близ этого странного человека, ведь у меня сложилось впечатление, что он многое знает об этом месте и ужасах, скрывающихся в нём. В отличие от него, я не был готов ко встрече с обитающими здесь тварями. Кроме того, за долгое время пребывания здесь, я впервые встретил разумного человека, не пытавшегося превратить мои конечности в предмет своих садистских игр. Я в принципе впервые столкнулся с проявлением разумности и человечности в этих местах, что меня сильно утешало и обнадёживало. Не хотелось продолжать дальнейший путь в одиночку, а кроме как вперёд, идти было некуда. Я уже натыкался здесь на чьи-то записи и знаю, что туман, накрывающий замок, действительно обладает волшебным свойством путать и сводить с ума, и что выйти по тому же пути, по которому я пришёл, было нельзя, так что куда меньшим риском мне виделся спуск. К тому же, я уже и не помнил о своих внутренних раскаяниях, и снова был самим собой — жадным до богатств авантюристом, не намеренным уходить с пустыми карманами. Я набрался смелости и сказал:       — Давай пойдём вместе. Так будет проще нам обоим.       — Так будет проще для тебя, но не для меня. Темнота этих подземелий прогибает под себя любую человеческую волю. В лучшем случае ты будешь только путаться у меня под ногами. Он говорил это без нотки высокомерия, даже отчасти убеждая меня в правдивости своих слов. Я уже усвоил, что дальнейший спуск может затянуться на долгое время, а моё количество ресурсов подходило к концу. К тому же в бою с тварями от меня было бы мало толку, я планировал бросить его при малейшем риске сохранности собственной шкуры, и он не то что остерегался этого, а даже скорее того, что я не сбегу, а примкну ко тьме, с которой он борется. Но мне всё равно виделось более надёжным идти за ним, даже если ему это казалось плохой идеей.       — Мне просто не повезло. Я знаю много полезных трюков. Я умею взламывать замки, да и неплохо обращаюсь с клинковым оружием в драке. У меня есть небольшой опыт в обезвреживании ловушек, приходилось лазать по древним захоронениям... — Говорил я в надежде на то, что не выдам ему преувеличение в своём голосе, хотя я был превосходным актёром. — Поверь мне, я не испугаюсь! Я и не из таких передряг выходил сухим из воды, хе-хе. Он остановился и задумался. Кажется мои уговоры сработали, не пожалеть бы теперь об этом в будущем, завышая ожидания о себе. Но я решил кое-что добавить, чтобы уж наверняка склонить чашу весов его размышлений в нужную мне сторону.       — Вдвоём веселее! — Последний мой аргумент, и...       — Так и быть. Ты можешь пойти со мной. Однако впредь, защищай себя сам. У меня есть цель, которой я собираюсь достичь любой ценой.       — И какая же это цель? — Спросил я, не заботясь показаться излишне любопытным, на что к своему удивлению, получил весьма прямой ответ.       — Истребить всё Зло этого места.       Кем он себя возомнил, святым рыцарем? Экзорцистом? Венцом спасения, несущим праведный гнев нечистым силам? Мне захотелось усмехнуться, но я сдержался, побаиваясь лишний раз его злить, а ещё теперь во мне не осталось никаких сомнений в том, что он был безумцем. Несмотря на такой, казалось бы, исчерпывающий ответ, его истинные мотивы оставались для меня загадкой. Впрочем я довольно быстро отбросил попытки что-нибудь понять, ибо нам требовалось идти дальше к рычагу, который, как мне подсказал один из живущих здесь изуродованных безумцев, — вроде его звали Тротюр, — находился за дверью одного из кабинетов тюремной стражи. Я успел проверить все двери, эта оставалась последней. Оттуда на меня и вылезло то чудовище, которое просто бездумно стояло у порога и пялилось в пустоту до моего прихода, судя по тому, что я не услышал ни малейшего звука при вхождении туда. Нужно было слушать внимательнее и надеяться уловить хотя бы звуки его дыхания! Но сожалеть уже было поздно. Боль от ногтей со временем пройдёт и я уже не буду вспоминать об этом случае.       Держа в руках факела, мы вошли внутрь. В шаге Рагнвальдра, — так назвался мне дикарь, — читалась тяжесть шагов, не боящихся столкнуться с очередной нечистью, способной выпрыгнуть откуда-нибудь из-за угла. Не иначе как, уверенности ему придавал тот самый блестящий меч. Я же старался идти аккуратно и не торопясь, оглядываясь по сторонам и даже себе под ноги, поскольку один раз уже успел напороться здесь на ржавый гвоздь, который мог бы отправить меня на тот свет, если бы я не воспользовался прихваченной со здешних полок обеззараживающей мазью на основе каких-то зелёных трав.       Внутри находился письменный стол, несколько полок, ящиков и бочек, которые я мигом начал обыскивать в поисках хоть какой-нибудь провизии. Рагнвальдр поддержал меня в этом, и вместе мы нашли несколько почти несгнивших овощей и кусков вяленого мяса а также, что я счёл особо удачным, немного табака и вина, так что мне теперь было чем снять стресс. Но в первую очередь меня заинтересовал дневник некоего капитана Рудимера. Я уж было хотел открыть его, как вдруг Рагнвальдр жестом велел мне насторожиться. Он замедлил свой шаг и подошёл к ещё одной двери, находившейся в том же кабинете. Я убрал дневник в подсумок и двинулся вслед за ним, желая прислушаться к звукам, доносившимся с той стороны. Мы услышали чей-то плач. Рагнвальдр медленно открыл дверь, и запуская во тьму руку с факелом, пролил свет на стоящую посреди какого-то старого склада клетку с железными прутьями, деревянными полом и потолком, в уголок которой забилась тощая, бледнолицая девочка не старше десяти лет, с короткими рыжими волосами и большими круглыми глазами, что я увидел за крохотными ладонями, которыми она закрывала своё лицо, тихо сопя и хныкая. Рагнвальдр встал перед ней на одно колено, а я, удивляясь тому, что здесь делал ребёнок, не знал, как мне поступить, пока не следуя его примеру, тоже подошёл к клетке, только с другой стороны, чтобы попытаться взломать замок. Но я притормозил, когда услышал вопрос своего спутника:       — Ответь мне: ты — зло?       Он спросил это на полном серьёзе, что я понял, когда в очередной раз увидел его невозмутимую физиономию. Ответа не последовало, вместо него девочка опустила руки и раскрыла лицо, перестав плакать. Похоже, что Рагнвальдр понял всё по её взгляду. Её заплаканные глаза вызвали жалость даже у меня. Судя по тонкоте её рук и ног, торчащих из под мешковатого чёрного платьица, она давно ничего не ела. Я поторопился взломать замок отмычкой, и только тот упал на пол, как Рагнвальдр встал передо мной, протягивая ей свои руки и говоря:       — Не бойся, я выведу тебя отсюда.       Зависть ударила меня по спине невидимым кнутом. То есть её он просто так вызволился понести с собой, а мне его ещё уговаривать пришлось? Как ни крути, а девочка для нас была лишним ртом, мы не могли так рисковать. Но и бросать ребёнка было как-то неправильно, хотя конечно же, если бы мне пришлось выбирать между её сохранностью и своим выживанием, долго бы я помышлять не стал.       Я смотрел на неё, робко выползающую из клетки и входящую в его широкие объятия, и поневоле заулыбался этой умилительной картине. Он погладил её по голове и успокоил множественными обещаниями о защите и утешениями, отчего мне даже не хотелось их отвлекать, при этом лицо его оставалось всё таким же суровым. Они выглядели совсем как отец и дочь, я даже на мгновение испытал радость за них двоих, но мысли о более важном, вернули первенство, и хотя спорить с Рагнвальдром мне не хотелось, было важно не дать ему взять чувствам верх над собой.       — Что ты собрался делать? Неужто взять её с нами?       — Да. Если развернуться и провести её на поверхность, она рискует заблудиться в одиночестве. Некому будет её подобрать. К тому же новые чудовища могут возвратиться на расчищенный путь. Придётся идти вместе с ней, сквозь Тьму.       — Обо мне ты так не беспокоился, папаша... — Ни с того ни с сего выпалил я и уже собрался жалеть, но Рагнвальдр не отреагировал, доставая припасы из своих сумок. Тогда я осмелел и добавил:       — Сильно к ней не привязывайся, сам знаешь что с ней может случиться. Решать тебе, как-никак босс здесь ты, но я бы на твоём месте не брал с собой мёртвый груз. Я паршиво усмехнулся и девочка посмотрела на меня с обидой, отчего мне стало не по себе, а он как будто бы не слышал моих слов, или скорее ни во что их не ставил, полностью убеждённый в своей правоте.       Это его проблема, — в свою очередь убедил себя я, и пока наш папочка кормил свою дочурку ягодами и найденными в ящиках овощами, стал искать рычаг. Это не заняло у меня много времени, но мне потребовалось отвлечь Рагнвальдра чтобы тот подсобил мне своими крепкими мускулами. Раздался щелчок, следом за которым я услышал донёсшийся откуда-то из-за стен, совсем недалеко отсюда, лязг крупных металлических цепей. Я взглянул на чертёж катакомб, который сорвал в одном из кабинетов, и примерно прикинув наше текущее местонахождение, пошёл туда, где по идее должен был находиться источник звука. Рагнвальдр пошёл за мной, а девочка пошла за Рагнвальдром, держась крохотными ручками за мех его сапогов. Она испугалась валяющуюся неподалёку от входа в комнату с её клеткой тушу громадины, но мы не стали останавливаться из-за этого, вскоре добираясь до входа в коридор, откуда доносился невыносимый смрад, похуже чем на дне любого деревенского туалета.       Стоило нам подойти поближе, как девочку сразу же стошнило недавно съеденными угощениями, а меня бросило в очередной шок. Я поневоле выпучил глаза, как будто стараясь рассмотреть всё как можно детальней в скрытой надежде на то, что это было не по-настоящему, но чем больше деталей я замечал, тем больше во мне возникало отвращения и испуга. Коридор, следующий за углом, который мы только что обошли, битком был забит трупами. Ни на одном поле брани не было столько трупов, ни на одном кладбище. Разной степени разложенности, трупы лежали друг на друге и формировали красные стены сросшейся плоти, по крайней мере мне так показалось. Плоть была на потолке, плоть была даже у нас под ногами, на что намекнул Рагнвальдр, без задней мысли вошедший туда и издавший сапогом характерный звук, издающийся при хождении по чему-то мягкому и водянистому. Мне даже казалось, что эта плоть пульсировала, как если бы была живой. Местами она была покрыта лужами слизистой гнили и чем-то похожим на фекалии, а при детальном рассмотрении становилось ясно, что мы шли по отсечённым конечностям и прилипшим друг к другу внутренним органам. Я был так удивлён, что мои тревожные мысли даже заглушили громкое жужжание тысяч мух, которые поедали эти горы мяса и нечистот, не пытаясь толком конкурировать с опарышами и грызунами, ведь падали в этом коридоре было в изобилии. Девочка дрожала, боясь пойти дальше, но Рагнвальдр передал ей в руки факел и та, встав на подкашивающиеся ноги, пошла вперёд меня. Я был уверен, что звук донёсся именно отсюда, а потому взяв себя в руки и сдержав рвотные позывы, решительно шагнул во тьму.       Летучие насекомые кружили над нами, блестящие в свете факелов клыки бешеных крыс угрожали заразить чумой и другими болячками, жужжание давило на нервы вместе с рокотом сотен тысяч крохотных лапок и бульканьем стекавших с потолка капель крови и слизи. Мне казалось что я вот-вот отключусь и начну неистово блевать, но мы дошли до конца коридора и обнаружили там большую кабинку с прутьями, подвешенную за цепь. Внутри неё был рычаг, на который Рагнвальдр не спешил надавить, перед этим вынув из подсумка камушек и бросив в округлую пропасть, похожую на колодец, что находилась прямо под кабинкой, судя по всему служившей лифтом. Я торопился и поэтому вошёл внутрь сразу же, как только услышал стук камушка, свидетельствовавший об его приземлении на дно, которое оказалось недалеко. Мне не терпелось покинуть это смрадное место, но видимо девочке, лицо которой было всё бледное от тошноты, хотелось этого ещё сильнее. Втроём мы встали вокруг рычага, я и Рагнвальдр потянули, и конструкция стала опускаться вниз.