Ветром стать

За окном уже четвёртый час льëт дождь. Шквальные могли бы с этим разобраться за считанные минуты, но генерал не велит. Генералу чересчур хорошо лежать в своей постели и перебирать тёмные волосы одной строптивой подчинённой. Зоя поглаживает Алину по груди, дышит ровно и, кажется, согревается. В покоях Дарклинга всё никак не сделают ремонт, поэтому она то и дело вздрагивает. Кажется, что вместо заклинательницы солнца вот-вот появится заклинатель теней. Что он безразлично кивнëт ей в знак приветствия, попросит помочь с какими-нибудь бумагами, а потом начнёт её раздевать, возьмëт в нескольких позах, и, может быть, разрешит остаться в его покоях. Или же придётся глубокой ночью возвращаться к себе. Ну, теперь уже не придётся. Рука Алины поразительно приятно скользит по коже головы. Проходит сквозь густые локоны, перебирает их, чуть натягивает и слегка массирует. Назяленская, как оказалось, человек очень тактильный. До Старковой почему-то это никто не выяснил. Раздаётся раскат грома, и ни одна из них не вздрагивает. Вместо этого обе заворожено смотрят — Зоя на дождь, а Алина на Зою. — Красивый вид, — шепчет заклинательница солнца на ушко шквальной. — Не думаю, что когда-то видела что-то прекраснее. — Да, мне тоже нравится, — а потом они переглядываются. Одна смеётся, а другая неожиданно краснеет. Словно никогда не получала комплиментов о своей внешности. Алина, конечно, знает, что в этом плане впечатлить её почти невозможно. Поэтому даже и не пытается, отдаёт предпочтение чему-то, возможно, банальному, но искреннему. Эффект впечатляет. На столе валяются документы, отчëты офицеров, карты и много прочей деловой ерунды. Пожалуй, единственное, что действительно волнует генерала Второй армии — не взбредёт ли в голову шквальной покопаться в этой куче бумаг. Не то чтобы не доверяет, нет, просто художницу из глубины души не вытравишь. И если долгое время приходилось рисовать эти дурацкие карты, то сейчас вдохновение вынуждает браться за портреты людей. Ну, как людей... Одной конкретной девушки, которая вот прямо сейчас прикрывает глаза и устраивается поудобнее на её груди. Зоя себе навредить больше не пытается. Несмотря на то, что ножи от неё никто не спрятал. Как Алина понимает, просто отпала необходимость. Они об этом говорили. Не то чтобы к чему-то пришли, но всё кончалось тем, что обе плакали. Пару раз даже приходилось отпаивать Назяленскую успокоительными отварами и укладывать её спать. Зачастую в постели Старковой. А в один прекрасный день гостья просто пришла и завалилась на её кровать, заявив, что тут мягко и ей всё нравится. И потом даже позволяла целовать свои ключицы. А в другой день поцелуи плавно опустились ниже. А потом они вдруг выяснили, что не заваленный бумагами стол — крайне многофункциональная вещь... — Не понимаю, почему ты это терпишь, — вдруг выдаëт Зоя, приоткрывая один глаз. — Вместо того, чтобы наконец-то наладить отношения со своим следопытом, ты трахаешься с собственной подчинённой, завариваешь ей чай и слушаешь её нытьё. А наш союз ведь так или иначе бесперспективен. — Ну, вот ещё, — Алина искренне возмущается и сердито поджимает губы. — Заключим брак, и буду трахать уже не просто подчинённую, но и жену. Так тебе больше нравится? — Ты могла выбрать любого человека из всей Равки и не только. Почему так носишься со мной? Заклинательница солнца прижимает к себе девушку крепче и думает, какую бы колкость сказать (с кем поведёшься, от того и наберёшься), но вместо этого выдаёт на одном дыхании: — Потому что впервые за всю жизнь чувствую себя на своём месте. Потому что за какой-то месяц стала до невозможности счастливой. — Знаешь, звучит неплохо, — Зоя пытается говорить саркастично и холодно, но голос срывается. — Не люблю все эти высокопарные речи, но я не жалею, что ты всё же вытащила меня с того света. Возможно, я даже немножко рада. — Немножко, да? — Алина вновь гладит её волосы и с нежностью усмехается. — Засыпай, гроза моя. Тебе надо отдохнуть. А вот сама Старкова ляжет ещё не скоро. Нужно закончить очередной портрет, пока модель мирно спит и не сопротивляется.