Дым сигарет и аромат хвои

Робин вновь обидел. Словно Ареллано мог лишь ненавистью жечь, и не способен на любовь. От того больнее вдвойне. Финн не мог понять, как их совместное времяпровождения привело к этому. Блэйк помогал с математикой и литературой, а Ареллано учил его открывать пиво глазом и карточным фокусам в покере. Подростки, уже не дети. Они поняли, что ничего теперь не изменится. — Он тебя не любит.— Альберт в сладкий плен зазывал. — Обманывает... — Хоровод спешных мыслей пронесся у Финна в голове. — Чтобы сделать плохо мне. А это почти надругательство... Боже... Будь он постарше, я б его прибил. Альберт унимал свою тревогу, даря россыпь нежных поцелуев в немного потный лоб юноши. Взгляд Финна был рассеянным, будто он находился где-то в другом месте. — Надругательство? Альберт поднял его. Обнял на своих руках. Секунду они оба были похожи на две фигурки, которые всплыли из музыкальной шкатулки. Самсон подбежал к ним. Стал, прыгая, кружиться. Но вдруг Альберт поцеловал Блэйка. Чувственно, долго, с напором. А поцелуй в тихой комнате звучал столь громко. — Да, мой мальчик. Он хочет забрать тебя. А наигравшись, снова вернёт всё на круги своя. Забившееся с огромной скоростью сердце всё никак не успокаивалось. Голос взрослого не затихал, а повторялся снова и снова, как музыка, заевшая в бумбоксе. Глаза Блэйка красные. Он долго рыдал. Финни отрешённо на всё смотрел. Ему даже показалось, что его личность стиралась. Мальчишка три дня принимал по две таблетки вместо одной. Так было легче. Что, если никто и не заметит, когда его не станет? *** На небе висели белоснежные перья облаков. Солнце ласково поглаживало верхушки. В парке спокойно и не жарко, а главное, практически безлюдно. Спустив Самсона с поводка, Альберт взял с земли маленькие жёлуди и засунул в карман. Он захотел их подарить своему золотому мальчику. Вдруг взору предстала интересная картина. — Эй! Отдай! — Крикнул светловолосый паренёк. Ребёнок приподнялся с лавочки, аккуратно выпрямляясь. Кажись, его спина чутка онемела, а пальцы на ногах едва чувствовали друг друга. Стэгг торопливо потопал за псом, что нёс в зубах лист бумаги. Увидев знакомого, Гриффин неловко поздоровался. — Ой, здравствуйте. Молочно-голубые очи Стэгга скрывались за покрывалом светлых ресниц. Созидающим или разрушительным заклятьем Гриффин, сам того не зная, заставил сердце Альберта стучать быстрее. — Самсон, ты зачем у моего друга украл листик? — Мужчина пытался говорить с ним будничным, немного ребяческим тоном, пока открывал слюнявую пасть собаки. — Хотя стой! Это произведение искусства? — На рисунке была незаконченная работа. Птица на жёрдочке. — Красиво. Синичка? Слегка теребя пальцами кусочек кожицы на губе, Гриффин смущённо закивал. — Да. Альберту почудилось, что тени от света попрятались, когда Гриффин второй раз заулыбался. Детское озорство Стэгга нетерпеливо перекатывалось с пятки на мысок. Сев на скамейку он открыл маленький блокнот и принялся восторженно показывать свои труды. Через чуть помятые листы молодой художник рассказывал о пернатых. Вот голуби милуются на крыше. А на другом рисунке воробей клевал червя. От ветра перья трепыхались у маленького зяблика, дрожали так сильно, что казалось, ещё немного, и оторвутся. — В основном птички... — С подбадривающей улыбкой произнёс взрослый. — Красиво. У тебя дар. Стэгг словно растерялся от этих слов. Отвёл взгляд и с удовольствием указал куда-то в глубь крон деревьев. — На прошлой неделе я видел соловья. Вон там. А две недели назад ласточку. Тут в основном скворцы. Но отец мне как то купил энциклопедию про птиц и я рисую многих из них по ней. — То есть, ты даже их не видел? Поистине талантлив... — Задумчиво прижав палец ко рту, пока Самсон бегал и лаял где-то в нескольких метрах, мужчина посматривал в стороны. Тихо. В парке теперь никого не было, кроме них. — А где твои друзья? У такого красивого мальчика, как ты, должны быть друзья. — Я не красивый. Немного резковато ответил ребёнок. Казалось, Гриффин очень расстроился после сказанного комплемента. Покачав в стороны головой, несколько светлых прядей упали на бледный лобик. — Кто тебе сказал такой бред? — Последовал театральный взмах ладони, и Альберт смеясь, положил эту руку ему на плечо. — Ты необычный. Твою красоту, наверное, многие не замечают. В глаза бросаются только птицы с ярким оперением. Но я заметил тебя, мой птенчик. Взгляд Альберта на Гриффине пылал, а сердце взрослого бешено забилось. Маленькое пламя Шоу могло показать весь ужас яркого огня. — Мой папа говорит, что я красивый. Немного грустным голосом прошептал мальчик. — Твой папа абсолютно прав. Стэгг поморщился, словно его больно укололи. Яркие лучи то касались их лиц, то погружались в облака. Альберт всё ходил вокруг да около. Главное не услышать печальную трель маленькой птички в его лапах. Солнце вновь сияло на хрупком плече, пока огрызок карандаша по бумаге, не торопясь, водил линии. Гриффин улыбнулся взрослому, как будто что-то вспомнил. — А я же и Вас нарисовал... По-детски искренняя улыбка коснулась губ Стэгга и расцвела, словно весенний цветок. Вытащив портрет, мальчик передал его. Их пальцы соприкоснулись и мужчина шумно выдохнул. Альберт болезненно усмехнулся и сделал вид, что внимательно рассматривает детский рисунок. — А я тут ничего такой, да? — Шоу говорил максимально непринужденно. Они вместе посмеялись. Радостного ребёнка омрачал всего один вопрос, застывший в воздухе. — Гриффин, а ты можешь сесть ко мне на колени? — Всё представление Стэгга о плохом и хорошем взорвалось и исчезло мыльным пузырём. — Мне было бы очень приятно, мой птенчик. Он посмотрел на Ала, как на предателя. — Мой отец тоже самое просит... постоянно. Мужчина присмотрелся повнимательнее. Заглянул внутрь светлых очей, словно там и были ответы на его вопросы. Альберт начал понимать. — Вы с ним наедине, когда он просит? — Гриффин стыдливо отвернулся. Почувствовал, как по его правой щеке скатывалась прозрачная слеза. — И странно делает ногами, когда ты сидишь? Обречённость, тоска, злость и мольба играли на лице мальчонки мрачными красками. Шоу ощутил стрекочущее сожаление в груди. — Если это всё, что Вам от меня нужно, то я сяду. Мне всё равно. С оттенком печали, притаившейся в глубине немолодых глаз, Альберт скривил губы, словно в призрении к себе. Будто кислота подступала к горлу, оставляя после себя лишь мерзкую горечь. — Нет, не надо. Полу-шёпотом сказал Альберт. Пшеничные ресницы мальчика были опущены. Мокрые глаза Гриффин не заслонял рукой. — Вы обижаетесь? Сердце Шоу в груди обливалось кровью. Будто его сжимали клешни. В мозг словно вбивали длинный загнутый гвоздь. Мужчина тяжело вздохнул, впихнув руки в карманы джинс. — Нет. Я просто не хочу заставлять. Как будто скрылись в мире все детские забавы. Тоненькие голос прервал щебет птиц на верхушках деревьев. — Всё нормально? Мужчина протёр шершавой ладонью лицо, приводя нахлынувшие чувства в порядок. Альберт впервые посмотрел на Стэгга, как на маленького мальчика, а не как на свою добычу. — Я не здоров и уже давно. Нет смысла закрывать глаза на правду. Макс был прав. Паренёк последовал его же примеру и так же вытер застывшие слёзы. — Вы хотя бы признаёте это... — Альберт видел, как потеплел взгляд светлых глаза, как губы тронула несмелая улыбка. — К-какой рисунок Вам больше всего нравится? Горло мальчишки пересохло от застрявшего кома, но тон был радостнее прежнего. Как будто ничего и не было. Словно для школьника подобное - обыденность. Альберт тяжело выдохнул облокотившись об спинку лавки. — Вот этот. Это малиновка, верно? Взрослый вымученно улыбнулся. В жарком воздухе всё ещё летало тягостное напряжение. — Да, а я думал, что не похожа. — Мальчик закивал, улыбаясь переливчатому пенью зябликов неподалеку. — Возьмите, теперь она Ваша. Из блокнота выпал лист. Ещё один портрет. Мальчик, но постарше, чем Гриффин. Синие глаза Ала задержались на крохотных круглых пятнышках. Бумага там чуть сморщилась от воды, как будто потемнела от слёз. Альберт подобрал листочек. — Это тот пацан? Тот что с газетами? Щёки Стэгга вмиг обдало румянцем и он заякаясь прошептал. — Д-а, это Б-билли. — Маленькая ручка пыталась дотянуться. — Отдайте, пожалуйста. Шоу тут же вручил портрет обратно. — Вы друзья? Гриффин сидел поникшим. Сидел как вкопанный, не в силах пошевелиться. — Нет. Он бы не стал дружить с таким, как я. Альберт чуть нервно цокнул языком, махнул на него рукой и, раздув щёки, выдохнул негромко свистя. — Ну, а ты не пробовал с ним поговорить? — Стэгг опустил глаза в пол, и его лицо окрасилось розовым. Альберт ухмыльнулся своей запоздалой догадки. — Подожди секунду, он тебе нравится? На лице паренька был коктейль из эмоций: влюбленности, обиды, грусти, стыда и робости. — Да, и это плохо. — Нет. Это абсолютно нормально. — Нервно постучав пальцами по коленям, Шоу щёлкнул ими, как будто в голове загорелась лампочка. — У меня есть идея. Просто нужно взять и напроситься к нему в напарники. Наконец Гриффин поднял глаза и с раскрытым ртом спросил. — Считаете? Шоу подмигнув юноше, покрутил своей перстень на безымянном пальце. — Уверен. — Ладно, спасибо большое. — Не спеша, Гриффин собрал все работы в альбом — Ещё увидимся? — Думаю, что да. Мужчина долго так сидел на лавочке. Поджав губы, он вплёл пальцы в волосы. Какой же абсурд закрался в его душу. Будто он сможет быть с Финни Блэйком. Подобные отношения явно ошибочны и их надо бы закончить. Вот только как?