— Да возьми же себя в руки! — негромко, но яростно воскликнула рыжеволосая женщина, поправляя жёлтую блузку, испестрённую вышивками в виде ромашек. — Соберись, Лорел. Ты обязана попасть в академию, чтобы вернуть Ему долг и отомстить за свою семью, помнишь? Что ты мнёшься, как беспомощная! Воспылай и сожги всё дотла! — то ли ругала, то ли приободряла она себя, замерев на пороге Невермора и не решаясь войти.
Конечно, одно дело — вынашивать план, искать информацию, изучать идеи предков, но совсем иное — заявиться в логово врага с намерениями устроить там диверсию; от этого любого поразило бы волнение. Нельзя сказать, что Гейтс не была убеждена в своей правоте, нет, наоборот, мысль о возмездии наконец наполняла существование женщины столь необходимым и живительным смыслом, и ненависть в её душе разгоралась с новой силой после возвращения в родной городок, просто… её не покидала мысль, что неведомый Покровитель мог возлагать на неё слишком большие надежды. Реально ли в одиночку сокрушить академию, полную монстров всех мастей?.. К тому же, жизнь Лорел не блистала успехами, больше напоминая череду неудач и разочарований — а в задуманном деле нельзя было ошибиться. Но женщину успокаивало, что при любом, даже ужасающе тяжёлом раскладе она раз за разом находила в себе силы на то, чтобы встать и двигаться дальше, чем до сих пор и спасалась. Гейтс размеренно вздохнула: ну, не получится пойти одним путём — она вступит на другой, а если нужно — найдёт третий, да и четвёртый. Упорства ей было не занимать. Главное: результат должен был окупить все силы и средства.
Лорел потянула дверь и наконец оказалась внутри академии. В холле её уже ожидал изгой, уточнивший, пришла ли она на собеседование. Поднимаясь по шикарно извивающейся лестнице, Гейтс подумала о том, как было бы приятно сбросить с неё кого-нибудь, начиная, например, с идущего впереди мужчины. Он сопроводил её до кабинета, серебряная табличка у которого гласила: «директриса Уимс», и исчез. Лорел поправила волосы, постучала и, получив приглашение, вошла в кабинет.
— Добрый день, — улыбнулась она, быстро осмотрев помещение и внимательно изучив взглядом вполне обычную женщину за письменным столом: безупречно уложенные светлые волосы, голубые глаза и серебристое платье директрисы неоднозначно намекали на её стальной характер, как и ярко-красная помада на её губах, напомнившая Лорел о Раффлезии Арнольди.
— Здравствуйте, проходите! — Лариса Уимс улыбнулась, жестом указывая на кресло напротив стола. — Рада приветствовать Вас в Неверморе, мисс Торнхилл. С большим интересом изучила Ваше портфолио, должна признать, что оно поражает: диплом с отличием, почти два десятка публикаций по плотоядным растениям, несколько лет преподавания заграницей… Позвольте спросить, чем вакансия нашей академии могла привлечь столь одарённого нормиса, как Вы?
Лорел едва удержалась от горькой усмешки, прикрыв тёмные чувства слабой улыбкой:
— Честно признаться, я всегда была слишком странной для нормиса, и потому нигде не смогла найти себе места, — она неосмысленно сложила руки на животе и ещё раз обвела взглядом кабинет, проверяя его на наличие опасностей. — Узнав о вакансии в школе для изгоев, я подумала, что это хороший шанс что-то изменить, быть может, даже начать новую жизнь, понимаете меня? — мягким голосом спросила она, вскинула глаза и увидела на идеальном лице директрисы едва скрытое сочувственное выражение. — К тому же, большие города меня утомили, хочется спокойной жизни где-то подальше от безумия… — добавила она, расплываясь в сладкой улыбке под внимательным взором голубых глаз напротив.
— Тогда Вы нашли подходящее место, — мягким тоном отозвалась Уимс. — Городок у нас тихий, работа, в принципе, спокойная, комнату мы Вам предоставим… Думаю, академия многое приобретёт от возможности поучиться у столь талантливого профессора ботаники. Давайте я расскажу о требованиях и обязанностях, а после Вы сможете задать все интересующие Вас вопросы, хорошо?
Лорел резво кивнула, поражаясь тому, что её фактически сразу взяли на эту должность, и потому с трудом сохраняла концентрацию, пока директриса Уимс рассказывала ей всё то, с чем придётся столкнуться во время работы. Кто мог подумать, что попасть в Невермор окажется так просто? Конечно, ей не стоило расслабляться раньше времени, но столь удачное начало миссии не могло не радовать.
Спустя десять минут они обсудили все вопросы, касающиеся преподавания и проживания в академии, и Уимс предложила Торнхилл уже завтра заселиться в Невермор, а также пообещала лично провести экскурсию по замку. Когда Лорел поднялась с кресла, директриса тоже встала, протягивая ладонь для рукопожатия:
— Поздравляю с присоединением к нашему коллективу, мисс Торнхилл! — широко улыбаясь, произнесла она.
Лорел испуганно замерла, когда фигура женщины вдруг возвысилась над ней, и, кажется, слегка приоткрыла рот в удивлении — Лариса была выше её сантиметров на сорок. Гейтс мигом ощутила себя крошечной ничтожной букашкой, которую Уимс прибьёт одним движением, если узнает о тайном замысле. Преодолев неловкое замешательство, Лорел вложила свою ладонь в чужую и слегка сжала её. Рука Ларисы оказалась на удивление нежной и тёплой, отчего Лорел, у которой вечно мёрзли пальцы, испытала краткий миг удовольствия. Уимс с интересом наблюдала за реакцией новой подчинённой, и Гейтс вдруг показалось, что этот взгляд сверху сканирует её, мгновенно проникая во все тёмные закоулки души и сознания.
Но улыбка Ларисы была такой мягкой и искренней, что Лорел окончательно стало не по себе: облик Уимс не совпадал с представлениями Гейтс о монстрах, которых она ненавидела с раннего детства… Смущённая Лорел, выпалив слова благодарности и попрощавшись, поспешила покинуть директорский кабинет и академию. Лишь оказавшись в машине за воротами Невермора, женщина вздохнула, снимая очки и пряча лицо в ладонях. Её пальцы всё ещё помнили чужое тепло, будто это прикосновение навечно отпечаталось на её коже.
— Изгои фальшивы, изгои коварны, изгои опасны, — на одном дыхании произнесла она любимую фразу отца. — И потому должны быть уничтожены.
От этого ей стало легче. Да, может, эта Уимс умеет
обворожительно улыбаться, но она — всё ещё монстр, который не сможет помешать Лорел. Ведь она — Гейтс.
За ночь вернув себе стойкость убеждений, к десяти утра Лорел подъехала к Невермору с вещами. Она ещё издалека заметила чудовищно высокую фигуру на ступенях академии и тяжело вздохнула: да, на пребывание в этом премерзком месте Гейтс придётся потратить немало душевных сил и нервов.
— Доброе утро! — широко улыбнулась Лорел, выходя из машины и изображая радость.
Уимс вновь одарила её тёплым взглядом, отчего Гейтс захотелось тут же недовольно закатить глаза, но неимоверным способом она удержалась. Экскурсия по зданию академии показалась Лорел отвратительно долгой: следуя за длинноногой женщиной по переплетениям коридоров, она вынуждена была слушать её довольное щебетание об истории Невермора, к тому же, Уимс решила заодно перезнакомить её со всеми преподавателями, которые к третьей декаде августа уже вернулись в академию, чтобы подготовиться к учебному году. Все они, под внимательным взглядом директрисы, приветствовали Лорел и осыпали её «милыми» пожеланиями, но по их глазам Гейтс понимала: все они презирают её. Похоже, кто-то за ночь разнёс слух о том, что новым членом их «волшебного» коллектива стал нормис. Поэтому Лорел улыбалась им, едва не скрипя зубами. Не то, чтобы её сильно беспокоило мнение монстров, друзей она заводить здесь не собиралась, но это осложняло задачу Гейтс: если все эти изгои будут относиться к ней с подозрениями, действовать ей придётся в сотни раз осторожнее.
Когда Уимс показала кабинет ботаники и комнату, предназначенную Торнхилл, она наконец удалилась, и Лорел с облегчением вздохнула. Почему-то нахождение рядом с директрисой давалось ей тяжелее, чем знакомство с другими преподавателями. Гейтс убеждала себя, что Уимс так же фальшиво улыбается ей, как все остальные, но что-то всё же цепляло разум Лорел острой иглой, заставляя вновь и вновь мысленно возвращаться к облику директрисы и тому рукопожатию.
Благо, в последующие дни Гейтс занималась обустройством своего кабинета-оранжереи, уходом за старыми растениями и приобретением новых, подбором материалов к занятиям и прочими лично-рабочими моментами, поэтому почти никого не видела вне столовой (где, кстати, всегда сидела одна), а если и сталкивалась с кем-то в коридоре, то лишь здоровалась и шла дальше. Из всего коллектива только пара человек удостаивали её ответного приветствия, но Лорел отчаянно старалась не обращать на это внимание. Вечером накануне первого сентября её удивил стук в дверь кабинета.
— Да? — отозвалась Лорел, поднимаясь из-за стола.
— Не помешаю? — раздался приятный голос, и в помещении появилась Лариса Уимс, вновь выглядевшая до безумия идеально в светло-бежевом платье.
— Нет, конечно, — мигом натянув улыбку, ответила ей Лорел. Конечно, кто же ещё мог навестить её?..
Директриса осмотрелась, сделала несколько комплиментов расставленным растениям и одарила хозяйку кабинета проницательным взглядом:
— Здесь всё прекрасно, а как с межличностными контактами? — в голосе женщины звучала невинная заинтересованность. Лорел опустила взгляд. — Что, совсем плохо? — обеспокоенно отозвалась Уимс.
По её тону Гейтс поняла, что директриса устроит коллективу разнос и заставит их всё-таки проявить участие к новой преподавательнице, поэтому мигом воскликнула, взмахивая руками:
— Ничего страшного! Правда, всё нормально, я привыкла, — Лорел вдруг поняла, что не лжёт Уимс: ни один коллектив никогда не принимал Гейтс с распростёртыми объятиями. — Людям обычно нужно несколько больше времени, чтобы присмотреться ко мне, поэтому не нужно торопить их, вот честно…
Лицо директрисы выдавало её недоумённо-сочувственное выражение, отчего щёки Лорел вспыхнули: ну вот ещё, только жалости ей не хватало! да и от кого! от изгоя!
Заметив изменения в облике Торнхилл, Лариса постаралась ненавязчиво, чтобы не испугать новенькую ещё больше, предложить ей свою помощь:
— Если вдруг Вам что-то понадобится — Вы всегда можете найти меня в кабинете или комнате номер тридцать один, — как можно успокаивающе улыбнулась Уимс.
Лорел поблагодарила её, кивая. Они обе знали, что этого не произойдет. Перекинувшись с Мэрилин ещё парой фраз о предстоящем дне, Лариса пожелала ей доброй ночи и покинула кабинет.
Этой ночью они обе долго не могли уснуть.
Лариса раз за разом прокручивала в своей голове разговор с Мэрилин. Уимс видела, что преподавательница ботаники ведёт себя неимоверно робко, даже, можно сказать, зашуганно с момента появления в академии, и не была готова мириться с таким состоянием Торнхилл. Мэрилин казалась Уимс очень милой и умной, но излишне закрытой, и Лариса понимала, что за боязнью мира и его отторжением скрывается нечто нехорошее. Уимс крутилась в своей постели и будто наяву видела ореховые глаза, полные чёрной тоски. Ларисе очень хотелось помочь Мэрилин преодолеть
что бы то ни было, ведь находясь в пучине проблем Торнхилл не могла раскрыть свои лучшие стороны и наконец ощутить себя здесь, в Неверморе, как
дома. Лариса всегда видела в людях эту горько-жгучую нужду в понимании, поддержке и заботе, поскольку сама всегда их искала. Но впервые Уимс находила всё это в такой острой форме, ещё и во взрослом человеке, тем более — в нормисе. У Мэрилин Торнхилл, вероятно, была ужасающе тяжёлая судьба, и Ларисе очень хотелось сделать её жизнь хоть чуточку светлее.
А в голове Лорел тем временем крутились мысли о её миссии, о семье и о таинственном Покровителе. Она ни разу не виделась с ним, получая сообщения в письменном виде и через уста неких «агентов», поэтому даже не знала его имени и звала так, как он изначально представился. Когда-то давно он спас её и вот, спустя двадцать лет, решил получить обещанную услугу, которая странным образом была связана с делом её семьи: его письма были наполнены мыслями, чертовски напоминающими отцовские и воспламеняющими в Лорел древнюю, лютую ненависть к изгоям, которую она пыталась забыть на протяжении долгого времени. Тогда она ещё не понимала, зачем он вновь и вновь вскрывает раны её прошлого, напоминая о том, как она лишилась семьи. И из-за кого. Но в одном из писем он наконец попросил вернуть ему долг: продолжить дело предков, уничтожить Невермор и воскресить Джозефа Крэкстоуна.
К тому времени картины прошлой жизни были для Лорел ярки, как никогда, и она без сомнений согласилась. Все её попытки забыть об изгоях всё равно были тщетными — ненависть, в атмосфере которой росла Лорел, пропитала девочку ещё задолго до смерти родных. Нить яростного желания уничтожить Невермор оплетала сердце Лорел с самых ранних лет и мучила всю жизнь, вгрызаясь в кости, отравляя разум и уничтожая её душу. Быть может, потому она и не находила себе места в мире: никто не понимал её, никто не принимал и не мог полюбить. Лорел была подобна хищным цветам, которые обожала — ведь только такие, как они, могли выжить в жестоких, злых, почти ядовитых условиях.
И разве кому-то было под силу одолеть эту ненависть?..
