Лорел Гейтс проснулась раньше будильника и уверенно раскрыла глаза, чтобы взглянуть новому дню в лицо, прежде чем осознала, что вновь провела ночь не одна. Её голова покоилась на плече Ларисы Уимс, рука была перекинута через талию женщины, а нога — через её бедро, и таким образом Лорел прижималась к директрисе всем своим телом. Мигом вспыхнувшая в груди неловкость быстро была погашена поражающим ощущением тепла и умиротворения, наполняющего Лорел от макушки до пальцев ног. Это была первая спокойная ночь за последние полтора месяца, ведь после новогодних событий Гейтс окончательно потеряла покой и, если и погружалась в глубокий сон, то только после сильных рыданий, потому просыпалась постоянно разбитой. Но этим утром она чувствовала себя цельной и действительно отдохнувшей.
Лорел медленно и очень осторожно подняла голову с плеча, чтобы взглянуть на спящую Ларису. Ресницы женщины слегка подрагивали, но это не искажало истинного довольства, выражавшегося в каждой чёрточке её прекрасного лица, вновь напомнившего Лорел облик древнегреческой богини. Гейтс не могла отвести взгляда от розовых губ и тонкого шрама, виднеющегося с правой стороны, от изящного носа, мягкого изгиба бровей и лунных волос, чарующими волнами рассыпанных по подушке… Лорел зависла в крайне напряжённом состоянии, её шея стремительно сковывалась неприятными ощущениями, но Гейтс попросту не могла заставить себя прилечь обратно. Она заворожённо смотрела на Ларису и думала лишь о том, насколько удивительна и чудесна женщина, нежно придерживающая Лорел в объятиях.
Вскоре шея Гейтс стала окончательно сдавать позиции, пронзая женщину болезненной дрожью, и она хотела уже опуститься обратно, как услышала:
— Налюбовалась?
Лорел вздрогнула от неожиданности и поняла, что голос Ларисы наполнен нескрываемым блаженством. Уимс подняла ресницы и расплылась в сладчайшей улыбке, видя испуганно-удивлённые глаза Лин, которую она застала врасплох. Лорел откинулась на чужое плечо, не в силах больше держать вмиг потяжелевшую голову, и притворно разгневалась:
— И как долго ты наслаждалась моим вниманием?!
Лариса рассмеялась, оставляя поцелуй на рыжей макушке и сильнее прижимая Лин к себе. На самом деле Уимс почти не спала этой ночью, прислушиваясь к периодически сбивавшемуся дыханию Мэрилин и пытаясь ощутить её присутствие рядом каждой клеточкой своего тела. Осознание того, что её небольшая мечта наконец сбылась, будоражило кровь Ларисы, и она совершенно не могла успокоиться после такого насыщенного дня. Уимс вновь думала о
них и пыталась найти ответы на важные вопросы: как всё происходящее отображается в разуме Мэрилин? что становится триггером, «переклинивающим» Лин и заставляющим её отталкивать Ларису? и как доказать Торнхилл, что в происходящем между ними нет ничего страшного, неправильного и опасного?..
Взволнованная миллионами мыслей о возлюбленной, Лариса иногда погружалась в дремоту, но вскоре возвращалась в сознание и тут же бросала взгляд влево, искренне боясь, что Мэрилин ей приснилась. Однако та каждый раз действительно оказывалась рядом, и Лариса спокойно выдыхала, вновь наполняясь размышлениями. Поэтому, когда Лорел проснулась, Лариса сразу ощутила это и прикрыла глаза, желая узнать, что же станет делать Лин. И она — боже, как мило! — решила воспользоваться сном Ларисы для того, чтобы просто изучать её. Лариса буквально ощущала своей кожей мягкий, влюблённый взгляд Лин, блуждающий по лицу, и с трудом сдерживала в груди опьяняющее чувство счастья. Но теперь она могла выразить его, и потому крепко прижимала Мэрилин к себе, одной рукой перебирая рыжие пряди.
— Ну что ты так гневно дышишь? — игриво спросила Лариса.
— Я думала: ты спишь, — буркнула Лорел ей в грудь.
— А что бы это изменило? — Лариса ощутимо провела ногтями по чужой голове, и Лорел, млея от восторга, выдавила из себя:
— Ты бы не заставила меня смутиться из-за этого.
— Прости, — мягко прошептала Лариса, ведя алыми ногтями вниз по чужой голове к шее и вызывая этим табуны мурашек. — Но разве тебе не нравится чувствовать что-то рядом со мной?
— Нравится, — сорвалось с губ Лорел, и она прильнула к Ларисе сильнее, подставляя спину чужим пальцам.
Лариса, мигом считывая язык чужого тела, провела ногтями по позвоночнику Мэрилин, прикрытому лишь тонкой майкой, и коснулась второй рукой бедра женщины, переброшенного через её ногу. Лорел, прогибаясь в пояснице и жмурясь от вспышки эмоций, не смогла сдержать стон удовольствия, едва заметно вырвавшийся из её груди. Но Лариса, расслышавшая результат своих действий, самодовольно ухмыльнулась, ощущая то, как пальцы Мэрилин, до этого мирно покоившиеся на теле Уимс, теперь ощутимо сжимают её кожу.
— Что ты чувствуешь? — мягко спросила Лариса, поднимаясь обратно к плечам подушечками пальцев и мягко поглаживая верхнюю часть бедра Лин.
Лорел, плавящаяся от головокружительных прикосновений, была совершенно не в состоянии думать и потому лишь стала мягко массировать чужие рёбра, надеясь, что Лариса поймёт всё сама. И ведь Лариса действительно поняла, что Лин наполняется наслаждением, потому стала нежно вырисовывать узоры на лопатках и верхней части чужих плеч, спускаясь другой рукой к колену Лин и пытаясь повторить на нём трюк с ногтями, который вечно проворачивала с ней Торнхилл, но — Уимс не удавалось добиться столь чувственного движения.
Лорел задыхалась от действий Ларисы и сумасшедшего стука своего сердца, готовая раствориться в пленительном ощущении рая на земле, но тут вдруг с двух сторон от женщин одновременно раздались сигналы будильников, и это громкое, «пробуждающее» событие заставило обеих недовольно замереть.
— К чёрту их: пусть орут? — с надеждой спросила Лариса, но ощутила, как напряглась Лин, и вздохнула.
— Прости, но нужно выключить… — пробормотала Лорел, возвращаясь к реальности и ощущая, как эйфория медленно, но неумолимо отступает, и потому приподнялась на локте. Лариса не стала её удерживать, наоборот, она тоже отстранилась и потянулась к другому краю кровати. Лорел первой угомонила телефон и ожидающе посмотрела на Ларису. Та расправилась со своим и повернулась к ней. Они с неловкостью замерли, глядя друг другу в глаза и понимая, что момент — увы и ах — упущен.
— Встаём? — спросила Лорел, смущённо сводя брови.
— Пожалуй, да, — вздохнула Лариса и первой поднялась с кровати, понимая, что им обеим нужно привести себя в порядок. Вручив Мэрилин большое полотенце и предложив свою помощь, Лариса пропустила её вперёд себя в ванну. Когда женщина, заявившая что справится сама, скрылась из виду, Лариса позволила себе ненадолго присесть на край кровати, чтобы поддаться неясной печали. Ей безумно хотелось, чтобы каждое утро начиналось именно так, но могла ли она рассчитывать на подобное блаженство?.. Лариса не знала этого, но надеялась, что сможет помочь Мэрилин преодолеть те волнения, из-за которых женщина не позволяет себе отдаться этим отношениям полностью. Лариса понимала, что некие сложные мыслительные процессы Торнхилл периодически заставляют женщину путаться в сомнениях и испуганно отступать в то время, когда всё вроде бы идёт спокойно и размеренно, и Ларисе было просто необходимо разобраться с тем, почему так происходит. Мэрилин ведь действительно хорошо с ней, Лариса понимала это не только по жестам, прикосновениям и реакциям женщины, но и по тому, что Лин сама говорила ей. В последние недели Мэрилин стремилась к тому, чтобы начать обсуждать их отношения, и потому начала выдавать различного рода откровения. Лариса подмечала их все и запоминала, чтобы осознавать, как Торнхилл относится к происходящему. И ни одна из сказанных ею фраз не могла быть даже малейшим намёком на то, что произошло вчера. Потому Лариса пыталась понять: что могло таким ужасающим способом перевернуть сознание Мэрилин за те двадцать минут, что они не виделись? В оранжерее Лин вела себя как обычно: привычно обняла Ларису, мило поговорила с ней, а после не менее знакомым образом попрощалась. Единственной странностью было смущение после слов о доверии, но неужели такая мелочь могла ввергнуть Мэрилин в столь поражающую по своей силе истерику? Да ну, бред какой-то…
Лариса боялась думать о том, что на самом деле
всё обычное поведение Мэрилин могло быть ложью и фальшью, но, пересиливая себя, Уимс думала о подобном, понимая: она должна разобраться в этом вопросе, чтобы не они обе не мучились. Лариса не верила в то, что счастье Лин, выражаемое в её глазах, словах и прикосновениях — лишь игра, маска, жестокая неискренность, но больше не отвергала свои тёмные предположения. Она уже убедилась в том, что доверять их сказочному взаимодействию наедине было слишком безрассудно, поэтому заранее готовилась к разбитому сердцу, хотя всей душой надеялась на иной исход.
Заняв место Мэрилин в ванной, Лариса пыталась набраться сил на то, чтобы поговорить с женщиной обо всём происходящем, но не могла решиться на это, ведь вышедшая из душа Лин с такой нежностью смотрела на неё, так мило улыбалась, пока Лариса снимала слегка намокшие бинты и наматывала на её плечи новые, так искреннее благодарила за помощь, пока Лариса натягивала на её руки платье…
Лариса не хотела верить в то, что Мэрилин не была счастлива с ней. Но неясный страх и тёмное сомнение мучили сердце Уимс, не готовой лишиться собственного счастья, но и не желавшей мучить ради этого другого человека, тем более — действительно любимого.
Когда набравшаяся уверенности Лариса вышла из ванной комнаты, Лорел сидела на диване и замазывала тональным кремом чёрные круги под глазами, тоже поглощённая мыслями о вчерашнем. Услышав за спиной шаги, Гейтс запрокинула голову и встретилась взглядом с решительно приближающейся к ней Ларисой.
— Всё в порядке? — тревожно спросила Лорел, не отрывая глаз от Ларисы, одетой в светлый халат и собравшей волосы в пучок. Высокая женщина мигом обогнула диван и опустилась рядом с Лорел, отчего та отложила косметику и ожидающе замерла.
— У меня есть вопрос, — как можно мягче произнесла Лариса, пытаясь побороть собственное волнение.
Успевшая напрячься Лорел издала нервный смешок и выдала:
— У меня тоже.
— Серьёзно? — Лариса вскинула брови, и Лорел поняла: женщина этим искренне заинтересована. — Тогда лучше начни первой.
Это встревожило Лорел ещё больше. Она и так переживала о том, что хочет прояснить некоторые детали вчерашнего, а тут ещё столь странное поведение Ларисы… Гейтс нервно сглотнула, и Лариса, осознав, как грозно, наверное, выглядит, слегка улыбнулась напуганной Мэрилин:
— Лин, ничего страшного не происходит, мне просто нужно задать тебе важный вопрос, и от этого я немного волнуюсь. Ты можешь спросить первой, я спокойно отвечу на всё.
— Хорошо… — осторожно кивнула Лорел, на миг опустив взгляд и всё-таки вернув его на лицо Ларисы. — Почему ты поцеловала меня вчера? — прямо выпалила она, чтобы не ходить вокруг да около и не растерять весь настрой.
Лариса, осознав, о каком моменте идёт речь, едва сдержала улыбку и на несколько секунд задумалась, прежде чем ответила:
— Это было не самое моё обдуманное решение, но… Лин, что ты сказала мне на прощание в оранжерее?
Теперь настала очередь Лорел удивляться. Она вспомнила свою фразу и повторила:
— Хочу поскорее рухнуть на диван в обнимку и забыть обо всём на свете.
— Верно, — кивнула Лариса и продолжила странный допрос: — А сколько раз ты говорила, что тебе хорошо со мной?
Глаза Гейтс шокированно расширились: откуда ей было знать?.. Женщина пожала плечами, недоумённо нахмуриваясь.
— Восемь раз за последние три недели, — ответила за неё Лариса, изумляя Лорел ещё больше. — А нет, девять, — припомнила Лариса, слегка прикусив губу с внутренней стороны. — Да, девять. Так вот, представь: я вторгаюсь в твою комнату, нахожу тебя в жутчайшей истерике, с трудом возвращаю тебя в сознание, и тут ты говоришь мне крайне странную фразу. Я, видевшая тебя двадцать минут назад в нормальном состоянии и знающая о том, что тебе комфортно со мной рядом, слышу вдруг: «Я должна покинуть тебя», и в моей голове возникает лишь один вопрос: «Почему?» Я мгновенно вспоминаю всё, что было между нами, вспоминаю твои переживания о неумении любить, вспоминаю последнюю сказанную тобой фразу в оранжерее… И понимаю, что после непонятной мне истерики ты вряд ли осознанно говоришь нечто такое. К тому же, ты говоришь не: «уйди, Лариса», говоришь не: «я
хочу уйти», нет, ты говоришь: «я
должна». И это слово цепляет меня. Почему должна? Кому должна? Под такой сложной и зачастую неправильной формулировкой обычно скрывается то, чего мы не желаем на самом деле, но что заставляем себя сделать по самым разным причинам… И я подумала, что знаю о твоей, — видя, как лицо Мэрилин мгновенно бледнеет и приобретает испуганно-недоверчивое выражение, Лариса поспешила объясниться: — Ты же говорила мне о некой «тьме», живущей внутри, ранящей тебя и способной загубить наше общение, поэтому я решила, что именно она заставляет тебя в каком-то смысле отталкивать меня, — заметив, что глаза Мэрилин заблестели от переполнившей их влаги, Лариса протянула руку вперёд и мягко опустила её щеку женщины. Лорел, до глубины души поражённая тем, что Лариса действительно способна видеть её насквозь, прильнула к чужой ладони, опуская ресницы, и горячая слеза скатилась прямо под пальцы Ларисы. — Ты говорила, что ужасно боишься потерять меня, что рядом со мной ты чувствуешь себя по-настоящему живой, что ты хочешь быть со мной рядом… Поэтому я не поверила тому, что ты всерьёз говоришь о намерении уйти. И решила проверить это, — Лариса печально улыбнулась. — Мои прикосновения отгоняют дурные мысли — как-то так ты однажды сказала, и я решила поцеловать тебя, чтобы одолеть ту тьму, что завладела тобой. Это было лишь предположение, но, кажется, мне удалось сделать необходимое, — Мэрилин яростно закивала, и Лариса, ощутив укол в сердце, спросила: — Я была права: ты действительно «погрузилась во тьму»?
Лорел ничего не ответила и горестно всхлипнула, запрокидывая голову в попытке сдержать слёзы, отчего чужая ладонь съехала с её щеки. Лариса придвинулась ближе, обхватывая обеими руками лицо Лин и мягко поглаживая большими пальцами её скулы:
— Странным образом мы подошли к моему вопросу, — прошептала Лариса и спросила чуть громче: — Лин, дорогая, прошу, если можешь, скажи мне, что происходит внутри тебя? Что это за тьма? Как она накатывает на тебя? Что пробуждает её?
Лорел обхватила холодными пальцами запястья Ларисы и часто заморгала, отчаянно пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Лариса была верна в своих предположениях, но Лорел просто не могла посвятить её в истинные причины тёмных волн, накрывающих Гейтс в отдалении от света Ларисы. Однако, понимая, что она должна хоть в какой-то форме объяснить непонимающей и взволнованной Ларисе то, что происходит, Лорел выдавила из себя:
— Порой на меня накатывает осознание того, что я не тот человек, которого ты заслуживаешь, — Лорел взглянула на Ларису: голубые глаза были полны удивления и протеста. — Ты заслуживаешь кого-то лучше, Лар, гораздо лучше. Я пытаюсь быть таким человеком, но у меня не получается, и я не уверена, что получится.
— Лин… — Лариса, решившая, что всё это возникает из-за прошлых травм, страхов и психологических проблем Мэрилин, глубоко вздохнула и произнесла: — Мне не нужен никто кроме тебя.
— Почему?! — мигом вырвалось из Лорел. — Ты заслуживаешь того, кто будет делать тебя счастливой…
— Но ведь
ты делаешь меня счастливой! — воскликнула Лариса, слегка притягивая к себе лицо женщины. — Мэрилин, мне не нужен никто другой, потому что я влюблена в тебя и именно ты вызываешь во мне чувства, — видя, что Торнхилл не понимает её, Лариса медленно произнесла: — С самого первого дня в академии ты пробуждала во мне чувства, которые оживляли меня и наполняли новым смыслом. Ты пробуждаешь во мне душу, а уж на это, поверь мне, мало кто был способен. Ты считаешь себя недостойной меня, но я совершенно с тобой не согласна: Лин, ты удивительная, ты чувственная, ты заботливая, и то, что пока все эти качества не могут проявиться в полной мере из-за определённых причин, не значит, что я чувствую себя недостаточно хорошо рядом с тобой. Мне хватает всего того, что ты уже даёшь мне. И я буду бесконечно рада, если смогу помочь тебе принять происходящее и избавиться от излишних тревог. Я понимаю, что это непросто. Но, Лин, я бесконечно дорожу тобой и чувствую себя счастливой просто от того, что ты есть в моей жизни. Ты переживаешь, что недостаточно хороша в каких-то моментах, но эти волнения — лишь показатель того, что ради меня ты хочешь стать лучше, и это, несомненно, прекрасно, но всё же не является доказательством того, что сейчас ты «плоха» или «недостойна» меня. Мне нравится быть с тобой, поэтому тебе не стоит волноваться о подобном. Чем я могу утолить твои переживания о том, что ты не «должна» быть со мной из-за того, что якобы я «заслуживаю» кого-то иного? Хочешь поговорить о причинах подобных мыслей?
— Нет, — Лорел яростно покачала головой, понимая, что подобный разговор сделает лишь хуже: она не сможет признаться Ларисе в правде и будет чувствовать себя совершенно ничтожной, отвратительной лгуньей.
— Хорошо, — медленно кивнула Лариса. — Но если ты почувствуешь желание или необходимость поделиться тревожными мыслями — об этом или чём угодно — ты всегда можешь сказать мне, хорошо? — Лин едва слышно выдавила из себя «да», и Лариса попробовала зайти с другой стороны: — Пока ты не готова, я это понимаю. Но, тогда скажи, пожалуйста, что я могу сделать, чтобы ты поверила мне и стала меньше мучить себя напрасными переживаниями?
Лорел, взволнованная всем происходящим, тихо прошептала:
— Просто будь рядом, пожалуйста, — она бессильно наклонилась вперёд, и Лариса мигом обняла её, после чего Гейтс тихо добавила: — Столько, сколько это будет возможно.
— Буду, Лин, я буду, — пообещала Лариса, мягко проводя по чужим волосам. — Я очень переживаю за тебя, дорогая. Рядом со мной ты всегда выглядишь довольной и радостной, поэтому я и не думала о том, как ты чувствуешь себя наедине с собственными мыслями… Мне кажется, ты вечно скрываешь негативные эмоции и копишь их, прячешь где-то внутри, пока они не переполнят тебя и не заставят сорваться. Но эта тактика не приводит ни к чему хорошему, я надеюсь, что ты это понимаешь, — ощутив слабый кивок Мэрилин, Лариса облегчённо вздохнула. — Все твои эмоции важны, тебе нужно правильно их переживать, и ты можешь делиться ими с людьми, не доводя себя до критического состояния. Со мной уж точно, Лин, — Лариса коснулась губами её макушки. — Говори со мной, пожалуйста, особенно о том, что волнует тебя в наших отношениях. Я хочу, чтобы мы обе были счастливы, но это невозможно, пока ты изводишь себя тёмными мыслями где-то в одиночестве, понимаешь?
Лорел кивнула, слегка поворачивая голову и касаясь своими губами шеи Ларисы. Она понимала разрушительность собственных действий, но что она могла изменить? Лорел не могла рассказать Ларисе обо ВСЁМ, но… может, ей действительно стоило поделиться теми тёмными мыслями, что были не так страшны и опасны? Лорел было непривычно такое внимание к её чувствам, но она осознавала, что Лариса действительно хочет помочь ей, что Ларису действительно всё это беспокоит и что ей действительно стоит говорить с Ларисой, чтобы та не отвернулась от Гейтс из-за её закрытости и отчуждённости, как все люди ранее…
— Больше всего на свете я хочу быть с тобой, — прошептала Лорел на ухо прекрасной светловолосой женщине, сжимающей её в объятиях, и крепко зажмурилась: — Но я боюсь того, что чувствую, боюсь, что не понимаю саму себя, боюсь, что сделаю что-то неправильно, боюсь, что всё испорчу, боюсь, что вскоре ты поймёшь всю мою недостойность тебя, боюсь, что с тобой что-то случится, боюсь… — Лорел, выдавшая всё на одном дыхании, бессильно оборвалась, вжимаясь лбом в плечо Ларисы. — Я жить боюсь, судя по всему.
— Ты боишься неизвестности, — понимающе произнесла Лариса, осторожно отстраняя Мэрилин от себя. — Ты столкнулась с тем чувством, которое ранее не испытывала, но к которому всегда стремилась и которое, как тебе казалось, вообще было для тебя недоступно, — голубые глаза Уимс почти гипнотизировали своей уверенностью и спокойствием. — А чувство это сильное, очень сильное, и, начиная его испытывать, ты вполне естественно пугаешься того, что оно делает с тобой, как оно меняет тебя, — Лариса старательно избегала слова «любовь», не зная, может ли оно быть триггером для Мэрилин. — И, ощущая себя беззащитной перед этим неизвестным, непонятным и крайне властным чувством, ты вполне логично стремишься избежать гипотетической опасности. Вероятно, именно это объясняет твоё подавление эмоций и переживаний, импульсивные попытки оттолкнуть меня и стремление «напомнить себе о реальности», — Лариса слегка кивнула в сторону перебинтованных плеч женщины. — Ты боишься этого чувства, и в твоём случае это вполне нормально, ведь оно пришло слишком поздно, когда ты уже перестала его ждать, когда перестала верить в его возможность, когда перестала искать его. Поэтому ты боишься выйти за рамки «привычного». Но единственный способ побороть любой страх — это сделать то, чего ты боишься. Конечно, это невероятно сложно, но… — Лариса мягко взяла руки Лин в свои и, печально улыбнувшись, произнесла: — У тебя есть человек, готовый поддержать тебя в трудной борьбе с самой собой за собственное же счастье. И тебе остаётся только решиться на первый шаг.
Мэрилин, смотрящая на неё совершенно незнакомыми глазами, немедленно выпутала свои пальцы из чужих, и Ларисе показалось, что все её внутренности рухнули в бездну:
сейчас Лин сбежит.
Но Лорел, признающая всю правоту Уимс, медленно подняла свои руки, взяла в ладони взволнованное лицо Ларисы и, слегка наклонив голову вправо, уверенно приблизилась, чтобы мягко коснуться своими губами чужих.
Не сдержав трепета под рёбрами, Лариса слегка вздрогнула, отвечая на нежный, чарующий поцелуй с приятным мятным привкусом. Кажется, она зря тревожилась насчёт чувств Мэрилин и уровня её «готовности» ко всему. Конечно, расслабляться было рано, но на душе у Ларисы полегчало: Лин не собиралась отступать, не хотела отталкивать её и не собиралась действительно разрывать их отношения. Просто ей нужна была небольшая помощь с тем, в чём она не разбиралась, и Лариса, осознающая своё положение более опытной партнёрши, брала на себя часть ответственности за то, что происходит с Мэрилин.
— Хороший ответ, — ухмыльнулась Уимс, когда губы Мэрилин плавно переместились на её шею. — Я очень рада, что ты готова осознанно работать над отношениями, — Лариса мягко провела по спине женщины. — Но прикосновения не заменят разговоров, ты понимаешь?
Лорел в последний раз коснулась тёплой кожи под халатом губами и выпрямилась, чтобы посмотреть Ларисе в глаза и уверенно сказать:
— Понимаю. Но сейчас у нас нет на них времени, — тут она хитро ухмыльнулась, откидываясь на спинку дивана и довольно взирая на Ларису. — Кажется, кто-то сегодня придёт на работу без идеальной причёски.
— О, разве? — хищной улыбкой ответила ей Лариса, распуская волосы, и серебристые локоны женщины каким-то магическим образом вдруг поднялись к её голове и собрались в привычные завитки.
Лорел неосознанно отодвинулась к дальнему краю дивана и замерла, широко распахнув глаза и часто дыша.
— Прости, напугала, да? — довольство мигом исчезло с лица женщины, и она подняла руки, показывая, что не причинит Мэрилин вреда. — Я и не подумала, что ты не сталкивалась со сверхъестественными способностями в принципе…
— Как ты это сделала? — едва смогла выдавить из себя Лорел, пытаясь угомонить сердце и напоминая себе: женщина перед ней — всё ещё та же Лариса, которую она знала ранее.
— Я — шейпшифтер, моё тело способно принимать любые формы, — с неловкостью произнесла Лариса, видя, что Мэрилин всё ещё напряжена и смотрит на неё огромными глазами. — Стоило мне один раз сделать удачную форму прически — и я просто повторяю её каждое утро, фиксируя шпильками, — видя, что Мэрилин так и не двигается с места, Лариса мягко спросила: — Это пугает тебя? Отталкивает?
Лорел почти задохнулась от едва скрываемых нот страха в голосе Ларисы. Да, Гейтс первое время в Неверморе рьяно пыталась вычислить, к какому же виду принадлежит директриса, но ей так и не удалось определить это, а позже… Лариса казалась ей такой
нормальной, что Лорел и забыла о том, что эта прекрасная женщина должна обладать какими-то аномальными способностями. Поэтому сейчас, узнав правду, Лорел находилась в замешательстве: конечно, вскрывшийся факт ни коим образом не должен был менять Ларису в её глазах, но столь неожиданная демонстрация способностей действительно ввергла Лорел в некий шок. Понимая, что неприятная тишина затягивается, Лорел собрала в себе все тёплые чувства к Ларисе, чтобы произнести:
— Нет, не отталкивает, просто это так непривычно для меня… Прости, — Лорел опустила взгляд, не в силах больше смотреть на виновато-печальное лицо Ларисы, не желавшей сделать ничего плохого.
— Тебе не за что просить прощения, Лин, — вздохнула Лариса. — С моей стороны было опрометчиво раскрываться столь резким способом…
Неясным образом понимая, что Лариса теперь будет переживать об этом, Лорел мигом придвинулась ближе, поднимаясь на колени и запуская руки в идеальную причёску:
— Зато теперь я знаю, что могу делать так в любой момент, — выдохнула Гейтс, лёгкими движениями заставляя идеальные завитки вновь превратиться в прекрасные волны.
Лариса смущённо рассмеялась, обнимая Лин за талию и утыкаясь ей в ключицы. Да, Мэрилин Торнхилл была действительно особенным нормисом.
Вскоре им пришлось оторваться друг от друга, чтобы завершить утренние сборы. Лорел быстро привела свои глаза в порядок, немного поколдовала над кожей и привычно натянула маскировочные очки. Лариса вновь собрала волосы в завитки (наблюдая за этим во второй раз, Лорел почти не испугалась) и закрепила их шпильками, после чего быстро нанесла макияж и надела клетчатое платье. Они чудом не опоздали к началу завтрака и вошли в столовую в числе последних. Лорел, осознавшая, что не успела занять место за пустым столом, тревожно осмотрела обеденный зал, совершенно не зная, куда ей деться теперь, но тут раздался звонкий девчачий голос:
— Мисс Торнхилл! — сияющая Энид Синклер взмахнула рукой. — Я заняла Вам местечко!
Лорел искренне улыбнулась ей и хотела было повернуться к Ларисе, чтобы поделиться радостью, но поняла, что лучше не давать юной волчице новый повод для сплетен. Лариса, стоявшая рядом, заметила то, как Лин одёрнула себя, потому едва заметно коснулась спины женщины и тихо шепнула:
— Замечательно, — после чего директриса направилась к преподавательскому столу, изо всех сил стараясь не расплыться в широкой улыбке: да, пусть Мэрилин не была по душе коллегам, но, по крайней мере, ученицы не оставляли женщину в одиночестве. Это уже было неплохо.
Во время завтрака Лорел пыталась слушать привычную болтовню Энид, но постоянно отвлекалась и украдкой поглядывала в сторону Ларисы, думая о том, что женщина рискнула коснуться её в помещении, полном других людей. Это было необычно, но уж очень приятно, и потому цепляло Лорел. Вообще всё совместно проведённое утро не отпускало разум Гейтс, поэтому на занятиях она совершенно не могла сосредоточиться и просто диктовала ученикам различные задания, чтобы они самостоятельно чем-то занимались и не мешали ей думать.
Лорел прокручивала в голове прошедшие сутки и раз за разом возвращалась к моменту, когда поддалась своей слабости. Боже, как же глупо и отчаянно она поступила… Попросить Ларису спасти её — какое безумие! Какая жалкая, безрассудная фраза!..
Лорел в очередной раз вздохнула, поражаясь своей наивности: Лариса ведь ничем не могла помочь ей с самой важной и сложной ситуацией, до безумия волнующей Гейтс. Но в то же время Лорел понимала: в тот момент ей нужно было сказать нечто такое, нужно было попросить о спасении, нужно было услышать, что Лариса будет с ней рядом и поможет ей в чём бы то ни было… Лорел жизненно необходимо было убедиться в том, что Лариса готова спасти её от тьмы. Сама мысль о подобном придавала Лорел сил на то, чтобы продолжать существовать.
Лорел старалась не думать о том, как вообще дошла до этого. Она понимала, что пытается судить себя с позиций прошлой Лорел, запутавшейся в том, чего она действительно хочет в жизни. Она долгое время искала настоящую любовь, прежде чем разочаровалась во всём и отказалась от данного чувства, и, к тому моменту, когда она вновь обрела «смысл» своего существования в виде мести, Лорел, конечно, уже не могла понимать, что идёт по неправильному пути. Покровитель воспользовался её сломленностью, одиночеством и потерянностью, он запутал её разум окончательно, пробудив детские обиды и наносные мысли, вбитые в голову отцом, и за несколько лет окончательно низверг Лорел во тьму, а она даже и не заметила. Поэтому, когда она оказалась в Неверморе и Лариса вдруг одарила её странным светом, Лорел уже не смогла нормально отреагировать на чью-то доброту, не могла признаться себе в светлом чувстве, не могла допустить и мысли о том, что в последние годы жила во лжи.
Но она понимала это теперь, когда Лариса, невероятно терпеливая и чуткая Лариса, медленно и размеренно приближалась к ней, не пугаясь вспышек тьмы и не отступая от Лорел ни на шаг, последовательно и однозначно выражая к ней свои тёплые, светлые, искренние чувства. И Лорел хотелось разрыдаться от этого: она понимала, что ей нужно избавиться от колоссального количества сомнений и чужих убеждений, чтобы стать хоть немного похожей на эту мудрую и добрую женщину, одаривающую Лорел тем, в чём она так нуждалась и чего столь же сильно боялась.
Лорел тяжело вздохнула, понимая, что её прорывает на чудовищно сильные вспышки противоположных эмоций просто потому, что она всегда мечтала о подобной любви, но нашла её
слишком поздно и при таких сложных обстоятельствах, что не была уверена: сможет ли она взрастить в себе данное чувство и защитить его не только от себя самой, но и от того человека, что вынудил Лорел поверить в ужасающие вещи. В её жизни и так было достаточно разного рода травм, но осознание того, что она поддалась чудовищной манипуляции и была готова спокойно совершить что-то поистине непозволительное, просто уничтожало Лорел. Она многие годы потратила на то, чтобы избавиться от идеологии отца, забыть прошлое и стать другим человеком, но… так и не стала?
Ей не было и тридцати, когда человек, которому Лорел доверилась полностью и к которому привязалась как ни к кому, ранил её и покинул крайне жестоким способом, сказав на прощание, что она никогда и никого не сумеет полюбить, потому что просто не способна на это. Лорел, уже долгое время думавшая о подобном и не раз слышавшая нечто такое в свою сторону, окончательно поверила чужим словам и закрылась от всего мира. Она приняла тот факт, что ей просто нужно научиться жить без любви, и была готова мирно существовать наедине с собой, но… Почти десятилетие одиночества истощило её, и потому она с готовностью поверила человеку, который вроде бы понимал её и хотел ей помочь. Покровитель был так хорош, что Лорел и не заметила, как он заменил в её сознании плюс на минус.
Но, как говорится, клин клином — плюс Ларисы оказался гораздо сильнее минусов этого жестокого, странного человека, не назвавшего даже своего имени. И потому можно было сказать, что Лариса уже в какой-то мере спасла Лорел, вернув в её душе всё на свои места и бескорыстно одарив её тем, в чём женщина действительно нуждалась. Однако Гейтс всё ещё нужно было избавиться от «паутины», которой Покровитель целые годы опутывал её и которая уже стала плотной сетью, цепко удерживающей Лорел в ловушке на самом дне пропасти. Увы, с этим она не могла справиться сама и надеялась на то, что Лариса каким-то образом сможет помочь ей разорвать чудовищный «кокон» на куски и выбросить их прочь. Только это могло действительно спасти Лорел.
— Мисс Торнхилл, Вам нехорошо?
Прозвучавшая рядом фраза вывела Лорел из задумчивости, и она вскинула глаза: у её стола стояла встревоженная Энид.
— Нет, нет, всё в порядке, — отозвалась Лорел. — Что такое?
— Занятие уже закончилось, мы можем идти? — негромко спросила девушка, изучающе рассматривая преподавательницу.
— Да, конечно! Вы все свободны, — громко произнесла Лорел, наблюдая за тем, как ученики собирают свои вещи и уходят из кабинета.
Лорел взглянула на своё расписание, лежащее на столе: сегодня она уже была свободна, поэтому поспешила покинуть оранжерею и уверенно направилась в зал Офелии. Ей безумно хотелось поговорить с Ларисой, чтобы отогнать тяжёлые, тягучие мысли о прошлом.
Но, когда Лорел постучала в директорский кабинет, ей никто не ответил. Гейтс удивлённо вскинула брови и потянула ручку на себя, желая убедиться, что Лариса действительно находится не на рабочем месте. Но дверь легко поддалась ей, и Лорел заглянула внутрь. Лариса сидела в своём кресле, откинувшись на его спинку и прикрыв глаза. Лорел неловко вошла внутрь, закрыла за собой дверь и негромко позвала:
— Лар?
Женщина не ответила. Лорел тихо приблизилась к столу, подметив то, как забавно смотрится цветущая Лормания на его углу, и замерла напротив Уимс.
— Лариса? — ещё раз позвала Лорел, наблюдая за тем, как странно вздымается грудь Уимс.
Но та вновь не ответила ей, и Лорел в замешательстве поправила свои очки: неужели Лариса спит? Гейтс решительно обогнула деревянный стол и замерла у кресла директрисы, услышав её тяжёлое дыхание.
— Лар?! — Лорел мигом коснулась лба женщины тыльной стороной ладони и ахнула: кожа женщины была непривычно горячей. — Лариса, — Лорел слегка сжала плечи Уимс: — Лариса, очнись! — но женщина не отреагировала, и тогда Лорел, впервые радуясь своей странной особенности, опустила холодные пальцы на шею Ларисы.
Неприятные ощущения заставили женщину разлепить глаза и непонимающе произнести:
— Лин?..
— Лариса, у тебя жар, — Лорел взяла женщину за руку. — Тебе нужно вернуться в комнату, вставай, я не дотащу тебя. Давай, Лар, вставай, идём.
Ничего не понимающая Лариса всё-таки послушалась Лин и с чужой помощью поднялась на ноги. Лорел едва удалось довести её до спальни, заставив опереться на своё низкое и слабое плечо. Но, слава всем известным и неизвестным Гейтс богам, она смогла не уронить женщину и всё-таки доставить её до кровати. Когда Лариса бессильно рухнула на собственную постель, она немного пришла в себя от встряски и спросила:
— Что происходит?
— Тебя лихорадит, — тут же ответила Лорел, стягивая с женщины туфли и помогая ей устроиться поудобнее. — Я же говорила: тебе нужно было снять вчера своё мокрое платье…
— Ерунда, я никогда не болею… — пробормотала Лариса, пытаясь сесть, но Лорел уверенным движением заставила её откинуться на подушки:
— Но сейчас ты простужена, это бесспорно, — Лорел достала плед и накрыла им недовольную женщину. — Ты останешься здесь, тебе нужно отдохнуть и подлечиться, — с этими словами Лорел полезла в шкаф Ларисы и стала перебирать лекарства в её аптечке.
— Но почему ты не заболела? Ты же лежала на дне холодной ванны… — пробормотала Лариса, чувствуя, как её тело накрывают волны дрожи.
— Мой организм привык к холоду, в подростковом возрасте я не раз сбегала из приюта и ночевала где придется… — Лорел наконец нашла жаропонижающее, налила воды в стакан и протянула всё это Ларисе. — Горло болит?
Лариса покачала головой и приняла таблетку.
— Хорошо, — Лорел опустила пустой стакан на тумбочку и нависла над женщиной, чей замутнённый взгляд не отрывался от её лица. — Поспи немного, я съезжу в город и скоро вернусь.
— Зачем? — спросила Лариса, ничего не понимая.
— В твоей аптечке нет ничего подходящего, — вздохнула Лорел, мягко проводя пальцами по её щеке. — Я быстро, не волнуйся, — она улыбнулась и поспешила удалиться.
— Хорошо… — слабо выдохнула Лариса, кинув взгляд на часы и только после этого прикрыв свои глаза.
Первое время она находилась в мутном, тошнотворном состоянии, её трясло от озноба, она то проваливалась в полудрёму, то бессильно лежала с закрытыми глазами, думая лишь о том, когда Мэрилин к ней вернётся. Но она всё не появлялась, и Лариса тревожно поглядывала на часы: Лин уехала в половину второго, а время уже приближалось к трём. Ларисе очень хотелось позвонить ей и спросить, всё ли в порядке, но она не могла оторвать себя от постели, к тому же, женщина быстро поняла, что её мобильный остался лежать в кабинете на столе — встревоженная Мэрилин совершенно не подумала забрать его, ведь главной и сложной задачей было доставить выдающееся тело Ларисы до комнаты. Поэтому Лариса фактически тонула в беспокойных мыслях о Лин.
В половину четвёртого дверь в спальню директрисы наконец отворилась, и появилась Мэрилин с бумажным пакетом в руках. Поставив его на журнальный столик, она приблизилась к Ларисе, внимательно наблюдающей за ней.
— Как ты? — Лорел коснулась лба женщины и с облегчением поняла: температура немного упала.
— Где ты пропадала?! — гневно выдохнула Лариса, перехватывая её руку и мягко удерживая. — Я так переживала!..
— Я же писала тебе… — мигом ответила Лорел, окидывая взглядом кровать, и выругалась: — Чёрт! Я же не принесла тебе телефон… Прости, — она наклонилась и оставила мягкий поцелуй на щеке женщины. — Мне просто пришлось немного побегать, но все старания окупились.
— Что же ты искала? — удивилась Лариса: у них была лишь одна аптека в городе, в которой обычно было ВСЁ необходимое.
— Сейчас узнаешь, лежи, — Лорел ухмыльнулась и поспешила поставить чайник.
Лариса, покорно следившая за тем, как рыжее пятно бродит по её комнате и колдует над чем-то возле дивана, наслаждалась всем происходящим. Да, физически Лариса чувствовала себя просто отвратительно, но душевно… она ощущала себя поистине счастливой. У них было прекрасное, осознанное утро, наполненное важными разговорами, после него Лин не отстранилась от неё и не убежала, даже после испуга от возможностей Ларисы. Лин всё ещё была рядом, Лин заботилась о ней, Лин стремилась полюбить её… О чём Лариса ещё могла мечтать?
Вскоре комната наполнилась приятным, знакомым ароматом, но Лариса всё не могла определить, что же приготовила ей Мэрилин, потому что её затуманенный разум не мог вспомнить, что издавало столь вкусный запах. Поэтому Лариса просто ожидала волшебного момента, когда Лин приблизится к ней. Буквально через минуту та подошла к кровати с большой чашкой. Лариса с трудом села и спустила ноги на пол.
— Это быстро вернёт тебя в форму, — улыбнулась Мэрилин, подавая ей напиток.
Лариса всмотрелась в оранжевую непрозрачную жидкость.
— Не может быть… — ахнула она и осторожно сделала глоток. Сладкое, пряное тепло заставило женщину улыбнуться. — Облепиха?
Лорел радостно кивнула и добавила:
— А ещё мёд и лимон, всё вместе — лучшее лекарство от простуды, — она улыбнулась, видя, как болезненное, измученное лицо Ларисы приобретает довольное, мягкое выражение.
— Где ты её взяла? — удивлённо спросила Лариса, понимая,
что Лин искала так долго. — Ни разу не видела её в Джерико.
— О, это секрет, — Лорел смущённо рассмеялась. Она действительно обошла весь город в попытке найти замороженные ягоды или хотя бы варенье из них, но нигде ничего не было. И тут Лорел осенило: она же видела во Флюгере облепиховый чай в меню! Поэтому женщина направилась туда и стала выпытывать у баристы, где они берут ягоды. Как оказалось, их привозят в сушёном виде из другого города. Лорел попросила парнишку продать ей немного, и тот сначала попытался отказать ей, но, видя, что Лорел готова заплатить за десять чайников напитка из меню, лишь бы получить порцию ягод, смущённо отступил и предложил Лорел небольшую коробочку бесплатно. Рассыпавшаяся в благодарностях Гейтс несколько раз назвала Тайлера по имени и, когда он отказался взять с неё деньги, запихнула банкноту в контейнер для чаевых, прежде чем покинула кофейню.
Благодаря всему этому, Ларисе действительно стало легче. Лорел принесла Уимс телефон, чтобы та проверила, не пропустила ли она какой-нибудь важный звонок, но на самом деле Ларисе хотелось всего лишь прочитать сообщения от Лин, в которых значилось:
14:13. МэриЛИН: Я немного задержусь.
14:41. МэриЛИН: Или много. Всё в порядке, не могу найти нужный ингредиент. Надеюсь, ты спишь.
15:07. МэриЛИН: Уже мчу к тебе.
Утолив своё любопытство, обессиленная ещё после бессонной ночи Лариса вновь задремала, и Лорел не смогла оставить её одну. Гейтс расположилась на чужом диване и несколько часов провела в своём телефоне, прежде чем услышала расстроенное и даже грустное:
— Мэрилин?..
— Я здесь, — отозвалась она, мигом поднимаясь на ноги и приближаясь к кровати.
Лариса изумлённо улыбнулась:
— Я думала, ты ушла…
— Я не оставила бы тебя в таком состоянии одну, — мягко ответила ей Лорел, касаясь чужого виска пальцами и нежно спускаясь ими по щеке к подбородку. — Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, спасибо тебе, — Лариса перехватила её руку и оставила мягкий поцелуй на пальцах. — Давно я не болела…
— Со всеми бывает, — Лорел опустилась на край кровати. — Есть хочешь? Мы пропустили ужин, но не зря же я заезжала в магазин… — увидев отрицающее покачивание головой, Лорел строго произнесла: — Тебе нужно что-нибудь съесть. Хотя бы йогурт. Я купила твой любимый, вишнёвый. Будешь?
Лариса улыбнулась, и Лорел поняла: сегодня она наконец победила.
После небольшого ужина Лариса действительно почувствовала себя лучше и, поскольку Мэрилин не разрешила ей даже немного поработать в ноутбуке, Уимс предложила включить какой-нибудь фильм, чтобы Лин не ушла от неё так рано. Лорел не стала спорить, нашла им какую-то глупую комедию и устроилась вдруг рядом с Ларисой на кровати, с которой в принципе тоже можно было смотреть телевизор.
— Ты заразишься от меня, — встревоженно произнесла Лариса, пытаясь отодвинуться от женщины.
— Уверена, что нет, — ухмыльнулась ей Лорел, укладываясь на подушку и призывно раскрывая руки.
Лариса вскинула брови:
— Это что?
— Предложение лечь мне на плечо, разве не очевидно? — ухмыльнулась Лорел.
Лариса не нашла в себе сил противиться столь чудесному раскладу и, вытянув все шпильки из волос, осторожно опустилась голову на правое плечо Лин.
— Тебе не больно? — мигом спросила Уимс, вспомнив о перебинтованных ранах, когда Мэрилин приобняла её.
— Нет, не переживай, — ответила Лорел, слегка поглаживая чужую руку и понимая, что за сутки они в каком-то смысле поменялись с Ларисой местами. Вчера ей была нужна помощь и забота, сегодня в этому нуждалась Лариса, и они обе были готовы сделать всё необходимое друг для друга.
Лорел вслушивалась в умиротворённое дыхание женщины, быстро погрузившейся в сон на её плече, и со слезами на глазах осознавала: она действительно счастлива рядом с Ларисой. Да, её тревожили миллионы и миллиарды мыслей о том, как ей быть с Покровителем, способна ли она действительно полюбить Уимс и сделать её счастливой, что ждёт их обеих в будущем, и Лорел осознавала, что ужасно боится всё разрушить, но она была готова стерпеть все испытания судьбы ради того, чтобы остаться рядом с Ларисой. Лорел знала: ей нужно найти в себе силу на то, чтобы справиться со всеми сложностями, и, кажется, это странное, сильное чувство к Ларисе было готово наполнить Гейтс всем необходимым для борьбы за их совместное счастье.
Лорел просто было необходимо взглянуть страху любви в лицо.
И она осознанно сделала к этому первый шаг: когда фильм закончился и экран телевизора погас, Лорел не поднялась с кровати, не собрала свои вещи и не ушла спать к себе. Она поправила плед на плече Ларисы, осторожно коснулась её лба (почти привычного и точно не горячего) и, улыбнувшись от приятного чувства в собственной груди, прикрыла глаза, чтобы погрузиться в сон. Она самостоятельно решила остаться на ночь у Ларисы, полагая, что женщина, мирно спящая у неё почти на груди, была бы совершенно не против.
И разве можно было в этом сомневаться?..
