Лорел решительно не знала.
Она совершенно ничего не понимала. Конечно, если смотреть на всё трезво и объективно, Ансель Гейтс был ужасающим человеком и кошмарным родителем, но Лорел так отчаянно хотелось верить, что где-то в глубине души он хоть немного любил её и не мог осмысленно причинить ей так много страданий. Но действия Покровителя, его особые фразы, его знания, его отсылки к наследию Крэкстоуна — всё это было так чертовски знакомо, что Лорел не могла быть уверена абсолютно ни в чём. Ей казалось, что мир рушится вокруг неё: её отец мог оказаться чудовищным монстром, вынуждающим её стать такой же, и любовь, та светлая и живительная любовь, что связывала их с Ларисой, всё ещё была в огромной опасности из-за лжи и истинной личности Гейтс. Лорел убеждала себя, что не имеет права рассказать всё Ларисе, что должна вновь отыскать в себе силы и найти выход из этого тупика, что должна скрывать свои истинные эмоции, чтобы Лариса не беспокоилась ещё больше и не пыталась расспросить её, что происходит… Лорел ужасно боялась сломаться и рассказать обо всём возлюбленной, выдать ей всю кошмарную правду, после которой Лариса в лучшем случае избавится от неё самостоятельно, а в худшем — просто оставит её страдать в одиночестве, навсегда разорвав их отношения и высказав ей то, какой Лорел на самом деле ничтожный, мерзкий и тёмный человек, действительно не заслуживающий любви. Разъедаемая жгучими мыслями, Лорел лежала на плече Уимс и просто не понимала: что ей делать, как ей быть и где искать спасительное решение. Она чувствовала, как вязнет в трясине отчаяния и ненависти, как утопает в осознании своей глупости, и была даже рада, что Лариса спокойно спит и не замечает её состояния. Но… Лорел всегда везло на «неприятности», так? В какой-то момент Лариса решила лечь поудобнее, поэтому слегка перекатилась на бок и сгребла лежащую рядом женщину под себя, прижимаясь к Лорел своей грудью и дыша ей в волосы. Ощутив то, как уверенно Лариса даже во сне прижимает её к себе, Лорел не смогла подавить подкатившие к глазам слёзы: сначала они лились из её глаз бесшумно, совершенно незаметно, но вскоре Лорел стала задыхаться от них, пытаясь не издавать звуков, чтобы не разбудить Уимс… Конечно же, это привело к обратному эффекту: слыша и чувствуя, что любимая под ней дышит рвано и хрипло, Лариса мигом проснулась и приподнялась на локте: — Лин?! — испуганным, сонным голосом позвала она. — Лин, милая? — увидев, что женщина открыла глаза, Лариса коснулась лица возлюбленной и быстро спросила: — Что случилось? Тебе плохо? Ты не можешь дышать? Лорел резво покачала головой, чувствуя себя ещё хуже из-за столь искренней и трепетной заботы Ларисы, выдавила: «Всё нормально», и наконец разразилась рыданиями, совершенно теряя голову. — Всё хорошо, я рядом, солнышко… — Лариса нежно обняла Лин, думая, что той вновь приснился кошмар. — Всё в порядке… Лорел, которую наконец прорвало, не скоро успокоилась, но Лариса всё это время мягко гладила её по голове и плечам, расчёсывала её волосы пальцами и изредка оставляла поцелуи на рыжей голове, успокаивая Мэрилин до тех пор, пока та не умолкла и не отключилась от бессилия, как обычно бывало после её затяжных слёз. Понимая, что возлюбленная провалилась в сон, Лариса позволила себе расслабленно опуститься на подушку и прикрыть глаза. Она на интуитивном уровне знала: Лин что-то скрывает от неё, и совершенно не понимала, что делать, но не собиралась упускать всё это из виду. Уже засыпая, Лариса пообещала себе поговорить с Мэрилин о происходящем, и утром она не отступила: перед тем, как спуститься на завтрак, Лариса усадила Лин на диван, который негласно стал у них местом откровений, и мягко спросила: — Лин, скажи мне, пожалуйста, что с тобой происходит: тебя изводят кошмары, ты не можешь спать, срываешься в истерические рыдания, недавно ты вообще потеряла сознание от стресса, а после — на тебя напали… И у меня создаётся впечатление, что ты всё-таки знаешь, как всё это взаимосвязано, — Лариса старалась говорить максимально учтиво и заботливо, внимательно наблюдая за реакцией Лин: та мгновенно выдала себя тем, как испуганно и горестно вздрогнули её брови. — Я же говорила уже… — тихо прошептала Лорел, слегка качая головой, пока выискивала «креативную околоправду», но Лариса, уже раскусившая её, искренне попросила: — Лин, не уходи от ответа и не лги мне: я вижу, что с тобой что-то происходит, — она взяла возлюбленную за руки, придвигаясь ближе и касаясь её колен своими. — Ты можешь доверить мне всё, что угодно. — Лар… — голос Лорел звучал надломленно. — Прости меня, — она опустила взгляд на их руки. — Прости, я действительно не совсем честна с тобой, но я не могу сейчас действовать иначе, — она закусила губу и тяжело вздохнула, прежде чем продолжить: — Есть некоторые проблемы, связанные с моим прошлым, и я пытаюсь их разрешить. Я не могу и не хочу втягивать тебя в это, потому что забочусь о твоей безопасности, — Гейтс подняла взгляд, и увидела в голубых глазах возлюбленной тревогу и слёзы. — Это исключительно мои проблемы, и я решу их. Если ты доверяешь мне и любишь меня… — на слове «любишь» голос Лорел ощутимо дрогнул: — то, пожалуйста, дай мне время самой разобраться с прошлым, и всё будет хорошо. Прости, что сейчас со мной стало так сложно… Лариса крепко сжала ладони Лин и тихо произнесла: — Я не знаю, что так мучит тебя, любимая, но ты всегда можешь рассчитывать на меня и мою помощь. Если я могу сделать что-то для тебя — я сделаю это, тебе стоит лишь сказать, Лин. Я очень переживаю за тебя и не могу видеть то, как ты мучаешься, — Уимс действительно едва сдерживала слёзы. Лорел подняла руку, коснулась щеки Ларисы и, потянувшись вперёд, оставила мягкий поцелуй на её губах: — Я всегда помню об этом, мой ангел, но я действительно должна справиться с этим сама, — Лорел слегка улыбнулась, приободряя Уимс, но та не смогла не заметить боль и печаль в глазах Лин, поэтому стремительно обняла женщину и прошептала: — Я рядом. От этого Лорел хотелось просто разреветься, но она лишь поблагодарила Ларису и попыталась спрятаться за маской. Весь завтрак Гейтс украдкой поглядывала на директрису и думала лишь о том, что она не заслуживает эту женщину. Чувствуя, как тьма клокочет внутри, Лорел хотела забыться от всех сложных проблем среди растений, но, когда она спустилась в холл, её неумолимо настигло новое письмо Покровителя. Кусая губы от нервов, она стремительно направилась в сторону оранжереи, злясь и задаваясь вопросом: чего ещё он от неё хочет?! Приближаясь к стеклянному зданию, максимально расстроенная Лорел случайно сбила глиняный горшок с пеларгониями. Горестно выругавшись, она собрала несчастные растения руками и направилась дальше, решив, что разбитый сосуд и рассыпанную землю она уберёт позже. Бросив цветы в свободный горшок, она вымыла руки и достала из кармана конверт, не суливший ничего хорошего. Развернув записку, Гейтс прочла:ЖДУ ОТ ТЕБЯ РЕЗУЛЬТАТОВ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ.
От этой фразы Лорел разразилась безумным смехом, её буквально согнуло пополам от осознания абсурдности всего происходящего: вероятно, её отец, уже разрушивший её жизнь, продолжал издеваться над ней и принуждал её совершить истинное безумие — пробудить в милом, добром юноше ужасного монстра и натравить его против школьников, чтобы убить кого-то из них и использовать части их тел для ритуала воскрешения чудовищного, помешанного, средневекового психа. Лорел не могла понять, чем заслужила всё это и как вообще согласилась в прошлом участвовать в чём-то подобном, но главное, что волновало её — что ей делать? Лорел вновь и вновь задумывалась над тем, что произойдёт, если она расскажет всю правду Ларисе: что они вместе смогут сделать против этого загадочного и, очевидно, могущественного человека, зовущего себя Покровителем и не позволяющего обнаружить или действительно узнать себя. Лорел понимала: предупреждён — значит вооружён, но… вряд ли Лариса могла так легко устранить эту опасность и действительно защитить себя, школу и, возможно, Лорел. Покровитель недвусмысленно дал понять: не важно, чьими руками он добьётся результатов, при желании он спокойно заменит Лорел на более послушного агента, который безжалостно сделает всё, что необходимо, включая, например, устранение директрисы Невермора… Лорел рвано вздохнула, хватаясь руками за голову: нет, она не должна ничего говорить Ларисе, только так она сумеет уберечь их отношения и саму женщину в случае беды. Лорел ужасно хотелось увидеть иной путь из этого ада, но она не находила ничего лучше, чем молча двигаться дальше, притворяясь преданной слугой своего Покровителя и пытаясь скорректировать его планы. Только так было возможно сохранить отношения с Ларисой, избежать своего «устранения» и помешать его планам, если он решит избавиться от Уимс. Только так… Быстро расправившись с делами в оранжерее, раздосадованная Лорел вышла наружу, чтобы убрать разбитый горшок с тротуара — и не обнаружила даже следов утреннего происшествия. Оглядевшись, она заметила в отдалении нового уборщика, недавно сменившего крайне неприятного изгоя Тима, отказывавшегося следить за территорией возле оранжереи по причине «личной неприязни» к нормису-Торнхилл, поэтому бедной Лорел порой приходилось самой убирать вокруг «своего» здания. Увидев, как растерянно женщина стоит на месте пропавшего горшка, мужчина поднял руку и двумя пальцами салютовал ей, как бы говоря: «Всё схвачено». Удивлённая Лорел благодарно кивнула ему и, закрыв оранжерею, хотела подняться к себе, но, вспомнив, что зарядка для телефона осталась в комнате Уимс, направилась в кабинет директрисы. Постучав и войдя внутрь, Лорел попросила: — Милая, дай мне ключ, пожалуйста. — Ой, точно, — странно спохватилась вдруг Лариса, отрываясь от ноутбука и выискивая что-то в ящике стола. Когда Мэрилин подошла к ней ближе, Уимс наконец достала необходимое и протянула возлюбленной с улыбкой неловкости: — Я уже какое-то время забываю тебе отдать… Лорел осмотрела знакомый ключ и маленький брелок в виде росточка, сцепленные кольцом, и подняла непонимающие глаза: — Это что?.. — Символ того, что я всегда жду тебя у себя: приходи, даже когда меня нет, — ласково улыбнулась ей Лариса. — Это твой ключ. Лорел смутилась, сделала два шага и обняла сидящую Ларису, прижав её к своей груди и растроганно прикрыв глаза. Это был довольно милый жест, и Лорел вновь невольно задумалась о том, что не заслуживает подобного… Понимая, что топить себя в волнах самобичевания вновь — не лучшая идея, Гейтс вздохнула и спросила: — Ты когда освободишься? — Ох… — Лариса на миг опустила взгляд, прежде чем с неловкостью хмыкнуть: — Даже не знаю, милая, конец года — всегда напряжённое время: тут выпускной, отчёты, проверка контрольных точек, оформление документации по всем мыслимым и немыслимым направлениям… — она сильней прижала к себе Мэрилин. — В ближайшее время мне придётся довольно активно поработать, чтобы где-то к середине июня разобраться со всеми делами и спокойно уйти в отпуск… — Лариса слегка задумалась: — Там после выпускного ещё нужно будет пару рабочих поездок совершить, чтобы обновить и расширить договоры сотрудничества, но потом, когда я закончу со всем этим — я буду полностью в твоём распоряжении, хорошо? — Уимс слегка отстранилась, чтобы мягко взять Лин за подбородок и притянуть её для поцелуя. Лорел нежно ответила ей, лаская рукой шею и плечи возлюбленной, а следом мило спросила: — Я тогда заряжу телефон и чуть позже съезжу во Флюгер, развеюсь, привезти тебе что-нибудь? — Только будь осторожна в Джерико, хорошо? — получив от Лин уверенный кивок, Лариса на миг задумалась и смущённо улыбнулась: — Я бы не отказалась от того мятного латте, что ты порой берёшь… Лорел довольно рассмеялась: — А ведь до меня ты пила исключительно эспрессо! Лариса вдруг взяла её лицо в обе руки и приблизила к своему, чтобы страстно прошептать: — Вот видишь: ты сделала мою жизнь гораздо слаще… От этого у Лорел по шее побежали мурашки: её мигом вспыхнувшее довольство было безжалостно уничтожено мыслью о том, сколько горечи могут принести Ларисе её кошмарные признания об истинном положении вещей. Взволнованно покраснев, Гейтс поцеловала возлюбленную, поблагодарила за ключи и поспешила покинуть директорский кабинет. Забрав зарядное устройство, Лорел расположилась в своей комнате с ненавистными книгами. Ей было необходимо изучить всё, что Гуди Аддамс написала о хайдах, поэтому Лорел несколько раз перечитала нужный разворот, отложила книгу, взяла подушку и, плотно прижав её к лицу, взвыла от эмоций: всё это было ужасно, опасно и поистине жестоко, но, к огромному сожалению, вполне выполнимо. Лорел понимала: с такой подробной «инструкцией» она не может так просто провалить данное ей Покровителем задание, поэтому надеялась лишь на то, что её отец каким-то образом капитально ошибся и Тайлер Галпин — не хайд. Иначе всем придётся худо… Размышляя над тем, как подобная запись вообще появилась в дневнике отца и в каком году она была сделана, Лорел села в автомобиль и направилась в сторону города. У неё было очень много вопросов, но ни на один из них она не могла найти точного и однозначного ответа. Ей казалось, что она стоит посреди болота уже по колено в трясине и отчаянно пытается найти взглядом путь из смертельной ловушки, но вокруг лишь топи… Суждено ли ей было найти спасительную тропу и была ли она вообще — Лорел не смела и предполагать, но, зная, что ей есть, кого защищать, она собиралась биться до последнего и потому остервенело искала в себе силы на столь сложную борьбу. Ей уже было тяжело жить в столь стрессовых условиях, и она боялась представить, что будет дальше, но убеждала себя: она же как-то справлялась раньше со сложностями, справится и сейчас — ради любви Ларисы и благодаря ей. Тяжело вздохнув, Гейтс толкнула дверь кофейни и вошла внутрь. Тайлер, мигом поднявший взгляд, слегка улыбнулся ей, и у Лорел на миг кольнуло сердце. Собравшись с мыслями, она подошла к прилавку и заказала латте пока только себе, чтобы выпить его на месте. В кофейне почти никого не было, и Лорел замялась, не зная, как завязать разговор и что вообще делать. После того случая со спасительными ягодами она иногда перебрасывалась с бариста парой фраз, он всегда был с ней мил — и она отвечала ему тем же, однако, конечно, это никогда не переходило во что-то излишне откровенное, поэтому Лорел, несомненно, не могла начать расспрашивать парнишку о чём-то сугубо личном, а она должна была расспросить его. Пока она молча сверлила взглядом прилавок, пытаясь отыскать повод для беседы, молодой человек, занимаясь приготовлением напитка, негромко произнёс: — Всё в порядке? Вы выглядите встревоженной… — Ох, — растерянно вскинула она взгляд. — Да, всё хорошо, спасибо за беспокойство, — Лорел слегка нахмурилась, осмысливая его… заботу (?) по отношению к ней. — Это потому, что Вы сегодня одна? — невинно спросил парень, мягко глядя на неё, пока его руки уверенно наливали кофе в стакан. — Что, прости? — удивилась она, слегка наклоняя голову вбок. Губы Тайлера тронула едва заметная улыбка, и он опустил взгляд: — Вы всегда выглядите более уверенной и радостной, когда приезжаете с директрисой Уимс, а вот без неё Вы… — он на миг замешкался, подбирая слово: — меняетесь. У Лорел слегка засвербело в голове, когда она поняла, что парнишка, очевидно, наблюдал за ними вместе и ней в отдельности, раз даже заметил разницу в её поведении. Сначала она немного испугалась, подумав, что Галпин мог догадаться об их с Ларисой отношениях, но тут в её голову пришла иная мысль: раз он изучал её, значит, она в какой-то мере ему интересна? И он, вероятно, дружелюбно расположен к ней?.. Осознав, что парень испытывает к ней определённого рода симпатию, Лорел слегка расслабилась: они всегда приветливо болтали, пусть и совсем кратко — но какой-то контакт у них за эти полгода образовался, так ведь? Поэтому, успокоив себя, Гейтс мягко произнесла: — Ты довольно наблюдателен. Да, рядом с директрисой Уимс мне действительно спокойнее, ведь одна я везде чувствую себя чужой: что в школе, где меня не принимают другие учителя из-за того, что я нормис, что в городе, где на меня порой странно поглядывают из-за того, что я работаю в Неверморе… — Лорел внимательно взглянула на парнишку: — Тебе это не знакомо?.. По выражению, мигом появившемуся на его лице, Лорел поняла, что попала в точку: да, годы отстранённого изучения людей и манипулирования ими в своих целях не прошли для неё даром. Выслушав то, как Тайлер отзывается о городе, в принципе не любящем приезжих, Лорел поинтересовалась: его родители из местных? Когда парень ответил, что семья отца давно живёт в Джерико, она невинно уточнила насчёт матери и по гамме эмоций на его лице поняла, что мигом отыскала и подходящую психологическую травму: пытаясь скрыть горечь, Галпин-младший поведал, что мать умерла вскоре после родов и отец не любит говорить о ней. Выразив своё искреннее сочувствие, Лорел призналась, что выросла в приюте, и, получив слова поддержки в ответ, удовлетворённо поняла: всё, психологическая взаимосвязь установлена. Проболтав с молодым человеком о всякой ерунде около получаса, до тех пор, пока кофейня не стала наполняться посетителями, Лорел заказала мятно-карамельный латте для Ларисы и стала прощаться. Протягивая готовый напиток, парень вдруг смущённо произнёс: — Очень рад был с Вами пообщаться, заезжайте почаще. Лорел приподняла брови и, набравшись решимости, предложила: — Могу вернуться завтра, если будет твоя смена. Парень порывисто закивал, и его глаза радостно заблестели: — Да, буду ждать. Пообещав вернуться завтра, Лорел покинула кофейню и, опустившись на сидение своего автомобиля, тяжело вздохнула, спрятав лицо в ладонях. Она впервые в жизни была так расстроена тем, что у неё всё получалось с невообразимой легкостью! Парень оказался поистине идеальной жертвой в этой ситуации: моментально доверился ей, помог найти сильную психотравму, за которую можно зацепиться в пробуждении хайда, сам предложил продолжить общение… Лорел осознавала: да, ему одиноко, да, она ему симпатична, да, они в принципе давно знакомы, но… Она в какой-то мере злилась на Тайлера, даже понимая, что совершенно незаслуженно: он ведь не мог знать, что её вынуждают сделать, и верил ей, искренне смотрящей на него с сочувствием. Лорел действительно не хотела причинять ему вреда, и потому чувствовала, как её душу жжёт ненависть к самой себе: она совершенно не знала, как ей быть и что делать. И, что было ещё хуже, она будто бы ненароком узнала возраст Тайлера: ему исполнилось восемнадцать — а это значило, что запись в дневнике должна была быть сделана через пять лет после смерти отца. Лорел понимала, что это невозможно — и, получается, Покровитель действительно мог оказаться… Она была не в силах завершить эту фразу даже в своей голове, потому что подобное безумие ввергало её в такой глубочайший шок, что она хотела разлететься на атомы. Добравшись до школы в своих кошмарных рассуждениях, она ужасно хотела забыться в прикосновениях Ларисы, но та, увы и ах, всё ещё работала. Вручив женщине кофе с милой улыбкой, Лорел жадно поцеловала возлюбленную, но, видя, что та погружена всеми мыслями в отчёты, печально покинула Зал Офелии. Нахождение в одиночестве стало для Лорел настоящей пыткой. Она сидела в своей комнате и сверлила взглядом пол возле кровати, путаясь в своих тёмных мыслях. Гейтс чувствовала, что психологически не справляется со всем происходящим, но у неё не получалось даже заплакать. Ей было плохо, чертовски плохо, она никак не могла облегчить своё состояние, и от этого её мысли становились всё страшнее и чернее. И с каждым последующим днём Лорел было всё хуже: пока загруженная делами Лариса сидела в своём кабинете, Гейтс изводила себя одними и теми же мыслями, вертевшимися по кругу, словно заезженная пластинка. Она искала адекватный выход из ситуации — и не находила, отчего злилась и щипала живот до боли, оставляя синяки, которые крайне занятая и едва живая от усталости Лариса никак не могла увидеть под одеждой Лин, ведь возвращалась в их комнату поздно вечером, падала без сил в объятия возлюбленной и порой засыпала на её плече, даже не раздевшись. Видя, как Уимс устаёт, Лорел стала в тайне от неё пить по вечерам успокаивающие травяные отвары, с которыми экспериментировала в оранжерее, пытаясь сделать свой сон более глубоким. И это ей удалось: она действительно стала реже просыпаться и почти перестала звучно плакать по ночам, но… Проблема была в том, что кошмары не ушли, и, поскольку Лорел стала погружаться в более глубокую бессознательность, она продолжала видеть ужасные сны — но не могла их прервать своим пробуждением, как не могла сделать этого и Лариса, не слыша, что Лин плачет. Очнувшись утром после очередной жуткой ночи, Лорел какое-то время просто лежала, пытаясь прийти в себя, пока Лариса мягко прижимала её к себе и о чём-то привычно говорила. Понимая, что изменения в поведении вызовут вопросы, Лорел собирала волю в кулак, натягивала самую правдоподобную маску и нежно целовала Ларису, пытаясь убедить их обеих, что всё в порядке. Рядом с Ларисой она действительно держалась: и по утрам, и во время переглядок в столовой, и в моменты периодических «заглядываний» в кабинет директрисы, и во время подготовки ко сну... Лорел держалась из последних сил, ведь практически каждый день она ездила во Флюгер и «окучивала» Тайлера разговорами, сближаясь с ним, укрепляя его доверие к ней и медленно прорабатывая идею несправедливости жизни и необходимости борьбы с подобным укладом. Она ощущала, как медленно подчиняет его себе, находя такие темы и слова, в которых он был с ней согласен, и ей было мерзко от самой себя, ведь она знала, для чего подготавливает почву. Поэтому после их встреч она могла часами сидеть в прострации, бессильно разъедаемая виной, ненавистью к себе и отчаянием. Неудивительно, что всё происходящее капитально било по состоянию Лорел: ночью она мучилась в беспробудных кошмарах, а днём — в своих ядовитых мыслях, всё сильнее отравляющих её разум и сердце. В какой-то мере Лорел была рада, что Уимс так сильно занята — благодаря этому она не видела всех переживаний своей возлюбленной и не волновалась о ней ещё сильнее, но в то же время Гейтс чувствовала, что тонет во тьме, находясь в отдалении от Ларисы, уделяющей ей гораздо меньше времени, внимания и спасительных прикосновений. Однако Лорел не смела просить возлюбленную о чём-то и убеждала себя, что у неё достаточно сил, чтобы преодолеть все испытания и не втянуть в это Ларису. В день выпускного, пришедшегося на 3 июня, Лариса, зная, что ближе к вечеру состоится довольно важное мероприятие, решила устроить себе небольшой выходной и заранее выключила будильник, по которому они с Лин уже привыкли вставать вдвоём. Проснувшись ближе к десяти часам утра и приподнявшись на локте, Лариса улыбнулась виду мирно спящей рядом женщины: Уимс заметила, что затяжные кошмары Мэрилин наконец закончились, и была очень рада этому. Расслабленная женщина уже хотела коснуться лица Лин, чтобы разбудить её поцелуем, но тут её взгляд выцепил слегка оголённый живот женщины, и довольная улыбка мигом сползла с её лица. Осторожно потянув пальцами ткань футболки ещё выше, Лариса увидела сине-фиолетовое безобразие и шокированно прижала руку к губам, гася невольный вздох. Она совершенно ничего не понимала: Лин же стало лучше, она перестала плакать по ночам и просыпаться от кошмаров, стала выглядеть более спокойной, всегда однообразно радостной… В голове Уимс что-то щёлкнуло, и её брови пошли волнами разочарования: она вновь поверила маске Мэрилин, ведь полностью ушла в работу и почти не виделась с возлюбленной. — Лин… — с досадой позвала Лариса, рассматривая бледное лицо возлюбленной. — Лин, проснись, — произнесла она громче и коснулась плеча спящей женщины. Та не отзывалась. — Лин? — странный испуг кольнул сердце Ларисы, и она слегка потрясла возлюбленную. — Мэрилин! Мэрилин, проснись! — она цепко сжала плечо женщины и сильно встряхнула её. — Лин! Только после этого глаза рыжеволосой женщины раскрылись, и она испуганно взглянула на Ларису: — Что?.. — Ты как? — беспокойство в голосе Ларисы было почти осязаемым. — Нормально, — пробормотала Лорел, потерянно садясь в постели. — Не думаю: ты долго не просыпалась, а ещё я увидела это, — серьёзно ответила Лариса, подцепила пальцем край футболки, и на лице Лин проступил испуг. — Что с тобой снова происходит? Лорел опустила голову, прикрывая глаза. Конечно, она не смогла полностью скрыть от Ларисы своё состояние, но, по крайней мере, ей удавалось не беспокоить возлюбленную больше недели… Чувствуя прилив вины, Лорел замерла, вжимая голову в плечи, ведь поняла, что Лариса злится на неё за ложь и маску, и тут вдруг ощутила, как большие тёплые руки нежно обвивают её и притягивают к мягкой груди Уимс. Прижавшись к Ларисе, Лорел тихо прошептала: — Тебе надо было работать, я не хотела тебя напрягать ещё сильнее, поэтому справлялась сама… — Как? Причинением себе боли? — глухо спросила Лариса, проводя рукой по спине Лин. — Да, — слабо кивнула Лорел ей в грудь. — А со сном ты что сделала? — продолжила выяснять Уимс, слегка массируя голову Мэрилин, желая так выудить из неё информацию. Она на интуитивном уровне понимала, что и резко ставший глубоким и спокойным сон — тоже фальшь. — Травяные отвары, ничего страшного… — пробормотала Лорел, вжимаясь в Ларису сильнее. — Это не опасно? — рука Ларисы невольно дрогнула: Лин готовила и пила какие-то средства, чтобы не будить её по ночам… — Нет, всё хорошо, — Лорел хотелось расплакаться, но она совершенно не могла этого сделать, поэтому лишь сильнее обнимала Ларису, вдыхая её запах и наслаждаясь нежными прикосновениями к своей спине. — Хорошо… — Лариса мягко взяла голову Лин в ладонь и отстранила от себя, чтобы возлюбленная посмотрела на неё, и Уимс спросила её прямо в глаза: — Но что стало причиной всего этого? — Лин невольно сглотнула, и в её взгляде мигом появились тревога и страх. Лариса, заметившая это, слегка смягчилась: — Лин, ты же знаешь: я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Это… это… — Лорел часто заморгала, не в силах отвести взгляда от уверенных, серьёзных глаз возлюбленной. — Это всё ещё связано с моим прошлым, ангел, прости, но я не могу говорить об этом. — Лин… — рука Ларисы слегка напряглась, отчего по коже Лорел промчались мурашки. — Что же столь ужасное тебе пришлось пережить, что ты не можешь рассказать мне об этом? — Я расскажу тебе… — шепчущий голос Лорел дрожал. — Но позже, когда справлюсь со всем сама… Пожалуйста, Лариса… — её глаза наполнились слезами. — Я не хочу втягивать тебя в это… Лариса Уимс смотрела в лицо своей возлюбленной и не узнавала её: из-за той боли, что виделись в её глазах и подрагивающих губах, Ларисе казалось, что перед ней находится не Мэрилин Торнхилл, а лишь внешне похожий человек, клон, иллюзия — но не её Лин. Заметив сбегающую по щеке женщины слезу, Лариса притянула её обратно в свои объятия, крепко прижала к своей груди и жёстко произнесла: — Если ты скажешь мне, кто заставляет тебя так страдать — клянусь, я убью его собственными руками. Внутренности Лорел рухнули в бездну, и она невольно задрожала, жмурясь и чувствуя, как ресницы намокают из-за слёз, выступивших на её глазах. Разве могла она признаться в том, что сама заставляет себя так мучиться, потому что не хочет лишиться единственного человека, которому она действительно нужна?.. Конечно же, она не могла сказать Ларисе правду, поэтому лишь тихо всхлипнула, ощущая, с какой любовью Уимс гладит её по голове. Лариса слышала, как Мэрилин слабо плачет в её руках, и не понимала, что ей делать вообще: очевидно, всё было довольно серьёзно, но ей ужасно не хотелось давить на Лин, реально «ломать» её, чтобы добиться истины… Лариса любила её всей своей душой и действительно была готова на многое ради своей возлюбленной, но как помочь человеку, который не готов принять помощь? Однозначно: никак. Лариса понимала, что у неё лишь один выход: быть с Лин рядом и поддерживать её несмотря ни на что, ожидая, пока она либо справится сама, либо наконец решится всё рассказать и попросить помощи. Но, понимая всё это разумом, Лариса была не властна над своим сердцем, что тревожилось и болело за очевидно мучившуюся Лин. Вскоре успокоившись, Лорел сама отстранилась от Ларисы и уверенно поцеловала её в губы, прежде чем взяла лицо возлюбленной в руки, замерла, прислонившись своим носом к её, и тихо произнесла: — Не волнуйся, мой ангел, обещаю: всё будет хорошо. Лариса лишь притянула её для нового поцелуя, чтобы убедиться: Лин по-прежнему любит её. И Лорел недвусмысленно дала ей понять своими губами, что всё действительно так. К сожалению, следом Ларисе позвонили, и дамам пришлось разъединиться, чтобы наконец подняться с постели и всё-таки покинуть спальню. Но, уже замерев у дверей, Лариса опустила руку на плечо Лин, вынуждая её замереть. Лорел удивлённо вскинула на неё свой взгляд. — Мэрилин, послушай… — Лариса печально хмурилась. — Конечно, я не хочу лезть в твои личные дела, но, пожалуйста, хорошо подумай над тем, что я сейчас скажу, — она мягко коснулась щеки Лин, а следом удержала её подбородок в своих тёплых пальцах: — Я люблю тебя и помогу тебе в абсолютно любой ситуации, ты можешь быть уверена в моей поддержке, и, если ты всё-таки поделишься со мной своими проблемами, я сделаю всё, чтобы защитить тебя. Ты поняла меня? Лорел молча кивнула, чувствуя, как её несчастное сердце разбивается, и обняла Ларису на несколько секунд. Осознав, что это было: «Да», Лариса слегка улыбнулась и позволила Лин выйти из комнаты. Тревожно взглянув на возлюбленную, директриса Уимс поспешила в свой кабинет, чтобы решать очередные проблемы, а потерянная Лорел привычно направилась в оранжерею, чтобы поухаживать за растениями и подумать в тишине. Подходя к своему убежищу, Гейтс ещё издалека заметила какой-то странный свёрток на пороге и, взволнованно озираясь, замерла над ним. В тёмную, грязную ткань было завернуто что-то странное. Осторожно откинув уголок «обёртки», Лорел испуганно вскрикнула, отворачиваясь и едва не впадая в истерику. На пороге оранжереи лежал труп небольшой рыжей лисицы, к морде которой была прицеплена неверморская фотография «Мэрилин Торнхилл». Лорел обвела округу взглядом ещё раз, отчаянно надеясь увидеть где-нибудь в кустах хохочущих от удовольствия школьников, но вокруг никого не было. Заставив себя взглянуть на этот «подарок» ещё раз, Лорел заметила, что в нижней части снимка виднелись борозды, будто на обратной стороне было что-то написано. Едва сохраняя недавно съеденный завтрак внутри своего желудка, Гейтс быстрым движением схватила фотографию, оторвала её от мёртвого животного и взглянула на оборот. Там небольшими печатными буквами было выведено:ПОТОРАПЛИВАЙСЯ.
Слабая надежда Лорел на то, что всё это — идиотская выходка выпускников, испарилась без следа. Она не помнила, как отомкнула дверь оранжереи, поднялась на второй этаж и заперлась в своём кабинете, ведь пришла в себя уже сидя на полу, с фотографией в руке и дрожью во всём теле. И в голове Лорел Гейтс была лишь одна мысль:Что, если на самом деле у неё нет ни единого выхода из этой ситуации?