На край света

Оливер приземлился в Молде утром, и как только включил телефон, сразу открыл аккаунт Эмиля: свежих постов и историй нет. Дрыхнет, наверное. Палец так и тянулся к кнопке вызова, но он остановил себя: подождать пару часов, а там Эмиль что-нибудь да выложит. Сам оставляет за собой такой след, что любо-дорого по нему идти, — хотя не подозревает об этом. Оли усмехнулся: Эмиль заслуживает похвалы за дисциплинированность и качество контента, но не сейчас, когда-нибудь потом, когда всё это разрулится; потому он и не торопился признаваться ему в своей осведомленности. Скажет — так Эмиль может затаиться на дне, лишив Оливера единственной возможности отслеживать его перемещения. Сейчас это слишком легко, чтобы лишать себя такого прекрасного варианта. А заодно и красивых видеороликов. Взяв кофе, он уселся прямо в аэропорту, запасаясь терпением и все же время от времени открывая аккаунт Эмиля, несмотря на отсутствие уведомлений. Сообщение от рыжика пришло раньше, чем оповещение о новом видео. Оливер весело улыбнулся чашке кофе: вышел из подполья, конспиратор. Похоже, хоть Эмиль и в порядке, однако снова что-то отмечает, несмотря на недавний выпускной… Наверняка отправился в путешествие со своими развеселыми одноклассниками. Теми самыми, что подбили рыжика на тот странный челлендж, при воспоминании о котором самого Оливера охватывало чувство неловкости: не то чтобы ему было стыдно за Эмиля — нет, как он и сказал, его компания в юности еще и не такое отчебучивала, — вот только после того самого признания они отдалились, и Оливер волновался за него. Эмиль не из тех, что скандалят и устраивают разборки. Он переживает тихо, глубоко, ничем не выдавая приходящие в его рыжую головушку мысли. Тем страннее казался тот его поступок на публике. Оливер тряхнул головой: нет, не об этом надо сейчас думать. Главное, чтобы после выпитого молодежь опять не потянуло на приключения, особенно вдали от дома, где группа разудалых вчерашних школьников могут всякое вытворять — но не всякое им простят, как на выпускном. И чтобы за руль пьяными не садились. Вскоре после их недолгой переписки, из которой Оливер сделал вывод, что его новоявленный братец так и не сообщил отцу о своей несанкционированной вылазке, он дождался уведомления от red&beauty. Видео буквально на минуту — а словно что-то на Дискавери посмотрел: то плавно, то динамично сменяющиеся кадры вели зрителя по дороге и по морю, среди островов и гор, накатывая грозными свинцовыми волнами вместе с порывом почти уносящего камеру ветра, сверкая ослепительной синевой и разлетаясь брызгами мощных водопадов, бьющихся о скалы. Вот ведь руку набил, удивлялся Оли: сам себе и режиссер, и оператор, и монтажер; оборудование любительское, а результат не хуже иных небюджетных рекламных роликов. И как только парень все успевает, находясь в путешествии, да еще в компании таких же оболтусов? Хотя, положа руку на сердце, Эмиля нельзя было назвать оболтусом. Мальчишка еще — да; порой выкидывает фортели — тоже да; но сам он, пусть уже четверть века на белом свете живет, и то такое порою отмачивает, что сам себе удивляется. Фортели Эмиля и то, что Оливер творил в его возрасте, — это репетиция детского отряда барабанщиков по сравнению с афтепати отвязной рок-группы. Эмиль не глуп, не ленив, не создает проблем Элиасу — как правило, не создает, — и не связывается с дурными людьми; просто он юн, романтичен, а оттого склонен принимать решения и действовать под влиянием эмоций. Когда-то и он был таким. Когда-то все были такими. Поэтому Оливер не хотел останавливать Эмиля — тем более, он сам являлся косвенной причиной побега, — лишь желал удостовериться, что с ним все будет в порядке. Рыжик — хороший мальчик. Не хотелось бы, чтобы он, случайно или нет, вляпался в неприятности. Может, Эмилю будет неловко в его обществе. Может, Оливеру и самому будет неловко. Но лучше так, чем оставлять парнишку наедине с дорогой, веселой неблагоразумной тусовкой и собственными непредсказуемыми эмоциями. Может, он даже подружится с его одноклассниками. Тогда все станет гораздо легче. Оливеру не казалось, будто он играет роль няньки, и у него не вызывала раздражения необходимость все бросить и мчаться в неизвестность, чтобы отыскать играющего с ним в прятки братца, пускай и оставляющего невольные подсказки. Пожалуй, в его жизни давно не происходило спонтанных приключений — так, чтобы ноль планирования, так, чтобы сегодня он не знал, где окажется завтра. Чтобы ни дорожной карты с проложенным маршрутом, ни забронированных отелей, ни расписания, ни бюджета. Ничего. Только видеоролики в аккаунте одного рыжего блогера, который и не предполагает, что за его деятельностью следит некий не подписанный на него ценитель. Офис проката автомобилей находился здесь же, в двух шагах, и, удаленно проследив за Эмилем до Гейрангера, Оливер удовлетворенно кивнул, допил остывший кофе одним глотком и направился за машиной. Прогноз обещал дожди. Предположения Оливера оправдывались, и он хвалил себя за свой дедуктивный метод, вжимая педаль в пол на ровных участках дороги, так что под ложечкой тянуло. Эмиль наверняка направится в стороны Ондалснеса и наверняка заедет на Лестницу троллей, хотя бы потому что она по пути. И хотя бы потому что он блогер. От Гейрангера до Лестницы чуть более полутора часов, а от Молде до нее же — почти два часа; Оливер понятия не имел, выехала ли чудесная компашка рыжика в дорогу или пока отходит после вчерашней пьянки, но на всякий случай решил превысить скорость. Не то чтобы он был очень законопослушным в этом плане, но быструю езду предпочитал там, откуда не приходят штрафы, и на другом транспортном средстве. А отсюда наверняка придут… И он не на мотоцикле. Ох, рыжик, я еще не успел нагнать тебя — а ты мне уже дорого обходишься, усмехнулся Оливер, газуя сильнее. Пусть на автомобиле скорость ощущалась не так, как на мотоцикле, но было непривычно, волнительно, и, чего греха таить, страшновато. Слишком давно он не садился за руль автомобиля, а если садился, то ехал по медленным улицам Бергена. Слишком большим казался этот жестяной зверь после его верного конька. Сложнее чувствовать габариты и дорогу. «Надеюсь, вы там не превышаете. Интересно, кто за рулем…» Когда полил дождь, Оливер чертыхнулся и снизил скорость, впрочем, проделав уже половину пути. Уведомлений об обновлениях в аккаунте Эмиля не было. Еще бы… В такой ливень только видео снимать. Лестница Троллей встретила его набравшим силу водопадом и несколькими машинами. «Вот неленивые». Оливер помнил свой последний визит в эти места, как назло пришедшийся на ясный солнечный день в самый разгар сезона. Тут любые тролли разбегутся от такого количества разношерстных галдящих толп. Нет, в дожде однозначно есть своя прелесть. По крайней мере, рыжик не затеряется в куче народу. Хотя с его волосами затеряться проблематично: увидишь вдали маленький пожар — значит, Эмиль. Оливер не увидел пожара, потому что рыжик надел капюшон: шагал, вертя в руках камеру GoPro и не глядя перед собой, в компании молодых людей, не похожих на давешних одноклассников. Зато когда поднял глаза — застыл на месте, так что на него чуть не натолкнулись позади идущие. Оливер улыбнулся шире: забавный. Глаза блюдцами, рот буквой «о», мокрые кончики челки, ставшей терракотово-красной, падают на бледный веснушчатый лоб, чуть камеру не выронил. Сюрприз, рыжик. А для него самого сюрпризом оказалась компания Эмиля, совершенно, как выяснилось, случайная. И не то чтобы очень попутная. Ну дает… Один поехал! Рыжик более сумасшедший, чем считал Оливер. Хотя именно благодаря его сумасбродству одной проблемой стало меньше: не нужно думать, как вписаться в группу одноклассников и умудряться путешествовать с ними вместе или по их следам — что, он должен был признать, выглядело бы весьма и весьма странно. Испанцы, радушно и шумно поздоровавшиеся с Оливером, когда Эмиль растерянно его представил, тут же вывалили на него кучу информации, оказавшись значительно многословнее рыжика. Спас жизнь? Серьезно? Или это какой-то их дорожный прикол? Выяснить Оливер не успел: попутчики отправлялись к Стене троллей, а он остался с Эмилем наедине. Идеально. Лучше не придумаешь. Надо же когда-то поговорить и прояснить все, что вечерним туманом сгущалось между ними. — Когда собирался сказать Элиасу? — поинтересовался Оливер, глядя сквозь лобовое стекло, по которому дворники отчаянно размазывали нескончаемые струи воды. Машина спускалась вниз по Лестнице троллей, крутой поворот за крутым поворотом, а ревущий водопад стремительно срывался вниз, как потоки ливня с небес. Грозно, сурово, будто и впрямь из-за гор вот-вот выглянут огромные тролли, оглушительно рыча на дерзких человечков. — Скоро, — Эмиль скосился в пассажирское окно, так что Оливеру были видны только его вихры и кончик носа, — не знал как. У них сейчас медовый месяц, зачем отвлекать… — Ох, балбес ты, рыжик, — не выдержал Оли, — не отвлекать, а ставить в известность. Не хотел отца беспокоить, так мне бы сказал. Случится что — где тебя будут искать спасатели, если даже неизвестно, куда ты соизволил отправиться? — Лекции мне читать собрался? — смущенно пробормотал Эмиль, уткнувшись носом в стекло. — Скажу я ему, скажу. — Теперь-то и я сказать могу, — атмосфера в машине становилась еще прохладнее, чем снаружи, и Оливер решил, что Эмиль прав: для лекций пока рано. Сначала свести неловкость к минимуму, чтобы разговорить рыжика, а то так и будет сидеть, нахохлившись, и слова из него придется вытягивать клещами. Клещей у Оливера не было, зато были плоскогубцы комплектом в туристическом мультитуле, но применять их на рыжике как-то не хотелось. — Но прямо сейчас есть кое-что поважнее, — и когда Эмиль настороженно на него посмотрел, улыбнулся, — ты очень голодный? До Ондалснеса добрались быстро: дорога в ливень оказалась свободной, несмотря на туристический сезон. Город встретил серым небом и серым Ромсдал-фьордом: удивительно, какими однотонными бывают населенные пункты у моря, меняя свой цвет в зависимости от погоды, так что верх и низ становятся почти одинаковыми. Вчера — пронзительная синева над головой и под ногами, сегодня — все оттенки серого. Только мокрая зелень выбивалась из общей цветовой гаммы. А дождь всё лил нескончаемыми потоками, словно тучи решили устроить им с Эмилем незабываемую встречу. — Не очень люблю кафе в туристических местах, — признался Оливер, остановившись у первого попавшегося бистро на въезде в Ондалснес, — не самые вкусные хотдоги по цене завтрака в ресторане. Но не тратить же сейчас время на поиск приличной еды, когда можно посидеть в теплом сухом помещении и поговорить. Стрелой влетев в кафе, они отряхнулись, как мокрые псы после прогулки, и заняли столик у окна с видом на ливень. — А я не гурман, мне и хотдог сгодится. И все-таки… Как так получилось, что мы оказались в одном месте в одно время? — Удивительно, правда? Сам в легком шоке. Но раз уж это произошло — значит, судьба: может, она не хотела, чтобы ты путешествовал один. Может, не хотела, чтобы мы с родителями волновались. Как бы то ни было, это она правильно поступила. — И что, судьба прислала точные координаты тебе на телефон? — он вопросительно приподнял рыжую бровь, и это выглядело чертовски забавно, так что Оливер едва подавил ухмылку. — Судьба ведет без координат, полагаясь исключительно на интуицию. Хотя даже она была в шоке, когда ты поехал в одиночку. — Я-то ладно. А ты почему один? — Когда ты взрослый работающий человек, уже не так просто собраться компанией друзей, чтобы устроить себе одновременный отпуск. Синхронизировать графики — тот еще челлендж. Вот и не стал заморачиваться. — Тебе не скучно? Ты же такой… — Эмиль помялся, — компанейский. Веселый. Общительный. — И общительным людям нужны моменты тишины. В этом плане ты идеальный попутчик: я-то знаю, молчать у тебя получается лучше, чем разговаривать, — Оливер подмигнул ему, и на бледных щеках заиграл легкий румянец. — А куда ты собирался ехать изначально? Подозрительный какой. — Изначально я планировал просто взять паузу и развеяться. Давно в отпуске не был. Думал спокойно покататься по живописным дорогам: куда жизнь заведет, туда и приеду. А она вон куда завела. — Почему не на мотоцикле? — он все еще смотрел на Оливера настороженно, и все-таки спрашивать не стеснялся. Вот ведь рыжик! Это я должен тебе вопросы задавать! — Как-нибудь прокачу тебя на мотоцикле в дождь. А потом, это же не покатушки, а долгое путешествие, для которого нужен какой-нибудь Харли Дэвидсон Король Дороги. У меня обычный городской байк. Ты и без байка умудрился отсыреть; кстати, как так получилось? Ты же ехал в машине со своими новыми знакомыми — и все равно твоя вторая куртка мокрая насквозь, хоть выжимай. Эмиль неопределенно махнул рукой, пробормотал что-то про утренний дождь. — Неужели ты решил искупаться во фьорде, чтобы взбодриться с утра, и забыл раздеться? — Я нет, — Эмиль, наконец, улыбнулся, — а Мигель искупался. И не с утра, а с вечера. Собственно, так я и «спас ему жизнь». Вовремя он, думал Оливер, когда Эмиль чуть разоткровенничался; черт знает, куда бы его завели собственные порывы и компания испанских раздолбаев. Думал — но молчал, кивая и отвечая улыбкой на улыбку. Если хоть так, шаг за шагом, слово за словом, ему удастся преодолеть испытываемый рядом с Оливером дискомфорт, это уже зачтется за прогресс. В конце концов, теперь они официально породнились, и именно сейчас, в эти недели, дни и часы, решается важный вопрос: станут ли они родственниками, отправляющими друг другу открытки на Рождество, — или с рыжиком получится по-настоящему подружиться. Так, как им почти удалось до того… инцидента. И когда Эмиль окончил свой не изобилующий подробностями рассказ, чтобы с аппетитом наброситься на бургер, Оливер честно признался: — Я очень переживал за тебя, рыжик. Как тебе только в голову пришло убежать в одиночку. — Я не убегал. Просто принял решение поехать — и поехал. Вообще-то, я совершеннолетний, могу и самостоятельно путешествовать. Оли, ты меня совсем за ребенка держишь? Малолетку, за которым нужен постоянный присмотр? — Да как тебе втолковать… Ну что за мальчишка такой? Оливер вздохнул бы с досадой — вот только тогда Эмиль лишний раз удостоверится в своей правоте. — Разве волнуются только за детей? Ты бы не волновался за Элиаса, если бы он уехал неизвестно куда? — Элиас — мой отец, — Эмиль всё упирался, — а ты нет. — И что? Давай предположим, что я в один прекрасный день исчез бы с радаров. Хочешь сказать, ты совсем не беспокоился бы? Рыжик умолк, припертый к стенке вопросом, и только откусил от бургера кусок побольше. А когда прожевал, спросил: — Ну, убедился ты, что я в порядке. Все равно хочешь меня контролировать? — Не-а. Просто путешествовать вместе веселее, — Оливер подмигнул ему, и румянец снова показался среди веснушек. — Вот прямо вместе? Не в качестве няньки? Чем Оливер заслужил такие сомнения? — У меня уже есть работа. А в отпуске я предпочитаю отдыхать. Так что нет, не в качестве няньки. — А в качестве кого? — Эмиль чуть понизил голос, гипнотизируя взглядом деревянную шпажку. Ох, рыжик… — Попутчика? — предположил Оливер. — Чем я хуже этого твоего Мигеля? По крайней мере, я могу торжественно пообещать не купаться во фьорде по пьяной лавочке. Все-таки оставив бедную шпажку в покое, Эмиль взглянул на него исподлобья серьезными серыми глазами, особенно удивительными в сочетании с забавными веснушками. — И не надо. Вода кошмар какая холодная, будто льдом меня засыпали, — признался он, — я не то чтобы неженка, сам знаешь. И все-таки даже для меня перебор. Мигель-то был достаточно пьян на тот момент, а я, к сожалению или к счастью, нет. — К счастью. Лучше замерзнуть, чем утонуть, особенно так глупо, у самого берега. По крайней мере, замерзшего тебя можно отогреть в горячей ванной. Или душе. Бледная кожа легко краснела, приобретая оттенок волос Эмиля; так себе формулировка, спохватился Оливер, учитывая, что Эмиль сейчас… особенно чувствительный, что ли, к их разговорам с глазу на глаз. Пришлось исправляться: — Или, хм, напоить горячими напитками. Коньяк не предлагаю, но глинтвейн, может, разрешу. И, конечно, чай-кофе. Кстати, твой капучино уже несут. — Разрешит он… папочка, — фыркнул Эмиль, поднимаясь с места, — в туалет надо отпрашиваться? — Ты волен туда идти, когда хочешь, — театрально вздохнул Оливер, — но возвращайся поскорее, я буду скучать. Помахав ему рукой на прощание и дождавшись, пока рыжик скрылся за дверью уборной, он схватился за телефон: а ведь и впрямь, вечером им обоим нужно будет отогреваться, учитывая погодку. Ливень за окном сменился моросящим дождем, и Оливер знал по опыту, что это надолго. Значит, в Молде им тоже предстоит прогулка в условиях повышенной влажности. Эмиль прав, он не неженка — никто из них; вот только после холодного душа с неба для разнообразия не помешает горячий. А отель не забронирован. Оно и понятно: Оливер ехал наугад, понятия не имея, какие планы у рыжика, в какой компании он путешествует и впишется ли в эти планы и компанию сам Оли. Какой там отель! Логистику бы понять… Теперь с логистикой все яснее, благо Эмиль не особо возражал, — дело за малым: найти, где обсохнуть и переночевать. Вот только это малое дело превращается в большую сложность, когда наступил сезон, туристы кишмя кишат, а гостиницы нужно бронировать сильно заранее. Конечно, всегда есть кемпинги — вот только палатка у них одна на двоих, а ночевать с Эмилем в настолько тесном пространстве Оливер не хотел. Сам-то он, разумеется, ничего против не имел — но доставлять дискомфорт рыжику в его планы не входило. Еще, чего доброго, не уснет, будет всю ночь рефлексировать… Ладно, решил Оливер: не найду отель — поедем в кемпинг, Эмиля разместим в палатке, а сам в машине заночую. Вполне рабочий вариант. Вернувшемуся из туалета Эмилю он гордо продемонстрировал свое достижение: — Глянь, нашел свободные варианты. Чудеса, да и только! Скорее всего, забронировавшие их туристы в последнюю минуту не смогли приехать, а я поймал момент. Пришлось выбрать хостел, но ты не переживай, номер двухместный, правда, туалет и душевая общие на этаже. Я хотел поискать в другом отеле, но в наличии имелась только одна комната с другим нюансом, — Оливер пожал плечами, — ванная-то там есть, а вот кровать общая. В смысле, двуспальная. — Подумаешь, общая душевая, — Эмиль снова зарумянился, делая вид, что не обратил внимание на последние слова Оли, — в кемпингах они тоже общие, и кого это останавливает? — Точно не тебя, — улыбнулся Оливер, — и не меня. Значит, ночлег у нас есть; теперь пей кофе, рыжик, и будем выдвигаться в Молде. Пройдемся по городу, устроим себе любование цветами, потом выдвинемся по тропе наверх, к панорамному обзору, легкий хайкинг, красивые виды — и заселение в хостел. А там уже поужинаем и погреемся. — Все распланировал? — хмыкнул Эмиль. — Ага, — кивнул он, не замечая подвоха. По шоссе добрались меньше чем за полтора часа с одной длинной паромной переправой через Румсдал-фьорд — и вот он, полуостров Румсдал: вид Молдемарки, сизой в дождь, поросшие лесом вершины холмов в тумане и отражающие жемчужно-серое небо и свинцово-серые воды стены и окна отеля Scandic Seilet на самом берегу. В нем, разумеется, мест не было. Скромный хостел ждал их в центре города. В дороге Эмиль оставался тихим и задумчивым, явно прогоняя в своей рыжей головушке десятки и сотни мыслей, которыми не спешил делиться с Оливером. Раз только сказал, скосив на него глаза: — Так непривычно видеть тебя в машине. Оливеру самому было непривычно. С пассажиром чувствуешь двойную ответственность и вцепляешься в руль крепче. — Я смотрю, рыжик, ты всеми правдами и неправдами пытаешься выгнать меня под дождь, только чтобы я вернулся к своему двухколесному транспорту. Неужели соскучился по моему коньку? — Ничего я не пытаюсь, — рыжик замотал головой, отчего высохшая челка упала низко на лоб, — хотя конек твой мне нравится. Просто… ну… мне кажется, салон тебя стесняет: на мотоцикле ты как-то свободнее. — Конечно, свободнее. Но ведь хочется иногда погреться в сухом салоне после дождливого утра и перед дождливым днем. А вообще-то я выучился на права соответствующей категории еще в школе, тогда же попробовал водить мамину машину. Мотоцикл чуть позже освоил, уже в студенчестве, зато сразу понял, что это любовь. — Так поэтому ты встречаешься с мотоциклистами, — рассеянно произнес рыжик: тут у Оливера отвисла челюсть — а следом и у самого Эмиля, когда он понял, что ляпнул. Господи, как же легко он краснеет… Даже интересно лицо потрогать: температура в такие моменты, верно, поднимается. — Блин, прости, — выдохнул он, отворачиваясь к окну, — само вырвалось. Бедняга, вздохнул про себя Оливер, опомнившись; все-таки нанес ему моральную травму. Нечего было с тем парнем у самой дороги обжиматься. Теперь у рыжика вьетнамские флэшбеки. — Да расслабься. Не встречаюсь я ни с кем, — Оливер постарался улыбнуться как можно непринужденнее, хотя пассажир и не видел его лица, — это я тебе, кажется, говорил. А за тот эпизод еще раз прошу прощения, не знал, что тебя это настолько шокирует. — Ничего меня не шокирует! — Эмиль все же встретился с ним взглядом, но тут же вновь отвел его, — и не проси прощения за такие вещи, а то и я начну. Мне есть за что. Я всего лишь подумал, что… ну, общие интересы и все такое… — Мотоцикл, безусловно, сближает, — тут впору рассмеяться, — и все-таки общие интересы в этом плане носят… эм… иной характер. Так, а теперь у меня вырвалось что-то не то. Я давно заметил, что разговоры в дождь — самые странные. — Ну, самое странное мы уже проходили, — ему показалось, что Эмиль тоже усмехнулся, — испанский стыд в данном случае вовсе не про испанцев. Просто мне нравится твой мотоцикл и кататься на нем, вот я и начал развивать тему — а ушел куда-то не в ту сторону. Ты, кстати, и машину хорошо водишь. Льстит, конечно, это Оливер понимал; машину он водил редко и не чувствовал в этом аквариуме и половины той уверенности, что за рулем мотоцикла. Но рыжик вырулил красиво. Оливер прибавил скорость: свободное шоссе извивалось вдоль фьорда, но на прямых участках можно было разогнаться, делая хорошую мину при плохой игре. Последняя плавная волна — и парковка перед паромом, потом поездка через фьорд и, наконец, Молде. Город джаза и роз встретил их серостью, сыростью — и пробивавшимися через них яркими цветами, которые здесь на улицах, на клумбах, в садах, на стенах домов, на городской ратуше, и еще бронзовые в руках у девушки на фонтане. Розы оттеняли суровую красоту города, и Оливер, который был в Молде давным-давно, смутно рисовал в голове картины солнечных дней, фестивалей и повсеместного благоухания. Гористый полуостров с изрезанными фьордами берегами обещал панораму двухсот двадцати двух вершин, и Оливер решил, что это идеальный вариант: рыжик наснимает вдоволь, он сам отдохнет от вождения, а по пути пешком наверх никто из них не будет обращать внимание на неловкие фразочки или еще более неловкое молчание. Да и согреются, несмотря на дождь. Подъем всегда здорово разогревает. — Значит, мы не в хостел? — уточнил Эмиль, когда Оливер подъехал к городской подземной парковке. Поскорее бы уже остановиться. Лучше пешком, бодрячком, чем ехать по узкой извилистой автодороге в гору, да еще и в дождь. А потом, им с Эмилем не помешает прогуляться: с утра только и делают, что пятые точки отсиживают. Путешественнички… — Заселяться еще рано. Думаю, пора размяться: сейчас мы выйдем на тропу и отправимся через горы, через лес на панорамную точку, потом, налюбовавшись, спустимся в город другой дорогой, пройдемся по улицам, ну и тогда можно будет заселиться, поесть… или поесть и заселиться, — Оливер напоминал ему о запланированном списке дел, чтобы скрыть собственную неуклюжесть при парковке автомобиля. Получилось или нет — он так и не понял: рыжик смотрел в зеркало заднего вида на его третью попытку сдать задом и не комментировал, только раз бровью повел. Какие же эти автомобили громоздкие… Зато когда Оливер, еле сдержав вздох облегчения, остановился, Эмиль все же высказался: — Как у тебя все по полочкам разложено. — Хороший же план! Эмиль промолчал. И только когда они вышли на улицу и накинули капюшоны, заметил: — Панорамная площадка… Ты как будто турист. Осталось только отмечать пройденные достопримечательности. — Так ты же сам делаешь… — Оливер вовремя прикусил язык и не сказал «обзоры туристических локаций», чтобы не сдать себя с потрохами. — Делаешь красивые снимки, — он кивнул на камеру, — наверняка же, а? На этот раз он сам вырулил. Эмиль не заметил. И тропу он выбрал самую малолюдную, чтобы Эмиль не жаловался на мейнстрим — а рыжик просто следовал за ним, ничем не выдавая, что у него на уме. В медитативной мороси дождя разговоры терялись, и вскоре они вовсе замолчали, поднимаясь по то плавно, то круто убегающей вверх тропинке. Вид в самом начале пути уже панорамный: город внизу, шпиль церкви, фьорд Ромсдал, горы за ним, облака чуть пониже вершин, а впереди, прямо по курсу, лиственные и хвойные деревья, грибы и ягоды, хвощи и папоротники, наполненные дождем ручьи. Серый гравий тропы убегал наверх. Зеленели покрытые лесом склоны, впереди сгущался туман, и чем выше они поднимались, тем сильнее он срезал оставшиеся внизу верхушки. Низкие кустарники встречались чаще, а трава сменила цвет с зеленого на бурый. То и дело начали попадаться камни, поросшие мхом, и кочки, как на болоте: из-за тумана и дождей влага не успевала высыхать, образовывая лужи, ручейки и хлюпающие кусочки земли, поросшие травой. Они старательно выискивали твердую поверхность, перепрыгивая с камня на камень, но с каждым прыжком в ботинках хлюпало все сильнее. Какие же это мелочи, философски рассуждал Оливер, по сравнению с красотами природы! Вон рыжик идет — ни разу не пожаловался: серьезный, сосредоточенный, серые глаза смотрят в серую даль, а рыжие волосы — вместо указывающего направление флажка. Челка снова мокрая, нос, выглядывающий за пределы капюшона, тоже — и хоть бы хны. А когда на мокрой земле появились красивые белые камни, Эмиль невозмутимо закрепил на лбу GoPro и начать чуть активнее вертеть головой. Гладкая поверхность отражала тусклый свет даже в тумане, а между камнями — мхи и лишайники: белые, бордовые, лиловые. Туман тоже стал лиловым. Видимость — в аккурат до следующего холма. Время остановилось, увязнув в густых сизых каплях, будто в тихом облаке, накрывшем гору, существовали только они. А вот смотровая площадка оказалась малолюдной, но не безлюдной: настоящих туристов не пугает ни дождь, ни снег, ни ураган. Оливер пропустил рыжика вперед, улыбаясь: здесь должна быть панорама, двести двадцать две вершины и гладь фьорда. Эмиль тоже улыбнулся, понимая иронию: мокрые и холодные, они все же добрались до предполагаемых видов — а виды ушли в отпуск и спрятались за стеной тумана. Какая панорама, когда они буквально идут в облаке? Не то что вершина, но и почва под ногами в нем скрывается. — Главное не победа, а участие, — Оливер похлопал его по плечу, — можем, конечно, подождать, пока туман рассеется. Вот только есть вероятность, что ждать придется сутки. Или неделю. За это время ты превратишься в рыжую лужицу. Обойдутся его поклонники без очередного туробзора. Рыжика надо греть: губы и ногти посинели, а белые пальцы по привычке сжимали штатив. — Намок? — Не сильнее, чем во время того купания. Порядок, Оли, — синие губы подрагивали. Ступил: даже термос с горячим напитком не взял. Кто ж знал, что будет настолько прохладно после вчерашнего почти летнего дня. А обнимать рыжика — без всяких левых намеков — бесполезно: во-первых, прижиматься друг к другу в мокрых куртках — то еще удовольствие, во-вторых, Эмиль явно будет не в восторге от самой идеи, в-третьих, такой кадр будет слишком идентичным тому, почти пятилетней давности: тоже виды с высоты (в тот раз действительно виды), тоже молодые парни и тоже согревающие друг друга. Нет, не пойдет. Разве что… — Дам тебе свой свитер, он более-менее сухой. Завернешься в него, сверху наденешь куртку, вот тебе и апгрейд экипировки. Рыжик вытаращился на него: — А сам? — Сам в термухе буду. — Вот еще. Мы, кажется, договорились, что ты за мной не присматриваешь. — Я забочусь, а не присматриваю, и вообще, Элиас разочаруется во мне, если я вручу ему заболевшего ребенка, — Оливер рассмеялся, и Эмиль, закатив глаза, вдруг припустил по тропе таким быстрым шагом, что пришлось его догонять. Получалось едва-едва. Эмиль почти бежал, а когда Оливер почти поравнялся, замотал головой и ускорился: — Нет-нет, никаких свитеров, да и утону я в твоем! — А мы его вокруг тебя обмотаем, — сделал бесполезную попытку Оливер. Быстрая ходьба (бег?) согрели обоих и без свитера. Вот только Эмиль оказался ловче. Уже на финальном отрезке тропы при подходе к городу какой-то мокрый камень все же поймал Оливера — и тот сам не успел понять, как растянулся на земле. Было не больно, размокшая почва, мхи, лишайники и прелые листья смягчили падение, а камень на этом участке оказался один, коварный предатель, потому он его и не заметил, — но чертовски досадно: угваздался с головы до ног и оконфузился перед рыжиком. Здорово, что ж. Вскочив на ноги, он увидел ошарашенный взгляд серых глаз — и Эмиль подскочил к нему: — Ушибся? — Нет, — вздохнул Оливер, — всего лишь опозорился. И только тогда Эмиль улыбнулся с облегчением. В машину Оливер не сразу решился залезть: — Еще не хватало салон заляпать, — произнес он, словно в оправдание, прежде чем оглянуться вокруг и — была-не была! — стащить с себя куртку и брюки. Эмиль прыснул, с трудом сдерживая смех, пока Оливер тщательно сворачивал грязную одежду, оставшись в свитере и трусах. — Будешь ржать, тебя тоже заставлю, — он погрозил пальцем рыжику, подозревая, что выглядит при этом совсем не внушительно, — ты мокрый. — Высохнет, — хмыкнул Эмиль, — зато стирать не надо. — Чем зубоскальничать, подай лучше рюкзак. А то, боюсь, горожане и постояльцы хостела не оценят мой стиль, даже если я скажу, что это последняя бергенская мода. Надев сухие штаны, Оливер вздохнул, располагаясь в водительском кресле. Прямо сейчас он чувствовал себя в машине гораздо комфортнее. В некоторых обстоятельствах штаны придают уверенности. Хостел встретил путешественников приветливой девушкой на ресепшн, чистым скромным номером на двоих и общей душевой, в которой, по крайней мере, была горячая вода. Только когда они сидели на своих кроватях, отмытые и согревшиеся, Оливер достал телефон, кивнул Эмилю — и набрал номер. Молодожены ужасно обрадовались — кажется, они не отвлекли их ни от чего критичного — и предложили перезвонить по видеосвязи; Эмиль заметно запаниковал, но возражать не стал. За сотни километров к югу от них сияло римское солнце, засвечивая лица Оливии и Элиаса, и тепло ясного дня передавалось даже через дисплей, вызывая легкую зависть. Или не легкую. У них за окном по-прежнему моросило, а заляпанная одежда Оливера стиралась в прачечной. — Мы с Эмилем решили все-таки выбраться в короткую поездку, — вещал Оливер, а рыжик глядел на него сначала со скепсисом — «мы с Эмилем решили», — потом с благодарностью. — Он успешно окончил школу, да и мне небольшой отпуск не помешает. Правда, сегодня нам вот так везет, — он показал вид из окна, — надеюсь на изменения к лучшему. Родители удивились и поздравили их с началом активного отдыха, расспрашивая о маршруте, продолжительности и планах, и Оливер сообщил, что хочет вернуться к их приезду: — Надо же встретить вас с фанфарами и обменяться впечатлениями. Напоследок Оливия сказала, счастливо улыбаясь, щека к щеке с Элиасом: — Я рада, что вы подружились, мальчики. — Я тоже рад, — Оливер подмигнул рыжику, и тот принялся созерцать ковролин на полу. — Подумать только… Всего второй день, — Эмиль задумчиво смотрел на улицу, когда они распрощались, — мне почему-то кажется, что уже как минимум неделя прошла. — По дому соскучился? — Не в этом дело. Просто картинки слишком часто меняются, и мне кажется, будто очередная новая — это еще один день. — Ага. Жизнь — не количество прожитых дней, а их качество. И, похоже, время нашего с тобой путешествия здорово ее продлит. Для обеспечения качества жизни после долгой и мокрой прогулки надо было поесть, и они спустились в общую зону, уже шумную и веселую: найти можно было по звуку. Молодежь и не только из разных стран, разных национальностей, идущих по разным маршрутам и разными способами, объединилась на вечер, чтобы пообщаться, посмеяться, поделиться впечатлениями и выпить вместе. Кто чаю, а кто чего покрепче. Оливер нашел место для них: идти уже никуда не хотелось, съестных припасов с собой не было, так что он купил им сухпаек в магазинчике прямо здесь и заварил еще чаю. Правда, пришлось затеять короткую перепалку: — Это уже перебор! Ты и в кафе за меня заплатил, и номер забронировал, теперь еще и сэндвичи?.. — После кафе и номера сэндвичи — ерунда, — попытался было Оливер, но Эмиль уперся: — А машина? Нет, Оли, это уже наглость! — Значит, так, рыжик: в отпуске человеку свойственно компульсивное поведение. Ты никогда не обращал внимание, с каким остервенением люди тратят деньги, стоит им получить долгожданную перерыв от работы и сменить декорации? Ну вот. Это естественная компульсия, с ней бесполезно бороться — нужно ей поддаться, чтобы получить настоящее удовлетворение. — Разве компульсии бывают естественными? — рыжик сложил руки на груди, исподлобья глядя на Оливера. — Еще как! Поверь мне как маркетологу, — с уверенностью вещал Оливер, — готов биться об заклад, у мамы с Элиасом такая же история прямо сейчас. Спроси потом, сколько денег они выложили просто так, незапланированно — они не ответят, постесняются. А из нас двоих в отпуске я. Следовательно, у меня и сознательное, и бессознательное стремление тратиться. Не препятствуй мне, а то психоз начнется, — с этими словами он схватил Эмиля за предплечье и потащил к столу, в другой руке держа сэндвичи. В хостелах легко знакомиться — сложнее не познакомиться вообще ни с кем. Разговор сам собой завязался, и в него иногда включался даже рыжик, которому, как давно понял Оливер, непросто идти на контакт с незнакомцами. Особенную активность начала проявлять компания из трех датчанок рядом с ними: смешливые и разговорчивые девушки уже поужинали и теперь пили горячий глинтвейн. Быстро поняв, что Эмиль либо кивает, либо отвечает односложно на их попытку сойтись накоротке, они сфокусировали всё свое внимание на Оливере, привыкшем к подобным не совсем светским беседам и легко их поддерживающем. — Такие симпатичные молодые люди — и одни, — смеялись девушки, завершив вступительную часть о «чудесной погоде», — может, мы как раз кстати появились? — Все может быть, — Оливер многозначительно кивнул на глинтвейн; девушки расхохотались еще громче, но горячительным поделились. Эмиль глядел скептически — однако отказываться не стал. — Берген? Так это недалеко, — с энтузиазмом заявила самая бойкая из них, высокая голубоглазая блондинка с небрежным хвостиком соломенных волос, узнав, откуда они держат путь, — от Хиртсхальса можно и на пароме. Девушка есть? — А в Дании что, дефицит парней? — не выдержал Эмиль, и подруги бойкой Анны буквально загоготали. Сама Анна невозмутимо пожала плечами: мол, а зачем отказываться от хорошего выбора. — Нет, — Оливеру и самому было весело, особенно после глинтвейна, — я гей. — А-а-а, так вы вместе! — Анна хлопнула себя по лбу. — Тогда всё ясно. Вам, значит, и без нас хорошо. — Нам, безусловно, хорошо, — Оливер подмигнул все еще скептически настроенному Эмилю, — и в какой-то мере мы вместе. Эмиль мой младший брат. — Да ладно! — тут уже ахнули все. — Вы совсем друг на друга не похожи. — И такое бывает, не все же близнецами рождаются, — Оливер не стал уточнять их семейные подробности, — вы вот похожи, — он кивнул на Анну и ее подругу, — и всё же не сестры. — Да Лили мне как сестра! — возмутилась Анна. — Лили, ты же мне сестра? Вот иди и приготовь еще глинтвейна. По-сестрински. Когда глинтвейн закончился, за окном сгустилась тьма, а Эмиль начал зевать (хотя девушки и его взбодрили), Оливер предложил новым знакомым угостить их кофе с утра в качестве компенсации за глинтвейн. — Сходим в кафе перед тем, как продолжить путь. Вам все равно на юг, а нам на север, вот и гульнём на прощание: устроим оргию с капучино и чизкейками. В номере Эмиль не слишком охотно реагировал на попытки Оливера продолжить разговор, и он решил, что рыжик действительно устал за день. Надо бы им обоим выспаться. Они переоделись в тишине, и когда Оливер улегся и погасил свет, Эмиль тихо спросил: — Младший брат? — Знаешь, в детстве я мечтал о брате. И почему-то именно о младшем. Думал, буду учить его плавать и лазать по деревьям, если кто наедет, буду защищать, а когда он вырастет, мы станем непобедимой бандой. Такие мальчишеские мечты. Видимо, детских приключенческих фильмов насмотрелся, — Оливер зевнул и повернулся на бок. — Но, сам понимаешь, маме и меня одного более чем хватало. Зато теперь появился ты, и тебя даже не нужно ничему учить — все сам умеешь. Повезло! — Да уж, повезло, — Эмиль тоже повернулся в темноте, — но они правы. Мы совсем друг на друга не похожи.