МГА: Символ Разврата

      Пока мы шли по коридору, Мэй избавлялась от одежды. Первой, она, через голову сняла черную майку. На ней сегодня не было лифчика, поэтому массивная грудь свободно болталась в такт ходьбе. Майка была мокрой — хоть выжимай. Что собственно Хатсуме и сделала, и я увидел, как много скопилось влаги в одежде. Её пот пах луком.       — Многие мальчики заглядываются на меня, — вдруг сообщила она.       — Ещё бы, ты себя видела? Хоть и ходишь вечно грязная, но тело у тебя роскошное, — я прошелся пальцем по торчащему соску Мэй, та поежилась, будто её ударило током.       — Ах, хорошо, твои пальцы созданы, чтобы брать женщин, — на выдохе сказала девушка.       — Так чему ты удивляешься? Прекрасно же знаешь, как выглядишь, — мне было интересно, зачем она вкинула первую фразу про мальчиков.       — Они называют меня грязной, а я знаю, что в глубине души, каждый из них, хотел дочиста вылезать меня, — Мэй подняла руку и прошлась ладонью вдоль подмышки, собирая пальчиками несколько капель пота. На удивления она брила подмышки, но видно было, что не каждый день. Там уже была маленькая щетина, скорее черные точечки, чем волоски. Она протянула пальцы ко мне, — Понюхай, приятно пахнет?       Вместо того чтобы нюхать, я схватил её ладонь и засунул пальцы в рот, вылизав их полностью. Тонкие пальчики с мозолями — какое аппетитное блюдо. Я даже надкусил одну из застарелых мозолей, чтобы почувствовать, как она лопается у меня под языком.       — Воняет, аж слезы в глазах стоят, похоже на лук, — сказал я, когда выпустил её ладонь изо рта.       — Всё потому что в женском поте высокая концентрация серосодержащих веществ, сами они без запаха, но при контакте с бактериями вырабатывается запах характерный для лука, — что же — это последнее, что я ожидал услышать сейчас от Мэй. И всё же девушка решила провести мне краткую лекцию о человеческом поте и его различии у разных полов. — Даже если от меня воняет, многих — это привлекает. Понимаешь ли, у нас есть генетический анализатор запаха, через который мы получаем сигналы от других особей нашего вида, он называется вомероназальный орган. Моё тело часто посылает «сигнал» сексуального возбуждения и чем сильнее я воняю, тем лучше он впитывается в окружающих. То есть принятие меня как сексуальный объект происходит на биологическом уровне! Ученые даже проводили эксперименты, как женщины пахнут потом, в зависимости от просмотра порно…       — Так-так-так! Мэй, полегче, ты уходишь куда-то в дебри рассуждений! — я начал махать руками у неё перед лицом, стараясь сфокусировать на другом.       — Заставь меня! — с игривым вызовом, сказала юная изобретательница, бросив на меня прицельный взгляд.       Дважды мне говорить не нужно было. Я поднял Мэй одной рукой, обхватив её за талию, а другой стянул комбинезон — оказалась, за ним, девушка была совершенно голой! Никакого нижнего белья, только покрытое пятнами машинного масла горячее тело. Я сгреб девушку под мышку, ощущая тепло её тела, прислонившегося ко мне. Вдоль её бедер стекали любовные соки, она то и дело дрыгала ногами.       — А куда ты дела бельё? — в последний раз, когда Мэй жахал её малыш, она всё же носила, что-то кроме комбеза и майки.       — Оно всё пропиталось потом и было вечно мокрое — мне это надоело, и я выкинула его в мусорку сегодня — сильно мешало думать! — беззаботно ответила Мэй.       — Погоди, то есть сейчас в мастерской, в одном из мусорных ведер валяются грязнющие и мокрые трусики с лифчиком? — вот это должно быть зрелище, а уж какой там запах стоит.       — Думаю, уже не валяются, наверняка, один из ассистентов забрал себе, чтобы потом мастурбировать, думая обо мне, — совершенно серьезно ответила она.       — Они домогаются тебя? — надо было узнать насколько наглый у меня персонал.       — Не замечала, — тут я стукнул себе по лбу, ну да, ну да, чтобы Мэй и замечала, что-то кроме работы. Ещё чего!       — Ты специально дразнишь парней своим телом? Падаешь на них, хватаешь их за пах? — я вспомнил пару моментов, когда студенты приходили к Мэй в мастерскую за апгрейдом экипировки.       Хатсуме широко открыла рот, распахнула глаза, пару раз моргнула, хлопая ресницами, неестественно повернула ко мне голову как робот. Иногда она реагировала на вопросы будто просто пропускала их мимо ушей или притворялась дурой.       В душевой никого не было, да и кому там быть днём-то. Я поставил Мэй и включил обогрев полов. Постепенно температура внутри стала теплее. Мы подошли к ближайшему месту с душевым шлангом, встали на поддон. Раздеться нужно было и мне. Майка, джинсы, носки и с семейниками я сложил в корзинку для белья.       — С чего начнём? Сначала займемся сексом? Это было бы логичнее, — обыденно произнесла Хатсуме, хватаясь за мой член.       — Постой, я хочу сначала помыть тебя, — я облизнулся.       — Хочешь попробовать на вкус, да? Иногда кажется, что ты пожираешь меня глазами, — Мэй раскинула руки в стороны и развела ноги, открывая для меня доступ ко всему телу.       — Расскажи, где у тебя самые грязные места? — я водил рукой вдоль её тела, поглаживал плечи, соскальзывал к ягодицам, проводил вдоль спины, между лопаток.       — У меня неплохой размер груди, поэтому прямо под ними большая складка кожи, там вечно скапливается пот, — Мэй подняла свои сиськи и стала держать их, раскрывая то грязное местечко.       Я встал на корточки и подлез под грудь. Хатсуме опустила грудь прямо мне на лицо, воздушная мягкость кожи совершенно не сочеталась с липкостью и резким запахом, ударившим мне в нос. Я стал вылизывать основание груди, проходя языком вдоль границы её заманчивых округлостей. Там и правда скапливалось много влаги, солёная жидкость будоражила мой рот. Мэй крепче прижалась ко мне, давя сиськами прямо на лицо. Девушка негромко стонала.       Я поднялся выше, стал вылизывать темный ореол кожи вокруг соска, он был покрыт мелкими пупырками, а сам сосок был твердым и толстым. Пришло время заняться и им. Широко раскрыв рот, я поглотил его вместе с частью груди и начал сосать. Тут изобретательница не выдержала и сорвалась на громкий стон, запустила пальцы в мне в волосы и крепко сжала.       Когда я вдоволь распробовал солоноватый сосок, то решил опуститься ниже. Снова высунув язык, стал опускаться всё ниже и ниже, сначала вдоль ложбинки между сисек, потом по животику, буравя грязный пупок, а дальше в заросли лобковых волос.       Настоящие джунгли, в которые явно сливают ядовитые отходы. Розовые жесткие волосы слиплись и стали одним целым под воздействием пота, смазки и грязи. Тогда я слился в поцелуе с нижними губами Мэй. Просунул внутрь язык, пройдясь им по скользким ребристым стенкам влагалища. Она всё так же не выпускала рук из моей шевелюры, теперь знаменитые торчащие локоны Всемогущего казались помятыми.       Плотно прижавшись к дырочке — я решил помотать головой. Мой нос теребил клитор, а губы смачивали и без того мокренькую киску. Мэй отшатнулась от меня и упала рядом, её коленки дрожали. Не поднимаясь, девушка полезла мне между ног, пока я ещё сидел на кортах.       Одной рукой она схватила за яйца, а другой стала надрачивать мой шланг, то и дело покрывая его поцелуями. Её теплое дыхание на головке будоражило нервы, а цепкие пальчики вонзались в возбужденную плоть.       — Оргазм происходит в мозгу, — не переставая целовать член объясняла Мэй, — Да, физическое раздражение нужно, но важнее создать образ, что возбудит человека.       Лицо девушки опустилось ниже, прямо к основанию члена, и вот она уже держала мои массивные шары обеими руками и вдыхала их запах, зарывалась в них лицом, проводила ими по щекам, а главное — томно смотрела на меня снизу-верх.       Она раздула губы, и я услышал, как Мэй собрала во рту побольше слюны. Затем девушка харкнула обильной порцией пузыристой слюны прямо на мои шары. Начала их растирать, крепко сжимать, а языком проходит от основания члена до головки и обратно.       — Какие горячие яйца, внутри, наверное, кипяток! Может нам не стоит трахаться? Мой мозг же не растает, когда ты начнешь заливать эту горячую сперму внутрь? — дразнила меня изобретательница.       Я встал на ноги, Мэй поднялась следом, но сильно от этого ничего не изменилось, ростом она как раз отлично подходила для того, чтобы делать мне минет. Я снял резиновый шланг со стены, настроил душевую головку, так чтобы она только чуть-чуть лила. Направил струю на розовые дредды девушки. Вода слегка размочила их и тогда я налил капельку шампуня в промежутках между дреддами и начал растирать кожу.       Хатсуме же в это время елозила языком по всему члену, периодически чмокала его, а потом засасывала часть головки, всё это время не останавливая дрочку. Она поднялась на цыпочки и положила хуй между сисек. Начала растирать его ими, опускалась и поднималась всем телом, чтобы набухший поршень скользил меж сисек. Головка то и дело упиралась ей в подбородок, тогда она опускала голову и слизывала смазку, выступающую из уретры.       — Больше не могу, там внизу всё так зудит, помой меня изнутри — я такая грязная, — говорила Мэй, подняв на меня взгляд и прикусив губу. Что было у неё не отнять, так это энтузиазма, умение девушке не хватало, но она с лихвой заменяла его напором и похабными словечками. Хатсуме действительно изучила вопрос и знала, как нужно правильно возбудить мужчину. Всё же теория вещь полезная, когда ученик прилежный, да ещё и гений. Часть меня понимала, что это всего лишь игра и Мэй говорит заученные в порнухе слова. И всё же чертовских горячие слова!       Я подхватил её подмышки и поднял до своего уровня. Мэй обняла меня, обвив руками шею, я почувствовал, как её крохотные ладони гладят спину. Она обхватила меня ногами, сведёт их вместе в замок. Её горячие дыхание доносилось до моего уха, девушка продолжала нашептывать похабные словечки.       — Чешется, как же чешется, у меня ещё никогда не было такого большего члена, сможешь добраться до моего животика? Давай, мне уже не терпится, — как подтверждение её слов, с киски Мэй капала смазка, капли падали прямиком мне на член, обжигая как воск. Блестящая красная головка примостилась прямо напротив истекающей соками пизды. Хатсуме подмахивала тазом и терлась нижними губами прямо о вершину члена.       Я проник в теплое и влажное лоно девушки, она крикнула мне в ухо, а затем укусила его мочку. Узкая дырочка сжала меня, никакой дополнительной смазки как с аналом не потребовалось, ведь она просто изошла на влагу. Я ещё не начал двигаться, как Мэй сама стала насаживаться на член, поглощая его всё глубже. Острые возбужденные соски девушки терлись о мою грудь, её бидоны прижались ко мне и между нашими телами образовалась связь из страсти и пота.       Теперь и я стал двигаться, стараясь попадать в темп движений Мэй. Она отлично принимала меня, видна была практика с особо крупными дилдо. Всё же девушка давно уже не была девственницей. Проткнула сама себя, из любопытства.       Мы набрали скорость, член не заходил до конца, но я всё равно слышал, как яйца с мокрым стуком ударялись о ягодицы Мэй. Ощущал, как наши жесткие лобковые волосы трутся друг о друга. Как её грязные ступни вжимаются мне в крестец, как ногти впиваются и царапают лопатки.       Я тоже не отставал, одной ладонью ухватился за ягодицы, а вторую положил сзади на шею, в области затылка. Так я мог контролировать темп нашей скачки. Тело Мэй было практически невесомым — просто пушинка. Мне было тяжело сдерживать силы, чтобы случайно не раздавить её шею, прямо в ладони.       Девушка перестала жевать мочку уха и переключилась на губы, то и дело покусывая нижнюю губу, облизывая подбородок, она ни на секунду не прерывала зрительный контакт. Раскрасневшееся лицо Мэй обуревали эмоции, она улыбалась, рот не закрывался, прямо с него капала слюна.       — Как можно быть таким большим! Ты заполнил меня всю! Головка стучит о матку, ещё немного… ещё… — Мэй бормотала себе под нос.       — Мэй, ты же понимаешь, что мы трахаемся без презерватива? — меня ещё не захлестнул оргазм, но я понимал, что осталось недолго.       — Кончай внутрь. Говорят, акт семяизвержение доставляет девушки дополнительное удовольствие. Мозг поощряет размножение, ведь оргазм женщины нужен только как стимул к соитию, он не играет никакой роли в эволюционном… Ах! — я поцеловал её, чтобы она наконец заткнулась.       Жаркий поцелуй дал мне распробовать Мэй и даже тогда, когда мы были максимально близки, она смотрела прямо на меня. Её причуда позволяла видеть на большие расстояние и выражалась в прицельном зрении. Возможно, девушка таким образом изучала мою реакцию, не упуская ни одной детали.       — Значит можно кончать. Ладно, надеюсь на тебя, смотри не залети. А насчет: «заполнил», ты ведь не забыла девиз Академии Юэй! Плюс ультра! — я одновременно нажал на затылок и задницу Мэй, ещё глубже насаживая её. Ноги, которые до этого держались на мне замком, безвольно повисли, руки сильнее вцепились в спину, она перестала подмахивать мне задницей.       Мне самому пришлось заняться делом. Член вошел глубоко, ворвался в матку, Хатсуме откинула голову и наконец перестала смотреть на меня, вместо этого её взгляд устремился к потолку. Внутри стало ещё уже и теплее, а смазка хлынула рекой. Девушка кончила. Возможно, это и был тот мифический маточный оргазм. Кто знает. Оставалось и мне кончить.       Я сделал несколько шагов к стене и вжал в неё Мэй. Теперь, когда у меня была опора, я начал долбить задом пизду изобретательницы. Эй пришлось положить голову мне на ключицу, ведь стена не позволяла откинуться назад. Девушка покрывала поцелуями мою грудь, иногда покусывала кожу. А я только и слышал: шлеп, шлеп, шлеп. Грязные, потные тела липли друг к другу, терлись, заливали смазкой, под ними уже образовалась лужа.       Разум не мог рассуждать здраво, только через пелену удовольствия, ощущал, как близиться момент истины. Всё тело свело судорогой сладкого тянущего удовольствия. В мозгу растекалась патока, глаза заволакивало дымкой. Мэй снова подняла на меня взгляд. Девушка плакала и смеялась, пока я вливал в неё обжигающее семя. Хватило всего нескольких залпов, чтобы заполнить узкую дырочку. И я уже видел, как сперма выливается из неё и капает на пол.       — Горячо! Оно давит во все стороны, распирает меня… Внутри так приятно… — щебетала Мэй, поглаживая раздувшийся животик.       Я нашарил вентиль, вмурованный в стену и врубил горячую воду. Поток смыл с нас липкие следы секса. Хатсуме всё ещё смаковала послевкусие, ерзая у меня на члене, пока вода лилась по её телу. Я снял девушку, та охнула, когда внутри неё стало свободнее. И кажется, она опять кончила. Во всяком случае, изобретательница плотнее прижалась ко мне, буквально вцепилась. Когда я усаживал её на вылезшую из стены лавку, то понял, что без помощи Мэй не могла удержаться ровно даже в сидячей позиции. Её всё время клонило куда-то назад, к стене. Пару раз она чуть было не свалилась на поддон.       — Всё в порядке? — поинтересовался я.       — Кажется… Ха-ха, я не смогу дойти до мастерской сама, ноги не держат и спина тоже вся дрожит. Вот что имела в виду подопытная, когда говорила, что не чувствует ног… Ещё и перед глазами всё плывёт. Ты же вышел из меня? А такое чувство, что всё ещё внутри… Моё влагалище ещё не скоро забудет форму этого огромного члена, — медленно и с запинкой объяснялась Хатсуме.       — Приму это как комплимент. Давай-ка, по-настоящему вымоем тебя и потом я попрошу Ля Браву довести тебя в мастерскую. Выходной ты явно брать не захочешь? — с надеждой спросил я.       — Вообще-то сексом мы занимались, чтобы увеличить продуктивность, какие ещё выходные, — дух новатора Мэй вновь прорезался сквозь пелену удовольствия.       — Ладно, так и быть. Начнём с твоих пяточек, они уж очень грязные, — я взял пемзу и стал растирать распаренную кожу.       За следующие полчаса Мэй превратилась из чумазой засранки в чистую засранку. Да и пахло от неё намного приятнее. Прежде чем уходить она не забыла предупредить о подопытной внутри черного ящика. Мол, нужно следить за Момо и сообщить как она себя будет чувствовать к вечеру, в обязательно порядке. Ну, мне было несложно. К вечеру и поглядим.