Туманность Андромеды

За восемь часов до смерти Áтрия безучастно сверлила взглядом пыльный циферблат на рабочем столе, считая минуты до обеда. Всю первую половину дня ничего не происходило, как и вчера. Недели тянулись до истошного лениво, будто само время дразнилось. Дверь в тесный кабинет была приоткрыта, чтобы не пропустить звонок на перерыв, в окне за спиной палило летнее солнце. Хотелось гулять, беззаботно существовать, забыв о наскучивших местах преступлений, которые после пяти лет усердной практики уже не казались ужасающими. Страх от вида трупов давно ушел, оставив место рутине. — Слышал о Семерых? — сказал кто-то снаружи. — Ага, а что? — простой разговор коллег, ничего особенного. — Говорят, это с их подачи власть меняли. — Опять ты за свое. Отвали, а, — собеседник тяжело вздохнул, проходя мимо двери. — Их никто не видел. Сказки это все, чтобы правительство обелить. Вроде, это не они были, а демоны. — Ты уверен? Мне кажется, темные силы реально есть. — Да конечно, — парень в коридоре рассмеялся, вызвав у девушки, сидящей внутри кабинета, тень улыбки. — Прямо мечтают насадить тебя на пику. Да успокойся. Это Иерархи так жопу прикрывают. Дослушать не получилось. Стрелки на циферблате встали на двенадцати, снаружи раздался долгожданный сигнал, оповещающий о перерыве. Тишина на этаже была нарушена, сонные коллеги закопошились, воодушевленно следуя в столовую. Атрию перевели сюда всего месяц назад, и она не успела запомнить имен других Ищеек. Да и к чему ей это? Раз никто не обращал на нее особого внимания. — Эй, Вéгард? Кто-то встал в дверях, и девушка с вежливой улыбкой вскочила с места. Но вошедший оказался не коллегой, который отважился позвать на совместный обед, а угрюмым начальником, консервативным выходцем из высшей школы. — Что-то случилось, мистер Бернар? — Прилетел ворон с новостями. Снова хулиганы на Забытой, — мужичок недовольно вздохнул и причмокнул. — На этот раз есть жертвы. — Летальный исход? — Один. Двое в больнице под присмотром Ораторов, — Военный поправил форменную фуражку и развернулся к выходу. — Обедай живее, и поедем. Через двадцать минут жду в повозке. Никакого обеда ей не видать. Атрия выпрямилась, сложив ладони на солнечном сплетении в форме правильного треугольника, повернутого основанием вниз, и почтительно склонила голову. — Ваш Свет будет литься вечно. — Да-да. Не задерживайся. Осталось семь с половиной часов, как она погибнет для человечества. Исчезнет, словно не существовала никогда. Атрия помялась, переступила с ноги на ногу, размышляя о том, куда стоило отправиться. Логичнее было бы все же приступить к обеду, но поспешно заталкивать в себя еду не хотелось. Старик дал двадцать минут. Передохнуть она не успеет. Ладонь скользнула к верхнему ящику письменного стола, выудила из него тщательно упакованную булку, взятую для быстрого перекуса, и серебряный герб с выпуклым изображением медного свистка, под которым витиеватыми буквами старательно было выгравировано «А. Вегард». Теплыми пальцами приколола значок к кожаному ремню от свободной юбки, разгладила воротник такой же нежно-розовой рубашки и стремительно вышла из кабинета. Раньше ее будоражила мысль о расследовании преступлений. Даже если основным делом занимались Военные, Атрия считала вклад Ищеек решающим в поимке нарушителей. Пускай ее профессию не воспринимали всерьез, с этим можно было смириться, ведь ее город — процветающая от беззакония столица — приходил в норму, пока Щиты с Ищейками защищали его улицы, наводя порядок. Бумажная волокита портила идиллию. Когда великодушная Защитница, руководящая отрядом Военных в западной части столицы, перевела юную Ищейку в центр, Вегард ожидала приступить к расследованию самых сочных и кровожадных убийств страны. Но вскоре столкнулась с суровой реальностью — мелкими кражами и тонной документов, с которой ее контора не спешила разбираться, оставляя мечтателям-новичкам. Сейчас же ситуация была несколько иной. Забытая улица, на которой произошло убийство, славилась эпицентром разбойной деятельности всей Альба Урбус. — Простите за опоздание, мистер Бернар! В запасе оставалось еще одиннадцать минут, но Вегард решила не отставать, завалившись в повозку, и устроилась напротив сухого мужичка в униформе. — Опаздываешь, — буркнул старый Щитовик. Сняв кожаную перчатку, постучал костяшками огрубевших пальцев по мутному окошку, отдавая приказ, и снаружи кучер схватился за поводья. Атрия не собиралась нарушать молчание, пока военная повозка, запряженная двумя кобылами, гремя кованными колесами, несла их по главной улице, цветущей в разгар лета, в сторону поношенной временем и разбоями линии поместий. Но узнать детали происшествия было бы неплохо. — Так… Что там случилось? — Вегард виновато улыбнулась, встретившись с укором в выцветших глазах Щитовика. — Ограбление со взломом, — мистер Бернар откинулся на потрепанную скамью и отвернулся к окну на дверце. Пальцем рвано отодвинул глухую занавеску и поморщился от яркого света палящего солнца. — Что-то пошло не так, и хозяева лавки были внутри после закрытия. Завязалась драка. В итоге двое пострадавших, третий помер на месте. Преступники скрылись. — Сколько их было? — Это ты мне скажи, — Военный пренебрежительно дернул верхней губой. — За что тебе платят? Выполняй работу, а не вопросы задавай. Атрия нахмурилась, улыбка исчезла с веснушчатого лица. Сквозь прорезь в занавеске она увидела поместья, что по мере отдаления от центра становились скромнее, и ограды вокруг каждого из них — проще и ниже. Все чаще встречались нестриженные кусты и участки, заросшие некошеной травой. Забытая улица маячила где-то перед кучером, приближая место настоящей работы. Согласно слухам, где-то в округе находился черный рынок, спрятанный в центре столицы, и Забытая принадлежала ему последние семнадцать лет. Но официальных подтверждений этому не было. Как и неофициальных. Существовал ли этот рынок на самом деле — девушка не знала. Подозревала, что уже видела его краем глаза когда-то давно, но точно вспомнить не могла. От нахлынувшей волны тревоги Вегард сглотнула и для успокоения потерла золотое кольцо на указательном пальце правой руки. Она не снимала его с девяти лет, не выпускала ни на миг даже в ванной. То ли ее пальцы с возрастом не увеличились в диаметре, то ли само кольцо расширилось со временем, хотя чар в нем, казалось, не было, — знал только подаривший. Атрия не помнила его лица — лишь стук трости о тротуар и мерный тембр ласкового голоса, словно любящий отец успокаивал бурю слез испуганного ребенка. Не отрываясь от окна, сцепила правой рукой несчастную булку и ногтем левой очертила на украшении тонкие линии единственного рисунка — треугольника то ли Тьмы, то ли Света. — Светоносные реформы закончились восемьдесят лет как, а недовольные еще остались, — престарелый Щитовик задернул занавеску, когда заметил потасовку на улице. — Пора бы смириться, что Тьма теперь законна. — Каждый в праве выбирать, кому из богинь поклоняться. Вегард замолкла, встретившись с осуждением Военного. Укор в его худом лице постепенно сменялся снисходительностью, присущей только пожилым, глядящим на молодых. Старики понимали, что юные умы горячи, в жилах бурлила неокрепшая кровь, готовая к подвигам. Более гибкие, они охотнее дедов принимали решения и новый строй власти. — Спасибо и на том, что Тьме поклоняется меньшинство, — проворчал Бернар с хрипотцой. — Стар я для всего этого. Пошли, чего уселась? Встрепенувшись и промямлив скромное «да, конечно», Атрия вышла из повозки, остановившейся пару минут назад, и придержала дверь для Щитовика. Шесть часов до потери прошлого. Солнце все еще палило, собственнически захватив центр неба. Тревога в животе росла с каждым шагом. Мысль, что должно произойти нечто грандиозное, пустила корни в самое сердце. Или то был голод, так и не утоленный в обед. Едва не наступив в лужу отходов, Атрия скривилась и отпрыгнула на тротуар. — Неженка, — ухмыльнулся Военный. Не став ждать, заковылял, направившись к месту преступления. Лучшего времени для перекуса Вегард не нашла. На ходу перепрыгивая раскиданный мусор, стараясь не принюхиваться к затхлости плесневелых поместий, развернула бумагу и прикусила заветревшуюся булку. Среди нищеты низших классов и обшарпанной краски на домах розовое пятно белокурой Ищейки выглядело странно, привлекая внимание зевак. Кто-то показал на нее пальцем, и Атрия, жуя и виновато улыбаясь, кивнула семейной паре на противоположной стороне дороги. «Нечего так пялиться… Я же не инопланетянка какая-то.» Нужное место было оцеплено. Военные, обнажившие щиты разных металлов, охраняли разграбленную лавку. Разбитые витрины крупными осколками осыпали дорожку перед входом. Вегард откусила добротный кусок от булки, с интересом осматривая пятна крови на пороге и стекле издалека. — Мы прибыли с осмотром, — мистер Бернар кивнул на свою подчиненную и поджал губы, заметив, чем та занималась. — Проходите. Рослый Щитовик коротко поклонился и отошел в сторону, пропуская через оградительную алую ленту. — Постыдилась бы, Вегард. Есть на месте убийства… — Сами не дали мне времени на обед, — Атрия пожала плечами и непринужденно закинула в рот остатки булки. — Беж обиш, миштер Бернар. — Смотри, не выплюнь это все внутри, — Военный, натянув тугую кожаную перчатку обратно на ладонь, открыл входную дверь, не прикасаясь к ручке. — И в обморок не брякнись. Вяло пережевывая пищу, Атрия переступила порог, с прищуром осматривая округу. Тело убитого не убрали. От вони человеческих отходов нос защипало и заложило. Касса была выпотрошена, сорвана с деревянной стойки и отброшена в угол лавки. Смутило, что здесь торговали обычной старой мебелью, даже не антиквариатом или ювелирными украшениями. Забытая улица славилась своими рынками (не всегда с законными товарами), и нападавший мог выбрать место более приватное и прибыльное, но отчего-то остановился здесь. Переступая осколки стекла и чучела мелких грызунов, Атрия подошла к стойке, возле которой находилось тело, и замялась, не спеша хвататься за герб. Голова разбита, лицо превратилось в кашу из кожи и крови. Запекшаяся лужа растеклась вокруг, просачиваясь в щели половиц. Правая рука сломана в локте. Штаны владельца лавки намокли, пропитавшись кровью и мочой. К нему лучше не прикасаться. — И это Ваша лучшая Ищейка? — в проходе за спиной стоял еще кто-то, чуть помладше ее Щитовика. На форменном мундире сверкал значок со скрещенными копьями. — Пока не видим никакого профессионализма. — Не переживайте, Защитник Лукас. Вегард отлично справляется с работой, — мистер Бернар, испуганно округлив глаза, выпрямился перед начальником и гневно процедил, глядя уже на девушку. — Дожевала свою булку? Двигайся уже. Как учила мама — вновь виноватая улыбка, чтобы сгладить углы и снизить градус. Атрия отряхнула руки и наспех вытерла рот от крошек. Стянула серебряный герб с ремня и, заключив в обе ладони, поднесла к лицу. — Имя мое прольет глас небесный, — певучее заклятие сорвалось с губ, и значок меж пальцев нагрелся, принимая вид персонального оружия. — Юстиция. Не из меди ковался ее герб, не серебра или золота. Из гладкой кости вытянулся свисток. Ходили слухи, что его звук могли услышать только сестры-богини — они и проливали истину на случившееся. Правда это или чей-то вымысел — неважно. Значение имело лишь то, что этот свисток помогал носителям в поимке преступников и восстановлении справедливости. А религиозные тонкости можно было оставить Ораторам, поющим в храмах Матери Света. Сморщив вздернутый нос, чтобы спастись от смрада, Атрия опустилась на корточки, подмяла юбку под колени, боясь испачкать, и зубами зажала свисток. Вобрав побольше воздуха в легкие, выпустила его в видоизмененный герб. Для ее ремесла словесные заклятия не требовались, и волны магии окутали небольшое пространство вокруг, пуская рябь. Ее радужки загорелись ярче, бликуя в луже крови небесно-голубым, и глаза стали видеть отпечатки преступления. На раздробленной голове мужчины едва засветилась редкая древесная стружка со стойки. На сломанных ногтях прорезались отметины борьбы и крови, но та была темнее обычной и в свете чар свистка отливала синим. — Это главный владелец лавки, — Вегард разогнулась, перешагнула тело и, снова закусив свисток, осмотрела стойку с обратной стороны. — Он стоял здесь, когда преступник напал. — Нападавший был один? — Бернар стоически, сложив руки за спиной, наблюдал за подчиненной в дверях. Атрия покачала головой, проверив место, откуда выдрали кассу. — Похоже на то, но точно еще не знаю. Это убийство сложно назвать случайным. Слишком… Жестокое. Конечно, грабитель мог испугаться, застав в лавке семью владельцев посреди ночи. Произошел всплеск магии и адреналина, но он действовал слишком жестоко. Не похоже на мелкого вора, пришедшего за наживой, — девушка стремительно пересекла лавку и жестом попросила Защитника, зажавшего нос ладонью, отойти в сторону и не мешать. — Нападавший обладал большой силой, сравнимой со звериной. Раны на голове нанесены кассой, выдранной из прилавка голыми руками. Владелец был уже мертв, когда нападавший нанес восьмой удар. Она указала на монеты, раскиданные по полу. — Грабитель унес не все золото. Из мебели и чучел животных ничего не украдено. Возможно, он пришел не для разорения лавки, а выручку забрал для отвода глаз. — Бесчеловечно, — тот Защитник, важная шишка с копьями на груди, передернул плечами. — Мы согласны с тобой. На Забытой улице есть заведения менее приметные, в которых можно поживиться. — Значит, убийство имеет личный характер, — Щитовик Бернар с тенью удовлетворения взглянул на Атрию. — Возможно личный характер, — скромно поправила она и прикусила язык, когда гордость начальника сменилась укором. — Нельзя отрицать версию, что… — Это уже не твоя задача, Вегард. Не забывайся, это работа Военных и вышестоящих Защитников, — огрызнулся Щитовик. — На этом все? — Да, простите. Я еще осмотрюсь, — девушка кивнула на правую часть лавки. Пока «вышестоящие» переговаривались, она стиснула свисток и прошла к витринам с торшерами. Артефакты в них были старыми и едва излучали свет. Безделушки — ничего примечательного для разбойного мира. — Надо опросить свидетелей, когда Ораторы позволят посетить больницу… — Мы сами займемся этим, Щит. — Зачем? Следствие поручено нам. Месяц назад через пару улиц к северу было совершено подобное убийство. Нападавший скрылся, и мы думаем… — Защита берет следствие на себя, — мужчина с копьями осадил старика вибрирующим басом. — Дело переходит в руки Иерархата. Заметив между половицами упущенную улику, впоследствии ставшую решающей, Атрия присела на корточки и первой попавшейся щепкой от сломанной мебели подцепила кусочек чего-то сероватого, непохожего на человеческую оборванную плоть. Тогда, за пять часов до исчезновения, она не знала, кому принадлежало найденное ухо. Тогда, за пять часов до точки невозврата, Атрия понятия не имела, что место рядового преступления носило личный характер для нее самой. — Жнец будет благодарен, если дело решится быстро. — Но… Ваш Свет будет литься вечно, Защитник Лукас, — Щитовик глубоко поклонился отдаляющемуся начальнику, но тот уже не слушал. — Вегард! Долго тебя еще ждать?! — А-а… Да! Уже иду. Пока Военный не видел, Атрия завернула оторванное острие уха в бумагу от выпечки и, спрятав сверток в кулаке, с улыбкой побежала к выходу. — Нашла что-нибудь интересное? — Не-а, ничего такого. Сильный зверюга был, — нервно рассмеялась, вынося улику с места преступления, и прицепила свисток, сжатый до вида герба, обратно на пояс. — Да и какая разница? Вас сняли со следствия. — Нас сняли, — язвительно поправил Военный. — И подслушивать нехорошо, Вегард.

***

Кем был нападавший для пострадавшей семьи, выяснилось лишь на следующий день, но Атрия об этом не узнает. Сейчас оставалось четыре часа, и девушка с усилием открыла скрипучую калитку, ведущую домой. Замысловатое поместье, выполненное в нежно-розовых тонах ее рода, посреди более скромных зданий было похоже на пряничный домик. Кукольный зáмок, один из тех, что дарили маленькой потерявшейся девчонке на ночи рождения. Шепот ветра летней улицы принес запах свежей выпечки и чего-то мясного. Стало быть, мама запекла свинину, что порадовало полупустой желудок. Одна жалкая булка, съеденная за весь рабочий день, не могла насытить сполна. Но ужин можно и отложить. Не оставлял в покое сверток, зажатый в руке, и Атрия, едва переступив порог, первым делом направилась в спальню. — Всем привет, я дома! — крикнула как можно громче, чтобы кто-то из родителей услышал. — Атрия, подойди и поздоровайся по-человечески. — Да блин… Когда из глубины первого этажа раздался приказной женский голос, Вегард выругалась себе под нос и завернула на просторную кухню. Ее невысокая мать стояла, уперев руки о бока, и исподлобья смерила дочь взглядом. Одним из тех, что она видела чаще всего. — Как прошел твой день? — Все хорошо! Даже очень, — Атрия широко улыбнулась, от восторга в голубых глазах заплясали искры. На миг девушка забыла, что удерживала завернутое в бумагу ухо, и всплеснула руками. — Ты только представь! Один убитый, двое в больнице, а грабитель, вероятно, не за добычей пришел, а для мести! Владельцу лавки раскромсали голову просто в лепешку. И не как-то там, а прямо кассой расквасили! Клянусь, это не человек был, а… — Фу, Атрия! Что за мерзость?! Девушка сглотнула, когда мать скривилась, приложив кулак ко рту. — Прости. — Такие вещи рассказываешь… И так легко, на кухне, в преддверии ужина. — Да-а, прости, — виноватая улыбка в десятый раз за день. — Забываю, что вы с папой не привыкли к такому. Женщина поморщилась, покачала головой, но спустя пару секунд застыла, заметив на ее лице нечто непристойное. Нечто, чего быть там не могло. — Это тушь? — недоверчиво спросила, сощурившись. — Ты красишь ресницы? — Ма-ам. Ну, перестань! — Атрия устало выдохнула и неверяще открыла рот. — Ну да, тушь. А что в этом такого? — Ты молода. Зачем тебе краситься? — Мне двадцать шесть! Блин, мама! — Не ругайся. Ты еще слишком молода для косметики. — Но мне нравится, — Вегард махнула рукой, когда женщина шагнула к ней. — Почему ты можешь ею пользоваться, а я не в праве делать, что нравится? — Перед кем ты красуешься? — мать не унималась и сократила расстояние. Обхватила ладонями лицо дочери, заставляя взглянуть на нее. — Ты и так красивая, Атрия. Тебе не перед кем наряжаться. — Я не… Да я для себя! — Ты и так очень красивая, доченька, — мать улыбнулась, должно быть, нежно и для убедительности провела большими пальцами по ее веснушчатым щекам. — Тебе не нужно краситься и наряжаться, чтобы показать всем свою красоту. — Но я… — Смой, — с той же лаской и напором проворковала мать. — Пока папа не увидел. — А папа тут при чем? Ему дела нет до макияжа. — Он будет ругаться, — женщина отстранилась и легко кивнула в сторону двери. — Смой и спускайся на ужин. Веки дрогнули, но Атрия не стала комментировать. Сдалась и вышла в коридор. «Красивая», — как же. Одно неосторожное слово в неподходящий момент может ранить похлеще кассы по лицу. «Бантик уродинку не красит», — это запомнилось ярче остального. Врезалось в память и никак не хотело отпускать. Неосторожное и меткое слово выжглось в мозгу и саднило, когда взгляд падал на палетку с тенями. Наверное, это была глупость, сказанная необдуманно в момент злости. Или жгучая правда, неприкрытая лицемерием. Нет. Мама права, и Атрия была слишком молода. Косметика старит, хотя и старость с морщинами вокруг глаз привлекательна. Или не очень, раз к закату жизни все вокруг относились пренебрежительно. Вегард почти схватилась за голову, поняв, что совершенно забыла о расследовании. Бумажка в руке начала мокнуть то ли от пота, то ли жидкости гниющей плоти. На миг стало противно, и Атрия, быстро смыв скромный макияж, направилась в спальню. Такую же кукольно-розовую, как и остальной пряничный домик. Оставалось три часа до заката. С трепетом развернув засаленную утренней выпечкой обертку, Вегард нахмурилась, осматривая ухо, принадлежавшее явно не человеку. Резко заостренное к концу, имело серовато-зеленую кожу, а кровь на оборванных краях была такой же, как и под ногтями убитого владельца. Отдавала синим даже при свете настольного кристалла. — Странно… После освобождения плененных чертей Матери Ночи прошел не один десяток лет, власть сменилась, став более лояльной к детям темной богини. Но даже после переписи существ, населявших планету Пандора, Атрия не могла вспомнить ни одного, подходящего под описание остроухого, зеленокожего и синекрового одновременно. Плюс ко всему убийца обладал огромной силой, несвойственной даже человеку, ослепленному адреналином. Что ее торкнуло забрать улику с места преступления — не понимала до конца. Когда услышала разговор Щита с Защитником, поняла, что дело хотят замять на уровне высшей власти Иерархата. Но царапнуло другое. Это ухо казалось смутно знакомым. Пальцы сами собой потянулись к золотому кольцу на правом указательном. Прокрутили его против часовой стрелки. Ноготь нащупал углубление треугольника то ли Света, то ли Тьмы — зависело от положения руки. Когда правильный, основанием вниз, принадлежал сиятельной Пандоре. Но стоило перевернуть ладонь — обращался мраком, покоренным теневой Анафемой. Две божественные сестры маячили на горизонте. Ранняя Луна поднималась, вытесняя Солнце с неба. Металл на пальце был теплым, идеально подходя по размеру. И смутная улыбка пожилого мужчины, предложившего украшение загнанной в угол малютке, всплыла в сознании. Лица не помнила, но теплота жеста осела в сердце. Никогда не снимать. Никогда не сомневаться. Потянула, чтобы проверить, но украшение так и не соскользнуло с пальца, а, наоборот, будто сильнее сжалось, обхватив молочную кожу. Видимо, не так уж и хотелось его снимать. Ну и пускай. Атрия была занята другим, сидя за письменным столом, тщательно осматривала оторванное ухо с прилипшей к нему хлебной крошкой. Входная дверь внизу хлопнула, и колокольчик звякнул, оповещая о прибытии отца. В этот раз он запозднился, видимо, из-за загруженности на работе. Два часа и шесть минут. Вегард направилась к выходу, чтобы присоединиться к ужину. Ощущение, будто кто-то следил за ней с момента отъезда с места преступления, не покидало. Чья-то пара любопытных глаз не отводила с ее затылка взгляд. Тревога забилась в животе, поднимаясь вверх, миновала легкие и остановилась комом в горле. Кто-то наблюдал, возможно, лишенный одного острого уха.

***

С широкой улыбкой встретив отца, Атрия ухнула, когда низенький грузный мужчина заключил ее в крепкие объятия, прижимая к круглому животу так сильно, будто собирался впихнуть в него любимую и вечно маленькую дочь. Задорно хихикнула, когда папа потрепал за щеки, попутно назвав умницей, и присоединилась к ужину. Настроение не-главы семейства было приподнятым, хотя мама обещала ругань и злость. Но младшая Вегард списала это на отсутствие макияжа. За время оживленных разговоров за столом кто-то еще был за окном, наблюдая за ужином. Пятый, если считать почтового ворона в саду. Пришел тихо, наслаждаясь, что никто не заметил его визита. Ничто не говорило об опасности, кроме кома в горле Атрии, не желающего оставлять даже во время трапезы. Девушка поднялась со стула и обняла отца, принявшегося дочитывать утреннюю газету. Поцеловала в макушку мать, занявшуюся мытьем посуды, и направилась обратно в комнату, уверенная, что туда не стоило подниматься. — Ты только представь, дорогая, — проворковал мужчина, уставившись в одно место статьи. — Иерархи снова порядки меняют. — И что на этот раз? — крикнула женщина из кухни. — Выдвигают на пост верховной Владычицы кого-то из изгоев. — Они уже давно не изгои, дорогой. — Да, но грязь истории так просто не смыть. — Тьма уже законна. Не все ли равно, кто будет сидеть на стуле правительницы? — Не знаю, дорогая… Что еще они собираются делать? Позволят Семерым править нами? Демоны станут преподавать в школах? Промывать мозги нашим детям. — Семеро — миф, — мать глубоко вздохнула, громыхнув тарелками. — Их придумали, чтобы Матерь Ночи имела хоть какую-то власть среди народа. — Похищения детей, закон о признании Анафемы. Все так убедительно… Может, и не миф. — Не накручивай себя! Застучав носками по скрипучим ступеням, Атрия заставила себя перестать подслушивать. Семеро грехов — мифические создания старшей богини Анафемы — все чаще всплывали в разговорах. Кто-то убеждал, что они живут под землей и роют тоннели со скрытыми камерами пыток. Кто-то говорил, что рогатые твари способны менять облик и уже находятся среди смертных, беспечно гуляют и занимают верховные посты, пока ничего не подозревающие люди переживают затянувшиеся последствия реформ. Кто-то твердил о бессмертии и заговорах. А кто-то вовсе не верил в существование семерки демонов. Бесспорным было только наличие двух богинь. А грехи, если такие действительно жили, оставались в тени. Из-под двери спальни повеяло прохладой. Как если бы кто-то открыл окно, чего Атрия точно не делала. Ноги дальше не несли, рука замерла над медной ручкой. Ком сдавил глотку. Сердце яростно забилось в груди. Дыхание сбилось и стало громче. Вегард навострила уши, прислушиваясь к шорохам внутри, пригнулась почти вплотную к двери. Внизу родители вели непринужденную беседу, а в ее спальне кроме слабого ветра и тихого скрипа оконных петель ничего не было. Герб, приколотый к поясу, не мог защитить. Свисток только находил следы присутствия магии и отпечатков чужого, но вреда причинить не способен. На цыпочках Атрия сделала шаг назад, молясь, чтобы пол не заскрипел. Ухо. Кто-то точно пришел за оторванным ухом, и Вегард клялась, что его уже не было на ее столе. Не умея защищаться, не хотела зря геройствовать и попятилась обратно к лестнице. Надо послать ворона и вызвать Военных. Пусть оцепят поместье, проверят каждый угол… В тишине продержалась лишь несколько ступеней и ускорила шаг, спускаясь на первый этаж. Спор между родней был в самом разгаре. Это не волновало. — Говорю тебе, дорогая… — Папа! Пап, нам нужно… Замерла, увидев горящие глаза в окне за спиной мужчины. Два синих пятна и очертание темного силуэта. Озадаченный отец отложил газету и непонимающе уставился на дочь, застывшую в дверях гостиной. Мать с тарелкой в руках, нахмурившись, вышла из кухни. — Атрия, что с тобой? Не успела даже вздрогнуть. Остроухий двинулся. Кулак разбил стекло. Вскрик матери отозвался оглушительным звоном. Не-человек ввалился внутрь, странно двигаясь, неестественно рвано приложил отца головой о столешницу, и тело мужчины, расслабившись, свалилось на пол. — Па… Мам!.. Атрия, испугавшись, дернулась к женщине, разбившей тарелку, но остроухий был намного быстрее. Перепрыгнув стол, откинул стул и, впечатав мать затылком в стену, развернулся к последней Вегард, сохранившей сознание. — Блин. Думать быстро. Надо на улицу, но дверь заперта. Пискнула и кинулась к свободному выходу из дома. Что есть сил, стараясь не скулить, не слыша и не чувствуя ничего, кроме сердца в висках, оттолкнулась от косяка и перепрыгнула стол. Босыми ногами наступив на разбитое стекло, ощутила скользкое прикосновение к спине и перевалилась через подоконник. Плечом свалилась на дорожку и, прихрамывая, попыталась встать. Не получилось. Отползла на животе. Страх заполонил сознание, мешая думать. Не-человек прыгнул рядом, тяжело дыша, схватил за волосы, оттянул. Наугад Атрия нащупала что-то для защиты, развернулась, и садовый гном прилетел напавшему прямо по отрубленному уху. Раздался сдавленный крик, выдох. Она встала. Размахнувшись, ударила во второй раз, прицелившись в лоб, и, ковыляя на раненой ноге, побежала к воротам. Побитое существо разозлилось, быстро придя в норму, и кинулось к ней. За ворот рубашки дернула рука, повалив на спину. Массивное тело свалилось сверху, жилистые пальцы сцепили шею. Тогда она увидела Его вблизи. Точно не человек. Плоские длинные зрачки в далеко посаженных синих глазах с бешенством буравили ее лицо. Здоровое острое ухо позеленело от напряжения. Из второго, оторванного, по широкой челюсти сочилась синеватая жидкость. Мертвенный оттенок кожи, глубокая ненависть в чертах — все это запомнится. Запомнится, если она выживет. Атрия пыталась хватать ртом воздух, но получалось плохо. Кровь прилила к лицу, вены грозились лопнуть, сердце — остановиться. Короткими ногтями цеплялась за предплечья. Царапала. Звала на помощь. Все беззвучно. Безрезультатно. Перед глазами заплясали искры. Это конец.

Крах.

Смерть.

Если кто-то не поможет… «Стоит только попросить, госпожа.» Чей-то хриплый голос принадлежал не ей, не остроухому, не ворону и не родне. Кто-то шестой пришел, разговаривая прямо в голове. — П-пож-жа…луйста. Вслух выдавила или проскулила про себя. Это сработало. Страх кто-то забрал, вытеснив другим чувством. На смену ему пришла злость. Вспоминания, что случилось с ее родней, застыли перед лицом. Душный летний вечер стал жарче. Воздух нагрелся. Пот проступил на лбу. Руки налились свинцом, как если бы кто-то услужливо подарил ей этот неистовый гнев. Рывком оттолкнув не-человека от себя, закашлялась, когда давление рук на шею исчезло. Встала на ноги, больше не чувствуя боли в ступне. Пока мужлан не успел очухаться, без усилий вырвала из земли колышек для винограда и с криком всадила остроухому в грудь. Прежде, чем успела подумать и остановить себя, пригвоздила к воротам поместья. С упоением, с нечеловеческой жаждой наблюдая, как жизнь покидает массивное тело. Хищно улыбнулась, когда синий в плоских зрачках померк, и с удовлетворением отпрянула. Воздух, раскаленный до предельного, отдавал рябью. Ярость стучала в висках, и в этот момент она не жалела. Пускай через томительные минуты станет невыносимо плохо. Сейчас Атрия наслаждалась. Осознание приходило неторопливо. Вместе с сердцем, что билось все медленней. Пустота, замершая в глазницах не-человека. Приоткрытый рот, синеватая кровь стекала по подбородку. Измазанный землей металлический прут с ошметками виноградных лоз крепко засел в груди, приколотив несчастного, как картину к стене. — О нет… Нет-нет-нет, только не это… Паника снова вытесняла гнев, жар улицы спадал. Иерархи хотели замять убийство на Забытой. А она, какая-то там Ищейка, встряла по уши. Похищение улики, драка, убийство. Они хотели замять… Значит, придется повесить вину на кого-то другого. На кого-то, например, на нее. А этот не-человек? Может, он хотел вырубить ее так же, как родителей? Вырубить и скрыться… Может, он напал на владельцев лавки случайно? Может, его подставили? Может, Она теперь еще хуже? Хуже него. Когда жизни на самом деле ничего не угрожало. — Не надо жалеть, госпожа. Этот лакрим убил уже двоих. Атрия вздрогнула, услышав знакомый хриплый голос, но тот лился больше не в голове, а извне. Развернувшись на звук, увидела криво ухмыляющуюся женщину неподалеку. Облаченная в черные латы, неспешно раскачивалась на садовых качелях, нежно-розовых, как пряничный домик, и с издевкой поскрипывала их цепями. Воительница была невысокой, но вид от этого не казался более дружелюбным. Темные, как сажа, волосы были завязаны в тугой хвост на макушке. Узкие глаза, не имеющие зрачков, переливались алым и чем-то выжигающим. — Понравился мой подарок? — женщина в латах гоготнула, когда Атрия дернулась. — Вдоволь злиться так приятно… Приятнее, чем трястись от страха, верно? — К-кто Вы?.. — Помощь, — оскал, который должен быть улыбкой. — Вы же сами попросили. Ситуация казалась абсурдной. А эта воительница, появившаяся из ниоткуда, подозрительной. Черным пятном выбивалась из окружающей обстановки. — Я н-не… — Атрия сглотнула, недоверчиво покосившись на труп, прибитый к воротам. — Подарок?.. Это из-за Вас я… Я его… — Убили? — подсказала женщина и рассмеялась, запрокидывая голову. — О нет. Я лишь дала силы справиться со страхом. Остальное Вы сами натворили. Шестеренки в мозгу закрутились быстрее, первый шок прошел, и Вегард попятилась в сторону, думая убежать через задний двор. К той калитке не было прибито тело, мешающее выйти. Смущало только присутствие родителей в доме. Удар был сильным, но они должны прийти в себя в скором времени. Надо позаботиться о них. Но сначала позвать на помощь. Позвать кого-то без этого огня в глазах. Атрия сделала еще небольшой шаг, удостоверившись, что женщина на качелях не намеревалась вставать, но не смогла двинуться с места. Пятки будто приросли к земле. Дернув ногой, ощутила, как утопала в чем-то. Почва под ней размякла и раскалилась. Трава загорелась, переняв пламя поднятой на поверхность магмы. Вязкой, словно густой мед. Но вреда коже не причиняла. Не обжигала, а лишь удерживала. — Что… Что Вы… — Куда-то спешите, госпожа? Чем больше она брыкалась, тем крепче липла к земле. Попыталась закричать, но словно лишилась голоса. Не смогла. Тем временем женщина в латах неторопливо поднялась с качелей и, сложив ладони за спиной, направилась к ней. — Я не причиню Вам зла, — почти добродушно проговорила воительница. — Я здесь, чтобы помочь, а не вредить. — Верится слабо, — огрызнулась Атрия и попыталась достать подошедшую вторженку, но та с невозмутимым видом увернулась от пощечины. — Кто Вы?! Что здесь происходит?! — Тайны, конечно же, — снова злорадный низкий гогот. — Вы же знаете, что не избежите тюрьмы? Иерархи хотят замять убийство на Забытой, но Вы… Вы обычная Ищейка, похитившая улику с места преступления. Мысли путались, и связь с действительностью исчезала. — Откуда Вам это известно?.. — Даже если все улики будут на Вашей стороне, это не спасет. Им нужна коза отпущения. Зачем Вы похитили ухо? Для бюрократов-Иерархов это выглядит вот как. Вы хотели защитить подельника, а потом убили его, не сумев поделить награбленное, м-м, красота. — Нет, это не так! Я хотела разобраться! Услышала кое-что и… Я смогу доказать Иерархам свою невиновность. — Моя жена посмеялась бы, если б услышала, — усмехнувшись, женщина кивнула на труп и сощурилась, переведя пламенные глаза на герб, приколотый к поясу розовой юбки. — Когда дело касается государственной тайны, Иерархи не брезгуют проводить кого-то левого на эшафóт, чтобы прикрыться. Сможете доказать. Это как? Этим великолепным свистком? Обмануть артефакты Света легко. Выставить Вас виноватой еще проще. Уж поверьте, я пудрила мозги более опытным Ищейкам еще до того, как окончила высшую школу. Комментарий незнакомки заставил осечься и поумерить пыл. Истина в ее словах была. Даже больше. Эти острые глаза, наполненные диким пламенем, будто смотрели прямо внутрь, читали мысли, как с раскрытой книги. Воительница озвучила именно то, о чем думала сама Атрия. Точно. Практически слово в слово. Это и пугало. — Я могу помочь, — женщина заговорила более мягко, и черты грубого лица стали нежнее. — Если примете мою помощь, Вас не обвинят. И семью Вашу не тронут. Сомневалась. Не хотелось смотреть на труп, но, собрав волю в кулак, Атрия взглянула в последний раз. Она знала, как велись дела у Военных. И хоть с момента реформ прошло более восьмидесяти лет, к выходцам из низшей школы относились все еще косо. С ними не считались, их было не жаль. А смертную казнь так и не отменили. Человечество медленно росло и нехотя признавало перемены. Если даже учения богини Смерти люди принимали через боль и неуважение, что можно было сказать о справедливом суде и помиловании рядовой Ищейки? Если захотят повесить обвинения на нее, Иерархи это сделают, не моргнув и глазом. — Вы сказали «лакрим»? — прошептала Вегард, не отводя взгляд от остроухого. — Кто это? Один из демонов? Существа Матери Ночи? — Только если отдаленно, — женщина небрежно пожала плечами. — Существа… Стараниями плаксы. — Плаксы? — Второго из семи. Вегард моргнула, непонимающе уставившись на женщину, казавшуюся моложе прежнего. Пламя из глаз ушло, открыв черные радужки, и теперь она была похожа на человека больше, чем сама Атрия, измазанная кровью и землей. В зрачках плясали живые огоньки, как если бы ей было не больше двадцати, но по внешнему облику можно смело дать тридцать три. Доспех древний, что носили Защитницы светлой богини Пандоры из высшей школы чуть менее ста лет назад. Будто застыла во времени и не старела, повидав многое за долгие десятилетия. Обычным человеком незнакомка точно не была и упомянула — в который раз за чертов день — Семерых, спрятанных где-то от людских глаз, мифическую свиту Матери Ночи. — Вы не ответили на вопрос, — с напором и дрожью продолжила Вегард. — Откуда Вы все это знаете? Короткий хриплый смешок, и кривая улыбка озарила лицо. Будто ответ и так был очевиден. — Когда смертный хочет что-то утаить, то действует под покровом ночи. Но почему-то вечно забывает, что тени, в которых он прячется, все видят. Воительница хмыкнула, опустив взгляд на кулак, сжавший край юбки, и темнота в радужках стала еще гуще. — Красивое колечко, — прохрипела она и стянула с левой руки латную перчатку, демонстрируя свое, черное, на безымянном пальце. — У меня тоже есть. Только ношу с другой целью. — Это… Это подарок, — не знала, почему начала оправдываться, но беспокойство с новой силой взыграло в венах. Теплая улыбка. Старик. Трость. — Не сомневаюсь, — странная тень легла на грубое лицо, и женщина, бросив перчатку в садовые цветы, протянула ладонь. — Вы принимаете мое предложение, госпожа? — Я… — Думайте быстрее, а то от вони дерьма уже глаза слезятся, — новое пламя озарило радужки. Неистовое, древнее мира. — Да и Военные уже в пути. — Как Вы сможете скрыть это? Как… Какую плату Вы… — Просто доверьтесь и не мешайте — это плата. Семеро сделают работу за Вас. Стук четырех пар колес донесся до ушей, и Атрия поняла, о каких Военных шла речь. Может, кто-то из соседей услышал вопли и отправил ворона. А может, сигнал подали случайные прохожие или патрульная повозка. Из гостиной раздался крик. Мать, очнувшаяся первой, пыталась привести отца в чувство. Думать времени не было, магма все еще держала за щиколотки, правая стопа кровоточила. Ей срочно нужна помощь Ораторов, лечение. Атрия схватила женщину за протянутую ладонь, отказавшись поддаваться панике. Вцепилась в шершавые пальцы, как за спасательный круг, и засомневалась, увидев кривую улыбку. — Верное решение, госпожа Вегард. Имя ее, разумеется, тоже знала. Выдирать руку и пятиться было поздно. Кожа женщины темнела, становясь черной и бугристой, наслаивалась, образовывая трещины. Будто покрывалась панцирем из застывшей лавы, сквозь которую в венах текла алая, пульсирующая магма. Шесть желтоватых рогов показалось из головы, обрамляя дьявольской короной. И теперь перед девушкой стоял не человек. — Вас встретят на другой стороне и введут в курс дела, — оскалилась, обнажая на смольной коже белый ряд зубов. — Если не промахнусь, конечно… По части телепортаций я не мастерица. Вегард не смогла возразить. Давление в венах упало, перед глазами поплыло. — Я не ответила на Ваш вопрос, кто я такая, госпожа. Шепот окутал пространство. Лился из головы, сада, поместья — отовсюду. Колени подкосились, желудок скрутило тугим узлом. Стук колес и крики матери стали приглушенными и доносились из-за пелены. — Шестая. Прошлая жизнь оборвалась.

***

Видимости больше не было. Ветер улицы, принесший запах трупа, исчез. Магма с щиколоток ушла, и вместо нее под босыми ногами не оказалось ничего. Пустота, звенящее падение, выбитый из легких воздух и удар о гладкий холодный камень. Ладонь, сцепившая ее, больше не чувствовалась. Атрия рухнула, чудом не сломав ноги, и, пошатываясь, приподнялась на локтях. Невпопад разлепила веки, услышав чьи-то крики, не матери. Чужие. Незнакомые. Не Военные преследовали ее. — Остановитесь!.. — Именем Солнца… Место, в котором она оказалась, не было похоже на ее город. Да и света было слишком много для позднего вечера. Чей-то дворец, не меньше. И никого, кто должен был встретить и провести беднягу за руку, объяснив, где та оказалась.

«Если не промахнусь, конечно.»

— Черт, — та Шестая в латах точно телепортировала не туда. Стопа кровоточила. Атрия поднялась, опираясь на что-то твердое, и вскрикнула, когда кто-то сбил ее, вылетев из-за угла. Больно ударившись затылком о камень, Вегард заскулила, съежившись на полу. Телепортация не прошла успешно, желудок все еще крутило. Сознание стремилось покинуть тело, а сбившая ее женщина, нависнув сверху, шокировано осматривала странное человеческое существо. Прежде, чем провалиться в долгое беспамятство, Атрия заметила темно-бирюзовые волосы, заправленные за длинные острые уши, как у убитого ею лакрима, и глаза цвета аметиста с длинными вертикальными зрачками. — Полярная! Крики погони из коридора стали громче. — Именем Солнца, остановитесь!