Беги, Йоко, беги!

      В самый тёмный предрассветный час ею вдруг овладело лёгкое беспокойство. Глаза Энид под закрытыми веками явно хаотично двигались. Ей снился сон. Странный и тёмный, похожий на мистический кошмар. Но при этом почему-то почти уютный. Она стояла одна на тёмной лужайке в окружении туманного леса, звуков вокруг почти не было. Девушка нервно теребила рукава своего цветного свитера и озиралась по сторонам. Место казалось ей почему-то знакомым. В горле встал комок, и, несмотря на обстановку, у неё было явственное чувство потери, что царапало изнутри и при этом одновременно успокаивало. Такой странный коктейль эмоций, слегка приглушённый, отчего-то нервировал её ещё больше. Оглянувшись в очередной раз, оборотень неуверенно позвала:       — Уэнсдей? — ей на миг показалось, что среди деревьев мелькнула знакомая спина, но видение исчезло почти сразу. Вместо этого откуда-то сзади раздался тихий голос, так похожий на Аддамс, но почему-то более живой.       — Интере-е-есно… Что ты здесь делаешь, Энид?       Волчица резко обернулась, чтобы упереться взглядом в копию её соседки. Только копия была странной. Выбеленной, волосы светлые, одежда выглядела так, будто пришла из прошлого века и тоже была светлой. Но лицо и эти черные глаза один-в-один повторяли лицо Уэнсдей. За исключением того, что она улыбалась, чуть прищурившись и слегка наклонив голову в бок, наблюдая за оборотнем. Синклер почувствовала, как ком в горле стал более ощутимым. Отчего-то эта девушка была намного более пугающей, чем сама Аддамс. Оборотень нерешительно сделала шаг назад, попытавшись выпустить когти, но по какой-то причине это не получилось. Копия Уэнсдей усмехнулась и еле слышно фыркнула:       — Не беспокойся. Это ненадолго… — она растворилась в тумане, бросив напоследок со смешком. — Просыпайся, Энид. У тебя будет очень интересный день…       И Синклер проснулась, резко садясь на кровати и резко вдохнув полной грудью. От чего-то дышать было действительно немного тяжелее, чем обычно, словно объём легких был меньше и не привык к такому издевательству. Она устало прикрыла глаза и глубоко вдохнула, медленно выдыхая через нос. От чего-то в этот раз это помогло почти сразу. Сердце послушно замедлило ход до приемлемых частот, а нервы пришли в состояние покоя. Это показалось ей странным. Она удивленно моргнула и осмотрелась. Взошедшее солнце пестрило яркими лучами, пробиваясь через витраж окна на её половине, вылавливая крошечные пылинки в воздухе и создавая некий уют, что успокаивал.       — Странно… — произнесла она и тут же испуганно дернулась. Её голос был так похож на голос Уэнсдей, что это заставило спину оборотня за секунду покрыться мурашками. Она обернулась, ища девушку на своей кровати. Энид помнила, что вчера они заснули вдвоем, и с ужасом уставилась на саму себя, которая мирно посапывала рядом, скрестив руки на груди в позе покойника, той, что принимала Аддамс абсолютно автоматически, несмотря на то, как и где засыпала. Это было причиной уже не одной шутки от самого оборотня в её адрес, но вот сейчас было совсем не до смеха. В горле встал ком, и она с опаской толкнула своё собственное тело, лежавшее рядом, в плечо. Вообще в такой ситуации она бы вскочила, в ужасе выпустив когти, но сейчас почему-то было скорее интересно, чем страшно до одури. Хотя, по идее, это должно было её напугать.       Её тело, спящее рядом резко открыло глаза. И на этом моменте Энид поняла, что странные вещи только начинаются. Глаза её тела были черными, как у Уэнсдей, не её привычные голубые. Едва она приоткрыла губы, чтобы спросить, как её собственная копия нахмурилась, вперив взгляд чёрных глаз в лицо Энид, а через мгновение она резко подскочила с кровати, выпустив когти и обнажив клыки:       — Ты кто такая? И почему выглядишь, как я? — её голос сорвался на рычание.       А Энид это почему-то показалось смешным. Она улыбнулась и ласково произнесла, чуть наклонив голову в бок:       — Уэнс… Это ты? Посмотри на свои руки… — она наблюдала, как оборотень перед ней нерешительно опустила глаза на руки и в ужасе уставилась на когти, выросшие из её пальцев.       — Это… Это что такое, дьявол тебя разбери?! — она почти взвизгнула и тут же прикрыла рот ладонями, поморщившись, словно от отвращения. Энид же тем временем перевела взгляд на свои руки, рассматривая тёмную кожу ладоней и чёрный лак на коротких ногтях. Взгляд перескочил на чёрную косу волос, свисающую с её же плеча, и она вдруг всё поняла. Её душил смех. Поначалу было страшно, но теперь, глядя на саму себя в теле, в котором сейчас явно находилась Уэнсдей, ей стало по-настоящему смешно.       — Значит, ты — это я? — она улыбнулась, едва сдерживая смех в легких. Стоящая напротив её оборотень угрюмо уставилась на соседку. И, едва слышно цыкнув, постаралась взять себя в руки и подошла, сев на кровать рядом. Она задумчиво вперила взгляд своих черных глаз в лицо, буквально вчера бывшее её собственным.       — А ты — это я… Кажется, я начинаю понимать, — она хмуро отвела взгляд в сторону.        Самой Энид было крайне непривычно видеть собственное лицо таким хмурым. Она задумчиво провела пальцем по губам, ещё вчера принадлежавшим не ей, и саркастично усмехнулась:       — Знаешь, Уэнс… А мне нравится. Единственное, чего я не могу понять, почему ты так бурно реагируешь, а я наоборот… Такое спокойное ощущение, как будто я вовсе не волнуюсь, хотя, по идее, должна.       — Тут и понимать нечего. Банальные особенности физиологии наших тел. Разная длина нервных связей, количество нервных клеток, ну а я… Слушай, тебе всегда так неспокойно? У меня ощущение, что мне всё время нужно куда-то бежать, что-то трогать. Мне это не нравится. Это какие-то оборотнические штуки? — она задумчиво смотрела на свои руки, когти которые медленно, но всё же принимали свою обычную человеческую форму. Синклер больше не могла сдерживаться и засмеялась, громко, незнакомо ей самой и слегка даже хрипловато. На глазах выступили слезы, и она упала обратно на подушку, закрывая не своё лицо не своими руками и давясь приступом хохота. Аддамс же встала и начала нетерпеливо расхаживать по комнате, брезгливо осматривая себя и оттягивая в сторону край розовой пижамы, в которую была одета. Сделав пару кругов и хмуро посмотрев на себя саму, катающуюся по кровати в приступе неудержимого хохота, она вдруг неожиданно для себя тоже улыбнулась, останавливаясь и беря себя в руки. Нечто уже свершилось, и нужно было разобраться, в чём дело. Уэнсдей в теле Энид подошла к зеркалу и задумчиво уставилась на свои чёрные глаза, такие непривычные для милого лица блондинки.       — Ты заметила, что у нас цвет глаз остался своим? — в голове Аддамс начал складываться пазл. Шестеренки мыслей непривычно медленно заскрипели, но постепенно наращивали свой ход, перебирая варианты в её голове. — Говорят, что глаза — зеркало души. Значит, что? Значит, мы имеем дело с магией, воздействующей на тонкие материи. Грубо говоря, это заклятие из серии духовных. А значит, круг поиска сужается, — она задумчиво повернулась к девушке в её собственном теле, что уже сидела на кровати и утирала выступившие на глаза от смеха слёзы, всё ещё улыбаясь. Непривычно широко для лица Уэнсдей, что заставило её нахмуриться.       — Пожалуйста, не улыбайся так моим лицом. Мне кажется, что у меня кожа треснет, эти мышцы не предназначены для такого. И мне как-то жутко на это смотреть, если честно.       Энид в теле Уэнсдей лишь криво усмехнулась, вставая с кровати и поправляя на себе черную сорочку. Её голубые глаза всё ещё смеялись, что непривычно ярким пятном контрастировало с лицом, обычным для самой Аддамс.       — Знаешь… Кажется, у нас проблемы, — она завела руки за спину, пожимая узкими плечами и перекатываясь с носка на пятки в её любимом жесте. Задумчивый взгляд прошелся по собственной фигуре, и она поймала себя на мысли, что видеть себя со стороны довольно интересно.       — Конечно, проблемы. Завтра родительский день, — Уэнсдей в теле Энид как-то жутко усмехнулась клыкастой усмешкой. — И мы должны найти виновного в этом до завтрашнего дня и решить их. Иначе проблемы будут уже у всей школы.