Обмен телами

Я не знаю, который идет час, но за окном уже давно темно. Ночь, мы спим. Ну, или Мидория спит, а я только пытаюсь уснуть. Это оказывается сложнее, чем мне чудилось раньше. Блокаторы течки, оказывается, действуют не так стремительно, как блокаторы гона, говорят, обладают менее сильными свойствами, но всё-таки действуют. Это главное. Тяжесть из тела куда-то улетучивается, вместе с желанием и сонливостью. Лежу ещё с большим недоумением, чем раньше. Изуку уступает мне свою кровать, себе стелет футон. Перед тем, как улечься, он долго удивляется, что в моем теле ему удобно засыпать на спине. Но вскоре стихает. Предполагаю: спит. А я не сплю. И даже не хочу. Фонарь с улицы через окно слепит в глаз, но не это мешает моему сну. Мысли. Приятные мысли. Чувства Мидории ответные! Я счастлив! Я чертовски счастлив. Он же не шутит? Он не может шутить. Он говорит, мы будем встречаться! Будем? Думаю, мы уже встречаемся. Ай, как это чертовски приятно. Мне хочется визжать от этих мыслей, но я только спокойно вздыхаю. Комната Мидории такая уютная. Как мне везет очутиться здесь! С трудом сдерживаю улыбку. Как же всё-таки приятно! В воздухе чувствуется только запах моего тела, приятно. Во время течки он так сильно щекочет ноздри, а на таблетках – ничего. Даже жаль… Медленно переворачиваюсь на бок, смотрю в окно на своё отражение. Улыбаюсь. Изуку красивый. Я провожу рукой по щеке, улыбка становится ещё шире. Раньше я даже мечтать не мог о том, чтобы смотреть на него часами. А всю сегодняшнюю ночь посвящу этому. – Тодороки-кун, – слышится вдруг шепот, – ты не спишь? Я бесшумно переворачиваюсь и опускаю взгляд вниз на футон, на котором спит омега. Не спит. Смотрит на меня, широко распахнув глаза. Он даже не выглядит сонным. – Не-а, – протягиваю и улыбаюсь. – А что? – Да вот, – Мидория садится и потягивается, – хочу спросить, – он слегка смущенно качает головой. – О чем? – я тоже сажусь, закутываясь в одеяло. Так намного теплее. Никогда раньше я не замерзал по ночам. Интересно, все омеги мерзнут? Говорят, их терморегуляция по-другому работает. – Ну, – Изуку пересаживается на кровать, прижимаясь своим боком к моему. – Расскажи… когда ты влюбился в меня? – он смотрит искоса, а я не могу понять, смущается он, подозревает меня или причина вовсе в другом. – Э… – я шумно вздыхаю. Рассказывать об этом достаточно неловко. – С самого первого дня, – говорю только и снова вздыхаю. – Ты был великолепен. Мидория сдавленно смеется. – В каком смысле? – спрашивает он шепотом и поворачивается ко мне. Берет за руку. – Ты… – не знаю почему, но я замолкаю. Мы молчим около двух минут, рассматривая друг друга. Это смешно. Свои собственные лица мы знаем с детства. Но это приятно. – Можно тебя поцеловать? Изуку мгновенно кивает. Можно подумать, он только и ждал этого вопроса. – Это же твоё тело, – хихикает Мидория и проводит пальцами по плечами. – В принципе… что хочешь, то и делай. Я краснею. Думаю вовсе не о том. Сглатываю. – Ну… сейчас в нем ты. Тебе будет неприятно в случае чего. Или больно, – осторожно замечаю я. Почему мой голос дрожит? И почему я практически заикаюсь? Я так смущен! Говорить с Изуку так сложно. Он так близко. Я чувствую его дыхание. Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди. Я вновь сглатываю. Он так сильно мне нравится, что я готов потерять сознание, если он возьмет меня за руку. Но так хочу его поцеловать! Это вообще нормально? Целовать своё тело, будучи в чужом теле? Нормально… хотеть этого? Может, это лишь чувства Мидории? Если так, то я рад, что он испытывает это. Неужто я правда нравлюсь ему так сильно?! От мыслей об этом губы сами собой растягиваются в улыбке. Почему-то становится жарко. Медленно сбрасываю одеяло. – Ты же знаешь, как не делать самому себе больно? – улыбается Изуку. – Так не делай. Я вспыхиваю. Тело Мидории краснеет очень легко, я всегда этому удивлялся. И, оказавшись в нем, я заставляю его краснеть часто. Нормально так сильно смущаться? Я не только знаю, как не делать самому себе больно, я знаю, как сделать себе приятно. Ой, мне не стоит думать об этом, иначе стояка не избежать. Или тело Изуку реагирует на такие мысли по-другому? Кто ж знает. Всегда можно сказать, что я не виноват, это происходит само собой, из-за течки… Я медленно наклоняюсь, хочу его поцеловать, дрожу. Физически ощущаю, как к лицу приливает кровь, становится жарко. Слышу биение сердца в ушах. Во рту скапливается слюна, я ещё раз сглатываю. – А ты уверен, – резко отстраняюсь, – что я могу это сделать? – спрашиваю испуганно. Чего я медлю? Целуй! Целуй его! Вдруг потом что-то случится и такого шанса больше не представится! Целуй! Но я не двигаюсь. Мысли в голове слишком громкие, не могу успокоиться. – А почему нет? – Изуку хмурится. – Или ты не хочешь? – тихо спрашивает он. Смотрит на меня неуверенно. У меня редко бывает такой взгляд. Обеспокоенный. А в исполнении Мидории он выглядит особенно тяжелым. – Сейчас я в твоем теле… Думаю, я должен спрашивать, прежде чем что-то сделать. Вдруг ты не хочешь, чтобы я прикасался твоим телом к своему, – говорю я быстро. Как же это глупо звучит. Но я слишком сильно боюсь сделать что-то не то. Рядом с Изуку я становлюсь таким разговорчивым! Что он думает по этому поводу? Ему это нравится или нет? Вдруг он влюбился в меня такого, какой я обычно, молчаливый?! Поток мыслей прекращается в тот момент, когда омега, нахмурившись, хватает меня за грудки и притягивает к себе. Целует. Целует меня! Изуку целует меня! Я забываю дышать. Обнимаю его и, понимая, что смущаюсь, закрываю глаза. Так. Надо не думать. Нельзя думать. Просто не думай, ни о чем не думай! Иначе сойдешь с ума от переизбытка чувств. Мидория держит меня за руку, сжимает крепче положенного. Приятно. Сердце стучит очень громко. Он слышит? Я стараюсь дышать, это сложнее, чем я предполагаю. Омега отстраняется, смотрит на меня. На его лице отражается удивление, а после и испуг. Что не так? Целоваться неприятно? – Мидория-кун, что такое? Изуку смущенно бросает взгляд между ног. – Ох, – хватает подушку и прячет возбуждение. – Обычно такого не происходит, – бурчит он. Я напрягаюсь. Это же моё тело так реагирует. Неловко. Стоит от одного поцелуя! Или это Мидория о чем-то там думает? Впрочем, он же в моем теле, он в любом случае ни при чем. – Э, – я взмахиваю руками, – просто возраст такой, – хихикаю. Омега мотает головой. – Возраст тут ни при чем. Просто у меня стоит на тебя, неважно, в чьем теле я нахожусь, – бурчит он ужасно смущенно. Я тупо моргаю. – А-а-а, – тяжело выдыхаю, – это же замечательно! – на лице расплывается довольная улыбка до ушей. Мидория бросает на меня резкий взгляд. – Потому что у меня тоже, – добавляю я. Изуку улыбается. – Скажи… а ты, – он отводит глаза, – ну… думаешь о… ну, – омега закусывает изнутри щеку, выражение лица становится забавным. Я и не знал, что моё лицо так умеет. – О чем? – тихо уточняю. Сердце продолжает громыхать. Я и мечтать не мог оказаться с ним один на один. Так близко, так тепло. Это не сон? Изуку правда прямо передо мной? И он не будет удивляться, если я обниму его? Или будет? Это не слишком уместно? Черт, почему я такой нерешительный! А вдруг Мидории именно это во мне нравится? Надо спросить… – Ну, – омега смотрит на меня внимательно, медленно-медленно облизывает губы, вздыхает тяжело. – Ну, поцелуи, м… Ты целовался раньше? – Нет, – мотаю головой. – И я нет, – Изуку улыбается. – Я поцелую тебя ещё раз? – уточняет он тихо. Хотя я не уверен, что это вопрос. Я не отзываюсь, подаюсь в его сторону, не зная, стоит ли закрывать глаза. Если закрою, ощущения обострятся, но это лишит меня возможности за всем наблюдать. Мидория не ждет моего ответа, тянет меня за руку ближе, целует. Губы теплые и влажные. Мне приятно. Глаза закрываются сами. Сердце продолжает стучать, я боюсь, что лопнут барабанные перепонки. Я вдруг чувствую, как омега хватает меня за плечи, прижимает ближе, я не сопротивляюсь, не хочу, не буду сопротивляться. Тело подается навстречу. Изуку отстраняется неожиданно, глаза его сияют. – Мне нравится, – улыбается он. Я не могу и слова из себя выдавить, слишком смущаюсь. Губы будто бы деревенеют, вместе со всем остальным: я не в силах пошевелиться. Мидория забирается на кровать с ногами и ещё раз меня целует. Целует! Целует меня! Да, ещё раз, ещё раз, пожалуйста! Целуй, целуй, целуй! Пусть это не заканчивается никогда. Пожалуйста! Изуку целует меня! Ничего лучше в жизни своей не испытывал. Так жарко. Ощущение, будто бы таблетки перестают работать. Омега скользит руками по моим плечам, рукам, спине, я дрожу от каждого прикосновения. Приятно. Вдруг он отстраняется. Зачем?! Я готов стонать от недовольства. Зачем останавливаться? – Сделай это ещё раз, – с трудом выдавливаю из себя. Мидория удивляется. – А сам? – он довольно ухмыляется и одним резким движением зашторивает окно. – Хотя нет, – омега мнется, – я могу сделать кое-что другое. Если… ты… – он замолкает. В комнате темно. Я чувствую, как Изуку кладет свою руку на моё бедро. Та горячая. Сглатываю. Мысли роятся в голове, я не хочу от них избавляться, но боюсь, что они все отражаются на моём лице. Хочу его. И не хочу, чтобы он знал об этом. Еле сдерживаю усмешку. Это очевидно, Мидория не может не знать. – Если что? – шепчу. – Если… ты тоже… этого хочешь. Если ты думал об этом прежде. Если ты… со мной, – омега не договаривает. Мне кажется, я знаю, что именно он хочет сказать, но я не могу быть уверен. Не могу думать ни о чем другом, кроме поцелуев, увидеть другой подтекст в словах Изуку просто невозможно. – Что? – хочу сказать что-то ещё. Но губы отказываются слушаться. Быстро облизываю их. Не помогает. Сердце продолжает громыхать. Я жду, когда оно успокоится, но оно не успокаивается. У Мидории тахикардия? Нет. Это всё из-за меня. Мои мысли провоцируют. Или… или его чувства. Эта версия нравится мне больше. – Говорят, в темноте ощущения обостряются, – вместо ответа говорит Изуку. Будто мысли мои читает. Его рука продолжает поглаживать мою ногу. Вернее, моя рука гладит его ногу. Я сейчас в теле Мидории, не стоит забывать. Ощущения в его теле так похожи на мои собственные. За исключением того, что в своём собственным теле я бы ощущал их в разы сильнее. Или мне кажется. – О мои ощущения и так уже порезаться можно, – с трудом говорю. Голос звучит так непривычно. Но любимо. Мне хочется продолжать говорить, слушать его. – Тодороки-кун, скажи, – Изуку наклоняется ко мне, – ты когда-нибудь фантазировал о, – в последний момент он замолкает. Я понимаю. Ему не хватает смелости сказать. Он стесняется. Удивительно. Изуку стесняется! Стесняется? Стесняется! Стесняется передо мной. Восторг. – Я фантазировал о тебе, – подтверждаю. – Только хорошее, – поспешно добавляю. – Секс – это хорошо? – невзначай спрашивает омега. Мне слышится. Мне точно слышится. Точно. Определенно. Это не слово «секс». Я сам себе это придумываю. Мидория не может этого сказать, не может этого хотеть. Моргаю. Секс. Изуку говорит именно о нём. Я с самого начала правильно толкую его намеки. Идиот. Действуй! Чего ты тормозишь? Действуй, если не хочешь, чтобы он передумал! Заставить тело шевелиться крайне сложно. Говорить не получается. Киваю. Мидория улыбается и прижимается ко мне, целует. Температура тела стремительно повышается. Приятно. Я обнимаю омегу, тело наконец согласно мне подчиняться. Пытаюсь притянуть ближе, не получается. Руки слишком слабые! Все мысли растворяются, когда язык Изуку оказывается у меня во рту. Жмурюсь. Жарко, очень жарко. И очень хорошо. Возбуждение скапливается в животе. Это не так, как в моём теле. Странно. По коже бегут мурашки, я задыхаюсь, но не отстраняюсь. Ближе. Хочу, чтобы он был ближе. Омега вдруг разрывает поцелуй и смотрит на меня. С жадностью. Я знаю этот взгляд. Это мой взгляд, мой. Не думаю, что Мидория смог бы так смотреть, находись он в своём теле. Я сажусь, не отпуская его рук. Теплые… Изуку улыбается и ещё раз целует. Приятно. Вдруг набрасывается на меня, начинает хаотично нюхать и скользить руками. Его тело никогда не было таким мощным, как моё, он не рассчитывает силу, впечатывая меня в матрас. Сжимает бедра, дышит в шею. Приятно. Его желание сильное. Вернее, моё. Вернее, моего тела. Я не знаю. Может, это всё же желание исключительно Мидории? Эта мысль льстит. Омега стаскивает с меня штаны, продолжая трогать. Нет, это точно желание моего тела, а не его. Он знает своё тело, не стал бы ощупывать его с такой жадностью. Когда вижу Изуку, с трудом держусь. Даже в его теле. В своём собственном не сумел бы. Наверняка. Когда он так близко, когда я слышу его дыхание, могу чувствовать запах. Когда рядом никого нет… Эту ночь я запомню навсегда, даже окажись она сном. Слишком приятно. Мидория отстраняется. Его возбуждение отчетливо вырисовывается в его штанах. И моё… тоже. Куда больше ощущений в животе, но в трусах тесно. Я чувствую. – Жди, – бросает Изуку не моим голосом и вылетает из комнаты. Я глупо моргаю. Куда он? Зачем он? Что происходит? Он передумал? Боюсь. Сердце начинает стучать сильнее. Он подумал что-то не то? Я делаю что-то не то? Надо быть решительнее? Или нет? Поток быстрых мыслей прерывает возвращение Мидории. Он бежит ко мне, запрыгивает на кровать, наваливается. Не может себя сдержать. И я не могу. – Куда ты ходил? – успеваю спросить, прежде чем омега накидывается на меня с поцелуями. Ответ не требуется: вижу в его руке квадратик с презервативом. Но Изуку поясняет: – Я стащил его у родителей, – он насмешливо фыркает. – Раздевайся, – вдруг выдыхает шумно. Запах моего тела усиливается. Усиливается стремительно и мощно, заполняет собой всю комнату. Я и не знал, что он может так усиливаться. Даже жалею, что нахожусь в такой ответственный момент не в своём теле. – Мидория-кун, ты правда этого хочешь? – заставляю себя спросить. – А ты нет? – отзывается Изуку. Мой голос, доселе звучавший предельно низко, становится чрезмерно высоким. – Извини. Глупый вопрос. – Нет, – омега тяжело дышит. – Спасибо, что ты спросил. Это правда… много для меня значит. Я всегда… фантазировал об этом с тобой, вот и спешу. Но… если ты не хочешь, я… Идиот. Какой же я идиот. Полный кретин. Заставляю его думать так своей нерешительностью! – Хочу! – почти кричу. – Я очень хочу, – хватаю Мидорию за руку и дергаю к себе. Раздеваем друг друга. Всё происходит быстрее, чем в фильмах. Или мне кажется. Просто хочу продлить каждый момент. Слишком приятно. Чертовски приятно. Хочу сохранить в воспоминаниях. Я рвусь к омеге, целую его, обнимаю изо всех сил, не боясь сделать больно. В этом теле не получится. – Как мы сделаем это? – тихо спрашивает Изуку и тут же хихикает от моего поцелуя в плечо. Хочу его целовать. Не могу себя сдержать. – Эм… я не очень хорошо контролирую твоё тело. Оно не такое, как моё, – говорю осторожно. – Я твоё тоже, – Мидория шумно вздыхает. – Ты мокрый? – вдруг спрашивает он. – Что? – Ты возбужден? – Изуку смотрит на меня. Это смущает. Глупее вопроса в жизни не слышал. Неужто Мидория не понимает! Моё желание сильнее, чем у него, намного! Я хочу, я всегда хотел, мечтал о нем. Надо сказать. Надо сказать об этом. Он же сказал. Он такой смелый. Почему я такой трус? Трус и идиот. Не могу сказать, как люблю его, как хочу его. Тело цепенеет, когда думаю об этом. – Ты думаешь, я могу быть не возбужден? Даже если я в твоем теле. Я возбужден всегда, когда ты рядом! – не выдерживаю и восклицаю. Черт. Это было не слишком громко?! Изуку смотрит изумленно. Он открывает рот, собирается что-то сказать. Или нет. Ничего не говорит, хватает меня и прижимает. Я обнимаю. Хочу его. Да. Здесь и сейчас. Быстрее. Быстрее! Опрокидываю Мидорию на кровать. Оказывается, мне хватает на это сил. Стаскиваю с него штаны. Не до конца, но стаскиваю. Это несложно. Своё собственное тело трогать легко. Иначе я бы умер от неловкости. Омега лежит на спине, смотрит на меня. Хочу его быстрее. Изуку тянет ко мне руки, но я быстрее. Нельзя больше давать ему поводов думать, что я его не хочу. Хочу, хочу, хочу! Изуку, я хочу тебя! Знай это. Только тебя, здесь и сейчас. Всегда. Выхватываю из его пальцев презерватив, вскрываю, хватаю пенис своего тела, надеваю. Пытаюсь не нервничать. Не нервничать невозможно. Нервничаю. Не нужно показывать этого Мидории. Я умею надевать презервативы, ничего сложного. Никогда не делал этого раньше. Получается. Упираюсь руками в его живот, забираюсь сверху. Изуку хватается пальцами за простыню, я вижу всё напряжение, скопившееся в его теле. Вернее, в моём. Будь я в своем теле, не смог бы себя сдержать. Сдавливал бы бедра Мидории. Или вел бы себя точно так же, чтобы не делать ему больно. – Ты правда готов? – спрашиваю. Боюсь сделать что-то не то. Я мечтаю о близости с Изуку с первого дня нашей встречи. Но всё происходит так неожиданно. Я облажаюсь! Вдруг, я не готов? – А ты не видишь! – Мидория бьет ладонями о матрас и смотрит себе между ног. Я не могу сдержать легкий смех. Я счастлив. Беру Изуку за руку, сжимаю пальцы, улыбаюсь. Моё желание сильнее его, это точно. Но я боюсь спешить. Хочу всё запомнить. Обхватываю пенис пальцами, медленно направляю в себя. Жарко. Приятно. Опускаюсь медленно вниз, бедра разъезжаются в стороны. Мидория смотрит на меня с нетерпением. Он готов начать рычать от жадности и желания. – Это приятно, – со вздохом объявляю я. – Если ты начнешь двигаться, будет ещё приятнее, – хрипло отзывается Изуку и запрокидывает голову назад. – Откуда ты знаешь? – смеюсь. Я так его люблю. Мидория всегда был лучшим. Особенным, добрым. Он стал моим первым другом. Моим омегой… – Я уже пробовал, – стонет Изуку и двигает бедрами, пытаясь меня подтолкнуть. Я вспыхиваю от этих слов. Представляю и смущаюсь. Думать больше не получается. Мидория переплетает наши пальцы, я начинаю медленно двигаться. Приятно. Очень приятно. Жарко и хорошо. Чувствую запах, который источает тело Изуку. Сильный. Сильнее, чем когда-либо раньше. Эта мысль возбуждает. Двигаюсь быстрее. Приятно. Омега тяжело дышит, тяжелее, чем я. Но я его не слушаю. Своё тело и его реакции прекрасно знаю. Слушаю вздохи тела Мидории. Оно горячее, мягкое, мне чертовски приятно. Очень приятно. Изуку сжимает мои пальцы сильнее. Запах становится ярче, голоса громче. Я смотрю на Мидорию, не верю, что это реальность. Он смотрит на меня. Стесняюсь. Слишком хорошо, чтобы быть хотя бы сном. Становится жарче. Сзади мокро, я чувствую. Не знал, что омеги намокают так сильно. Замираю, почувствовав подступающее удовольствие. Обхватываю пенис пальцами, сжимаю, кончаю на футболку Мидории. Оргазм распространяется от живота к пояснице, ногам. Ярче, чем обычно. И дольше. Обмякаю, пытаюсь отдышаться. Медленно сползаю, сажусь рядом. Изуку удивленно на меня смотрит. – Ты уже всё… – тянет он изумленно, – намного быстрее, чем обычно, – говорит тихо. – Да? – удивляюсь. – Мне было очень приятно, – улыбаюсь и ложусь рядом. Мидория стаскивает презерватив, облизывает пальцы, собирается закончить рукой. Я решаюсь помочь. Лучше знаю своё тело. Обхватываю, надавливаю на узел. Изуку дышит тяжело и еле сдерживает рычание, а я с трудом сдерживаю смех. Не думал, что это так выглядит со стороны. Чуть позже мы лежим на горячей от наших тел простыне, держимся за руки. Я стараюсь запомнить этот момент до мельчайших подробностей. В нём всё идеально. – Я тебя люблю, – шепчу тихо, обнимая Мидорию поперек живота. Тот накрывает нас одеялом. Засыпаем. Просыпаюсь от тяжести на груди. Глаза медленно фокусируются. События вчерашнего вечера всплывают в голове. Оглядываюсь. Изуку лежит рядом, спит. Его голова покоится на мне, от этого и тяжесть. Значит, это был не сон! Не сон! Ликованию нет предела. Да! Наши чувства взаимны! И мы уже были вместе! Он рядом, могу его обнимать, целовать, прижимать! Могу вдыхать его запах… Моя радость так сильна, не сразу понимаю, что кое-что изменилось. Я. В своем. Теле. – Мидория-кун, проснись! – резко сажусь, чем бужу омегу. – Мидория, – улыбаюсь, – всё вернулось! Изуку сонно трет глаза, смотрит на меня, пару секунду думает. И тут начинает заливаться румянцем. – Который час? – спрашивает с зевком и оглядывается на часы. – Ой! – подскакивает, – одевайся, одевайся скорее! Мама скоро встанет, – начинает тараторить он. Я готов следить за его мельтешением вечно, но здравый смысл одергивает. Если найдут здесь в таком состоянии, точно за дверь выставят. Одевшись, Мидория готов мыслить трезво. – Всё вернулось, – повторяет он и присаживается на кровать. – Значит, уже не надо никому ничего рассказывать, – радуется он и хлопает в ладоши. – Ах… я так и не опробовал твою причуду в действии, – огорчается он. Как его поддержать? – Впрочем, – Изуку вдруг веселеет, – мы попробовали кое-что другое, и это было здорово! Я смущенно отвожу взгляд. – Здорово, – соглашаюсь вполголоса.