Обмен телами

Из окна слегка дует. Мне тяжело дышать. В комнате должно пахнуть Изуку, но я чувствую только свой собственный запах. И почему никто не предупредил меня, что мой аромат такой едкий? Смотрю в тетрадь, пытаюсь писать, но сосредоточиться не получается. Рука начинает казаться неподъемной. В чем дело? Мидория возвращаться не торопится. Я могу только гадать, что он делает там так долго. Мысли, что приходят в мою голову, кажутся донельзя смешными. Наверное, я просто утомил его… В носу першит: я оглушительно чихаю. Дышать становится тяжелее. Воротник давит на шею, мне хочется оттянуть его в сторону, что и делаю. Не помогает. Хмурюсь, продолжаю писать, но ладонь потеет, пальцы отказываются удерживать ручку. Заболеваю? Я редко болею. А вот Изуку… Он очень прилежный, практически никогда не пропускает занятия, но это ничего не говорит о его здоровье. Или что это? Недоедание? Недосып? Аллергия? Хочется спать. В коридоре шумит Мидория-сан, как мне стоит вести себя с ней? Изуку предупредил меня, если бы в их доме имелись порядки. Хотя кто его знает. Сегодня он немного странный. Бросаю беглый взгляд на часы. Мидория торчит в ванной уже треть часа! Он там спит? От мыслей об этом мне становится смешно и немного завидно. Глаза слипаются, ужасно хочется лечь. Я борюсь с этим желанием недолго, быстро сдаюсь и заваливаюсь головой на стол. Поверхность прохладная, практически свежая, мне хочется прижаться к ней всем телом. Жарко. Температура? Понятия не имею, как температура должна ощущаться. Когда в последний раз я болел? Вопрос ставит меня в тупик. В коридоре слышны веселые шаги, их обладатель будто бы прыгает. И кто это может быть? Я легко могу узнать шаги Изуку среди множества других, но эти более тяжелые. Дверь резко открывается, и я наконец понимаю, в чем дело. Мидория в моем теле своим привычкам не изменяет: пританцовывает на месте, переваливается с пятки на носок, вовсю выражает свою радость. От этой картины смешно. Никогда не видел себя таким довольным… – Ой, ты спишь? – изумляется Изуку и взволнованно ко мне подбегает. Офигеть, какое у меня может быть заботливое лицо. По спине бегут мурашки. – Ни в коем случае, – лениво отвечаю я, но, вопреки словам, не могу заставить себя сесть. – Э… что-то хочется спать. – Спать? – Мидория удивляется, что-то странное отражается на лице. – А… что именно ты чувствуешь? – осторожно спрашивает он и отступает на несколько шагов назад. Морщит нос. Это странно. Принюхивается? Зачем? Непроизвольно повторю за ним, но ничего кроме запаха своего тела не ощущаю. Обоняние Изуку слишком привычно к запаху его собственного тела, я не могу его почувствовать. – М, всё хорошо, – заставляю себя сесть и сосредоточить взгляд на окне. Ничуть не помогает. От света зажмуриться хочется ещё сильнее. – Я бодрячком! Твоя мама… – понижаю голос до шепота, – ни о чем не догадалась? Мидория взволнованно качает головой. – Ты не выспался? – Понятия не имею. Я ещё не разобрался… – взмахиваю руками, – как устроено твоё тело. Глупо звучит, да? – смотрю на омегу исподлобья. Он красивый. Как я могу думать так о своем собственном теле? Что со мной не так? Или причина просто в том, что я знаю, чья душа внутри этого тела находится? Смешно. Такой красивый… Боюсь, что мысли отражаются на моём лице, оттого отворачиваюсь. Вижу отражение в зеркале. Противоречивые ощущения скапливаются внутри. Что за хрень?! Я люблю Изуку, только его, он бесконечно красивый, я хочу касаться его. Почему сейчас, когда его тело не просто в моих руках, оно буквально моё, я больше хочу смотреть на себя? Встряхиваю головой и поворачиваюсь к своему телу. То смотрит на меня с заботой. Мидория всегда смотрит с заботой. Он такой добрый… Губы сами собой растягиваются в стороны, хочу прижаться к нему. От мысли об этом подрагивают руки; резко вскакиваю, испугавшись. – Нет, – Изуку слегка качает головой, я уже не помню, о чем спрашивал его. – Это не странно. Я тоже… слабо себе представляю, как… – он поднимается и нелепо скользит ладонями по туловищу, – вот это всё работает. Движения ощущаются так по-другому, голос, запахи… И быть выше! Очень странно. Смеюсь. Везение это, что подобное происходит именно с нами, именно я, именно он? – Мидория-кун, – шепчу тихо, сам не знаю почему, – у тебя нет тахикардии? – Чего? – Ну, проблем с сердцем, – нервно смеюсь. Омега слегка пожимает плечами. Вероятно, это означает «нет». – Тогда почему моё… вернее, твоё сердце стучит сейчас так быстро? – касаюсь ладонью груди. Изуку дергается, лицо вытягивается, в глазах застывает смесь испуга со стыдом. – А… э… – он отворачивается. Странно. Я никогда не отвожу взгляд. Надо очень постараться, чтобы смутить меня. Это подвластно только Мидории, но он никогда не делает ничего, что могло бы смутить меня… – Душно как-то, – вздыхаю. Надеюсь замять неловкость. Тело вялое, ленивое, расслабленное. Сил совсем не осталось. – Секунду, – Изуку кивает и открывает окно. Там и замирает. Почти три минуты мы просто молчим. Я хочу что-нибудь сказать, но силы в один миг покидают меня. Я стою и мечтаю только о том, как бы поскорее прилечь, прикрыть глаза и уснуть. Может ли быть такое, что телу Мидории просто нужно больше сна? Или он перетрудился за неделю? Похоже на него… Вздыхаю. Надо рассказать что-нибудь о себе. И надо спросить что-нибудь о нем! Я же так давно мечтаю об этом. Надо, надо! Но что сказать? Мысли текут, совершенно отказываются собираться в кучку. Воздух начинает казаться горячее. – Как-то… странно себя чувствую, – говорю слабо. На большее меня просто не хватает. Изуку оборачивается. Удивительно, но он нервничает. Может ли моё тело нервничать? Пока его владелец – Изуку, оно всё может. Смешно. – Мм… Тодороки-кун, – тихо говорит омега, осторожно подходит, смотрит на меня секунду, морщится и быстро отходит, закрывает дверь. Зачем? – М… ты уже всё понял, да? – спрашивает с опаской. Хмурюсь. – Что понял? – волнуюсь. Испытываю что-то между восторгом и отчаянием. Что я должен был понять? – Ну… – Мидория стесняется. С ним это происходит так часто, я уже перестаю удивляться. Но в чем же дело? – Сердце стучит быстро, верно? – Изуку подходит, и сердце по команде действительно начинает стучать быстрее. И громче. Я слышу стук в ушах. – И ладони потеют… – омега склоняет голову набок и тянет руку, но замирает, наши пальцы так и не соприкасаются. Мне не удается сдержать разочарованный вздох. – А… ну… – отступаю, – ты болеешь? Почему… твое тело… э… – язык заплетается. Мидория слегка хмурится. Воздух наполнен запахом моего тела. Ноги дрожат, дышать тяжело, в животе тяжесть. Окружающее пространство кажется мне обжигающе ледяным, но от того желание стащить с себя одежду становится только сильнее. – Я влюблен в тебя. Звенит. Не могу понять, у меня в голове или тишина. Сглатываю. Слышится? Изуку смотрит спокойно. – А… – недоумение сильнее желания закричать: я бездвижно стою. – Прости, – Мидория прикрывает глаза и улыбается. – Эти странные ощущения… связаны с моей влюбленностью. Моё тело… начинает переживать, когда твоё тело рядом. Смешно звучит? – он нервно хихикает и отступает. – Нет! Ни разу! Ты мне тоже нравишься! – вываливаю на выдохе. Нет. Что я говорю? Зачем я это говорю? Я идиот? Вдруг это было просто шутка! Но Изуку не станет с этим шутить. Это же Изуку, он не станет шутить с чувствами. Или… Что вообще происходит?! – Что? – Мидория моргает и улыбается. Смеется. – Тодороки-кун, по шкале от одного до десяти насколько глупо ты сейчас себя чувствуешь? – А… одиннадцать? Омега смеется громче. – Ты не шутишь? Я нравлюсь тебе? Киваю. Робко. Как Изуку удается вести себя так нормально. Как так легко говорит о чувствах! Не вкладывает в это никакого смысла?! – Нравишься, – дрожу. – Как человек? – Ну… как человек. К чему эти уточнения? Изуку, я тебя обожаю! – То есть… – Мидория резко потухает, – не как омега? – он стесняется. – Нет! – подскакиваю, нелепо хватаю его за плечо, тут же смущаюсь. – Ты нравишься мне как человек. Ты хороший человек, ты не можешь мне не нравиться в таком смысле! Но ты нравишься мне и как омега тоже… Изуку смотрит удивленно несколько секунд. После расцветает. Никогда прежде не видел свои глаза настолько счастливыми. И… красивыми. Мидория ликует и устремляется ко мне, крепко обнимая. С силой сжимает руками и смеется. – Правда? Не могу поверить! – срывается с губ. – Ай-ай, ой, – больно. Почему никто раньше мне не сказал, что я такой сильный. – Не души, – хриплю. Омега удивляется и растерянно ослабляет хватку. Выдыхаю облегченно. – А… тебе было больно? – спрашивает Изуку и хмурится. – Обычно… мои объятия при всём желании не могли сделать никому плохо, – хихикает удивленно. – Да… так бы никогда и не узнали об особенностях своих тел, если бы не это, – говорю глупо. Мидория смотрит на меня внимательно. Не отвечает, только тяжело дышит. Взволнованно кривит брови, я не делаю так никогда: это выглядит смешно. Но я не могу смеяться. Стою. Жду. Предвкушаю. Надо что-то сделать? А что делать-то?! Изуку близко. Моё дыхание такое громкое! Сердце стучит, кровь закипает. Это ощущения Мидории? Или мои собственные? Если мы оба влюблены, разницы нет. Находись я в своем теле, испытывал бы ровно то же самое. Омега наклоняется, слегка приподнимая брови, будто бы спрашивает. А я не могу шелохнуться. Стою. Сердце стучит очень быстро, а глаза не прекращают слипаться. Странно тело Изуку реагирует на влюбленность. У меня от неё столько энергии, а в теле Изуку хочется прилечь. Мидория продолжает стоять, тупить. Что-то дергает меня к нему: хватаю за грудки, прижимаю к себе, бестолково целую. Омега не закрывает глаз. Я тоже, пусть те отчаянно и слипаются. Изуку отстраняется и улыбается во все зубы. – Я… э… – запинается. Я вовсе не в состоянии что-либо сказать. Просто смотрю на него. Мидория начинает тихо смеяться и прижимается лбом к моему плечу. Стоять становится тяжелее, ноги дрожат, я не могу удержать себя от падения. Резко руки тормозят меня. Омега ойкает. – Я… прошу прощения… – выдыхаю. – Не знаю… что со мной. Мы так и замираем в глупом положении: я полуприсел, Изуку бестолково поддерживает меня под руки. – А я, – Мидория пытается меня поднять и поставить ровно, несмотря на всё его удивление, ему это удается, – не собирался тебя ловить. Просто тело… двигалось быстрее. Я и не думал, что буду в состоянии тебя удержать! – Наверное, у моего тела хорошие рефлексы, – говорю тихо и удосуживаюсь отойти к кровати, присесть. – И неважно, чьё внутри сознание. – Наверняка, – соглашается Изуку и наклоняется ко мне ниже, внимательно смотрит. Замираю, не понимаю, что он хочет сделать. Мидория дергается и прижимается вдруг к моей шее, с жадностью начинает обнюхивать. У меня нет сил двигаться. Я сам всегда хотел прижаться так к Изуку, схватить его крепко-крепко, обнимать, целовать, нюхать. Мидория в моем теле не смог справиться с этим желанием? – Ты чего? – шепчу. – Мы с тобой… будем встречаться? Омега не отвечает, опрокидывает меня на спину, продолжает нюхать, елозя носом по шее. От него исходит тепло, хочу обнять. Прикрываю сонно глаза. – Тодороки-кун! – Изуку резко отпрыгивает, перепугано прижимаясь к стене. Руками прикрывает причинное место. Смотрю на него в изумлении. – Э… а… – брови ползут вверх. Мне уже не четырнадцать лет, откуда беспричинный стояк? О чем Мидория там думает! – У тебя течка! – восклицает омега. Что? Течка? – В смысле… – он осекается, – у меня… ну, у моего тела, – и зажимает рукой нос. А… значит, стояк не такой уж и беспричинный. Так, стоп. Течка?! Какая такая течка? – А, а, а, – открываю бестолково рот, – и что делать? – смотрю на Изуку взволнованно. Так вот, что это за сонливость. Течка… Оказывается, так она ощущается, никогда бы не подумал. Тело горячее, сердце стучит быстро, мысли с трудом собираются в кучку, настроение чрезвычайно хорошее. И ужасно хочется прижаться к Мидории. – Надо выпить, – тяжело выдыхает омега. – Выпить? – Ну, блокаторы. Так, сходи к маме, попроси, – смотрит на меня выжидательно. Сам прижимается к стене и боится куда-то дернуться. Я киваю и на ватных ногах выхожу из комнаты. Брат рассказывал мне в подробностях, как ощущается течка, но ощущать её на себе совсем… Мидория выглядит таким перепуганным. Мне никогда не доводилось находиться рядом с течным омегой, вероятно, это похоже на гон. А держать себя в руках во время гона довольно сложно… – Изуку! – слышится удивленное ещё до того, как я успеваю спуститься. – От тебя же несет уже, ты как себя чувствуешь? Зачем гостей звать и напрягать! Я несколько раз глупо моргаю. Мидория-сан, выглянувшая из гостиной, закатывает глаза и лезет в шкаф. Я медленно подхожу, тяжело дыша. – Не почувствовал её приближения, – пытаюсь оправдаться. – Ой, сына, тебе ж уже не двенадцать лет. Тодороки-чан такой хороший мальчик, чего ты его смущаешь, – Инко качает головой с неодобрением. Я могу только вздохнуть. Но в глубине души радуюсь: я нравлюсь маме Изуку! И пусть Мидория всё сам устроил, это не может не радовать. Мне вручают пилюлю и стакан с водой. Хоть здесь ничего нового: таблетки от гона выглядят очень похоже. Проглатываю и быстро запиваю, тяжело вздыхая. – Спасибо, – бурчу слабо. – Растяпа, – Мидория-сан качает головой. – От тебя ещё долго будет пахнуть! Следить как-то надо за циклом! – но взгляд её добрый. Согласно киваю, боясь ляпнуть лишнего. – Ну, М… Тодороки-кун не будет против, думаю, – но в итоге ляпаю. Инко хмурится. – Изуку, он очень милый альфа, молодец, что познакомил нас. Но тебе ещё рано играть во взрослые отношения, – она упирает руки в бока. Удивляюсь, прикусываю язык, киваю. Верно. Что я такое несу? Тороплюсь вернуться в комнату, наговорю ещё чего, голова не соображает. Мидория всё ещё у стены. У него испуганный вид. Это смешно: никогда не видел себя испуганным. Ладони всё ещё сложены в паху. Останавливаюсь у двери; в воздухе повисает немой вопрос. Почему он ничего не сделал с этим? Впрочем, я тоже не знаю, как стоит поступить. – Мама ничего не заметила? – сипло спрашивает Изуку. Голос у него низкий. Я хорошо знаю, когда у меня бывает такой голос. Мидория, а, вернее, моё тело сильно напряжено, сосредоточено, озабочено. Омега напуган. Боится сделать что-то не то. А вот я себя чувствую совершенно расслабленно. Всё-таки течка на гон почти и не похожа. Гон начинается стремительно, чувства обостряются, все ресурсы тела мобилизуются. Запахи омег кружат голову, непроизвольно выискиваешь один, лучший. С недавних пор всюду я выискиваю аромат Изуку. – Вроде нет, – жму плечами. – Немного ругалась. – Это нормально, – Мидория хихикает. – Тодороки-кун, что мне делать? – шепчет. Хмурюсь. – А что такое? – ответ я прекрасно знаю: это моё тело. От присутствия Изуку у меня всегда кружится голова, от любого физического контакта будет стоять. А если у него течка… а-а-а! Моё тело сойдет с ума. – Глупый вопрос! – скалится омега, хватает подушку с кровати и оскорбленно швыряет в меня. Та долетает, шлепает по лицу, падает на пол. Немного больно, но мне слишком лень двигаться, чтобы реагировать как-то ярче, чем просто протянуть жалобное: «Ой». Мидория смотрит виновато. Я понимаю его без слов. – Тебе уже пора привыкнуть, что ты сейчас в более сильном теле. И, если будешь швыряться, рискуешь меня зашибить, – медленно подхожу и сажусь рядом с ним. Изуку скалится, будто хочет зарычать, но у него ничего не получается: я усмехаюсь. Это даже смешно. Моё тело просто физически не способно рычать на тело Мидории. – Прости, – с трудом говорит омега и резко отворачивается. – Твоё тело такое другое! Мне сложно себя контролировать. И это… – он стреляет глазами себе в пах. Я смотрю и только моргаю. Чувствую себя очень спокойным. Вероятно, от таблеток. Или течки. Организм отказывается переживать. – Я могу помочь с этим, – говорю спокойно и пожимаю плечами. Только через пятнадцать секунд до меня доходит, что я только что сказал. Изуку резко оборачивается. Что-то проскальзывает в его взгляде, это «что-то» я очень хорошо знаю. Мои же глаза… Так, что я несу? Ой, что я несу! Ещё и в теле Мидории! Может, ему неприятно, что я в его теле, что я говорю! Хочется треснуть себя по лицу и заткнуться, останавливает меня только то, что я не могу бить Изуку. Его прекрасные милые щечки. – А… Тодороки-кун, не надо так спешить, – сипло выдает омега. – Я лучше в душ. А ты проветри тут! – он вскакивает и подбегает к двери. – И… да, мы будем встречаться! – смущается и торопится скрыться.