Ты – нож в моих руках

Пальцы замирают на холодном металле дверной ручки. Желание остаться внутри и не выходить пытается одержать верх, но разум быстро это пресекает. Кайл Кэссиди — хороший полицейский. У него нет проблем с самодисциплиной, и он четко осознает, почему нужно продолжать заставлять себя делать то, чего иногда не хочется. Даже если плохое предчувствие пробралось под кожу и ощущается неприятным зудом. Кайл делает глубокий и неслышный вдох, отказывается размышлять о причинах внезапного волнения и толкает дверь. Первое, что его привлекает — звук. Непонятный приглушенный лязг металла. Подкрадывается беспокойство, зарождаются нехорошие предчувствия. Даже будучи запертым с преступником в общем пространстве комнаты допросов, он чувствовал себя увереннее, чем сейчас в собственных апартаментах. А ведь Оливия МакГреди даже не была преступницей. Мелкая хулиганка, по ошибке попавшая в тюрьму. В ее деле еще предстояло разобраться. Девчонки не должно было быть там. Также как и здесь. В его квартире. На его кухне. Но с приближением звуки становились все более отчетливыми, доказывая: она здесь. Даровали успокоение, что за ночь она не сбежала. И это не случайность. Кайл знал, что делает, когда приводил МакГреди к себе. Это было частью плана, продуманного до мелочей. Но едва взглянул на нее, все пошло к чертям. С первых секунд стало понятно: Оливия — чертова проблема. Его проблема. Замок без ключа, код без шифра, комната без двери. И ему предстояло со всем этим разобраться. Каждый шаг давался с трудом. В голове не к месту проносились вопросы: «зачем?», «почему?», «для чего это все?» На кой черт он притащил ее сюда? Всерьез рассчитывал, что этот способ сработает? Можно было просто бросить ее томиться за решеткой, ждать допроса, поступить, как с остальными. Но информация, которой обладала девчонка, была слишком ценной, чтобы ставить ее в один ряд с другими. Нет, с ней нужно было иначе. Осторожнее, умнее, хитрее, предусмотрительнее. Быть на шаг впереди, смотреть в оба и не позволить воткнуть нож себе в спину. Нож… Кайл остановился, едва понял, что звук исходит от складного ножа-бабочки, который был среди ее немногочисленных личных вещей, возвращенных перед выходом на свободу. Вблизи размеренный лязг слышался даже успокаивающим, но Кайл не позволил себе повестись на это и отвлечься. Приказал себе собраться. И едва ступил за порог кухни и намерился обозначить свой приход, она обернулась первой. Нож замер в ее правой руке. Цепкий взгляд впился в полицейскую форму, скользнул по знакам отличия и кобуре с пистолетом. В ее ушах были наушники, неизвестно, как она заметила его приход, если сидела спиной и ничего не слышала. Расселась по-хозяйски на барной стойке. Почему-то это отозвалось напряжением, и Кайл сжал челюсти. Оливия заметила, как напряглись его лицевые мышцы, и еле заметно ухмыльнулась. Нож продолжил вертеться в ее руке, периодически подбрасывался в воздух, чтобы сделать кувырок и снова быть пойманным ее ловкой рукой. — Мы едем в штаб, — авторитетно оповестил Кайл. — Я буду брать у тебя показания. — Время допроса? — МакГреди снова ухмыльнулась, но теперь более явно. Вытащила наушники и даже стянула капюшон серой толстовки. Перебросила ноги через барную стойку и развернулась к нему. Снова смотрела пристально, чуть склонив голову. — Как жаль, что твои планы совпадают со временем, когда я собираюсь поспать. Бессонница, — добавила Оливия, обнажив клыки. Будто издевалась. Бессонница? Это было вполне похоже на правду. Выглядела девчонка как дерьмо, почти так же плохо, как и вчера, когда Кайл забирал ее из тюрьмы. С лица еще не сошли былые раны, пусть за ночь она сумела найти аптечку в гостевой ванной комнате и даже наложила пару швов на разбитую бровь. Под глазами залегли тени, но она продолжала ухмыляться, едва заметила, как Кайл невольно вглядывается в ее лицо в поисках признаков, подтверждающих бессонную ночь. Едва его взгляд коснулся разбитой губы, Оливия облизнулась кончиком языка. Подбросила сложенный нож и поймала уже раскрытым. — Ты украла его из моего кармана, — констатировал Кайл. Не спрашивал. Накануне он собственноручно положил этот нож в свой пиджак, а теперь он каким-то образом оказался в ее руке. — Не украла, — поправила Оливия мягким тоном. — А вернула. Это же мой нож. — Лежащий в моем пиджаке, — возразил Кайл. Пиджак… Черт! Она была в его комнате этой ночью! Кэссиди в несколько шагов преодолел расстояние до барной стойки, на которой вальяжно восседала Оливия. — Ты… — начал он, но замолчал, наткнувшись на ее твердый взгляд. Она даже не испугалась его резкого приближения. — Я? — вопросительно протянула Оливия с блеском в глазах. — Да, я забрала свой нож из кармана твоего пиджака из твоей спальни, пока ты спал, — невозмутимо ответила она, без труда разгадав, что он хотел узнать. — Впредь рекомендую запираться во избежание подобных прецедентов, а лучше не таскать домой кого попало. Кайл снова сжал зубы. Насмешливый лязг ножа возобновился. Оливия даже не смотрела на свои руки. Доведенные до автоматизма слаженные движения не требовали визуального контроля. Она игралась с ножом на автомате. Так же, как дышала или моргала. Будто черная сталь ножа была ее естественным продолжением, а не чем-то инородным. Лязг раздвоенных металлических рукоятей слышался совсем рядом. Врывался в ушные раковины и теперь вовсе не был успокаивающими или убаюкивающими. Наоборот, возбуждал нервную систему, как тяжелые капли, падающие на нетронутую водную гладь. Кайл тоже не взглянул на нож. Он и Оливия неотрывно смотрели друг на друга. Словно в молчаливой непреднамеренной борьбе за право одержать верх один над другим. И проиграть он попросту не имел права. Что-то в ее виде вызывало отчетливое раздражение. Твердость взгляда, усмешка на губах, снисходительная, будто она смеется над ним, но скрывает это. Хотелось прекратить, заставить перестать. — Оливия, — начал Кайл и ощутил, как голос предательски дрогнул. Не хватало еще судорожно сглотнуть и начать покрываться потом для полноты картины. Напротив окна он стоял перед девчонкой как на тарелке. А у нее как раз к столу был заготовлен нож, и она, несомненно, не прочь есть голыми руками. Это МакГреди сидела в тени, получив возможность видеть, как пульсирует артерия на его шее. Захотелось ослабить чертов галстук, а еще лучше придушить ее им. — Кхм… что? — Оливия прокашлялась вместо него, заставив в третий раз сжать челюсти. — Что такое, капитан Кэссиди? Теперь не осталось сомнений, что она над ним смеется. Не провоцирует, не проверяет на стойкость, не доводит до предела. Пока еще нет. Еще даже не начала. Так, балуется, лениво и не в полную силу. Откуда-то начала подступать непрошенная злость. Всего этого не должно было случиться. Задание забрать ее из тюрьмы полагалось не ему. Кто-то другой сейчас должен был разбираться с этими проблемами. Не он. Но нет. Чертова Оливия МакГреди сидела прямо перед Кайлом, можно было протянуть руку, дотронуться и убедиться, что она реальна. Можно было? Он не удержался и опустил взгляд. Оливия все еще была в наручниках, которые он на нее надел вчера. Было абсолютно наплевать, как она собиралась спать с ними этой ночью. Она ему обязана за возможность свободно разгуливать, не посаженная на привязь. Важнее оказался факт, что ей ничего не стоило взять из его кармана ключи от наручников вместе с ножом. А может, они до сих пор были у нее? — Слезь, — приказал Кэссиди. — Я должен изъять у тебя оружие. — Это не оружие, — возразила Оливия. — Недостаточно длинный клинок. — Слезь! — рявкнул Кайл, сам того не ожидая. Эти игры начинали выводить из себя. — У тебя чрезмерно длинный язык! Балисонг замер в руке Оливии. Ее брови дрогнули, чуть не поднявшись в удивлении. Она послушно соскользнула с его барной стойки, встав прямо напротив. Некоторое время смотрела в глаза, не мигая. И снова эта игра. Безмолвное противостояние. Кто отступит первым? Кайл не отошел и остался на месте, когда девчонка спрыгнула на пол, и теперь они были слишком близко друг к другу. Непозволительно. И она чувствовала себя спокойно и уверенно в такой близости. Продолжала легко улыбаться, будто спрашивая: что же дальше? Взгляд серых глаз опустился ниже, на его шею. Кэссиди замер от осознания, что Оливия сейчас, возможно, всерьез прикидывает, как перерезать ему горло. — Красивые, — она кивнула куда-то в область ворота его рубашки и без предупреждения протянула руку. Кайл должен был хотя бы дрогнуть от этого движения, но запретил себе это. Оливия непременно бы расценила это как проявление слабости, а значит, он автоматически станет проигравшим. Нож был в другой руке, но это ничего не значило. Оливию заинтересовали капитанские знаки отличия, прикрепленные к воротнику его форменной рубашки. Она с усмешкой прикоснулась кончиками пальцев к значку в виде двух полос, соединенных двумя потоньше. Результат десяти лет службы в полиции. Кайл проследил за тем, как она осматривает его форму, переходит от шеи к галстуку и проводит по нему тыльной стороной ладони. Таким движением человек гладит по щеке того, кого любит. Кэссиди никогда не видел, чтобы у кого-то его полицейская форма вызывала подобный блеск в глазах и желание так прикоснуться. — Что ты делаешь? — спросил он негромко, чтобы голос оставался ровным. — Мне нравится твой галстук, — ответила Оливия, подняла на него глаза и улыбнулась. — Качественная ткань. У паршивых офицеров никудышные галстуки, а твой совсем другой, капитан Кэссиди. Она произнесла последние два слова выразительно иначе, вкрадчиво и тихо. Это заставило нахмуриться. — Можно примерить? — внезапно поинтересовалась Оливия. Кайл не сдержался и засмеялся. — Примерить? — повторил он. — Серьезно? Рука все еще оставалась на его галстуке и подобралась под воротник. — Похоже, что я шучу? — с улыбкой пошире спросила Оливия. Пальцы скользнули между рубашкой и галстуком. Она нащупала, за что нужно потянуть, чтобы расслабить его, и принялась за дело. — Какого черта ты делаешь? — жестко спросил Кайл и обхватил ее запястье, пресекая дальнейшие движения. Ее кожа была холодной и мягкой, и это ощутилось странно. Он-то ожидал, что она будет пылать и останется ожогом. — Хватит со мной играться, чертова девка! — прошипел Кэссиди, сжимая ее запястье. Внезапно захотелось сделать больно. Стереть эту ухмылку с ее губ. Заметить во взгляде что-то, кроме спокойствия. Заставить пожалеть обо всей затее к нему прикоснуться. Вызвать внутри хоть что-то. Кайл оторопел и ослабил хватку. С опаской осознал иррациональность желания. Нужно взять себя в руки. Это все из-за стресса. Да, точно! Нервное напряжение, работа… Что угодно, чтобы оправдать себя. И когда он уже хотел отпустить ее и отступить на шаг, Оливия продолжила стягивать его галстук, одновременно притягивая по направлению к себе. — Я неясно выразился? Что ты себе позволяешь? — То, что ты себе не можешь позволить, — девчонка хохотнула, но тянуть перестала. — Если ты не расслышал, я спросила разрешения. Достаточно сказать «нет». Подобная наглость заставила Кайла оторопело замереть. Она этим немедленно воспользовалась и снова принялась за галстук. Губы разомкнулись, чтобы высказать возражение, но он не смог издать ни звука. Только сейчас заметил, что запястье девчонки было свободным от наручников. — Не двигайся! Он живо взял Оливию в захват и одним движением развернул к барной стойке лицом, заломив обе руки. Ощутил вспышку боли и понял, что порезался об ее чертов нож, все время дожидающийся наготове раскрытым в другой руке. — Где ключи? — Какие ключи? — От наручников! — рявкнул на нее Кайл. — Где чертовы ключи, Оливия? Не дожидаясь ответа, он принялся шарить по ее карманам, ощупывать одежду. Она уличила момент, вывернулась из его захвата, повернулась и приставила к горлу нож. — У меня их нет, — Оливия больше не ухмылялась и была собранной и сосредоточенной. — Ладно, давай успокоимся, — с притворным миролюбием предложил Кайл и поднял обе руки. Острый клинок почти до боли вжимался в шею. — Это нужно нам обоим. Не сводя с него глаз, Оливия свободной рукой вытащила из его кобуры пистолет. Но ставить Кэссиди на мушку не торопилась. Оставила только нож у шеи. — Галстук, — коротко потребовала она. Уже не смеялась и, похоже, действительно не шутила. — Прикалываешься? — Кайл так и не понял, всерьез она или нет. — Ты вообще понимаешь, что творишь? Отобрала пистолет у полицейского, чтобы он снял для тебя галстук? — Совершенно верно, — кивнула Оливия и чуть надавила на клинок. — Снимай, мать твою! Она не закричала, скорее, прорычала это в нетерпении. Кайлу вдруг стало смешно. Ситуация вышла чертовски абсурдная, и он не сдержал смешка. Заметил ее требовательный взгляд и стянул проклятый галстук через голову. Это была бы очень глупая смерть. Получить пулю, отказавшись снять галстук… Просто нелепо. — Что дальше? — он решил подыграть. — Надеть его на тебя или, может, затолкать себе в глотку? — Заткнись, — девчонка забрала галстук из его рук и отшвырнула прочь. — Ну и зачем надо было… — Заткнись! — настойчиво повторила она. В живот уперлось дуло пистолета. Кайл это почувствовал, но не увидел, потому как следил за ее лицом. Наивно надеялся заметить, когда на нем отразится четкое намерение его прикончить. Тешился иллюзией, что сможет это предотвратить, раз успеет засечь заранее. — Дай руку, — попросила Оливия на удивление мягким тоном. — Не эту, — оборвала она, когда Кэссиди шевельнул левой. Он послушался, протянул ладонь с порезом на тыльной стороне. — Ближе. Еще ближе… Когда ладонь оказалась у ее лица, Оливия, неотрывно глядя в глаза, слизала кровь, оставив ощущение холода, легкое пощипывание на порезе и удивление. — Застегни на себе браслет. С ее левой руки, вжимающей в него дуло пистолета, свисали наручники, один из которых призывно покачивался в расстегнутом виде. Кэссиди мог бы попытаться выхватить пистолет. И дорого за это заплатить. Чего бы ни хотела МакГреди, придется играть по ее правилам. Она словно прочитала эту мысль. Бросила пистолет на пол и пнула в сторону. Судя по протяжному звуку, оружие оказалось за пределами досягаемости. Остался только нож. Кайл уже не чувствовал боли от лезвия, все это время прижатого к шее. Привык к этому ощущению. Их близость уже не казалась такой абсурдной. Всего лишь часть игры. Между ними не было и шага расстояния. Почти вплотную. Оливия встала на носочки и приблизилась к его шее. Провела клинком, оставив жгучее ощущение. — Ты порезался, — насмешливо проговорила она в его кожу, обдав теплом дыхания. Почему-то от этого захотелось поежиться, и Кайл еле сдержался. Но тело отреагировало по-своему, и на коже против воли появились мурашки. Кэссиди ощутил аромат шампуня с ее волос. Запах чистоты и свежести абсолютно не вязался с ее образом, и ассоциативное мышление дало сбой. Она должна быть грязной, запачканной и клейменой. Должна опуститься на колени и вылизать ботинки… Должна… Оливия оборвала все его мысли, когда провела губами по тому месту, где несколько мгновений назад ощущалась боль. Одновременно с этим запустила руку в его волосы и пощекотала затылок. Все тело содрогнулось. Показалось, что мозги высосали из черепной коробки. Кончики пальцев подрагивали, а остальное тело потеряло способность двигаться. — Кэссиди, ты чертовски вкусно пахнешь, — девчонка отдалилась от его шеи и снова предстала перед взглядом. — Ты знаешь об этом? Кэссиди… Как у нее получилось выговорить его имя вот так? Ласково и почти любовно… Если она игралась, то очень правдоподобно. Вспомнилось движение ее руки по галстуку. И с первобытным ужасом Кайл понял, что хочет испытать его на своей щеке. Все-таки он не удержался от судорожного глотка. Оливия мгновенно перехватила это движение и проследила за шевелением его кадыка. Ну, давай же! Вцепись в него зубами! Воткни в трахею свой чертов нож! Конечно же, она этого не сделает. Кайл сфокусировал взгляд на Оливии. На ее губах виднелась его кровь. Силой он сдержался, чтобы не облизнуться. И с еще большим трудом — не приблизиться, чтобы сделать это же с ней. Еще один судорожный глоток. Оливия оскалилась. Заметила, как он пялится на ее окровавленные губы, и наконец-то облизнулась, чего он себе не позволил. Кэссиди прикусил губу. Этот жест… такой интимный… Его кровь и она… Еще. Хотелось еще. Короткая вспышка боли от пореза — ничто. Слишком маленькая плата за право видеть ее такой. Наблюдать, что она вытворяет. Делает это с ним. Кэссиди невольно подался вперед. Не успел остановить себя. Оливия отреагировала мгновенно, приставив к нему нож снова. Сделай это… еще раз… Кайл сам склонил голову, упираясь в клинок. Призывно и вызывающе буравил девчонку взглядом, чем вызвал только усмешку. Она снова смеялась над ним. А Кэссиди понял, что проиграл. Уже некоторое время назад, оставшись безоружным. Когда позволил ей… Значит, она оказалась сильнее. Время принять поражение. — Давай, — хрипло выговорил он, — ты победила. Девчонка усмехнулась. Заметила его желание и отняла нож от шеи. Сделала наоборот. Заставила ощутить разочарование. И сразу же скользнула лезвием ниже, к пуговицам на его рубашке. Просунула клинок под ткань и принялась срезать их одну за другой. Та же участь настигла и погоны. Полицейский значок с ударом упал на пол. — Легко сдался, Кайл Кэссиди, — презрительно выплюнула она и последним срезала его именную плашку на правом кармане. — Это все, что ты можешь? А вот это было лишним. Кайл резко дернул на себя левую руку, наручником соединенную с ее правой. Оливия от этого подалась вперед, и он ударил ее локтем в лицо, после чего перекинул ту же руку ей за голову, снова беря в захват. Наручники сыграли как нельзя кстати, и девчонка оказалась в ловушке. С силой Кэссиди толкнул ее назад, к барной стойке. Оливия попятилась, не удержалась на ногах и больно опрокинулась на столешницу спиной. Чуть не выломав ей плечевой сустав, Кэссиди заставил зашипеть от боли и попытаться перевернуться, чтобы высвободиться. Он снисходительно позволил ей это, накрыв своим телом, едва она легла на барную стойку животом. Схватил за волосы и с силой сжал. — Что теперь скажешь? — с вызовом выдохнул он ей прямо на ухо. Запах чертового шампуня снова сбивал, и Кайл сильнее оттянул Оливию за волосы, лишь бы не припасть к ней и не сделать упоительный вдох. Девчонка не ответила и засмеялась. Рвано и звонко захохотала. — Нравится? — спросил Кайл и оттянул сильнее. — Хочешь еще? — А ты? — в ответ спросила она, выгнувшись назад, к нему. — Хочешь? Напряжение охватило все тело. Мышцы челюсти болели от сжатия, а ногти впились в кулак, переплетенные с ее волосами. — Да я тебя сейчас… Он оборвал остаток фразы, еле удержавшись, чтобы не ударить ее головой о столешницу. Отпустил волосы и отдышался, опершись о барную стойку. Оливия даже не стала вытирать выступившие слезы. Улыбалась наперекор им. Назло ему. Кайл заметил на ладони след от ногтей. Рубашка без пуговиц разошлась посередине, обнажив торс. Он провел пальцами по порезу на шее и увидел кровь. — Больно? — почти сочувствующе поинтересовалась Оливия. — Нет, — отозвался Кайл. И добавил: — А тебе? — Нет, — с той же улыбкой ответила девчонка. — Жаль, да? Попробуешь еще раз? — Хватит, — Кэссиди тряхнул головой, в которой напряжение уже забило пульсацией по вискам. Раздался лязг. Нож-бабочка перевернулся в воздухе и лег раскрытым в ее натренированную руку. Лезвие смотрело в его живот. Оливия с блестящими от слез глазами с плотоядной улыбкой повернулась к нему. По ее заинтригованному виду и румяным щекам стало понятно, что не хватит. Кончиком клинка она провела линию от его пупка к яремной впадинке. Не кровавую, легкую и даже щекочущую. Отвела чуть влево, к ключице, и сбросила рубашку с плеча. Показалось, сейчас она прикажет раздеться, и он не сможет возразить. Нечем аргументировать. Он уже проиграл. И реванша не будет. Бороться против себя он не намерен. Оливия прошлась ножом ко второй ключице, и тем же движением скинула рубашку со второго плеча. — Ты хорош, — она облизала его торс взглядом и остановилась там, где ребра расходились от участившегося дыхания. — Но недостаточно. — Я не собираюсь ничего тебе доказывать, — отрезал Кайл. — А что ты пытаешься доказать себе? — вкрадчиво поинтересовалась Оливия. — Ты сам свой враг, не я. — Что ты хочешь этим сказать? — он нахмурился в непонимании. — Позволь себе, — она подошла на шаг, снова находясь в непосредственной близости. — Разреши не сдерживаться. — Боюсь, это будет стоить тебе зубов, — подметил Кэссиди. — Иногда за удовольствие нужно заплатить болью. Она положила лезвие на его ключицу и оставила кровавую полосу. Нажимала несильно, вглядывалась в его лицо, наблюдала за реакцией. Рука, прикованная наручником, потянулась, увлеченная ее запястьем. На ключицу надавали сильнее. Это не отзывалось полноценной болью, лезвие ощущалось скорее раскаленным, чем острым, настолько хорошо было заточено. — Позволь себе почувствовать. Оливия сделала рывок ножом по коже, натянутой на кости ключицы, и одновременно с этим положила холодную ладонь вниз живота и припала губами к свежему порезу. Нож никуда не исчез, вместе с кровью она облизывала и клинок, прохаживаясь по нему языком. — Черт, какая же ты… — прошептал Кайл и осекся, едва ощутил, как рука скользнула ниже. — Поехавшая. — Мы связаны, так что ты едешь со мной, — девчонка сладко улыбнулась, а потом впилась в кожу зубами, обхватив и без того измученную ключицу. Это оказалось больнее ножа. Кайл немного запрокинул голову, свободной рукой вцепился в столешницу и прикрыл веки. — Нравится? — передразнила Оливия его же словами. — Хочешь еще? Хочу… Хочу! — Да! — Кайл заслышал голос, подозрительно похожий на его собственный. — Да, черт возьми! Она прикусила сильнее и завела руку под ремень штанов. Захотелось расстегнуть его, но дотянуться не представлялось возможным. Таковы были условия игры. Он может позволить себе, но не обязательно получит желаемое. Этого ему не обещали. — Сильнее! — прорычал Кайл, склонившись к ее макушке. Запах шампуня сносил крышу, и он повелся на это, зарылся лицом в ее волосы и зажмурился. Что он делает? Что она делает? Продолжает полизывать ключицу, чередуя ласку мягкого языка с жесткими и уже абсолютно безжалостными укусами. Втягивает кожу надключичной впадины и возвращается к влажным движениям языка. Раздался приятный звон пряжки ремня и как противовес — ощутился особенно сильный укус и новая обжигающая полоса от лезвия ножа. Кайл не сдержал стона, приглушенного ее волосами, но терялся в определении, был ли он вызван смесью боли или удовольствием, когда прохладная рука беспрепятственно проникла под ремень, к разгоряченной плоти паха… Вся кожа снова покрылась мурашками от ее холодного прикосновения. Рука сомкнулась на стволе и дразняще замерла, когда так мучительно хотелось движения. По наковальням висков стучали молоты, кровь прилила к щекам и больше разгорячила кожу, будто компенсируя холод касания Оливии. — Сильнее, — попросил Кайл на грани мольбы, когда понял, что готов расплатиться болью за удовольствие. — Сильнее! — рыкнул он, судорожно вцепившись Оливии в затылок. Запустил пальцы в волосы, а когда колени чуть подкосились, схватился, чтобы не рухнуть. Снова пропустил протяжный стон, когда холодная рука в штанах двинулась. Медленно, изматывающе дразнила, и тогда стало понятно, что теперь она его испытывает. Разжигает огонь своим холодом, медлительностью и неспешностью разгоняет кровь течь быстрее. Молчанием заставляет проговориться. — Хочешь, чтобы я молил тебя? — процедил Кайл сквозь зубы. — Не дождешься, чертова де… Оливия не дала договорить. Прижалась к его приоткрытым губам своими, принеся с собой вкус крови. Ее язык был теплым и кисловато-соленым от крови. Вероятно, она порезалась, пока игралась с ножом, а возможно, это все была только его кровь. Оливия улучила момент и зажала его нижнюю губу между зубов. Принялась с силой сжимать, растянув губы в улыбке. Холодная рука немного ускорилась, но не просто так. Укусов губы было недостаточно. Чувствительной кожей паха Кайл ощутил холод металла. Наручники. Это всего лишь наручники. Рука Оливии задвигалась еще быстрее, отчего напряжение скопилось внизу живота и отзывалось тяжестью в мошонке. Последний укус был на грани терпения. Кайл невольно зашипел, впиваясь ногтями в скальп Оливии. Она отпустила, улыбнувшись. Показала окровавленные зубы. Так внесла и свою плату. Вот теперь обмен показался неравным. Кайл намотал ее волосы на кулак и дернул вниз. Она поддалась удивительно легко, нырнув к полу. Со вторым рывком он буквально впечатал ее лицо в собственный пах, отчего Оливия схватилась за его брюки, чтобы не упасть. — Не кусайся, — предостерег Кайл, смотря сверху вниз, но абсолютно не ощущал ни власти, ни авторитета, ни преимуществ в такой позиции. Девчонка улыбнулась кровавым оскалом. Эта эмоция ему не понравилась. Явно не предвещала ничего хорошего и намекала на противоположное намерение. — А что? — снизу произнесла она с вызовом. — Зубы мне выбьешь? — Доиграешься, — он старался сконцентрироваться на ее лице с озорным выражением, а не на собственном напряженно покачивающемся пенисе. Оливия специально уселась таким образом, чтобы находиться ровно под ним. Высунула красный язык, подлезла и облизнула ствол посередине длины между головкой и мошонкой. Пришлось снова запрокинуть голову и зажмуриться. Вот же дрянь! Она продолжает его испытывать. И пусть боль приостановилась, теперь девчонка переключилась на пытку дразнением. Хотела, чтобы он видел ее такой. На коленях у своих ног. Зазывала распахнутым ртом и окровавленным языком. И неизвестно, что было хуже: боль или один ее вид на полу. Она обдала чувствительную плоть вокруг уретры теплым дыханием, и так хотелось ощутить там же ее язык, как на ключице. Но она не собиралась исполнять этот каприз, специально одаривая движениями влажных губ самые нечувствительные места на стволе. Постепенно это становилось невыносимо, приятно и горячо, доводило до грани и одновременно не позволяло к ней приблизиться, и в следующий момент Кайл не выдержал и бесцеремонно втолкнул член в ее влажный рот. И точно так же легко, как она позволила усадить себя к ногам, сумела справиться с его грубостью. Оливию это даже раззадорило. Она отдалась в его власть и не сопротивлялась, когда Кайл обеими руками обхватил ее голову, пропустив волосы сквозь растопыренные пальцы, и толчками вклинивался девчонке практически по глотку. Но и она не осталась в долгу. Впилась ему в поясницу ногтями свободной руки, а той, что потянулась за наручниками, сжала его предплечье. Кусаться не стала. Наверное, даже для нее это было слишком жестоко. От этой мысли захотелось расхохотаться, и Кайл позволил себе предаться смеху, который вышел каким-то злорадным. Оливия на полу перед ним двигалась самостоятельно, даже не нужно было направлять голову. И вдруг остановилась. На Кэссиди накатила резкая волна злости. Кайл дернул девчонку за волосы, но на этот раз наверх, чуть ли не поднимая силой. Оливия засмеялась, и он, не отпуская, снова прислонил ее к столешнице, на этот раз лицом вниз, встав сзади. Раскрытый нож лежал рядом и перешел в руки Кэссиди. — Теперь моя очередь, МакГреди? Он зажал Оливию между барной стойкой и собственным пахом, где еще отдавались пульсации от ее активных движений и требования разрядки. Ткань ее джинсов потерлась о головку, и пришлось придвинуться ближе, чтобы она этим не воспользовалась и не начала тереться сама. Одной рукой он все еще держался за ее волосы, а второй нашарил и расстегнул ширинку. — Мне плевать, сухая ты или нет, — предупредил он, наклонившись к ее уху. — Если нет — такова будет твоя плата. Оливия не вырывалась, и это могло бы даже наскучить, если бы так сильно не хотелось обладать ею. Бороться надоело, а ее укусы и порезы жгли кожу, напоминая, что она у него в долгу. Кайл приспустил джинсы, проклиная моду на чертовы скинни, и дернул белье. Исследовательски провел напряженной и еще влажной от ее слюны головкой между ног. Ощутил тепло и влагу. Что ж, повезло. Придется придумать другой способ расплатиться. Кэссиди потянул Оливию за волосы назад и одновременно вошел. Внезапно, грубо, не жалея и до конца. Она издала сдавленный стон, потому как шея была запрокинута почти до предела. На глазах снова выступили слезы, но девчонка улыбалась. Сумасшедшая. Ненормальная. И он такой же. Потому что ему все это нравится. Она все держалась за его предплечье, и за это время скованная рука наверняка затекла в неудобной позиции до боли. Кайл решил воспользоваться ее же приемом и прислонил лезвие к натянутой коже шеи. Но не более. Рука замерла, и он позволил грубым толчкам сделать все за него. Движения по инерции передавались Оливии, и она сама касалась острого клинка. Один порез, два, три… Слезы уже вовсю стекали по ее щекам, но это не вызывало ни капли жалости или желания остановиться и замедлиться. Наоборот. Хотелось еще. Напряжение возросло многократно, хриплые полустоны вперемешку со сдавленными смешками делали только хуже, и Кайл отнял нож от шеи Оливии, чтобы прислонить к губам и заставить облизать. Она послушно приоткрыла рот и прошлась губами вдоль клинка, перенимая кровь на себя. С нетерпеливым стоном Кэссиди отбросил балисонг к черту и развернул девчонку к себе, впившись требовательным поцелуем. Влажным, теплым, соленым, таким нужным сейчас, чтобы не сорваться. А этого не хотелось. Покусанная, порезанная и исцарапанная кожа пылала, а значит, долг пока не был погашен. Рука сама потянулась вниз, к напряженному члену, и на этот раз была теплой. Оливия не стала его мучить и дразнить, целовала глубоко, как он хотел, проходилась порезанным языком по его искусанным губам и ласкала рукой так, как надо и где. Наручники лязгали от ее движений, его скованная рука дергалась следом. Чувствовалось, как под пальцами, сомкнутыми на ее шее, собирается и влажнеет кровь. Кайл одним движением с упоением измазал ладонь, стирая влагу, поднес к губам Оливии и вложил красные пальцы в ее податливо открывшийся рот. И это окончательно стерло грань между разумностью и безумием. Сил бороться больше не было. Последний рывок ушел на то, чтобы снова увлечь Оливию на пол, на колени, без уверенности, что это было не ее самостоятельное движение. Она закончила пытку, вобрав член на всю, до конца, и на этом все закончилось. Игра, сражение, противостояние, напряженность… Не осталось ничего. Отголоски оргазма и притупленная боль на ключице, шее, предплечье и пояснице. Не хочется представлять, как выглядят все эти отметины. Оливия застегнулась, расстегнула наручники и высвободилась. Подобрала нож и сложила его. Таким же чувствовал себя и Кайл. Ножом в ее руках. Она достала его в нужное время, вдоволь наигралась, а теперь сложит и уберет до следующего раза. Следующего раза?.. Разум подсказывал, что его не должно случиться. Так же, как и всего этого. Потому как Кайл Кэссиди — хороший полицейский. У него нет проблем с самодисциплиной. Зато есть явные проблемы с самоконтролем, потому что сюда его привлек вовсе не лязгающий звук ножа-бабочки, а чертова Оливия МакГреди, которой пришлось заплатить болью за возможность прикоснуться и получить удовольствие.