Твои мечты о нашем счастье

Всё началось с малого. В самом деле, с мелочей, которые кто угодно принял бы за простое утомление на работе. Усталость, раздражительность, бессонница, головная боль — стандартные симптомы изнеможения. Если учесть, как много Гермиона делала на посту Министра Магии, неудивительно, что она нисколько не придала значения симптомам. Она уставала в несколько раз быстрее обычного, вставать по утрам с постели было невыносимо, и дело было не в том, что ей не хотелось уходить от Драко. Ему приходилось буквально вытаскивать её, потому что никаких сил у нее не было. Она стала плохо спать, бродила по дому по ночам. Любой прием пищи буквально стал проблемой. Как и раздражающее поведение буквально всех: от подчинённых до самых любимых людей. Малфой списывал это на то, сколько часов Грейнджер проводила в Министерстве. Она буквально жила своей работой, и сколько бы раз они это не обсуждали, она не слушала. Он злился, но принимал, и все, что оставалось — проверять, что она ест хотя бы дважды в день и поддерживать её, когда она злится. Драко выдерживал стойко все её скандалы из-за глупостей. Он знал, что её выводили каждый день до такой степени, что она срывалась на него. Гермиона знала, что она не права, а потому извинялась каждый раз. Но этот круг был бесконечным. Пока Драко не срывался в ответ, и это не перерастало в молчание на несколько часов. Пресса нисколько не помогала в этой ситуации. Скитер на всю страну рассуждала о том, кому принадлежало кольцо, красующееся на пальце Гермионы. И это тоже становилось поводом для стресса и переживаний. Каждый чертов раз. Гермиона злилась, Драко предлагал её уволить, она возражала, и они ругались. Снова. Самым простым решением было просто стянуть украшение и носить его, к примеру, на цепочке на груди, но Грейнджер была строго против этой идеи. Она даже толком не знала почему, лишь чувствовала острую необходимость в том, чтобы быть невестой, и пусть хоть весь мир гадает чьей. И всё же, это было предметом разговоров. Как был и Рон, к которому Малфой ревновал. Как была и Джинни, которая давила на Гермиону идеей, что Драко её просто использует для восстановления собственной репутации. И даже, как был и Гарри, который, по мнению Драко, делал недостаточно для охраны Министра. Ей начало казаться, что их еще не начавшийся брак уже трещал по швам. Слишком много было скандалов, которые начинала именно Гермиона, потому что её нервы сдавали. Каждый гребаный день. А единственным, кто выдерживал на себе весь шквал эмоций, был Драко. Она перехватила небольшой самолетик, который залетел прямо в открытое окно, и аккуратно развернула его. Малфой никогда особо не заботился о том, что их переписку могут перехватить, хотя по протоколу все письма должны были быть защищены. Аккуратным почерком на нем было лишь несколько слов. Ты в порядке? Они поругались, когда она уходила, снова из-за глупости, которую она совершенно не запомнила. Все причины казались ужасно притянутыми и не имели смысла, и Гермиона все равно не могла с собой ничего поделать. Как же это было неправильно. От одного его маленького письма стало легче на душе. Грейнджер тут же написала длинное извинение за свое поведение, хотя и было не похоже, что Драко злился. Я подумал над ужином сегодня, что думаешь? Пятница, вечер, тебе бы не помешало отдохнуть. Боюсь, я застряла до ночи. Сегодня совещание отделов, оно редко заканчивается за два часа. Зайти за тобой? Было бы чудесно. Джинни стояла на том, что Драко использует её уже два года, если не больше. Она никогда не отступала от этой позиции, делая все, чтобы и Гермиона в нее поверила. В первое время ей было страшно, что именно так все и окажется. Малфой оставался Пожирателем Смерти, которому закрыли дорогу на государственную службу, порицание его и его семьи в газетах утихло совсем недавно, и Гермиона могла стать тем самым козырем. Она не могла спать, думая об этом раньше часами. Потребовалось время, чтобы это чувство ушло. Решающим фактором стало то, что Драко настаивал на том, чтобы сохранить все в секрете. Странный шаг для того, кто пытался бы выставить себя лучше за счет отношений. Поэтому Гермиона выдохнула тогда и никогда не переставала верить в то, что этот человек — тот, кто был ей нужен. Вот только, работало ли это в обратную сторону? — Ты выглядишь бледной, — Гарри шел рядом с ней по коридору в направлении зала для собраний и заговорил лишь спустя несколько минут тишины. Гермиона мотнула головой, откидывая это заявление, у нее не было права чувствовать себя плохо, не сегодня. — Я в норме, просто вымотана. Неделя была тяжелая. — Вот уж точно, — он усмехнулся себе под нос, но все же остановился и взглянул на неё. Грейнджер правда была не в лучшем состоянии, у нее словно земля уходила из-под ног. Всё это усталость и недостаток сна, ничего более. — Ты действительно бледная, Гермиона. Нормально себя чувствуешь? Его пальцы осторожно коснулись её щеки, и девушка вздрогнула от того, насколько холодными они были. — Вся горишь. — Все хорошо, правда. Давай расправимся со всем, и я поеду домой. Мне только нужно отдохнуть. Поттер кивнул, но в глазах его светилось недоверие к ней и её словам. Гермиона попыталась улыбнуться и продолжила путь по отделу тайн до дверей зала, где её уже ждали руководители отделов Министерства. Они с Гарри разместились во главе стола и приступили к собранию. Гарри стал её советником всего около года назад, Гермиона до сих пор не знала, было ли это решение, к которому она пришла сама, или её подтолкнули остальные, потому что все еще не доверяли ей достаточно. Она сомневалась и в том, сможет ли Поттер совмещать сразу две должности, но он уверил, что все будет хорошо, так в итоге и получилось. — Господа, дамы, — она мягко улыбнулась и кивнула. — Квартал окончен, я бы хотела услышать ваши отчеты относительно работы. Совещание шло обычно, каждый из Глав отчитывался о проделанной работе и о планах на следующие три месяца. Магическая Британия приходила в чувство после окончания войны постепенно в течение многих лет и наконец вышла на ту точку, когда была простая стабильность и спокойствие для граждан, что Гермиона, как Министр, безумно ценила. Она не хотела запомниться Министром, который выиграл войну, или подавил восстание, или устроил какие-то существенные реформы. Того, что её страна процветала и восстанавливалась после катастрофы, было более чем достаточно. Когда начал говорить глава Отдела Международного Магического Сотрудничества у Гермионы поплыло перед глазами. Она почувствовала, как в висках начинает ужасно давить, а в горле поднялась тошнота. На словах ей было сосредоточиться тяжелее с каждой секундой. — Может быть сделаем небольшой перерыв? — Гарри осторожно подхватил Гермиону под локоть, когда она чуть пошатнулась в сторону, улыбка прозвучала в его голосе. Комната наполнилась легким шумом разговоров и поднимающихся с мест сотрудников, а Грейнджер отвела голову в сторону и приложилась к спинке своего стула головой. — Мне нехорошо… — Вижу, — он был обеспокоен, осматривался по сторонам. Возможно, он был единственным, кто понимал, как на самом деле имидж был важен для её должности, и почему она так переживала за свое появление всюду и всегда в прекрасном виде. Гарри потянул её за локоть и предложил вторую руку, чтобы на нее упереться. У них был выход с другой стороны в небольшую ванную комнату, поэтому отправились они именно туда. Ноги не слушались, наступать было тяжело. В итоге, как только они оказались в ванной, где прохладный воздух тут же ударил в нос, Гермиона метнулась к туалету и перегнулась через него, выворачивая желудок наизнанку. — Черт подери, Гермиона, — Поттер подлетел, аккуратно придержал её волосы в хвосте. — Что с тобой происходит? Она покачала головой, было бы славно знать ответ. Наверняка, был виноват тот салат, что она принесла утром и съела только к обеду. Отравление, глупости. Они оба сидели на полу спустя уже несколько минут, наплевав на то, как профессионально это выглядело. — Ты давно показывалась врачу? — Когда мне, — она усмехнулась. — С моей-то работой найти врача, который потом еще не сдаст Скитер, что я больна? — Малфой знает? — Мне еще никогда не было так плохо. Просто… пропал аппетит, я стала раздражительной и плохо сплю. Думаю, сказывается стресс. — От стресса не теряют сознание. — Теряют. — Ладно, от стресса так не рвет, — напомнил он, приподнимая брови. Кто-то постучался, и Гермиона внимательно прислушалась к голосу. — Мисс Грейнджер, мистер Поттер, вы здесь? — Входи, Эмбер, — крикнула Грейнджер, но с пола так и не встала. Эмбер была её ассистенткой, невысокая девушка примерно того же возраста с яркими рыжими прядями. Она заглянула внутрь и тут же резко вдохнула. — Вы в порядке? Мисс Грейнджер? — она испуганно закрыла двери, прижалась к поверхности и осмотрела открывшуюся перед ней картину. — Ты не могла бы сходить за зельем против тошноты, пожалуйста? Думаю, оно где-то в ящиках моего шкафа. — Хорошо. Да. Конечно, минуту. Эмбер нервно выскочила и вернулась обратно уже минуты через три со склянкой зелья, которое Гермиона тут же выпила. Стало легче секунд через тридцать, порыв снова избавиться от содержимого желудка прошел, хотя некая дымка в голове не пропала. — Я хотела сказать, мистер Малфой в вашем кабинете. Он… Грейнджер тихо выругалась и встала с места. — Скажи, что он остался там. — Он остался, да. Но он волновался. Гарри перехватил её руку и помог устоять на высоких шпильках. — Оставь нас на секунду, пожалуйста. Пусть соберутся, я хочу закончить собрание. — Ты едва на ногах стоишь. — В таком случае хорошо, что мне не придется стоять, а я буду сидеть, — она бросила на него резкий и чуть гневный взгляд, и Поттер сдался, возвращаясь обратно к Главам отделов. Эмбер в два небольших неуверенных шага оказалась рядом. — Вы в порядке? — Все сегодня задают мне этот вопрос, — Грейнджер усмехнулась и опустила голову вниз. Уперевшись обеими руками о раковину, она перевела дыхание, а затем облила лицо прохладной водой. — Можешь записать меня к колдомедику на понедельник? — Хотите, чтобы он приехал? Или сами хотели бы посетить больницу? — Лучше ко мне, через камин. Эмбер, — она подняла к девушке взгляд в отражении зеркала. — Никому ни слова. Слухи о том, что я больна — последнее, что нам сейчас нужно. Ассистентка кивнула, несмотря на то, как сильно волновалась — это с лёгкостью читалось в выражении её лица. Гермиона постаралась натянуть улыбку, чтобы закончить эту до ужаса трудную неделю и поехать домой отсыпаться. Они вернулись назад и продолжили собрание, зелье работало, сознание немного прояснилось, хотя и не полностью, пришлось попросить Эмбер записать основные тезисы, иначе Гермиона не смогла бы потом воспроизвести информацию в своей голове. Та все еще трещала, сильно, раскалываясь пополам, но раздать адекватные задания вышло довольно легко. Установить контакты с магическими существами, прорегулировать волшебные чемпионаты, увеличить штат по отслеживанию неправомерного использования волшебства, заняться чередой убийств в Косом переулке. Ничего сверхъестественного. Лишь когда все начальники департаментов испарились, Гермиона под руку с Гарри и Эмбер дошла до своего кабинета, боясь упасть где-то в пути. Драко нарезал круги по комнате, нервно заламывая пальцы. — Мерлин, Грейнджер, — он подлетел и позволил ей опираться только на его руки. Его запах тут же окутал её всю и знакомое чувство дома мгновенно залило все тело и согрело изнутри. — Что случилось? Она вжалась в его плечо носом и прикрыла глаза. — Просто какое-то глупое отравление. Но Драко её не слушал, он смотрел на Гарри, который повторил ту же версию с поправкой на то, что Гермиону тошнило и она выглядела более уставшей, чем обычно. — Я думаю вызвать врача завтра днем, — сказал Малфой, протягивая ей новую кружку с горячем чаем, когда они уже оказались дома. Она сидела после душа на диване, ноги были укутаны пледом, смотрела на пламя, горящее в камине. — Не стоит, это глупости, — Грейнджер отмахнулась и забрала чай, тот согревал её ладони. Драко сел рядом и забрал книгу со столика, ноги Гермионы он подтянул к себе и провел пальцами по щиколотке. — А если нет? Она резко повернула к нему голову и увидела неподдельный страх в этих глазах. С войны прошло так много времени, но этот страх потерять кого-то, кого он любил, как потерял семью, не пройдет никогда. Сколько бы лет годовщины победы они не отпраздновали. Гермиона второй рукой потянулась, чтобы провести по его щеке. — Я не умираю, я не больна, все хорошо. — Я настаиваю на враче. — А я настаиваю на том, что волноваться не о чем. Драко качнул головой в её сторону, чтобы носом чуть задеть основание ладони. Он перехватил её своими пальцами и прижался губами туда, где бился её пульс. — Я не прощу себе, если ты пострадаешь. Гермиона откинула плед с ног и в мгновение оказалась рядом. Обхватив лицо Малфоя обеими ладонями, она, стоя на коленях на диване, мягко поцеловала его. Это успокоило его, вынудило расслабиться под мягкими прикосновениями и уже через минуту Драко улыбнулся, а она повторила его улыбку, залезая теперь уже к нему на колени. Пусть иногда с Драко было сложно, пусть разница их характеров и стремлений была ощутима, с ним Грейнджер чувствовала себя по-настоящему счастливой. Стоящей такой любви, какую он ей дарил, словно она заслуживала её. — Я люблю тебя, — шепот раздался над ухом за секунду до того, как Гермиона провалилась в сон в его объятиях. Она подскочила глубокой ночью, когда живот снова скрутило сильнейшим приступом, и тут же ринулась в ванную. Держась неизвестно за какую логику, она бросила заклинание на закрывшуюся дверь и упала коленями на холодный пол. Её снова рвало. Это был первый раз, когда Гермионе было так паршиво, что она не могла подняться с пола из-за трясущихся ног. Одна лишь холодная плитка помогала хоть немного приходить в себя. Грейнджер могла отключиться на несколько минут, сидя и прижавшись всем телом к стене, чтобы потом вновь проснуться от тошноты. Это длилось по ощущениям целую вечность, часы, не минуты, и сердце будто замирало с каждым приступом. Гермиона подняла глаза к потолку и сглотнула только вставшую в горле желчь, мягкий свет теперь казался слишком сильным. — Это последствия зелья. Все в порядке, — шепнула девушка, стараясь делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоить тошноту и прийти в себя. Прохладный воздух работал скорее против неё, сознание утекало куда-то очень далеко от комнаты, в которой она находилась. Раздражительность, усталость, тошнота… Мерлин, это могли быть признаки чего-угодно, любой болезни, от чего-то, что лечилось бы зельем и неделей постельного режима до действительно серьезных проблем со здоровьем. Обычно Гермиона могла сходу назвать целый список, но голова резко заболела, как только она попыталась придумать хоть один вариант. Вызывать Мипси было опасно, она тут же разболтает все Малфою, и он закроет её дома до приезда врача. Этого допустить было нельзя. Как и разбудить его. Да, это было некоторым эгоизмом. Грейнджер могла только представить, какие проблемы начнутся, если она перестанет регулярно показываться на публике или если поползут слухи о её болезни. Ни одному руководителю правительства такое никогда не шло на пользу. Тем более ей. Даже спустя несколько лет в стране относились слегка скептически к женщине на посту Министра Магии. Гермиона могла быть хоть трижды героиней войны, не иметь детей, не собираться уходить в декрет, не выстраивать сугубо женское правительство (хотя такое желание у нее мелькало несколько раз), и все равно к ней присматривались очень тщательно. Искали ошибку. Болезнь стала бы прекрасным способом уличить её в том, что теперь она не сможет выполнять свои обязанности. Гермиона залезла в ледяной душ, он немного прояснил голову и уменьшил недомогание. Оставалось лишь выйти из ванной, добыть зелья из кабинета Малфоя и запастись ими так, чтобы иметь к ним доступ в случае необходимости. Парочка взмахов палочки, чтобы высушить волосы, и Грейнджер вернулась обратно в постель, будто ничего не было. Мерзкий привкус железа во рту ей не нравился, но рука Драко, обернутая вокруг её талии, уже не давала ей возможности сбежать. Утром субботы Малфой, несмотря на все недовольство, вынужден был уехать на работу по поводу какой-то чрезвычайной ситуации. Драко занимался реставрацией старых зданий после разрушений войны, а позже он сам изучил всё, что касалось архитектуры, и основал большой бизнес, приносивший ему удовольствие. Их семья могла жить и не нуждаться ни в чем еще поколения три, но ему жизненно необходимо было чувствовать, что он приносит пользу. Гермиона, проводив Драко за дверь и оставшись наедине в их небольшом доме, который они купили для жизни только вдвоем, подальше от суеты Лондона и мрачности мэнора, поднялась в свой кабинет и отправила короткую записку Эмбер. Возможно, если Малфой задержится на пару часов, у нее будет возможность быстро увидеться с колдомедиком и понять, что происходит. И если проблема будет серьезнее, чем она предполагала, то тогда она скажет уже ему после возвращения. Именно это и было решено сделать, особенно, когда Эмбер отправила записку, сообщающую, что целитель уже ждал Гермиону в кабинете. С тяжелым сердцем от лжи она оставила короткое письмо Драко и, приведя себя в порядок, шагнула в камин. Откинувшись на кресло, на котором было так удобно вытянуть затёкшие ноги, вероятно, после целой недели на высоких шпильках, Гермиона едва ли вслушивалась в хмурое бурчание мужчины рядом с собой. Она не запомнила его имя, что было не слишком-то важно, учитывая, как сильно болел её затылок. — Может быть, какие-то травмы, падения, прием новых лекарств? — он был в замешательстве. Тонкие полосы магии, переливающиеся разными цветами, не говорили Грейнджер ни о чем, как и ему, похоже. Колдомедик исследовал её всю, но так и не нашел причину. Если её нет, то значит, это ведь ничего серьезного, так? — Ничего подобного. Можно мне что-нибудь от головы? — боль становилась пульсирующей и приносила слишком много дискомфорта. С явной неохотой мужчина протянул ей крохотный бутылёк с красноватой жидкостью и полностью проигнорировал скептически настроенную Гермиону. Колдомедик хмурился, стараясь понять, что все-таки нарушало состояние Министра Магии, снова и снова осматривал собственное заклинание. Пока его не озарила идея, которую он нашел, похоже, невероятной и объясняющей все. Новый взмах палочки и яркая вспышка света. Изумленный выдох Эмбер было единственным, что Гермиона услышала в звенящей тишине. Она приподняла голову, чтобы взглянуть. Это было похоже на сердцебиение, только не сердца, а линий магии, собравшихся клубочком над животом. Они были золотыми, практически светились изнутри безумно красивым светом. Время на секунду замерло, осталось лишь это биение крошечного сердца где-то внутри нее. Чужого сердца. — Примерно шестая неделя. Поздравляю, — улыбка звучала в голосе целителя, и Грейнджер резко подняла к нему глаза. Этого делать ей не стоило, поэтому она тут же откинулась обратно на спинку кресла с новым приступом, поднимающимся к горлу. — Ваша тошнота, раздражительность, усталость — последствия беременности на ранних сроках. Она была в ужасе. Беременность. Ребенок. Маленький мальчик или девочка, который никак не входил в их планы. Тревога поселилась в душе, смешиваясь с искренними переживаниями обо всем, что будет дальше. Гермиона будто запустила мыслительный процесс, который просчитывал наперед каждый из десяти тысяч вариантов развития событий. Нужно сказать Драко. Оставлять ли ребенка? Как будет дальше развиваться её карьера? Ребенок… — Я… — впервые она терялась в словах за долгое время. Не знала, что сказать. — Я смогу продолжить работу? — Так называемый токсикоз, — уже без особого возбуждения продолжил мужчина, — сопровождается частой тошнотой и рвотой, усталостью и нарушением сна. Чтобы облегчить ваше состояние, я бы рекомендовал исключить стресс и выделить больше времени для сна днем, если вы будете в этом нуждаться. Исключить стресс? Эмбер тихо усмехнулась за спиной, читая мысли Гермионы. В день, когда она полностью исключит стресс, планета, вероятно, будет поглощена солнцем. — Можете дать мне какие-нибудь лекарства? Он кивнул и наклонился к своему небольшому чемоданчику, тут же отозвавшемуся легким звоном склянок внутри. — Я бы не советовал принимать зелья против рвоты, если приступы будут меньше десяти раз в день. В идеале, выделите время для сна, ешьте небольшими порциями и изучите то, какая еда будет вызывать у вас отрицательную реакцию. И, конечно, мисс Грейнджер, пейте больше воды. Я оставлю вам зелья на все случаи, пусть они у вас будут. В том числе и успокоительное. Будьте с ними аккуратны. — Да, безусловно, — автоматический ответ, информация вроде бы уложилась в голове, но уже спустя секунду Гермиона не могла вспомнить, что именно услышала. Её мысли были далеко от этого кабинета и колдомедика, они парили где-то возле факта, что у нее будет сын или дочь. — А когда станет… виден живот? Про беременность она знала так же мало, как про воспитание детей и их жизнь в целом. Никогда не занималась этим вопросом, и, вообще-то, никогда не думала, что ей придется. — Примерно на шестом месяце, но изменения будут видны немного раньше. Будут видны раньше… Гермиона тяжело сглотнула, подняла глаза к Эмбер, и она поняла её без слов, перенимая вопросы с лекарствами и рекомендациями для её самочувствия. Если они вообще ей когда-либо пригодятся… Грейнджер, хлопая глазами, посмотрела за окно, на идеальное чистое небо без единого облака. Редкость в последнее время для вечно хмурого Лондона. Сюрприз, преподнесенный ей жизнью, не имел должного эффекта, этот факт резал по сердцу. Когда-то Гермиона мечтала о том, чтобы сделать тест и, визжа, прибежать к своему мужу, или просто обрадовать его другим способом, но, главное, что она сама была бы рада. Спустя время ей сказали, что она не сможет иметь детей, и после всех пролитых слез и истерик, они с Драко смирились с этим. Значит, их жизнь будет строиться иначе, и приоритеты у них будут другие. Гермиону будто окунули в ледяную воду и заставили пересмотреть все, что она сделала, как она чувствовала, и о чем переживала. Она уже проложила себе план на все оставшиеся несколько лет, исключила из него возможность стать мамой. Как только колдомедик скрылся в камине и пропал в языках пламени, в глазах заблестели слезы. Она вспомнила, как в тот день разбила какую-то кружку и впервые сломалась. Драко вытаскивал осколки из её ладоней, пока она плакала, не переставая. Он бережно перематывал запястья и убеждался в том, что она не пострадала, а затем часами лежал рядом и говорил, как он любит её независимо от того, будут ли у них когда-то дети. Гермиона не верила, что сможет сделать его счастливым. — Мисс Грейнджер, — Эмбер присела возле нее и подняла свои невинные глаза, Гермиона вынуждена была выдавить улыбку. Спустя секунду она тихо рассмеялась, и это было чем-то на грани истерики. Но прошла еще минута, и чувство безумного счастья, которое было так страшно потерять и в которое было так страшно поверить, стало заполнять сердце. — Вам что-нибудь нужно? — Нет, нет, я… я в порядке, — она улыбнулась так сильно, что щеки заболели, и пусть по ним все еще бежали слезы. — Ты не узнала, можно ли мне пользоваться камином? — Любым способом перемещения, кроме трансгрессии и желательно воздержаться от полетов на метле. Гермиона встала с места аккуратно, её все еще слегка тошнило, но это казалось последней важной деталью во всем, что происходило. Уже перед тем, как зайти в камин, она кивнула девушке, наблюдавшей за каждым её действием. — Эмбер… спасибо. — До встречи в понедельник? — Отдохни, следующие восемь месяцев обещают быть сумасшедшими. Пламя теплого оттенка зеленого заставило её исчезнуть и шагнуть обратно в свою гостиную. ~*~ Гермиона ходила по комнате из стороны в сторону, нервно кусая губы. Каждый шаг отдавался легким стуком по деревянному полу. Всеобщее настроение, похоже, напрягло эльфийку Мипси, потому что она тут же убежала куда-то на кухню, чтобы не попадаться чете Малфоев на глаза. Грейнджер надеялась выйти из камина и встретить Малфоя, но он не вернулся. Она даже отправила ему небольшую записку, чтобы спросить, когда он будет дома, на что получила ответ, что завал сумасшедший и, возможно, придется остаться до ночи. Слезы закончились, оставив так много вопросов после себя. Гермиона попросила найти все книги про беременность, чтобы прочесть их, и даже написала короткое письмо Гарри, чтобы сообщить ему одному из первых. Не раньше, чем Драко, конечно. Мысленно она уже решила, какую комнату они сделают детской, но только одно оставалось проблемой — её карьера. Рождение ребенка означало полностью уйти с должности, либо пропустить взросление малыша. Второе, как и первое, Гермиону категорически не устраивало. Вопрос с тем, как скрыть свое положение, она решила поиском легкого заклинания иллюзии. Лишь карьера… Она решила, что оставит этот вопрос для обсуждения с теми, кому она доверят. Слова Драко она слышала наяву, он скорее огородит её всем, чем возможно, чтобы не подвергать опасности, чем позволит продолжать переживать из-за работы. Усталость брала свое, и теперь Гермиона знала причину. Поэтому она позволила ноющей боли в затылке победить и легла на диване. А позже не заметила, как заснула. Проснулась Грейнджер, когда Драко мягко укрывал её пледом. От него пахло чернилами и пергаментной бумагой, возвращая во времена, когда они могли часами сидеть в библиотеке и переписывать конспекты. Гермиона улыбнулась сквозь отступающий сон. — Который час? — Слишком поздно для того, чтобы не спать, — Драко провел рукой по её волосам, склонил голову на бок. — Как прошел твой день? — Лучше, чем твой. Мне есть, что рассказать. Он шепнул: — Тогда расскажешь завтра, — прежде чем поднять Гермиону на руки и понести в спальню на втором этаже. — Это важно. — Нет ничего важнее твоего отдыха и здоровья. Последнее, что она запомнила — его теплые губы у виска с мягким поцелуем, сопротивляться Морфею она больше не могла и погрузилась в очень неспокойный сон на следующие несколько часов. Этот приступ был легче, чем предыдущие, но комок в горле словно не давал ей дышать, перекрывал доступ к кислороду. Она даже не осознала, что закричала, когда ей стало слишком больно втягивать воздух в легкие. Поняла, когда Драко раскрыл двери ванной и нашел её на полу в слезах. — Эй, эй, что случилось? — его раскрытые от страха глаза были едва ли не единственной вещью, которую Гермиона видела достаточно четко. Но стоило ей открыть рот, чтобы ответить, желудок снова сдавило болезненным припадком, а Малфой перехватил пряди её волос и сжал на затылке. — Всё в порядке, все хорошо… Он повторял это словно для себя, не для нее, хотя и гладил при этом по спине. Мягко вдоль позвоночника, позволяя ей успокоиться под тёплыми прикосновениями. Как только порыв спал, Драко помог ей умыться и крепко обнял, оставаясь на полу. Его тепло помогало, ненадолго, но все равно оно являлось обезболивающим, в котором она так нуждалась. Гермиона уткнулась носом в его шею, стараясь восстановить нарушенное дыхание. — Что с тобой происходит, черт подери? — Это то, о чем я хотела поговорить, — хриплый надломленный голос был показателем, насколько плохо ей было на самом деле. — Но я не хотела сообщать новости так. — Сообщи уже хоть как-нибудь, — раздражение как понятный шаг после всего волнения, которое он испытывал. Произнести вслух простую констатацию факта стало почему-то тяжело, Гермиона сглотнула, зажмурилась на несколько секунд. Лишь бы не спугнуть правду, только не проснуться, не узнать, что всё это было сном. — Я беременна. Примерно шестая неделя. Драко не замер, но его дыхание над её ухом прекратилось. Ладони все еще гладили её по плечам, стараясь согреть. — Ты уверена? — На двести процентов. Я сама видела эту магию. Он… — она улыбнулась своим мыслям, — он размером сейчас, как маленькая горошинка. — Ты, конечно, уже успела достать книги, да? — Драко наклонился к ней, и она почувствовала его улыбку в поцелуе. Через секунду она ощутила, что её лоб стал слегка влажным, и не от покрывшей его испарины. Гермиона выпрямилась, несмотря на то, что это стоило ей огромных трудов. — Не плачь, — она стёрла влажные дорожки большими пальцами, как только заключила его лицо в ладони. Вопреки собственным же словам, в её глазах собрались слезы. — Я люблю тебя. Люблю вас обоих. Или обеих. То, как он её поцеловал, было испорчено совершенно не романтичным сильным всхлипом, но Драко было уже все равно. Он любил Гермиону так, как не любят в этом мире. Это чувство сжигало его изнутри и грозилось однажды убить, потому что было слишком сильным. И теперь он чувствовал, что если когда-то кто-либо попробует причинить ей или их ребенку вред, он уничтожит каждого. Он сожжёт весь мир до тла, вырастит на пепле цветущие сады и подарит Гермионе. Драко обнял её сильнее, позволяя тихо дышать и всхлипывать у себя на груди. Это была первая ночь, когда они оба не ложились, а он впервые поймал себя на том, что прислушивается, как она дышит и дышит ли вообще. Это стало его привычкой на долгие долгие месяцы и годы. ~*~ Ей обещали, что тошнота станет легче, а токсикоз пройдет. Книги, которые Гермиона читала в перерыве между делами в Министерстве, все говорили о том, что редко когда плохое самочувствие продолжалось после четырнадцатой-пятнадцатой недели, всё должно было закончиться. Грейнджер поняла, что что-то идет не так еще в самом начале. Любой источник, который она брала в руки говорил, что рвота до двадцати раз в день — нормальное явление, но при большем количестве — это уже скорее патология. Что-то определенно было не так, но её заверили, что при её состоянии и особенностях организма отклонения могут быть. Драко верил колдомедику и старался делать все, чтобы отгородить Гермиону от излишнего стресса: он приносил ей еду в постель и держал всегда воду под рукой в ночи. А еще плохо спал, вскакивая вместе с ней каждую ночь, какие бы зелья она не пила. Гермиона, однако, научилась скрывать от него, как плохо ей становилось днем. Все встречи она переносила в свой кабинет, где можно было сесть, а в шкафу стола стояла маленькая аптечка со всем необходимым. Перед сном она выпивала двойную дозу и ложилась спать, так получалось не вставать в течение примерно четырех часов. Сердце тоже сходило с ума, но Грейнджер не была бы собой, если бы не вставала каждое утро и не ехала в Министерство. Именно ехала, потому что перемещение по камину неизбежно приводило к тому, что её тошнило на пороге кабинета. Водителем Драко нанял милого мужчину, который владел как палочкой, так и маггловским оружием. Гермиона подозревала, что он и будет оказывать ей первую помощь, если что-то пойдёт не так. Саммит, назначенный на конец недели — то, что пугало её больше всего. Она должна была надеть красивое платье с орденом Мерлина за победу в войне, но с ужасом осознала, что платье, купленное еще пару недель назад, висит на ней. Они с Эмбер стояли перед зеркалом в её кабинете во время обеденного перерыва, и она только что застегнула молнию, чтобы отойти и взглянуть на Гермиону. Острые ключицы выпирали, короткие рукава открывали кости чересчур худых рук. Но дело было даже не в этом. Грейнджер повернулась боком и очертила свой живот, не скрытый иллюзией. Раньше ткань натягивалась, плотно облегая каждый контур талии, но она висела в талии. И не потому, что живот был недостаточно большим. Она потеряла в весе. Значительно. Намного более значительно, чем предполагала. Большинство из ее нарядов было свободного кроя, чтобы не приходилось переживать из-за неправильного ракурса, и чтобы ничего не давило на талию. Но это платье, купленное некоторое время назад… — Должно быть не так, — шепнула она себе под нос. Эмбер напряглась, подаваясь вперед. — Что именно? Не нравится само платье? Она уже наверняка привыкла к тому, как стремительно менялись вкусы Гермионы во всем: от цвета до еды, и терпела все капризы. Поэтому не удивилась бы, если бы Грейнджер не понравилось платье. Оно ей нравилось, дело было в другом. — Я должна набирать вес. Набирать, а не терять! — Я… я думаю это из-за вашего… В дверь постучали. Гарри был единственным, кто приходил без всякого уведомления и стучался трижды, прежде чем зайти, поэтому после одобрения именно его голова показалась в проёме. — Можно? — Заходи. Он застал их за примеркой, а конкретно Гермиону, держащую обе руки вокруг живота. Уловить тяжелое настроение в комнате ему не составило никакого труда, как и заметить похудевшего Министра перед ним. — Мне стоит сказать об этом Малфою? — неуверенно Гарри приподнял одну бровь. — Он знает, — ложь и холодный ответ. Даже дома Гермиона надевала пижаму, чтобы скрывать каждый сантиметр. Лишь бы не показывать, что на её пояснице выскочили непонятные пятна другого цвета, и как меняется её тело не в лучшую сторону. Она уже заметила тонкие белесые линии под грудью и находила их далеко не самыми красивыми. — Гермиона, это не нормально, может, тебе стоит сменить врача? — Чтобы он сказал то же самое? — А если есть угроза? Тебе и ребенку? — Я все равно не могу лечь сейчас ни в какую больницу. Не когда саммит через три дня, не когда приезжает Министр Канады и Швеции для встречи на следующей. Не сейчас. Скитер будет упиваться своей желчью, если я все отменю. — Они все люди, они способны понять, а Скитер… — он закусил нижнюю губу и стыдливо опустил глаза, чем тут же привлек внимание Гермионы. Только сейчас она заметила в руках Гарри сверток с газетой, похоже, утренней. Рита уволилась из Ежедневного пророка, как только Грейнджер стала Министром, видимо, потому что почувствовала, как сильно её не жаловали. Вместо этого она подалась в другую, полную сплетен и догадок. Пристанище настоящих змей, как выражался Малфой. Гермиона протянула руку вперед, Поттер вынужден был отдать газету ей для чтения. Уже с первой строчки девушку стало подташнивать, и это не было очередным приступом токсикоза. Исхудавшая Гермиона Грейнджер на выставке в память жертв войны. Министр Магии стала весьма редко радовать нас публичными выходами. Привыкшая вести активный образ жизни, мисс Грейнджер спряталась за стенами своего кабинета, и даже сотрудники Министерства отмечают, что видят её крайне редко. Нам оставалось лишь гадать, с чем было связано такое изменение графика. Вчера, впервые за месяц, мы смогли пронаблюдать Министра Магии на открытии выставки. Подробнее о ней мы уже писали ранее, а также дополнительная информация будет на странице 10. Выставка приурочена к проведению ежегодного саммита, посвященного войне и межрасовым проблемам в магическом мире, который был инициирован Мисс Грейнджер в качестве первого указа на посту Министра. Она пообщалась с дипломатами, которые уже находятся в стране, а также с семьями жертв войны, среди которых были её друзья и бывшие однокурсники. Примечательно, что помимо компании так называемого «Золотого Трио», мисс Грейнджер была замечена среди слизеринцев: Драко Малфоя, Пэнси Паркинсон и Блейза Забини. Главным предметом обсуждения стала, однако, не встреча бывших школьных врагов, а именно вид и состояние мисс Грейнджер на вечере. Она была в костюме светло-голубого цвета, который комплиментарно подчеркивал её фигуру, но в то же время был более свободного кроя, чем обычно. Многие заметили, что Министр выглядит очень худой и истощённой, несмотря на одежду. Некоторые наши читатели посчитали, что улыбка её казалась вымученной, а походка слегка неловкой. Учитывая недавно изменившийся с активного на пассивный режим деятельности Министра, многие предполагают самое худшее, включая внезапную инфекцию и даже смертельную болезнь. Мы в нашей редакции не устаем напоминать, что вот уже три месяца на пальце мисс Грейнджер красуется кольцо, намекающее на предложение руки и сердца. Бриллиант в один карат, обрамленный изумрудами, явно говорит о достатке мужчины, выбравшем Гермиону в качестве невесты. Слухи о своей помолвке Министр не комментировала ни коим образом, поэтому мы не знаем ни имя избранника, ни историю их отношений. Мы делали несколько предположений, и наиболее вероятным кандидатом можно назвать Виктора Крама — первую любовь мисс Грейнджер со времен Хогвартса. Он подозрительно зачастил со своими поездками в Лондон в последнее время. В конечном итоге, все симптомы, которые так отмечают наши читатели в своих письмах, как нам кажется, могут указывать на беременность Министра Магии. Принимая во внимание её недавнюю помолвку, мы практически уверены в том, что скоро нас ждут намеки или даже объявления о новом положении мисс Грейнджер. К сожалению, если такие новости действительно окажутся правдой, на повестке дня появятся многие важные вопросы. Главный из таких — каким образом Гермиона Грейнджер собирается управлять страной с младенцем на руках. Мы будем наблюдать за развитием событий и ждать заявлений офиса Министра. Напоминаем, что ваши письма можно прислать нам по адресу редакции, мы внимательно читаем любую корреспонденцию. Всегда ваша, Рита Скитер. — Так я и знала, что костюм был неудачным вариантом, — практически выплюнула Гермиона и отшвырнула газету в сторону. — Что Виктор делает в Лондоне? Гарри пожал плечами. — Собирается перебраться в одну из наших команд по квиддичу. У него проблемы в Болгарии, говорят, какой-то скандал из-за денег. — Ясно, — ей это было не слишком интересно, хотя, конечно, то, как умело Скитер умудрялась вплетать людей из её жизни в свои статьи — это потрясающе. — Хорошо, что хоть с тобой не поженили. — Скитер знает, что мы с Джинни планируем свадьбу в следующем году, — он неловко напомнил об этом, как будто Грейнджер могла забыть. Она давно купила им подарок, который теперь пылился в шкафу и ждал своего часа. — Как будто ей трудно состряпать историю про измену и твои вспыхнувшие «чувства» ко мне со времен школы, — она махнула пальцами в форме кавычек и развернулась обратно к зеркалу. — Ладно, это неважно. Что делать с платьем? — Мы можем немного уменьшить его на талии и бедрах, — попробовала предположить Эмбер, которая до этого момента не решалась нарушить диалог между ней и Гарри. — Меня не кастрируют за мое мнение в том, в чем я совершенно не разбираюсь? Гермиона улыбнулась ему в отражении. — Нет, если совет будет дельным. — Я бы добавил рукава, тонкие, и сделал бы юбку пышной. Все-таки, ты героиня войны и хозяйка вечера, имеешь право на красивое платье. Грейнджер чуть свела брови на переносице и посмотрела на Эмбер, которая уже, похоже, горела этой идеей, поэтому кивнула ей и разрешила магией менять платье так, как ей вздумается. Возможно, его еще удастся спасти. Платье село чуть плотнее в талии и на груди, а от подола до рукавов покрылось тонкой сеткой. Засчет легкости пропала и излишняя худоба рук. Но то, что сделала помощница потом, заставило Гермиону вздохнуть в изумлении. Россыпь прекрасных кристаллов покрыла ткань, светясь даже в довольно скудном свете солнца. — Возможно, я доверю тебе создание своего свадебного платья, — Грейнджер провела руками по юбке, которая теперь не облегала бедра, сочетание цвета и камней отвело внимание от бледности кожи и болезненного вида Гермионы. — Это будет величайшей честью. — Кстати, а что по поводу свадьбы? — Поттер оперся о стену, наблюдая за развернувшейся перед ним картиной. — Не знаю, мы выбрали только место. Драко в любом случае хочет провести её до рождения ребенка. — С его замашками, он вряд ли за пышное торжество. — Не хочу большую свадьбу, только близкие. — Ты вообще выглядишь так, будто не хочешь её совсем. Гермиона считала, что не нуждалась в том, чтобы надеть белоснежное платье и пройтись к алтарю, сказать все клятвы. Нет, когда-то ей бы хватило маленькой церемонии, но что-то тянуло её к противоположному решению. К тому же, как сказала Пэнси, это особая традиция в семье Малфой, и упускать её было нельзя. Все, чего боялась Гермиона — своего состояния, своего внешнего вида. Что, если она не будет той красивой невестой, какую Драко наверняка хотел бы видеть? Что если не справится с ролью его будущей жены? Гарри хмыкнул: — Узнаю этот взгляд. Поговори с ним об этом. Невольно рука Грейнджер вернулась обратно к животу, и она мягко погладила его. Маленькая жизнь внутри неё всегда напоминала о Драко и заставляла сердце наполняться теплом. Этот ребенок еще даже не родился, но его уже безумно любили. Гарри опустил свой взгляд и улыбнулся. — Думаешь, мальчик или девочка? — Девочка, — она ответила, даже не подумав. Это было знание, для которого не нужны были никакие тесты, сердце ведь не могло врать. Гермионе было все равно, она любила бы одинаково и сына и дочь, но что-то подсказывало ей все же о дочери. В книгах, которые она так долго читала, говорилось, что магическая беременность — удивительный процесс, который изучен не до конца, но, как правило, чувства матери совпадают с полом ребенка после рождения. — Значит, вторая Гермиона, — он поднял взгляд к потолку в притворном разочаровании, чем заставил её тихо рассмеяться. — Мне страшно представить Малфоя в роли отца девочки. — А мне хочется посмотреть, как она будет первый раз красить ему ногти и натягивать на него кошачьи уши. — Мерлин, — выходит, картинка в его голове сложилась, потому что другого объяснения этому звонкому смеху не было. Гермиона последний раз посмотрела на себя в зеркало и решила, что пора переодеваться. Согласно часам на стене, её ждал обед с главой Отдела Тайн. ~*~ — Святая Моргана, помоги нам всем, — Пэнси сидела на коленях перед Гермионой, которая заливалась слезами. Она не говорила, только плакала, уничтожая весь сделанный до этого макияж. Дотронувшись до её лба, Паркинсон тихо выругалась. — Она горячая, как после Адского пламени. — И что будем делать? — Уизли, сложив руки на груди, смотрела со стороны. — Ей толкать речь через десять минут? — Я в порядке, я в порядке, — Грейнджер вытерла слезы, выпрямляясь, но как только попробовала натянуть улыбку, слезы тут же хлынули вновь. — Если температура, то надо вызывать колдомедика и отменять все. Это может быть чем угодно, — вмешалась Джинни и все же сделала шаг к ним. — Невысокая температура неопасна, может, просто подхватила простуду. Гермиона, голова болит? — Раскалывается. Грейнджер потянулась и практически упала на плечо Пэнси, не переставая всхлипывать. — Мерлин… найди Эмбер, у нее есть зелья с собой. Паркинсон со всей осторожностью погладила плачущую девушку по голове и наклонилась к ней. — Что вывело тебя на этот раз? — Я отекла настолько, что у меня ноги не влезают в каблуки. — Грейнджер, это решается одним заклинанием. — Но я отекаю, толстею, скоро перестану влезать во всю свою одежду. Буду огромным китом. Что скажет Драко? Пэнси отстранила её от себя и покачала головой. — Смеёшься? Он обожает тебя, готов носить на руках. Ходит нервный, потому что видит твое состояние, но ты не позволяешь ему как-то помочь. Ты бы знала, как он уже замучил Блейза рассказами о том, какая ты красивая и каким потрясающим будет ваш ребенок. — Это я сейчас для него красивая. У меня уже растяжки и пигментные пятна, которые он не видел. А что дальше? — Я поражаюсь, как самая умная ведьма столетия не может заметить то, что у нее прямо под носом. Он видит и твои растяжки, и пятна, и вес, и синяки под глазами. Гермиона надула губы, поднимая глаза. Ей не верилось в слова Пэнси, хотя она была лучшей подругой ее будущего мужа, кому, как не ей знать, что он говорит и чувствует. — Правда? — Правда, — Паркинсон уверенно кивнула, чуть отвлеклась и подтащила пару туфель. — Давай разделаемся с этими каблуками. Через несколько минут, когда Пэнси закончила поправлять макияж, Джинни принесла что-то из зелий, что, по её словам, должно было улучшить состояние Гермионы. Настроение последней буквально скакало от одной точки к другой, оставалось лишь надеяться, что при упоминании войны она снова не расплачется прямо в зале. Она не смогла взглянуть на собственное отражение и решила, что слова обеих подруг должны быть достаточно весомыми, чтобы выйти из номера отеля. Со своим эскортом в лице друзей и помощников, к которым через мгновение присоединился Гарри, Гермиона спустилась к главному залу, где будет проходить саммит. Тревога все еще была в её душе, а силуэты слегка расплывались перед глазами. В какой-то момент она решила, что она не справится, идя по коридору ко всем дипломатам и министрам, прибывшим для нее. Она не сможет. Они были уже практически за поворотом, оттуда слышался шум и разговоры гостей, когда она чуть пошатнулась на своих каблуках и застыла, рукой уперевшись в ближайшую стену. Джинни ринулась вперед, но остановилась в шаге от Грейнджер. Тогда же руку Гермионы перехватила чужая и положила на свое предплечье. Она подняла глаза, чтобы обнаружить рядом Драко. Его не должно было здесь быть, но он стоял в костюме и сжимал её ладонь с полной уверенностью, что поступает правильно. — И ты не сказал? — все, что смогла сказать Гермиона, чувствуя, как слезы собирались в уголках глаз. Малфой дёрнул плечами, невинно улыбнулся: — Ты бы выставила меня. — Я все еще могу это сделать, — смотря на него снизу вверх, она чуть приподняла бровь. — Ты можешь попытаться. Вопреки собственным словам и, пожалуй, любой здравой логике, Гермиона обхватила его руку сильнее и оттолкнулась от стены. — Держись за меня, Грейнджер. И она держалась, наплевав на то, что это будет их первым выходом, как пары, и сколько слухов и проблем это породит. Если он не будет рядом, ей не нужна ни эта политика, ни эта жизнь вообще. Гордо вскинув голову, Гермиона шагнула вместе с Драко вперед, не видя, как переглянулись те, кто шел сзади них. Внезапно в мире остались лишь они вдвоем, а идти стало легче, несмотря ни на что. Пусть люди вокруг них шептались, пусть фотоаппараты снимали каждое их движение, и пусть кольцо сверкало во вспышках слишком ярко. Для них был лишь этот момент, который они не планировали, но от того он стал не менее прекрасен. Гермиона внесла изменения в речь прямо на ходу, заканчивая её словами: — Я призываю вас к миру и к новым законам, защищающим права всех магов, как магглорожденная волшебница, героиня войны и Министр Магии, как невеста Драко Малфоя. Пусть наша история, которую слышал весь мир, послужит примером для тех, кто считает, что предрассудки нельзя искоренить. Зал взорвался аплодисментами, достаточно сдержанными для политиков, а Драко, сидящий за столом подле нее, поднял к ней голову и едва заметно кивнул. Пусть он не улыбался, Грейнджер увидела в его глазах все, что ей было нужно. ~*~ Этот саммит она придумала задолго до того, как стать Министром. Он казался чем-то правильным, как и все, что касалось дел магглорожденных и чистокровных волшебников, защиты прав первых и вторых, памяти о войне. Когда-нибудь Гермиона проведет последнее такое собрание, и история о Темном Лорде рассеется в веках, чтобы остаться только на страницах учебников, но пока что обсуждать новые законы было верным решением. Гермиона заручилась поддержкой нескольких министров на будущие реформы, и надеялась так же переговорить с дипломатом от Швейцарии, который искал с ней встречи почти весь вечер. Высвободив свободную минуту, Грейнджер как раз направилась к нему, но успела сделать лишь три шага в его сторону, как зрение внезапно пропало. Полностью. Мушки, летавшие перед глазами весь вечер, вдруг стали цельной тьмой, и Гермиона пошатнулась, земля стала уходить из-под ног. Драко она узнала сразу, как только он удержал её и прижал к себе. — Я не вижу. Ничего не вижу, — тихо, но с легко различимой паникой она зацепилась за его жилетку. — Твою мать. Это все, что он успел прошептать перед тем, как вывести её из зала, Гермиона едва передвигала ноги, её истерика прорывалась наружу с каждым «я ничего не вижу», переходила в крик. Она не видела, только слышала, слух, вопреки ожиданиям, не обострился, и понять, что происходит, Грейнджер не могла. Чувствовала лишь как сильно сдавливало грудь от истошных рыданий. Эмбер попробовала какое-то заклинание, но оно не помогло, осталась лишь темнота. Настолько жуткая, что в ней жил сам ужас. Драко помог ей выпить какое-то зелье, и все исчезло за считанные секунды. Гермиона даже не осознала, что отключилась. ~*~ — И насколько все плохо? Злой Малфой — худшее его состояние, ничего страшнее, чем Драко в ярости не было, а сейчас он определенно был где-то на грани, смотря на колдомедика рядом с Гермионой, которой вернулось зрение, хотя и все еще недостаточно четкое. Всё те же люди в одной комнате, к которым добавился еще и Блейз, неизвестно откуда взявшийся. Мужчина, который осматривал Грейнджер последние несколько минут после пробуждения, вздохнул и покачал головой. — Слишком много стресса, мало еды. У вас истощение, мисс Грейнджер. Это ведет вас к угрозе выкидыша, которая у вас и без того была сильной. Драко выдохнул громко, его осуждение было видно даже с помутившимся зрением. Гермиона стыдливо отвела глаза в сторону, но уже спустя секунду возразила. — Меня рвет стабильно каждые полчаса, никакие вещества не усваиваются в организме. Я не могу есть и не могу спать, а ваши зелья ни черта не помогают, — вымотанная, но она все еще была зла на то, что врач не давал ей никаких советов и не слушал, что ей становится только хуже. С каждым днем. — Это пройдет, мисс Грейнджер, но вам нужно больше отдыхать и меньше нагружать себя. Мужчина встал с места и подошёл к Драко, разговаривая с ним уже на пониженных тонах, практически шепотом. После его ухода Малфой развернулся к ней. — Объясни мне, чем ты думаешь, черт подери? Гермиона, ЧЕМ? Она вскипела мгновенно: — Моя вина, что с моим организмом что-то не так? — Твоя вина в том, что ты продолжаешь пахать так, как делала обычно. Ты не понимаешь, что это может быть опасно? — Драко, постой. Она снизила нагрузку, — Пэнси, которая хранила молчание, попыталась ему возразить, но была остановлена буквально взмахом руки. — А что если бы ты упала? А если бы зрение не вернулось? Включи же блять голову, перестань заботиться о стране больше, чем о себе! — Я забочусь! Гермиона закричала в ответ и сузила глаза, смотря на него, у нее на языке крутилось слишком много нецензурных слов. — Я делаю все, что можно в моем положении. Но эта беременность идет тяжело, и я никак не могу это изменить! — Можешь, но ты этого не делаешь! — Прекрати кричать на беспомощную беременную женщину, Малфой, — в ссору вступила Джинни, и по одному лишь её голосу было понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет. За ней потянулся и Гарри, а там и Пэнси, и только Эмбер не рисковала спорить. Гермиона замерла, но впервые не из-за того, что ей стало больно или плохо. Нет, она чувствовала совершенно иное… что-то более волшебное. Похожее на… Она закричала резко и на всю комнату, наконец вынуждая тишину повиснуть в воздухе: — Замолчите все! Еще раз, пожалуйста. Накрыв живот ладонью, она попросила об еще одном таком прикосновении изнутри. То, что она чувствовала всего мгновение назад. Малфой подлетел и на коленях, тяжело дыша, начал спрашивать, что происходит. Гермиона заткнула его мгновенно. Стоило чувству внутри повториться, как она легко вдохнула и приоткрыла рот в изумлении. Это было похоже на бабочек в животе, но не тех, которые порхали при волнении или восторге, нет. Они будто задевали крылышками что-то внутри неё, перемещаясь из стороны в сторону, и это заставляло сердце биться чаще. — Давай, солнышко, — и по одной лишь просьбе жизнь внутри нее снова шевельнулась, напоминая о себе. Гермиона тихо засмеялась, посмотрела на напуганного Драко и наконец объяснила. — Я чувствую, как она двигается. Малфой опустил голову ей на колени и выдохнул, его страх отступил и сменился счастьем. — На что это похоже? — На бабочек. Что-то такое легкое и невесомое, едва уловимое. — Она? — вдруг переспросил он. — Она, — Гермиона утвердительно кивнула и положила его ладонь поверх своей. ~*~ Гарри заставил кучку авроров следить за каждым её движением, и нередко им приходилось проверять, ела ли она, пила ли достаточно воды, и проверять, что она в порядке. Эмбер старалась перенести все встречи так, чтобы разгрузить расписание. Драко настоял на перерывах, в которые он забирал её для прогулок по улице. А Пэнси следила за витаминами и лекарствами. Казалось бы, такое количество заботы и внимания должно было навести порядок в её состоянии, выровнять его, но и это не помогало. На двадцать шестой неделе Гермиона выбралась на очередной прием к врачу, на этот раз другому. Она не доверяла целителю, который следил за ней раньше. Ситуация ухудшалась, все шло к точке невозврата. Получила Грейнджер только один ответ после долгих обследований. Тот же, что она слышала уже сотню раз. — Отдых, постельный режим, правильное питание. Вам станет легче. Но легче не становилось. Сколько бы ей не твердили это другие, дело было не в усталости. Никто не мог помочь, никто не мог ничего сделать. Она продолжала затухать с каждым днем все сильнее, смерть подкрадывалась со спины, и её холодное дыхание уже чувствовалось затылком. Гермиона умирала. И тогда она завела дневник.