Своя

      Как и предупреждали, готовим теперь себе сами. Пожимаю плечами, спокойно надеваю перчатки, берусь за чистку картошки, пока Шото зажигает огонь в каждой печи. А ещё у нас минус одна, потому что Кацуки её взорвал. Усмехаюсь, ловко справляясь с ножом, срезая тоненький слой шкурки. Псина с отчаянно недовольным лицом садится рядом, присоединяется к моему занятию. Друзей впечатляет, наши, а особенно его навыки готовки, умение обращаться с лезвием. Переглядываемся, ничего не говорим, но считываем в глазах друг друга непонимания, что в этом такого необычного и почему они не умеют. Тсуи, между прочим, тоже готовит для младших брата и сестры, потому что её родители часто в командировке. Очако жила одна, тоже научилась. Мезо туда же, живёт отдельно от семьи. Рикидо вообще на постоянной основе что-нибудь печёт. Так в чём смысл удивления. Но потом на глаза попадается Тенья, который кажется пытается увидеть инструкции на картошке, хмуря брови. Господи блять, ты что, бытовой инвалид? Сажаю его рядом, показываю как надо, даю безопасный ножик для чистки, каким меня учили работать в детстве. Рядом с ним садятся Ханта и Мина. О, круто, собрались небольшой компашкой. Слежу за тем, как они режут, чтобы никто не поранился, остаюсь удовлетворённой результатами. Чую рядом Денки, оборачиваюсь и подскакиваю на месте, отпрыгивая в сторону, роняя мусорный бак, в один миг оказываясь у Шоджи на плечах. А ребят пробивает на дикий ржач, аж пополам сгибает, до слёз. Огурец. Этот придурок подсунул чёртов огурец. Недовольно размахиваю хвостом, морщусь, обиженно отворачиваюсь. Шутники. Вот и справляйтесь сами дальше, я-то голодной не останусь. Прячу когти, стекаю вниз по сильному телу, убегаю в сторону, показательно повернувшись к дурням спиной, вылизываю лапы, пускай от шерсти и пахнет маслами от насекомых. Рядом садится Ясу, кладёт мне пойманную птицу, делится своей добычей. Вот она, лучшая женщина. Рюко скептично поднимает бровь, смотрит на безэмоциональное лицо Шоты, пока Томоко смеётся, просит есть хотя бы не на глазах у сверстников. Не то чтобы я собиралась. Благодарно веду языком по голове подруги, прилизывая шерсть, но всё же отказываясь. Пускай сама покушает, ей полезно. Тихо извиняясь перед взрослыми за беспокойство, подходит Маширао, по доброму улыбается, легко подбирает меня с земли, уносит обратно. Лезу к нему на хвост, хочу погреться, свернуться на нём калачиком, немного вздремнуть. Парень вздыхает, но сдаётся после нескольких попыток согнать меня, оставляет так, даже удобно положил отросток на скамью, садясь на край. Мурлычу, блаженно жмурюсь, трусь висками о его поясницу, бока, мну лапами бархатную кожу, не нарочно царапая. Шипит, просит быть аккуратнее. Оборачивается, немного хмурый, с милым румянцем. Мявкаю ему, почти чирикая, нежно. Тут же теплеет, не может долго злиться, заводит одну руку назад, гладит. Совсем рядом раздаётся хлопок взрыва, вспышка и я пугаюсь, подскакиваю, прыгаю на спину Оджиро, поваливая его на землю, защищая. А это, оказывается, был Кацуки, злится, что я бездельничаю, так ещё и другим мешаю. Ну ладно, возможно он прав. Извиняюсь перед хвостатым, потягиваюсь, возвращаюсь к готовке. Хотя что там делать? Дегустировать? Это могу.        — Знаете, если бы я увидел такое карри в столовке, то сказал бы, «а, да пойдёт», — едва понятно делится мыслями Эйджиро, пытаясь в это же время есть, заталкивая в рот ещё пищи. — Но после всех приложенных сил, я думаю, это карри зашибись!        — Не говори с набитым ртом, это не красиво, — нравоучительным тоном просит Ханта, с трудом проглатывая слишком большой объём. Поаккуратнее бы, так и навредить себе можно.        — Вау, Яойроза, ты так много ешь! — беззлобно замечает Мина, оглядываясь через спину. Девушка кивает, спокойно соглашаясь.        — Да, моя причуда позволяет создать материю, благодаря конвертации жиров теле в разные элементы, — не изменяя себе, оставаясь всё такой же умной и прекрасной, подробнее объясняет подруга. Наматываю информацию на хвост, вижу, что Изуку тоже внимательно слушает, запоминает. — И чем больше я их храню, тем больше вещей могу создать.        — Как по большому сходить, — приводит свою аналогию Серо, тут же погружая одноклассницу в печаль своими словами.        — Извинись! — кидаюсь на него вместе с Кьёко, защищая Момо.       После ужина помогаю мыть посуду, раз уж не принимала активного участия в готовке, а в ногах вьётся кошка, мяучит, уговаривает поторопиться и пойти с ней гулять. Стараюсь, грубо тру тарелки, делая воду ещё горячее, чтобы легче смывать жир. Почти больно. Оставляю остальным протереть и скинув резиновые перчатки, убегаю в лес. Через кусты, цепляясь за деревья, точа об них когти и просто дыша во всю мощь лёгкий, впитывая сладкий горный воздух. Тянусь, разминая мышцы и кости, вижу пролетающую над головой птицу. Хочу поймать. Выслеживаю, затаиваюсь, не спускаю с неё глаз, и подбирая момент, нападаю. Ловко запрыгиваю на ветку, отталкиваюсь от неё задними лапами, пытаюсь схватить на лету. Задеваю коготками, чувствую перья крыла под пальцами, но она оказалась быстрее, упорхнула, оставляя меня просто упасть на землю, недовольно смотреть вслед. Я очень давно не охотилась, совсем навык растеряла. Встряхиваюсь, чешу за ухом ногой, ухожу дальше за Ясу. Она почти бежит, оглядывается на меня, устраиваем догонялки, всё время перескакивая, касаясь друг друга, резко меняя направление. Выскакиваю на тропу, по другую сторону которой обрыв, едва успеваю затормозить. Подруга в более дерьмовом положении, разогналась, пролетает мимо меня. Уже вижу, как падает, не находит опору под лапами и едва успеваю выловить её зубами за шкирку, кинуть в сторону от себя. Переглядываемся, активно дышим и меня пробирает на ха-ха. Давненько так не веселились. Поднимаю глаза, натыкаюсь на хмурого Коту. Неожиданная встреча. Принюхиваюсь, чую Изуку, а на тропе стоит тарелка с карри. Прикольно. Ложимся буханочкой прямо на месте, не трогаем его личное пространство, но судя по недовольному лицу, само наше присутствие счастья не доставляет. Ладно.        — Чего он хотел? Доставал тебя? Давай я разберусь, — не свожу глаз с детской фигурки, перекатываюсь на бок, вылизываю подушечки на руке. Фыркает, не смотрит в нашу сторону.        — Мамрь? — так же беспокоится пушистая, ластится к нему, лезет под руку, чтобы погладил.        — Вот и я о том же, — соглашаюсь, тоже подхожу. Не нравится мне это мрачное настроение. Пытаюсь заглянуть в лицо, принюхиваюсь, но он отворачивается, только сильнее сжимается. Расстроен, зол, подавлен. Появляется желание, отправить одного инвалида на внеплановый приём к зубному. Вздыхаю, осматриваю пространство, пытаясь найти, на что его можно отвлечь или развеселить, но натыкаюсь лишь на громадного жука, ползущего в мою сторону. Вздрагиваю, дыблю шерсть, отшатываясь в сторону, путаясь в лапах и хвосте, падая.        — Жука испугалась? — шмыгает, смотрит на бегущее ко мне насекомое. Ясу приходи на помощь, отшвыривает его в сторону, но тот оказывается умеет летать, атакует.        — Аааааа! Уйди! Отстань! — истерично воплю, пячусь от него, пригибаясь, всеми силами пытаясь избежать контакта. Мальчишка просто поднимает руку легко смывает таракашку водой куда-то далеко. — Фух, спас. Спасибо большое.        — Тоже мне, герой, — едко, буквально выплёвывает. Ложусь рядом с ним, закинув руки за голову.        — Знаешь, у меня шерсть, а вдруг паразиты? Не хочу сбривать её, — ворчу, даже не смотря, легонько помахивая хвостом. — Да и у всех есть свои страхи, мы же живые. Чёрт возьми, тут такие звёзды, ты просто посмотри! Вот Малая Медведица, идёт от Полярной звезды, а чуть ниже Большая, видишь? — тыкаю пальцем в небо. Ложится рядом, положив руки на живот, кепку под голову и между нами Ясу, задрав лапу, вылизывается.        — Ты и в астрономии разбираешься?        — Не, это так. Дядя любит небо, вот и рассказывал, а я лишь созвездия знаю. Ну, и легенды связанные с ними. Рассказать?       Чувствую, что расслабился, успокоился и воспринимаю его молчание, как согласие. Говорю тихо, не сбивая образовавшуюся атмосферу, иногда пытаясь показать или объяснить, куда смотреть, как отличить. Кажется, ему и правда интересно, слушает внимательно, уточняет, любопытствует и от этого так хорошо на душе становится. Тихо урчу, понимаю, что Кота уже засыпает и просто смотрю на ночное небо. До чего же красиво. Вроде как везде одни и те же звёзды, но ощущаю разное в зависимости от места нахождения. Делаю пару снимков, заодно и нас троих, скидываю родителям. Аккуратно подбираю ребёнка, с трудом поднимаю тарелку с карри, за нами лениво шагает Ясу. Тоже хочет на ручки, приходится присесть перед ней, дать забраться к мальчишке, тот сонно обнимает её, отворачивается, утыкаясь носом мне в грудь. Это так уютно, комфортно. Поглядываю на него, подмечая, какой красивый, хорошенький, маленький. У края лагеря встречает Шино, тихонько благодарит, что присмотрела за племянником, вижу в её глазах любовь к нему и так хочется снова к родителям. Аккуратно забирает, вместе с кошкой, желает спокойной ночи. Остаюсь одна с этой несчастной тарелкой, чувствую лёгкую грусть. Не включаю свет на кухне, ем, даже не разогрев, положив перед собой телефон с открытым чатом с родителями. Так и не ответили. Даже не прочитали. И не пожелали сладких снов. Наверное, они там развлекаются и отдыхают, им сейчас не до меня. Всем вокруг сейчас не до меня. Уже поздно, наверное, ребята вообще спят. Грусть крепнет, поглощает и становится совсем тошно. Пишу им, чтобы ответили, когда смогут, я уже соскучилась. Резкой вспышкой включается свет, поворачиваюсь на вошедшего Шоту. Мужчина дёргает бровью, осматривает меня, проходит мимо, наливая кофе в две чашки. Медленно, неспешно, смешно чешет щиколотку пальцами ног. Из-за его присутствия становится немного легче. Может, сегодня к Томоко пойти спать? Она меня примет, поймёт, поддержит. Вздыхаю, закидываю в рот последнюю ложку и ставлю посуду в раковину, заливаю водой. Наполняет, переходит за край, утекает в слив, мягко шумя, гипнотизируя. Чужая, сухая рука выключает поток, чувствую плечом горячую грудь и без стеснений прижимаюсь к ней, пытаясь почувствовать сердце через одежду.        — Не спится? — голос тихий, шелестящий, с хрипотцой. Гладит за ухом, не отстраняется.        — Ага, — поддаюсь на встречу его руке, прикрывая глаза. — Мама с папой не отвечают.        — Уверен, они напишут утром, — не особо убедительно, но я верю ему, киваю. — Тебе рано вставать.        — Вам тоже, — поднимаю голову, чуть оборачиваюсь, смотря на Айзаву. — Для меня это не проблема, тем более, Томоко разбудит.        — С чего бы? — хмыкает, чуть улыбается. Отходит, лишая меня собственного тепла, отпивает.        — Она шумная, я всяко проснусь, когда встанет, — чуть хмурится, вижу в его глазах вопрос и пожимаю плечами, складывая руки на груди. — Хочу сегодня поспать с ней.        — Просто так или тревожно? — смотрит внимательно и я понимаю, что дёрнувшийся хвост, развернувшиеся назад уши дают ему ответ, отворачиваюсь. — Я могу тебе с этим помочь?        — Не стоит, ты итак делаешь больше, чем должен, — натягиваю улыбку, но она сползает сама собой, когда вижу, как друг стал серьёзнее, отставил чашку. — Шота, всё хорошо. Я просто скучаю по родителям. Не беспокойся.        — Буду, потому что это касается тебя. Но не стану лезть или настаивать, рад, что ты не остаёшься с этим одна, — ловит меня за подбородок, поворачивает к себе, легко касается губами лба, как это делают мама и папа. Берёт напитки, направляется к выходу. — Если что, я могу просто посидеть с тобой, просто приди. Спокойной ночи.        — Спокойной, — киваю, провожаю его взглядом. Ну что ж, одному человеку точно есть до меня дело.       Это немного поднимает настроение. Выключаю свет, тихонько переодеваюсь в пижаму и накинув халат, стараясь не разбудить подруг, иду к Рэгдолл. Девушка спит, как обычно скинув с себя одеяло, подушки валяются на полу. Такая хорошая, спокойная, улыбается даже во сне. Не хочется её беспокоить. Закрываю дверь и вздыхаю, смотря в коридор. Проверяю чат, они всё ещё даже не прочитали. Треплю кончик хвоста, прикусываю его, останавливаюсь перед комнатой учителей. Оттуда слышны голоса, но слишком тихо, чтобы разобраться. Наверное, я им помешаю. Наш план тренировок не то чтобы секретный, но будет лучше, если никто из учеников не узнает. Мнусь, пытаюсь убедить себя, что Шота ведь говорил, что я могу прийти к нему. Но он же там не один. А вдруг я помешаю? Голоса стихли, из-под двери больше не виден свет. Они легли спать. Теперь я точно не к месту. Проверю телефон, всё так же тихо. И Ясу нет рядом. Вздыхаю, распускаю волосы, ухожу к девочкам. Они спят крепко, на полу раскиданы карты, Мина уже переползла ногами на Хагакуре. Сопение, сонный бубнёж, шорох. Шумно. И душно. Но без одеяла холодно. Обнимаю его, переворачиваясь на бок, пряча голову в складках. Нужно поспать. Считаю секунды в голове, жмурюсь, стараюсь выровнять дыхание, расслабить тело. И мне снится белиберда. Что я снова маленькая, бегу по городу, а прохожие это все те, кто сейчас со мной, но никто не обращает на меня внимание. Они игнорируют, не замечают или даже отшатываются, морща носы в отвращение. Вижу убегающую в подворотню Ясу и стремлюсь за ней, но открыв глаза, снова оказываюсь в том доме. Я сижу в углу, на теле следы от побоев и болит каждая клеточка. Хочется есть до рези в животе. Сжимаюсь, боясь, буквально сотрясаясь от страха. Так мерзко от собственной никчёмности. Тоже мне, герой. Слышу шаги, звон бутылок, сердце ускоряется так, что аж кончиками ушей его чувствую. Они сейчас войдут. Всё снова повторится. Мне никто не поможет. Меня никто не спасёт. Я умру.       Вздрагиваю всем телом, просыпаясь, сжимаясь. Хвост больно, от того, как сильно я его укусила. Дыхание рваное, глаза мокрые, подушечки вспотели. Судя по солнцу, уже ранее утро. Одеваюсь, родители так и не ответили, становится ещё тревожнее. Мышцы затекли, потяжелели, шагать неприятно. На кухне слышно только Тигра, мужчина приветливо улыбается, но тут же хмурится, взглянув на меня. Видимо, выгляжу дерьмово. Не удивительно, ощущаю себя так же. Залпом выпиваю стакан воды, изгибаюсь, сую лицо под кран, смывая с себя неприятный осадок сна. Выравниваюсь, крупные капли срываются с кожи, делаю глубокий вдох и вытеревшись грубыми движениями, натягиваю улыбку. Я снова готова к этому новому дню и всему, что он принесёт. Явара хмыкает, выдвигает из-за стола стул, намекая мне, ставит чашку томатного сока. Заводит незатейливую беседу о том, как мне первый день тренировок, что там ребята говорят, как родители. Бурчу, объясняю, что беспокоюсь о них, не отвечают на сообщение. Ни вчера вечером, ни до сих пор. Почему? Что-то случилось? Они в порядке? Мужчина пытается успокоить, мол, они наверняка там во всю развлекаются, у них же годовщина. Киваю, понимаю, что никто мне не верит, делаю вид, что соглашаюсь, насильно успокаивая тело. В помещении заходят остальные взрослые, сонно потягиваясь, зевая. Томоко сходу бросается ко мне, удивляется, чего это я так рано встала, крепко сжимает в объятиях. Шота смотрит, подозрительно щурится, но молчит, не вмешивается. Отворачиваюсь от него, чувствуя себя не очень от осознания, что по идеи соврала. Но он сейчас ко мне не лезет, не спрашивает и я даю себе отсрочку придумать оправдание, собраться с мыслями. Шино снова заплетает волосы, тихо напевает что-то, прибывая в хорошем настроение. Взрослые спокойно разговаривают друг с другом о рабочих моментах, росте преступности, подскочивших ценах. Просто наблюдаю за ними, слушаю тембр голосов, считываю мимику и ем. Мои учителя совсем сонные, залипают в одну точку каждую минуту, трут глаза.        — Не верится, что говорю это, но хотите таблетку кофеина? Или могу адреналин вколоть, — всё же вмешиваюсь, натянуто усмехаясь, пытаясь пошутить. Вбегает Ясу, со всеми здоровается, мяукает и найдя себе цель, прыгает на спину Айзавы. Тот совершенно не сопротивляется толчку, падает головой на стол, а кошка удобно садится на его плечах. Совсем убитые, бедолаги.        — Зачем ты взяла с собой адреналин? Откуда? — поворачивается ко мне лицом, хотя большую его часть всё равно не видно за волосами. Пожимаю плечами, запихиваю в рот ложку рисовой каши, проглатываю.        — Мало ли, когда пригодится. Вдруг у кого-то сердце остановится или ещё что. Я всегда его с собой ношу, как и ещё некоторое штуки, не зря ведь в больнице тусуюсь, — принимает сидячее положение, ведёт рукой по белой шерсти, почёсывая рыжее пятно на зверином бедре. — Его кстати, достать легче, чем амиодарон, эпинефрин, атропин или остальные прикольные препаратики для реанимации. Правда, всё же надеюсь, обычный непрямой массаж сердца сработает, если такая ситуация, не дай дьявол, произойдёт.        — Предпочитаю верить, что этого не случится, — голос ровный, спокойный, будто ему наплевать, но вижу, как дёрнул бровью. Мои слова ему не понравились. — Мне вполне хватит обычного кофе, спасибо за предложение.        — Поддерживаю, — кивает его коллега, выглядя уже более энергичным, приподнимая чашку. Пожимаю плечами, продолжаю есть.        — Однако, надеюсь, вы понимаете, что я пошутила? Эту штучку для бодрости не дам, кофеин максимум моего предложения, — взмахиваю ложкой, подмигивая животинке. Та внимательно смотрит на меня, зрачки сузились. Читает меня и ей не нравится то, что видит. — Лучше поприседайте или сходить до озера в лесу, искупнитесь.        — Заткнись и ешь уже, пожалуйста, — цыкает Стёрка, на что Ясу тут же легонько цапает его за руку, уходит ко мне на колени. Ха, вот так-то. Эта девочка всегда на моей стороне и заступится. Чмокаю розовый нос, тут же получаю лбом по губам, ластится. Садится удобнее, подтягивает к себе лапой мою руку с ложкой, слизывает кашу и громко мурлычет, успокаивая.       Легче в сравнение со вчерашним днём не стало. Камни всё так же постепенно уводили меня только глубже, с каждым метром всё больше лишая возможности видеть и убегая из-под лап. Стараюсь не бояться, когда нападают, дерусь с ними, пытаясь на слух, запах, ощущения определить их местоположение, уклониться. Получается до крайности дерьмово, если честно. Они тупо избивают меня и это очень больно. Сжимаюсь в комок, закрываю голову руками, пытаюсь выбраться. Это сложно, спотыкаюсь, бросаются мне под колени, заставляя падать. Почти хнычу, отбиваюсь, ловлю как только коснулись тела и держу к себе поближе, чтобы снова нажать на панцирь, стоит роботам шевельнуться. Если просто не отпускать, не дать возможности ударить, есть хоть какой-то шанс выйти отсюда целой. А ведь у нас здесь даже нет Исцеляющей Девочки, только лопаты и земля. Такая себе перспектива, особого желания проверять все религиозные теории нет. Усмехаюсь своим мыслям, продвигаюсь чуть ближе к свету, стало лучше видно. Спасибо моим кошачьим глазам, за то что видят в такой темноте! Обычный человек всё ещё был бы неспособен и собственного носа разглядеть, а мне проще, хватает и малого источника, чтобы тапетум его отразил, делая зрячей. Это такая структура за сетчаткой, работает, как зеркало. Благодаря этому я вижу не чёрное, а скорее серое. Правда сейчас это мало спасает. Кое-как выбираюсь наружу, яркое солнце режет глаза, морщусь. Тут же попадаю в руки Тигра, сворачивает меня в рогалик, растягивает, будто мои кости способны так скручиваться. Вою, прошу дать хотя бы немного передохнуть, но вот незадача, я должна была стать сильнее с нашей последней встречи, а это что, проявление слабости? Тут же мотаю головой, пытаюсь наебать, что нет, во мне куча энергии, просто знаешь, мне там так мощно заехали, что до сих пор больно. Только вот Явару этим не проведёшь, лишь ухмыляется, резко выпрямляет меня, как прутик и держа за ноги, замахивается в Изуку. Кричу, пугаюсь, пытаюсь разжать сильные руки, чувствуя всей собой сопротивление воздуха, как приближаюсь к ничего не замечающему другу. Истерично брыкаюсь, с трудом вырываюсь, падаю, отползаю.        — Мышь! — командует мне, тут же посмеиваясь. Послушно замираю, помня, как он использовал это стоп-слово раньше, во время моей стажировки. Жмурюсь, готовлюсь к худшему. — Три минуты на отдых и продолжай.        — Так точно, — выдыхаю, падаю на месте, активно дышу. В кусты прыгает Ясу, смотрит из них на меня и замечаю там же, в двух шагах Коту. Тепло улыбаюсь, приподнимаюсь на дрожащих руках. — Привет. Хорошо спалось?        — Вполне, — хмурится, голос грозный, недовольный. Кошка трётся об него, успокаивает и я лишь киваю, соглашаюсь с таким ответом. Не хочу давить на него, докапываться.       В конечном итоге из меня чуть душу не выбили. Дошло до того, что когда возвращались к базе, я шугалась каждого камушка, сильно забавляя остальных. Фыркаю, слежу, чтобы все шли нормально, привычно придерживая двух несчастных, снова чуть не извергнувших желудки. Ребят, вы бы поаккуратнее с этим, я далека до нормального врача и что делать в таком случае не знаю. Но это всё определённо помогло мне отвлечься. Запрещаю себе трогать телефон, пока не доедим, не приберём за собой. Ухожу в готовку, резво нарезая овощи, помогая в этом Кацуки, в которой раз впечатляя сверстников, будто данный навык новый вид причуды, крутое достижение. Не чувствовала вкус, погружаясь в свою тревогу. Не выдерживаю, смотрю оповещения и не вижу там сообщений от родителей. Всё ещё даже не прочитано. Были в сети вчера днём, с разницей в минуту. Нехорошо. Это нехорошо! Оставляю тарелку, выскакиваю из-за стола, нервно ухожу подальше от друзей, чтобы не беспокоить их своим состоянием. Сажусь на корточки в темноте, жую хвост, бесконечно обновляю странички мама и папы, начиная задыхаться. Пульс ускорился, конечности холодеют, становится не на шутку страшно, текст размывается. Ясу беспокойно выхаживает рядом, мяучит, трётся об меня. Поднимаю на неё взгляд, сталкиваюсь с умными глазами, судорожно всхлипываю. Резко оборачиваюсь на шаги, вижу Томоко и чуть в стороне Рюко. Девушка касается плеча, выглядит взволнованно.        — Джи, ты как? Что-то случилось? — голос ласковый, чуткий.        — Они… Они… — показываю экран. Понимает всё без объяснений, приседает рядом, обнимает.        — Всё хорошо. Твои мама с папой в порядке. Наверняка, опустошили бар и теперь отсыпаются, — гладит по спине. Крепко держу её за одежду, наверняка поцарапав. Вижу, чувствую, как подзывает блондинку и та тоже опускается к нам на колени.        — Может, они решили уделить время друг другу? Это ведь не так просто, когда в доме дети, — улыбается, касается пальцами лица, проводит от лба к щекам.        — Нет, нет, вы не понимаете! Им ничего не мешало заниматься сексом, ходить на свидания, выпивать! Я же знаю, я же видела, чуяла! То есть, не буквально видела, они не при мне, но… Вы понимаете! Они не могут просто игнорировать мои сообщения! Вспомните, они ведь всегда, во всех состояниях мои родители и говорили со мной, а тут… Почему? Может, что-то случилось? Им нужна помощь? Отпустите меня, я быстро проверю и вернусь, мне только нужно знать, — почти умоляю, вцепилась в их предплечья. Меня трясёт, воздуха не хватает, он будто не достаёт до лёгких. Девушки переглядываются, вижу в них беспокойство и неуверенность. — Поймите, что-то точно не так! Это же мои мама и папа, они не могут просто не отвечать! Что-то точно не так! Пожалуйста, прошу! Помогите мне!!!        — Джи, — вздыхает Пиксибоб, крепко обнимая, зажимая между нами Рэгдолл и кошка тоже тыкается в бок, пытается помочь. Они не помогут, они не могут.        — Хорошо! — вдруг говорит подруга, солнечно улыбаясь. Сердце отчаянно сжимается, смотрю на неё, чувствуя зуд от дорожек слёз. Коллега с непониманием смотрит на неё, хмуря брови. — Я сама тебя завтра отвезу, присмотрю! Моя причуда ведь тебе поможет их найти, да? Но сегодня ты должна повеселиться с нами, хорошо?        — Да! Да, да, хорошо! Договорились! Спасибо тебе, спасибо большое, ты самая лучшая, Томоко, — бросаюсь к ней, утыкаясь носом в грудь, вдыхая запах. Всегда на моей стороне. Как я люблю её.       Женщины ставят в известность остальных взрослых и я вижу, что им такой план не нравится, но нехотя соглашаются, кинув на меня взгляд. Шота совсем мрачнеет, но ничего не говорит, от этого остаётся осадок. Будто я его предала, соврала, обидела. Должна ли была подойти к нему? Не знаю. Но раз разрешили, раз все согласились, значит проблемы больше нет. Потом с ним поговорю. Когда вернусь, при встрече, обязательно. А пока, помогаю мыть посуду, улыбаюсь Ясу, пытаясь успокоить подругу. Но та не отходит от меня ни на шаг, трётся об ноги, вылизывает мою шерсть. Оглядывается на каждый шорох, встревоженно прижимает уши к голове. Одноклассники смеются, умиляются её привязанности ко мне, не понимая сути поведения. Поднимаю пушистую на руки, шепча, благодаря за заботу, извиняясь за свои истерики. Предлагаю остаться здесь, с Котой и остальными, но она лишь прижимается ко мне сильнее, тем самым отказываясь. Ладно, хорошо, не настаиваю. Это ведь будет быстро, туда и обратно. Приходит время развлечения, проваливших экзамен утаскивают на дополнительные, обещаю обо всём рассказать. И вообще, может потом, в городе, сами себе страшный вечер устроим? Все поддерживают, даже класс Б и мы договариваемся объединиться, обменялись номерами, сразу создавая общую беседу. Нас разбивают на пары, я с Изуку, парень неловко улыбается, гладит кошку, пока псина нападает на Маширао, предлагает меняться, Шото его не устраивает. Да Минору не доволен, с ним не девчонка. Уверена, никто из героев не позволил бы ему пойти с девушкой.        — Можно я пойду с Томоко? Обещаю, никого не спалю, успею вернуться! Честно, честно! — для надёжности обнимаю женщину за руку, строю глазки взрослым.        — Да! Это будут круто! — поддерживает меня, подпрыгивает на месте, взмахивает лапу вверх.        — Ты слишком много ей позволяешь, — вздыхает Шино, прикрывая лицо рукой и мы видим в этом согласие, радостно скачем.        — Если обламаешь весь кайф, я накажу тебя, — угрожающе скалится Явара. Согласно киваю, верю его словам.        — Спасибо! Изуку, жди, вернусь к тебе! — подмигиваю другу и тот слегка краснеет, легко улыбается.