Рано или поздно все дороги сплетутся III: Искатель путь свой обретёт

      Последний рывок — Юго почувствовал, как практически падает на землю. Замахал руками, пытаясь восстановить равновесие, резко вдохнул… В нос ударил слабый, приятный запах цветов, травы и ночной свежести, так контрастировавший с малым количеством вакфу в земле под ногами… Но множество огней чуть поодаль ослепляли.       Элиатроп резко открыл глаза. Удивлённые, дети с любопытством смотрели на него, а издали приближался белый дракон.       Энергии вокруг было будто бы куда меньше, чем раньше: Юго плохо помнил и не мог говорить наверняка. Но никогда не спутать!..       — Вы в порядке… — счастливо прошептал он. — В порядке…              — Юго!!!       — А почему ты здесь?       — Адамай придёт?       — Какие есть новости?       Поток вопросов обрушился, едва только у всех прошёл первый ступор. Элиатропы один за другим постоянно перебивали друг друга, желая узнать всё как можно скорей. Юго, поддавшись эмоциям, счастливо рассмеялся.       Ради них он обязан со всем справиться.       — Погодите немного, я всё расскажу! Дайте немного пространства!.. — Король элиатропов с трудом смог вырваться из плотного кольца. Дети, изнывающие от нетерпения, всё же немного расступились, оставив перед ним пустую площадку. Белый дракон грузно опустился на землю, и Юго чуть склонил голову. — Здравствуй, Бальтазар.       — Здравствуй, Юго, — кивнул он в ответ. В голосе едва-едва слышалась тревога. — Рад видеть тебя здесь… Для нас прошло много времени с тех пор, как я связывался с тобой и Адамаем… Но мы никогда не забываем, что в Эмрубе оно воспринимается иначе, а ты мало изменился… А значит, прошёл едва ли год, — Бальтазар немного помолчал. — Ты бы не справился со своей задачей столь рано.       От того, как были похожи слова на сказанные много лет назад, хотелось хмыкнуть. Вот только ещё и схожесть поводов возвращения — не благая весть, а беда — заставляла тревожно хмуриться.       — Прошло всего два месяца, — Юго поднял голову к дракону, смотря ему прямо в морду. — И я в самом деле не так много успел сделать. Но кое-что случилось… Я и Адамай испугались, что вы могли пострадать. — Он бросил взгляд на детей и вымученно улыбнулся. — Даже не представляете, как я рад, что всё обошлось…       Адамай, не решаясь раньше времени отвлекать Юго, ещё не пытался как-то связаться.       — Они в порядке, Ад… Кажется, даже ничего не знают.       — Хвала Богине, — облегчённо выдохнул дракон. — И, братец, ты меня чуть не напугал… Прошли уже сутки. С вечера начну предупреждать.       Элиатроп в тревоге прикусил губу. Договорились, что отсчёт дням Адамай поведёт не раньше, чем Юго свяжется сам — чтобы, если пойдёт по худшему сценарию, не отвлечь неожиданно — но не позднее двух суток. То, с какой скоростью миновали первые, напрягало.       — Если бы что-то произошло, я бы связался с вами вновь, — возразил тем временем Бальтазар. — Вам нет нужды тревожиться… Элиакуб позволил бы поговорить с вами, а ты вряд ли бы стал противиться, как в первый раз.       Обернувшийся резкими головными болями на месяцы… Юго прищурился, позволив вновь окраситься миру в… Уже не голубой. Бледную, на грани с серым, синеву поблизости — и множество практически белых огней. Голубой был совсем далеко — наверное, отдалённые от центра планетки…       — К слову об этом… — король элиатропов помедлил и вскинул голову. — Где элиакуб, Бальтазар?              Дракон казался изумлённым.       — Это не та сила, Юго, с которой стоит играть, — наставительно произнёс он, несколько колец дыма вырвались из ноздрей. — Даже мы не рискуем его использовать. Ты и Адамай уже забрали дофусы, но ими не воспользоваться чужаку, в отличие от элиакуба. Здесь он в безопасности.       От тона, которым Бальтазар произнёс всё, хотелось скрипеть зубами, и всё же элиатроп понимал, что старший брат всего лишь пытается поступать так, как считает правильным.       — Я не просил дать его мне, — медленно проговорил Юго. — Я лишь спросил, где он.       Дракон осёкся. Дети зашептались.       — А и правда, — почесал голову мальчишка в коричневой шапке — хотя тон светлей, чем у Чиби… — Давненько я его не видел. Обычно то тут, то там крутится, светится…       — Я в последний раз — когда Глип к нему полез, — пожала плечами девочка внешне лет двенадцати, держащая на руках свёрток с младенцем.       — Так он же ещё на «рогалике» был!..       — Балда, это ещё раньше было!       Шум нарастал. Бальтазар растерянно переводил взгляд то на одного ребёнка, то на другого, и постепенно на его морде проступало понимание.       — А когда Акая и Алан горку делали? Разве не потом?       — Так то, что мы его искали — не значит, что нашли!..       — Ильва, а ты не видела?..       — Лучше у Раймонда спросите.       — Только когда Глип к нему полез, а позже… Сразу после ещё был на месте, а потом…       Перешёптывания уже превратились в беспорядочные крики.       — Вот именно, — тихо произнёс Юго. Шум тут же смолк, элиатропы повернулись к нему. Вздохнув, король вскинул вверх руку, и волна вакфу пронеслась над Эмрубом.       Зов, на который элиакуб откликнулся бы… Будь здесь.       — Я нашёл его в лесу в окрестностях одного крупного города, — опустив руку и вытерев испарину, устало пояснил Юго. — Он поглощал вакфу в тех местах, а при встрече едва не выпил меня. Я и Ад знаем, что ты, Бальтазар, его бы просто так не оставил… Потому и испугались, что что-то случилось.       — … Нет, — покачал головой дракон. — С самого разговора я не использовал элиакуб, а наши дни текут своей чередой.       Элиатропы с шумом поддержали наставника.       — Да мы его и не можем даже!.. — отозвался мальчишка, которого назвали Раймондом. Юго, не понимая, взглянул на Бальтазара.       — Но ведь ты…       — Я очень люблю детей, но всё же знаю, — он пыхнул дымом и с теплотой поглядел на элиатропов, — что случайно можно натворить всякое… Да и я уже далеко не молод, не всегда успеваю, — он вздохнул. — Я заблокировал элиакуб, сейчас им могут пользоваться только Перворождённые. Чиби и Гругал перестраховались, когда разрабатывали меры защиты…       Снова Чиби и Гругал… Килби, о чём говорили что воспоминания, что знания, украл сердце Оргонакса и стоял у истоков элиакуба больше, чем кто-либо иной… Но, похоже, и правда не зря назвал изобретателями братьев.       Наверное, сейчас в который раз экспериментируют дома…       — Второй день кончился. Ты там как?       Юго чуть не вздрогнул. По ощущениям, времени прошло напротив, больше, чем после прошлого напоминания — а ведь в этот в Мире Двенадцати уже не день минул, а несколько часов…       Что за?..       — Нормально. Пытаюсь выяснить, как и когда исчез элиакуб.       Насчёт «когда» элиатроп, конечно, погорячился, но стоит хотя бы попытаться. Бальтазар, внимательно на него смотревший, наклонил голову.       — Но если элиакуб у тебя, — с тревогой спросил он, — то почему ты тогда спрашиваешь, где он?       — Потому что у меня его как раз нет, — криво усмехнулся Юго. — Удрал, когда я в него для самозащиты выстрелил, и в округе не объявлялся… Куда делся, не знаю, с Адом ещё поищем. Хотели сначала убедиться, что здесь… — он помолчал и в итоге махнул рукой. — А это у вас как давно?       Дети завертели головами, будто не понимая, что имеет ввиду король… Или не понимая в самом деле?       — Вы не видите?! — изумился он. Бальтазар окинул взглядом пространство и вздрогнул.       — Видение вакфу не так просто использовать, Юго, — пояснил он. — Требуется сосредоточенность, а мы уже достаточно позанимались, так что оно редко нужно… — его взгляд переместился на элиатропа, и дракон охнул. — Твои руки!..       — … Я объясню, чуть позже, — тихо ответил Юго, пряча их за спину. Удивительно, что Бальтазар раньше не заметил… На мгновение прикрыв глаза, король элиатропов повернулся к детям. — На этой планете, и ещё как минимум парочке рядом, куда меньше вакфу, чем должно быть. В том лесу, где питался элиакуб, схожие ощущения… Похоже, он успел изрядно напиться энергии здесь, просто трогать никого не стал.       Пухлый мальчуган лет одиннадцати — хотя с тем же успехом, наверное, ему и шестнадцать может быть… — почесал затылок.       — А я-то думал, что мне кажется, будто летать тяжелей… Ну, когда Глипа отловили…       — Ой, да я удивлена, что тебе только недавно начало казаться! — закатила глаза девочка с младенцем на руках. Тот издал требовательное «уа!», и она его чуть упрекнула: — Вот не сиделось же тебе на месте.       — То есть, — зацепился Юго за последние фразы, — элиакуб все в последний раз видели, когда рядом что-то делал Глип, после этого стало меньше вакфу и при этом на элиакубе стояла защита?       — Глип… Глип не смог бы её снять, — возразил Бальтазар. Юго кивнул и подошёл к девочке и младшему брату.       — Верю. Просто элиакубу, видимо, не хватало лишь одного толчка.       Глип казался маленьким, даже меньше, чем Чиби после рождения. Хотя, наверное, просто память обманывает… Беловолосого элиатропа Юго вскоре после вылупления эбонитого дофуса видел недолго: слишком быстро отбыл в путешествие. Но Глип всё равно…       Юго с трудом удержался, чтобы не повернуться к Бальтазару. Вопрос впервые появился в голове ещё тогда, когда искали дофусы… Но было не до этого, да и потом хватило забот. Король элиатропов помнил дыру, что возникла после ухода Ада, и осуждать Бальтазара просто не мог: от одной мысли, что с близнецом может что-то случится, пробирал ледяной ужас. Но…       Глип — младенец в измерении вне времени. Бальтазар уже стар… Он был стар, когда случился исход! А у бессмертных драконов возраст определяется только состоянием души!!!       Хотя, может, именно поэтому Юго сейчас зря тревожится… Глип смотрел тёмными глазами, и с трудом получилось удержаться и не попросить взять его на руки. Пусть вакфу могла перекрыть стазис на ладонях, но слишком хрупким казался маленький элиатроп.       — Неугомонный ты, выходит… — улыбнулся Юго, глядя на него. — Много ползает?       — Летает, — поправила девочка. — Ползать ему по возрасту не положено… Да и летать тоже, по-хорошему, — буркнула она. Заметив, что король не совсем понял, она пояснила: — Так время же не течёт, а он вне Эмруба мало провёл… Хотя сестра моя младшая, когда сюда попала, только агукать могла, — элиатропка вздохнула, — а недавно ползать начала… Но не думаю, что Глип здесь столько просидит.       — Я думал, здесь не идёт время, — удивился Юго.       — Тогда мы бы все погрузились в сон. Эмруб находится вне времени, а не застыл в нём, — поправил Бальтазар. — Когда измерения колеблются или открыты врата, то немного движемся вперёд и мы. Но то очень маленький срок…       Погрузились в сон? Что-то напоминает… Точно!       — А какие законы действуют для белого измерения? — Юго повернулся к дракону. Тот замялся, прежде чем ответить.       — Я мало что знаю… Белое измерение находится на полпути к Эмрубу, но слишком связано с ним, — наконец произнёс он. — Когда прохода нет, то до него должны доходить только наши колебания.       Значит, Килби должен опять погрузиться в забытье. Правда, какое-то время после попадания туда он и Юго в былой жизни вполне нормально себя чувствовали… Но не знали, сколько именно прошло снаружи, а Бальтазар наверняка тянул объявлять, что придётся сделать взрослым для детей — а значит, держал до последнего врата Эмруба открытыми.       — Третьи сутки. Ты как?       — Нормально.       От громкого голоса брата чуть сдавило голову, Юго потёр виски. Заап, по словам Эфрима, Адамай напитал дней на десять, но лучше уйти до этого срока. В любом случае, самое важное он уже выяснил, так что если придётся, то сможет уйти.       Но как же хотелось побыть с ними подольше…       — Что-то случилось? — встревоженно спросила элиатропка, заметив, как Юго поморщился. Он мотнул головой.       — Нет. Просто у Ада сейчас… легкие проблемы с нашей связью, он иногда случайно очень громко орёт. Ему пришлось остаться, чтобы я успел выйти вовремя: в прошлый раз мы у вас практически на год застряли. Сейчас — три дня прошло уже.       То, что удалось вернуться день в день к сроку, до сих пор казалось чудом. Эх, а ведь с тех пор ни он, ни Адамай так и не побывали на Зините. Почему, ну почему в битве не нашёл другой выход…       — Странно… — Бальтазар нахмурился. — Проход до Эмруба даже через Гиперзаап нестабилен, но если кто-то из вас снаружи, то не должно…       — Мы в этот раз шли не через них, — махнул рукой элиатроп. — До них сейчас не добраться. Но ключ из-за этого может… — он осёкся. Точно, просили же ещё узнать!.. — Бальтазар, ты знаешь координаты Эмруба?       Дракон покачал головой.       — Знаю, как их вычислить, но зрение не то, да и память уже… — он сокрушённо вздохнул. — Я не помню уже половину их. Прости, Юго, но и другую говорить не стану.       — Понимаю, — кивнул элиатроп. Он прекрасно представлял, как опасны непредсказуемые перемещения.       Ради того, чтобы просто успокоиться, сейчас разрушают новую надежду попасть в Эмруб… Будь у Юго элиакуб или дофусы, то проход смогут открыть и в будущем, просто по памяти, но первый ещё отловить надо… А вторые элиатроп после ссоры с братом использовать не хотел. Только в самом крайнем случае.       Да и смысл сюда возвращаться, пока не будет хороших новостей?..       Голова по-прежнему болела. Странно, обычно после воплей брата быстро проходит…       Мозг будто пронзило спицей.       Очень, очень знакомое ощущение… Но кто тогда сейчас?!       На руках ощутился тёмный жар. Тоже известный… Уже известный.       Нет! Вокруг него же сейчас дети!..       За мгновение до того, как боль стала невыносима, а жар хлынул через ладони, Юго успел телепортироваться подальше от других.

___

             Сидеть у врат с самого утра мне к началу четвёртого дня надоело изрядно, но тревога за близнеца была сильней. Юго иногда находил проблемы на ровном месте, а Заап мне тем более доверия не внушали. Сам помогал их строить…       — Ты мог бы спокойно уйти. Иргар присмотрит за порталом, — проскрипел у меня за спиной голос.       — Я ему вполне доверяю, иначе бы и ел, и спал бы тут, — не оборачиваясь, ответил я. Вопреки всему желанию поменьше тратить время на малополезные мелочи, я всё ещё оставался живым, а поскольку врата питала моя сила, то было желательно, чтобы ещё и здоровым. Закачанная в рунические контуры вакфу могла обеспечить неделю-полторы работы, но случиться могло всякое. И Эфрим сам предупреждал… Впрочем, на ночь я оставлял на него врата пусть и не без тревоги, но относительно спокойно.       — И не читал бы, — с сарказмом закончил иссушенный дракон. Я поморщился. Всего-то полчаса… Вчера стало настолько скучно, что я не выдержал и решил пробежаться глазами по одной из тех книг, что братец собирался подарить Гругалу. Будь тот постарше, я бы не стал, но, Богиня, мелочи же всего восемь лет!.. Юго я доверял, но лучше быть готовым на будущее… На практике оказался вполне добротный ужастик, но у меня в жизни и похуже происходило, разве что живым и целым выбирался, так что впечатлился несильно. Гругалу бы, правда, сам давать такое не стал, но близнецу видней, я-то с младшими долго не общался…       — У тебя разве нет сейчас работы?       Быстрое строительство врат Эфрима вымотало — даже я, помогающий совсем немного, валился без ног! — и ему к тому же в эти дни пришлось оставить присмотр за лесом целиком на Иргаре. Успокоение тварей — пёс был пусть и умным, но всё же зверем — отнимало у иссушенного дракона практически всё время, а оставшееся он тратил на отдых, так пересекались мы, по большему счёту, лишь утром и вечером, когда менялся черёд, кому присматривать за порталом. Пусть Эфрим и не говорил, но я чувствовал, что ночью на поляне был не только пёс.       — Уже разобрался. Всего-то приструнить самых наглых разок… — По шелесту я понял, что бирюзовый дракон устроился немного позади и слева от меня. Чуть обернулся, чтобы убедиться — верно.       В любом случае, чем заниматься — его дело. В конце концов, это я и Юго у него в гостях.       — И всё же ты можешь не проводить здесь весь день, — повторил он, нарушив недолгое молчание.       — По ту сторону — мой брат-близнец. У меня никого роднее него нет, а портал нестабилен.       Что именно хотел сказать Эфрим несколько дней назад, когда предупреждал об этом, я понял вчера — от врат впервые полетели искры. Дело было вечером, так что я сразу связался с Юго — но он и не заметил, что что-то было не так, а пришедший Эфрим объяснил, что смысла переживать нет: от такого только расход возрастает. Я немного подпитывал врата, больше для самоуспокоения, однако хотел в случае чего быть близко.       — Ты его «успокоить» не сможешь, рассказывал сам. — Я, не отрываясь, смотрел на голубой круг.       — Однако позвать тебя — дело пары десятков секунд.       — Которые могут быть быть решающими. Будь ситуация обратной, ты бы оставил там Нору?       Напоминать Эфриму о погибшей сестре не особо хотелось. Я помнил тот страх и злость, что испытал, когда узнал, что Юго в поисках меня чуть не убился, а иссушенный дракон потерял близнеца очень давно. В то, что сумел отпустить, мне не верилось, а значит, он переживал эту боль все века. Однако то, как упорно он не понимал, почему я здесь, уже мне…       Богини ради, я ведь просто тут сижу днём! Если мешаю — так бы и сказал! А если волнуется — так я же не сутки напролёт, забыв про всё, здесь!!!       — … Твоя правда, — не сразу ответил Эфрим. — Я до сих пор порой жалею, что не вышел в бой один, сестра бы спаслась. Хотя и знаю, что тогда бы не одолел Оргонакса…       Вспыхнувшая на мгновение злость во мне погасла. В голосе отчётливо слышалась печаль. Я сел вполоборота, повернувшись к нему, но и не выпуская из виду портал. Вспомнилось кое-что…       — Ты ни разу при нас не назвал её по имени. Почему?       Вопрос был не из лучших, однако сами найти ответ на него ни я, ни Юго не смогли, а это могло многое рассказать об Эфриме.       — Можно сказать, по той же причине, почему я при встрече с твоим близнецом не назвался своим именем. И почему он не узнал меня. Хотя я упомянул, что видел народ элиатропов — достаточно для подозрений, что я не какой-то мутировавший чафер, верно? — Горькая усмешка в словах делала их ещё более хриплыми. — Я уже практически не помню её… Пытаюсь сберечь остатки памяти, как могу, но с каждым годом — улетучивается всё больше. Мы ведь были очень юны…       Верно, Юго говорил, что, судя по воспоминаниям прошлой жизни, их даже не на все собрания Совета звали, они едва основное обучение закончили… Иссушенный дракон тем временем продолжал, взгляд его устремился куда-то вверх.       — Слышал бы ты, как она пела… А я даже не могу вспомнить, о чём. Просто знаю, что она ценила жизнь, наслаждалась каждым мгновением… как и я. Ведь «Нора и Эфрим» — радость жизни и невинность… А я иссушенная мумия уже многие века и мечтаю лишь умереть и переродиться. — Он помолчал. — Я даже не знаю, сколько во мне осталось с тех времён. Не могу заставить себя называть её по имени. Мне так проще… Ощущение, будто я оскверняю её и её память.       — Ты не виноват в том, что случилось, — тихо возразил я. — Ты… Ты поэтому не захотел пойти в Эмруб?       У меня не было выбора, но Эфрима Юго вполне мог провести за собой. Однако когда я просто заикнулся об этом, иссушенный дракон резко отказался. Кое-как поговорить в тот раз удалось, и в итоге сошлись на мнении, что если моему близнецу срочно понадобится помощь, то Эфрим отправится за ним. Прочие же варианты я предлагать не рискнул: он будто отвергал саму мысль, что Бальтазар может что-нибудь знать и помочь ему.       А может, Эфрим просто не желал показываться?..       — Я иссушенная мумия, — повторил он. — А в Эмрубе — невинные дети нашего народа. Не думаю, что им будет приятно то зрелище, что я из себя представляю… И Бальтазар всё ещё помнит меня до исхода.       — Эти невинные дети видели, как взрослые жертвовали собой, чтобы успеть переместить их, пока мир сходил с ума. И сражались все вместе против Килби. В остальном спорить не буду, дело твоё… Но прошу, если доживёшь до момента, когда мы начнём их выводить, то не отвергай всё и дальше.       — Будто у меня есть выбор, дожить или нет… — В ответ мне раздался хмык. — Но… Сражались с Килби?       — Та заварушка, — отмахнулся я. — А по поводу дожить… Когда перемещались на Фэйя, то успели в пространстве между порталами увидеть тебя. — Я только сейчас понял, что мы так и не рассказали Эфриму. А ведь, возможно, это навело бы его на какую-нибудь мысль… — Твое тело — «пусто», но это я чувствовал и так. А душа… — я замялся, подбирая нужные слова. Что Юго легко понимал в том пространстве, то мне не так просто осознать было мне. — Она светится вакфу, светится по-прежнему, но опутана плотным коконом стазиса. За ним практически не разглядеть… Если распутать, то, возможно, ты освободишься, но для этого надо быть благословленным Великим Драконом, не меньше.       Даже от одного воспоминания от того сплетения энергии хотелось вздрогнуть. Будь то вакфу, я или Юго, может, попытались бы… Но багровая сила слишком тяжело поддавалась филигранному контролю.       Я внимательно следил за реакцией Эфрима на свои слова. Вопреки опасениям, огни в глазницах лишь ненадолго вспыхнули ярче — и больше эмоций он не проявил.       — … Я всё больше и больше убеждаюсь, что отец меня проклял, — наконец горько усмехнулся он. Я неопределённо повёл плечами.       — Жизнь находится в ведении Элиатроп. Не думаешь на коллективную работу?       — По-твоему, я жив?.. — ядовито спросил он. — Ха-а… Я просто не могу умереть. А Смерть — дитя Дракона.       «Дитя» меня немного сбило с толку. Будто о живом говорит. Или… Иссушенный дракон моё замешательство заметил, изумленно покосившись.       — Так, объясни, пока я до чего-нибудь не того не додумался, — спешно попросил я.       — Точно, ты же вряд ли знаешь… У Смерти много воплощений… Одно из них — Танафина, королева Экстернама, дочь Великого Дракона, — он чуть наклонил голову, наблюдая, как на меня подействовали его слова. — Нам, соответственно, единокровная сестра.       Если бы я стоял, то сел бы на землю. Но поскольку я сидел и так, пришлось лишь подавиться воздухом.       Так, запомнить!.. Даже если родители — пара древнейших богов, что кучу времени не показывались в материальном мире, это не значит, что у них не может быть другого потомства!..       Ну блин, серьёзно?!       — … А ещё неучтённые родственники у нас есть? — тоскливо спросил я, заранее готовясь ко всему.       — По стороне отца кроме Танафины ещё её брат-близнец, дракон Призмарадот… Насколько знаю, на его спине находится Инкарнам. Может, Спирития — сын Призмарадота, но точно не знаю. И точно ещё сын Танафины, серый дракон, имени не помню, он много лет не участвует в делах смертных… Но если интересен племянник, поищи информацию о «Серой Руке». Со стороны матери определённо никого нет.       Перечислял Эфрим с небольшим, но явным злорадством в голосе, и я всерьёз заподозрил, что ему изрядно понравился вид моей печальной физиономии.       Но… Богиня, можно в будущем без таких сюрпризов?! Хотя бы с твоей стороны…       Эфрим, как показала практика, знал далеко не столько, как казалось, так что его слова меня отнюдь не обнадёжили.       — А ты-то откуда о них знаешь? — Я потихоньку начал смиряться с тем, что картину мира мне теперь собирать заново.       — Довелось перемолвиться несколькими словами с Танафиной… — Эфрим со скрежетом поскрёб когтями свой посох, из чего я заключил, что беседа была не из приятных. — Я довольно долго искал уже способ умереть, она сказала, что может попробовать помочь… Признаться, до этого думал, что ей просто не захотелось сдерживать слово, но силу Дракона ей вряд ли по силам перебороть.       — Насчёт «благословленного Великим Драконом» — образно, — спешно уточнил я. Ещё не хватало, чтобы из-за моих слов Эфрим что-то надумал…       Пф, мне стоило ещё на себе понять, что переубедить дракона кому-то, кроме близнеца — гиблая обычно затея.       — Однако ты всё же был обучен Гругалораграном, — сверкнули багровые огни. — А он был ближе всех к силе отца, к чёрному огню. И с тобой, в отличие от меня, ему не было нужды так спешить. Если он решил нарушить табу, то явно старался передать тебе всё как можно тщательней, стазис не прощает ошибок. Думаю, здраво оценить ситуацию ты более чем в состоянии.       Я потёр лоб. Воспоминаний об обучении у меня практически не сохранилось — чудо, что удалось вырвать у Обливио несколько фрагментов — но как правильно обращаться с багровой энергией, я и впрямь знал. Да и в словах насчёт близости к силе отца был резон: этот мелкий вредитель, являющийся моим младшим братом, определённо был хорошим кандидатом в аватары разрушения…       — … Так, постой. Ближе всех к чёрному огню? — уточнил я на всякий случай у Эфрима. Тот кивнул. — Но я думал, у нас, Перворождённых, нет склонности к стихиям.       Иссушенный дракон побарабанил пальцами по земле.       — Практически нет, — уточнил он. — Она у нас куда слабей, чем у тех же Изначальных драконов Мира Двенадцати, но всё-таки присутствует у каждого дофуса. Просто мы достаточно хорошо управляемся со всем, да и происхождение влияет… Думаю, поэтому незаметно.       Я почесал затылок. Не замечал за собой, чтобы с каким-то элементом было управляться проще…       — Так стихий же четыре, а нас шесть? — озадачился я, перебрав варианты, к чему мог относиться сам. Ответом мне стал смешок.       — Чёрный и белый огонь, стазис и вакфу. Ты про них не забыл? Не стихии, конечно… Но тоже входят в круг.       Чтоб варианты названий…       — А-а-а… Ну, чёрный, ты сам сказал, у Гругала и Чиби. У тебя что из пяти? — полюбопытствовал я. Если в отношении себя угадать не удалось, то с Эфримом тем более пытаться не стану.       Иссушенный дракон внимательно на меня посмотрел. Бросил взгляд куда-то вдаль, размышляя. Наконец резко взмахнул рукой…       — Вода, — качнул он головой. В воздухе парила огромная, раза в три больше моей головы, круглая капля, через мгновение осыпавшаяся мелким дождём. Я передёрнулся. — Но нет, я уже очень давно куда-либо не нырял, если ты об этом, — предупредительно уточнил Эфрим, когда я было открыл уже рот. — Просто с водой мне в моём состоянии управляться заметно легче, чем с чем-то другим.       Оно заметно… Я всего пару недель назад пробовал управляться с жидкостями телекинезом, и пришёл к выводу, что зря стараюсь: в них надо было прежде всего контролировать потоки, а так я удерживал что-то с изрядным трудом.       — Значит, остался белый огонь, просто огонь, земля и воздух, — перечислил я. — А я и Юго к чему? Я уверен только, что не первое и не третье.       Вакфу и стазис наверняка больше склонялись к общей магии, чем что-либо другое. Учитель действительно был сильным чародеем, а вот я за собой особого дара к колдовству не замечал — не больше, чем могло бы быть у дракона. А с землёй просто не было никаких ассоциаций, не считая моих големов и того, что Юго умудрился влюбиться именно в садиду. Однако от одной мысли о закрытых пещерах или слишком густом лесе, где не видно неба, сердце начинало ныть.       — … Я не знаю точно. Нас с сестрой практически не успели научить, как управляться с исключительно нашими дарами, потому и не успели объяснить про чужие. Но Килби, обучая нас, говорил, что ваши ученики когда-то могли оседлать ветра.       Оседлать ветра?.. Я протянул вперёд руку, чуть напрягся… Лёгкий порыв отнял изрядно сил.       Но, с другой стороны, что я, что Юго любили свободно бродить и летать, порой смотря на звёздное небо…       Впрочем, кроме праздного интереса, смысла в знании практически не было. Тем более что если с этими склонностями и связано что-то, то нам просто некому рассказать…       Так, стоп.       — Ты сказал, что тебя и Нору учил Килби?! — изумлённо воскликнул я.       — Иронично, не правда ли? — Горькая усмешка в голосе не отразилась на лице. — Ученикам пришлось исправить деяния учителя… Хотя, строго говоря, нас обучал весь Совет. Прежде всего — Глип, Бальтазар, Килби и Шинономе. Багряные лучше прочих помнили секреты магии каждого из нас… А Глип и Бальтазар учили общему, рассказывали о мире, о нас… Глип даже книгу специально для меня и сестры сделал, может, видели на Фэйа, в одной из башенок…       — Постой-постой… — не сдержавшись, перебил я его и сглотнул. — Случаем не книга с зубастой пастью? Содержание об общей магии, но довольно простенькой?       — Что, покусать успела? — поинтересовался Эфрим. Увидев мой нервный кивок, он пожал плечами. — Она так к учебе должна побуждать… Ты её до конца читал-то хоть? Нет? Если забрали, то почитай последнюю главу. Ну или первую нормально.       — … Всё больше убеждаюсь, что культура элиатропов была вершиной гуманизма, — съязвил я.       — Всё есть часть цикла перерождения, — флегматично ответил бирюзовый дракон. — Некоторые просто возвращаются в него раньше срока.       То, каким тоном он это сказал, заставило задуматься, а не цитирует ли он что-то… Но в исследованных книгах о богословии — а вдруг дофусы и там упомянут? — разделы со всякими высказываниями и мудростями я богохульственно, даже при всём почитании Элиатроп, пролистывал.       — Удивительно, как при такой доктрине не развился культ, стремящийся устроить апокалипсис, дабы всё вернуть ещё быстрей.       — О временах до войны с мехазмами мне практически ничего неизвестно. Может, и были отдельные течения… — задумчиво пробормотал Эфрим.       — Умеешь успокоить. А что за «секреты магии каждого из нас»?       — Прежде всего, как использовать ту же склонность, — пожал он плечами. — Погода, например, легче всего через воздух, но и вода с огнём много сделать могут… А Гругалорагран, ты и сам наверняка знаешь, был великим чародеем. Думаю, превосходила его только Шинономе…       Я кивнул. Пусть от учителя в памяти и остались лишь отдельные ассоциации… Я помнил, насколько он был могущественнен — и понимал, как далеко до него мне.       — Ну и особенности Перворождённых элиатропов. У каждого — свой дар… Не то, к чему есть склонность, вроде умения Юго задерживаться в пространстве меж порталов или исцеления Килби, — быстро пояснил он, хотя я и не собирался хоть что-то ляпать. — Уникальный. Если о них же, то Килби умеет создавать фантомы, а Юго — единственный, кого легенды упоминают с мечом в руках.       Хм, а теперь понятно… Значит, это просто братец у меня «выпендриться» решил: клинки мне для элиатропов казались весьма неподходящим оружием, руки-то заняты. Однако если он один такой…       — Что было у Норы, я не знаю, не успели рассказать… — вздохнул он. — Наверное, что-то связанное с песенной магией… Нас много учили ей.       Я припомнил, что Эфрим говорил несколько дней назад. Не слишком ладил с рунами из-за песен?.. Насчёт «не ладить» он не шутил, меня изрядно нервировало, что уточнял он верность комбинаций у меня — недоучки!       И ошибки там были!!!       — Песенной? — уточнил я. Иссушенный дракон махнул рукой.       — В танце Великого Дракона и Элиатроп родился кросмоз, а танец Перворождённых, по легендам, придал форму той вакфу, которой Богиня затопила нашу первую планету прощальным даром. Да и этот мир повторно оживил танец трёх драконов Озамодаса, — устало начал он пояснять. То, о чём он уже сказал, я знал, но всё равно слушал, не перебивая. — А управлять вакфу, когда намерения подтверждены словами, легче. Песня и танец объединяются вместе, а слова отчасти становятся молитвой… Если не хватает умения, то иногда может спасти формулировка и желание. Мне сейчас уже не по силам, но могу как-нибудь объяснить чуть подробней, если интересно.       — Давай, — пожал я плечами. Лишним не будет. Эфрим кивнул, и мы снова оказались в молчании, нарушаемом только треском вакфу в вратах.       А ведь бирюзовый дракон и правда не может знать всего, о чём мы его спрашиваем… Он и сам не раз упоминал, что закончить успел только основное обучение. По словам Юго, Эфрим и Нора были весьма юны… Лет тридцать-пятьдесят, где-то в этом промежутке, по идее… М-да.       Если элиатропы взрослели настолько медленнее людей Мира Двенадцати, то для них это и правда была юность… А я и братец тем более вполне могли совсем юнцами показаться. Хотя, скорее, подростками… Не то чтобы мы и сейчас с ним были совсем взрослыми, но всё же двадцать один год — вполне та пора, когда за себя уже давно все сами отвечают…       Странно было осознавать, что Эфрим и Нора были тогда пусть и старше нас, но относительно ненамного. Я покосился на иссушенного дракона.       В первый раз так долго поговорили с ним без особого повода… Воспринимать его не просто как одного из моего народа, а ещё и брата, выходило слабо. А от размышлений, сколько он успел пережить, становилось дурнее, чем от тех же мыслей о Килби: элиатропы исчезли десять тысяч лет назад, вот только Эфрим не упоминал, что, подобного Гругалораграну или Фаэрису, скрывался до возрождения мира в ином измерении. И вполне мог провести практически все эти годы здесь… В пустоте.       Невольно вспомнилась та летопись, которую я пробовал одолеть в Братстве Забытых. Глисса говорила, что в других томах и об изначальной эре много, но мне одной эпохи Дофуса хватило… Эфрим при первой встрече отчего-то назвался летописцем. Спрашивать, почему, мне не особо хотелось, но если Килби был его учителем…       Знать бы, что думает сам Эфрим о том, почему проклят.              Тучи над чёрным лесом были практически постоянно, и я уже привык. Как и к тому, что иногда в чаще воют какие-то звери.       Вот только на этот раз молния разрезала небо до того, как упали первые капли. Вой подхватили. Когда Эфрим подорвался с места, а Заап заискрили, до меня наконец дошло, что что-то не то…       А в следующее мгновение в голову ударил набатом колокол. Как тогда, когда Бальтазар пытался связаться со мной и братом. Но если уже не он, то?..       Плевать! Я рывком поднялся. Сейчас заботы поважней возникли…