***
— Ради Богов, иди сюда, дурак, — прошипел Гарри Мартину, который неуверенно передвигался по территории в лучах восходящего солнца. Что бы ни заставило его вернуться так поздно, это будет выяснено позже, но прямо сейчас Гарри должен был увести его подальше от дневного света, иначе его ждет тяжелый период солнечной болезни. Гарри с легкостью пережил бы это, но он не позволит своей маленькой тени оказаться в таком невыносимом состоянии. — Извините, хозяин Гарри, — прохрипел Мартин, ковыляя к крыльцу. Гарри не мог больше ждать и подбежал к нему, подхватывая на руки и залетая обратно в дом. Он пинком закрыл за собой дверь и поставил Мартина на пол, взъерошив волосы. — Спасибо, — поблагодарил вампир, Гарри закатил глаза, но крепко обнял его, погладив по голове и чмокнув в макушку, прежде чем осторожно отпустить. — У меня есть кое-какие… новости, — объявил Гарри. — Луи здесь? — предположил Мартин, принюхиваясь. — Да, прямо здесь, — сказал Гарри, он все еще не верил, что ему удалось поговорить с Луи. Ему предстоит еще многое обдумать, но это позже. — Я не понимаю, — Мартин огляделся, понимая, что Луи не спал на диване в гостиной, как обычно. — Пойдем, — Гарри взял его за холодную руку и, не дождавшись ответа, повел вверх по лестнице. Скоро им нужно будет разойтись по комнатам, чтобы спастись от солнца, поэтому он торопился. Они быстро поднялись по лестнице и завернули налево, в комнату, ближайшую к лестничной площадке. Гарри глубоко вздохнул, прежде чем открыть дверь и показать спящего на кровати Луи. Мартин в замешательстве посмотрел на бессмертного, переводя взгляд со спящего мальчика на виноватого Гарри. Он понял в чем дело, и поспешил обратно, спрыгнув на первый этаж, он поторопился на кухню, бормоча о том, как это небезопасно. Гарри отложил разговор с Мартином и зашел в гостевую спальню, чтобы бегло взглянуть на красивого человека со знакомыми чертами Александра. Он незаметно присел на кровать, практически невесомо, провел рукой над щекой Луи, желая ощутить тепло, которого он лишился несколько часов назад, когда итальянская кровь вывелась из организма. Луи пошевелился во сне, как будто почувствовал его присутствие, и Гарри поспешно ушел, прежде чем человек успел открыть глаза и обнаружить вампира, нависшего над ним. Это было бы неловко для них обоих. Он закрыл дверь в комнату и направился на кухню, сразу же получив пакет с кровью от выходящего Мартина. Вампир поманил его за собой, и они скрылись в комнате маленькой тени. — О чем ты думаешь, оставляя здесь человека, которым ты так одержим? Ты не понимаешь, что можешь взять и потерять над собой контроль? — возмутился Мартин, как только Гарри закрыл дверь, и они вдвоем прокусили пакеты в верхнем углу и выпили холодную кровь. Всегда было забавно, когда Мартин предавал свои принципы; обычно он закатывал истерику по поводу идеальной температуры крови. Гарри однажды попытался объяснить, что они с Александром привыкли пить холодную лошадиную кровь, но бедного вампира чуть не вывернуло. С тех пор он поклялся, что никогда не попробует и капли холодной крови, но вот теперь в его руках был полупустой пакет. — Мой контроль — это не проблема. Ему некуда идти. Если ему нужно где-то остановиться, то он останется здесь, где ему безопаснее всего, — сказал он, делая акцент на последних словах и бросая пакет на журнальный столик. Мальчик допил остатки крови и бросил его туда же. — Я не буду спорить с тобой, Гарри. Это твой дом, а не мой. Но я волнуюсь… в конце концов, он узнает наш секрет, — сказал Мартин, неловко переминаясь с ноги на ногу, прежде чем сесть на матрас. Бедняжка переживал по этому поводу больше, чем Гарри. — Мартин, это наш дом, — возразил Стайлс, опускаясь на колени рядом с кроватью и кладя руки ему на бедра. — Твои чувства вполне понятны. Но мы не будем это обсуждать, потому что этот человек очень важен для меня. Он подвергся жестокому обращению, здесь он будет в безопасности. Я буду разбираться с проблемами, когда он выяснит, кто мы такие. Что-то подсказывает мне, что такой бесстрашный парень, как он, не будет устраивать истерик. К тому же я уверен, что он уже знает. Мартин кивнул, пожав плечами. — Хорошо, хозяин Гарри. Я оставляю это на тебя, — сказал он, зевая. Гарри ухмыльнулся и помог своему творению лечь в постель, сняв с него обувь, и усмехнулся, когда Мартин заснул в ту же секунду, стоило только голове коснуться подушки. — Спи спокойно, моя маленькая тень, — сказал Гарри, оставляя поцелуй на лбу. Зевнув, он понял, что у него не так много времени, выбежал из комнаты Мартина и направился в свою спальню на четвертый этаж. Спрыгнув в люк, он рухнул на постель и заснул, как убитый. Сон был необходим, прежде чем он снова сможет увидеть Луи.***
Луи проснулся в панике. По запаху он сразу понял, что не дома, и резко сел, открыв глаза, чтобы выяснить, в чем дело. «Боги мои, я в особняке», — понял мальчик, оглядевшись вокруг, и вспомнил все, что было вчера. Прошлый вечер был самым странным в его жизни, но у него такое предчувствие, что дальше его ждет еще больше сюрпризов. Во-первых, его на законных основаниях выгнали из собственного дома. Он много раз мечтал об этом, когда все было плохо, но Луи не думал, что это реально когда-то произойдет. Его дорогая мать расплакалась и отправила, в то время как сама храбро осталась, чтобы столкнуться со всем, что для нее уготовил Трой. Луи поклялся, что сделает все возможное, чтобы помочь ей выбраться из дома, если ее «план» не сработает. Во-вторых, он ночью дошел до особняка пешком с рюкзаком, чемоданом и плюшевым мишкой, к счастью, не попав ни под одну машину. Теперь его ноги определенно мстили за его путешествие; казалось, они болели даже при вдохе. В-третьих, как только он, наконец, добрался до особняка, Луи крикнул, потребовав, чтобы хозяин показался, потому что «на этот раз это важно». Он положил вещи на кофейный столик и рухнул на диван, привычно крича, чтобы Гарри обратил на него внимание. Конечно, ответа не последовало, поэтому вместо этого он начал вслух проклинать мужчину. Лежать на диване и ничего не делать было скучно, поэтому он вскочил и отнес средства по уходу за волосами в душ. Пятнадцать минут Луи боролся с температурой воды, прежде чем принять самый расслабляющий душ в своей жизни. Затем он побежал в музыкальную комнату, где агрессивно сыграл на пианино по нескольку раз каждую песню, которую знал, чтобы отвлечься от внутренних демонов. В-четвертых, игра «Бесконечного года» завершилась бурными аплодисментами, и он наконец-то встретил невозможного человека из своих самых смелых мечтаний: Гарри Стайлса. Это зловеще странное существо, очевидно, наблюдало за ним какое-то время. Затем, Гарри обратился к нему по имени Александр и вторгся в личное пространство, чего себе не позволял даже Найл. В-пятых, Луи попросил остаться в особняке так, словно попросил соли у соседа, и Гарри фактически разрешил ему переехать. Он отвел его в спальню и сразу предоставил самому себе, хотя совсем не знал парня. Этот акт доброты свидетельствует либо о чрезвычайном доверии к другим людям, либо о бесстрашной уверенности в том, что ничто никогда не сможет причинить ему вреда — потому что Гарри мог мгновенно убить любого, не моргнув и глазом. Луи до сих пор не верил, что все это было по-настоящему, но вдруг он неожиданно вспомнил, что сегодня вторник, и тут же возникли проблемы посерьезнее. — Черт! — выругался он, соскакивая с кровати и доставая часы из переднего кармана рюкзака. Полдесятого утра. — Черт, — он оделся в то, что первое попалось ему под руку. Луи уже безнадежно опоздал в школу, но совсем не пойти не мог. Он старался не прогуливать. Луи привел себя в более или менее презентабельный вид и выбросил из рюкзака все, что не имело отношения к школе, оставив это кучей на кровати. Он разберет вещи позже. Луи обулся и побежал по коридору в ванную. Он знал только об одной, которая находилась в восточном крыле, поэтому он пронесся через гостиную и лабиринт коридоров до заветной комнаты. Луи неожиданно вспомнил, что в первый день оставил окровавленную тряпку на раковине, что было по-свински, но, очевидно, ее уже убрали. Ему надо будет извиниться за причиненные неудобства. Он с впечатляющей скоростью сходил в туалет и, сделав все, что мог с волосами перед зеркалом, выбежал на улицу. Но парень замедлился только тогда, когда понял, что умрет, пока добежит до школы. Он захлопнул дверь и сделал долгий глубокий вдох самого чистого воздуха. Это был новый день, и у него началась новая жизнь.***
— Луи, что за черт! — закричал Найл, когда Луи сел к нему за стол в обеденный перерыв. — Где ты был? — Я очень старался успеть до обеда, — пропыхтел Луи, хватая бутылку с водой, которую ему резко пододвинули. — Что случилось? — спросил Найл, прижимая холодные ладони к покрасневшему потному лицу Луи, пока тот глотал воду, как выброшенная на берег рыба, которую только что вернули в океан. — Трой выгнал меня прошлой ночью, — сообщил он с придыханием. — Боже, у меня сейчас сердце выскочит, — заметив неверящее выражение лица друга, он кивнул: — Это правда. — Это ужасно, Луи! Мне так жаль. Куда ты пошел? Почему ты не вернулся ко мне? — спросил Найл, вытаскивая из пакета все, что предназначалось для Луи. Мальчик первым схватил сэндвич и практически целиком запихнул в рот. Он не мог сформулировать ответ, когда его желудок сходил с ума от голода. — О, я знаю, — хитро произнес Найл, хлопая в ладоши и запрокидывая голову. — Ты пошел к своему пар… Луи вскрикнул, зажимая ему ладонью рот, а то этот придурок сообщит всему кафетерию о его ориентации. — Черт, извини, — прошептал Найл, убирая руку Луи, оглядывая одноклассников и, наклонившись, уже тише спросил: — Но ты был у него, да? Луи кивнул и проглотил огромный кусок, запив соком, прежде чем ответить: — Да. И я понимаю, что многого прошу, но у него нет машины, а я не могу проходить такое расстояние каждый день. Мой велосипед остался у Троя, он все равно проколол шины и… — Конечно, я согласен побыть твоим такси, Лу. Но у твоего парня реально нет машины? Он же один живет? — спросил Найл. — Он… работает из дома, — сказал Луи и тут же перевел тему: — Большое спасибо, Ни. Не могу передать тебе, как я рад, что ты есть в моей жизни, — воскликнул он и обнял друга. — Эм, знаешь… для того, кто боится, что его могут подслушать, ты не… — Ах, точно. — прохрипел Луи и оглянулся: Трой уже ухмылялся ему за непреднамеренный «гомосексуальный контакт». — Черт. Прозвенел звонок, сообщающий об окончании обеденного перерыва, и Найл обреченно простонал, встретившись взглядом с Луи. — Тогда встретимся у стоянки для велосипедов? — спросил он, уже отправляя мусор с подноса в ведро. — Да, спасибо, — крикнул Луи и поспешил на пятый урок. Он был настолько скучным, что даже не заслуживает упоминание, в отличие от занятия у мистера Кэри. По прибытии он получил официальную маленькую ленточку за согласие участвовать в школьном конкурсе, который должен был состояться завтра, и затем всем классом они вновь посмотрели «Скрипача на крыше», но Луи не против. Только это он мог выдержать. Стоило раздаться звонку, как ученики, словно рой пчел, в рекордные сроки покинули кабинет, оставив Томлинсона наедине с учителем. Он помнил, что Найл будет ждать его у велосипедов на стоянке, поэтому у него совсем мало времени. Луи подошел к столу мистера Кэри, и мужчина ярко улыбнулся, подняв взгляд из-за огромных очков и сцепив руки в замок. — Здравствуй, Луи, — протянул он с любопытным выражением лица, когда мальчик придвинул стул к его столу и молча сел. Луи долго сидел в задумчивости, вероятно, до чертиков напугав учителя, но он просто не знал, с чего начать. Когда он заметил, что мистер Кэри открыл рот, то перебил его: — Вы верите в бессмертие? Если мистера Кэри этот вопрос застиг врасплох, то он этого не показал. Мужчина отнесся к нему серьезно, словно его спросили о его политических взглядах. Он долго и напряженно думал и при этом шевелил губами, наконец сообразив подходящий ответ, он откинулся на спинку стула. — Если бы я должен был ответить сразу, то я бы сказал «нет». «Почему я вообще спросил», — подумал Луи, понимая, что его вопрос абсолютно нелепый. — Однако! — добавил мистер Кэри, снова пробудив в Луи интерес. — Как бы то ни было, я думаю, что мы многого не знаем. — Правда? — Да, мы даже не знаем, что находится на дне наших океанов, не говоря уже о космосе и за его пределами. Я думаю, что мы не замечаем многого из того, что у нас под носом. Потому что мы думаем, что уже все знаем… но это не так. Постоянно делаются открытия. Я уверен, наши предки смотрели на луну и даже не предполагали, что когда-нибудь мы сможем по ней пройти. Невозможные вещи постоянно случаются, поэтому глупо дискредитировать то, чего мы просто еще не видели. — Спасибо. — Однако, — снова вмешался мистер Кэри, держа бедного Луи в напряжении. — Это странный вопрос. К чему он? — О, я просто прочитал об этом… в одной книжке. Меня это заинтересовало, поэтому я решил спросить об этом, — сказал он, с легкостью солгав, потому что даже он не понимал до конца правду. — Хм… ну, если ты когда-нибудь встретишь бессмертного, обязательно познакомь нас, — попросил мистер Кэри. Луи взорвался приступом невероятно вынужденного и громкого смеха, медленно пятясь из комнаты, волоча за собой по полу рюкзак. — Да, конечно… познакомлю, — пробормотал он, запинаясь, и выбежал. Он примчался на стоянку, и Найл раздраженно развел руками. — Черт возьми, вот ты где, — пожурил он, хватая Луи за руку и направляясь к своей машине. — Извини, я должен был поговорить с мистером Кэри о собрании для… — Знаю, знаю. Дела пианистов, — сказал Найл с явной гордостью, подпрыгивая и щекоча его. — Прекрати, — закричал Луи, хихикая и отталкивая руки Найла, пока тот не сдался и не оставил его бедные ребра в покое. — Ничего не могу поделать, Лу. Я чертовски горжусь, — сказал Найл с преувеличенно драматичным хлюпаньем, вытирая несуществующие слезы. — Знаешь, тебе серьезно стоило попробовать себя в театре, — честно сказал Луи. — Я помню, как ты читал «Ромео и Джульетту», у тебя настоящий талант. — На самом деле я подумывал о прослушивании на роль Макбета, — признался Найл, и это стало неожиданностью для Луи. — Да ладно? Найл, это здорово! Держу пари, ты получишь все цветы, — ворковал он, как бабушка, горячо любящая внука. — Да, точно, — усмехнулся Найл, открывая пассажирскую дверь для Луи и помогая ему сесть, после заняв водительское сиденье. — Троя нет. Знаешь, мне кажется он оставил тебя в покое, потому что ты не ездишь на велосипеде. — Возможно, — но Луи не позволял себе лишний раз надеяться. — Так… куда мне ехать? — спросил Найл, и в его голосе слышалось волнение. — Эм… — Луи замолчал, не решаясь рассказать, что его домом стал печально известный особняк. И дело не в доверии, потому что Найлу он очень доверял, просто Луи не знал, стоит ли его посвящать во все детали. — Подбрось меня до леса, остаток пути я смогу пройти пешком, — сказал он, съеживаясь под убийственным взглядом Найла. — О нет. Нет, нет, нет, даже не надейся. Ты говоришь мне адрес или я тебя никуда не повезу, — поставил ультиматум Найл. — Просто отвези меня в лес, — проворчал Луи, не поддаваясь провокации. — Тебе, наверное, очень нравится этот парень. — Он просто не хочет, чтобы кто-то знал, где он живет, — в этом наверняка была доля правды. — Уверен, когда мы узнаем друг друга получше, он захочет познакомиться с моим лучшим другом. Просто не сейчас? — он надеялся, что его друг просто согласится и оставит его в покое. — Хорошо, — Найл вздохнул и свернул в сторону леса. — Но однажды ты мне все расскажешь, — строго сказал он. — Конечно, — согласился Луи, расслабляясь. Когда Луи узнал пейзаж, он жестом попросил друга съехать на обочину. — Здесь? Ты уверен? — спросил Найл, нахмурившись. — Да, Найл, притормози, — засмеялся Луи, уже просовывая руки в лямки рюкзака. Найл застонал в знак протеста, но послушно остановился. — Ты сможешь забрать меня отсюда утром? — спросил Луи, состроив щенячьи глазки. Парень оглянулся, пытаясь запомнить место. — Я… да, конечно, — сказал Найл. — Увидимся. — Ага! Увидимся завтра, — ответил Луи, выпрыгнув из машины и со всей силы толкнув дверцу, та со скрипом захлопнулась. Найл не хотел уезжать, потому что хотел посмотреть, в каком направлении пойдет Луи, а парень не хотел уходить, чтобы Найл не узнал это. Проблема. В конце концов, Томлинсон похлопал по дверце, как бы говоря: «Уезжай». Найл застонал в ответ, но сдался. С явным разочарованием он махнул рукой, завел двигатель и оставил друга на произвол судьбы. Луи вздохнул и сразу бросился в лес, прежде чем Найл выкинул что-то свойственное лишь ему одному, например: развернуться и помчаться вслед за удаляющейся фигурой Луи. К счастью, этого не случилось, и парень перешел на шаг, любуясь красками леса при дневном свете. Ночью деревья казались гораздо мрачнее, они словно тянули к нему ветви, желая схватить. Однако стоило солнцу пробиться сквозь зеленые верхушки, как они становились совершенно безобидными. Он подошел к особняку и трусцой спустился с холма, завернул за угол и добрался до парадных ворот, не испытывая ни малейшего желания попробовать перепрыгнуть через угрожающе высокие и заостренные шипы забора. Он не хотел умереть такой смертью — насадившись на кол — да и вообще умереть, пока не получит ответы на свои вопросы. Луи ухватился за перекладину калитки и перемахнул во двор. Его до сих пор поражал контраст в облике особняка ночью и днем, и он не мог дождаться субботы, когда сможет целый день бродить по дому и изучать тайны старых комнат. Хотя ему придется поубавить пыл, по крайней мере на время, пока он не удостоверится, что Гарри совершенно не против таких исследований. Если его предположения были верны, то Гарри проснется примерно в семь или восемь вечера, так что у Луи примерно четыре часа в распоряжении, и он уже знал, как проведет это время: съест что-то из украденных закусок, что разбросаны по кровати, наведет порядок и разберет вещи, а затем будет играть одну мелодию за другой до захода солнца. Луи зашел в особняк и по-хозяйски бросил вещи на журнальный столик. Он хотел бы сразу пойти и поиграть, но домашняя работа сама себя не сделает, к сожалению. С раздраженным стоном он разложил все бумаги на столике, снял пиджак и вздохнул. Луи взял карандаш и едва коснулся им листа, как его желудок требовательно заурчал. — Черт возьми, — пробормотал он, бросая карандаш, и направился на кухню в надежде, что дворецкий купил еды, как обещал Гарри. Хотя… если они вели ночной образ жизни, то наверняка тот не успел. Он оглядел кухню, но ничего не нашел. Интересно, могли ли они находиться на солнце? Он медленно повернулся кругом и заметил холодильник, обмотанный цепью и запертый на висячий замок, и в голове пронесся бурный поток теорий. В холодильнике медового цвета, очевидно, хранилось что-то такое, что Луи не следовало видеть, и он мог только представить, сколько крови лежало на полках. Томлинсон осторожно попытался приоткрыть дверь, чтобы хоть одним глазком заглянуть внутрь, но та не поддалась. — Хорошо, — вздохнул он, еще раз проверяя шкафы в поисках еды, которой там не оказалось. Он неохотно поднялся на второй этаж, собираясь все-таки воспользоваться своими припасами, но, оказавшись наверху, безудержное любопытство овладело его душой. Пришло время. Время исследовать. Он бесцельно бродил вокруг в поисках лестниц, игнорируя каждую дверь, встречающуюся на пути. Он не знал, в какой комнате находится Гарри или его невидимый Мартин. Луи поднялся на четвертый этаж и замедлил шаг. Казалось, воздух там гуще, а может, во всем виноват адреналин, бурлящий внутри. Проходя по коридору, он время от времени останавливался, чтобы полюбоваться портретами того, кого, как он теперь знал, звали Гарри, и даты под ними только доказывали его теории. Судя по портрету внизу, у мужчины был идентичный близнец, и этот факт был особенно интересен, но он пока не станет расспрашивать Гарри. Все равно Луи не получил бы ничего, кроме расплывчатых ответов, пока тот не поймет, что ему известна его тайна. Однако Томлинсон не мог не вспомнить, что Гарри сказал ему прошлой ночью: «Поверь мне, лучше не иметь близнеца». Скорее всего, это означало, что у него не самые лучшие отношения с братом. Луи не стоило совать нос в чужие дела, Гарри сам ему расскажет, когда будет готов. Хотя Томлинсону было интересно, как зовут близнеца, но… что-то ему подсказывало, что его имя начинается на «А», но он не понимал, почему у него возникло такое чувство. Коридор заканчивался тупиком. Луи инстинктивно повернул налево, широко раскрыв глаза, когда увидел единственную открытую дверь, так и манящую к себе. Он сдержал победное хихиканье и побежал на цыпочках по деревянным полам, как шпион, оглядываясь через плечо на возможного злого дворецкого, который следовал за ним все это время. Но его не было, и он незамеченным проник в комнату, сразу закрыв за собой дверь. Он не знал, что находится у него за спиной, моментально, даже как-то испуганно обернулся. Луи нахмурился, когда увидел только закрытые простыней… зеркала? Он подошел к одному из них и, схватившись за пыльную ткань, дернул на себя. Луи встретился взглядом со своим потрясенным отражение. Зачем Гарри закрыл зеркала? Луи перебрал в уме все, что прочел о вампирах в школьной библиотеке два дня назад, перед тем как прозвенел звонок на урок. Если Гарри не отражался в зеркале, тогда понятно, почему он собрал их в одной комнате и закрыл, но… почему бы не избавиться от них, раз они бесполезны? Или они о чем-то напоминали? Луи содрогнулся при мысли о том, что не сможет увидеть себя в зеркале, когда будет собираться, например, утром в школу, но, возможно, в этом говорит его отвратительное тщеславие. Если судить по тому, как выглядел Гарри, когда они встретились, бессмертный прекрасно обходился и без этого. Луи обошел зеркала, иногда приподнимая простыни, чтобы посмотреть на себя, но в основном пачкая пальцы пылью. Он продолжал идти даже после того, как миновал последнее, так занятый разглядыванием зеркал у себя за спиной, что не заметил коврика, запнулся и упал. — А, Боги, — сердито заскулил он, морщась. Мальчик встал и взглядом сердито впился в загнутый угол ковра, который и стал причиной его падения. Он уже протянул руку, чтобы поправить его, когда увидел, что напротив на полу был изображен такой же по размеру треугольник, и при правильном ракурсе получался идеальный квадрат. Луи отогнул ковер и тогда все понял. — Чертов люк, — громко выдохнул он, медленно качая головой, в то время как его глаза загорелись, как рождественская елка. Первый и единственный раз в своей жизни он нашел реально тайный люк. Он подскочил и поднял задвижку в центре, съежившись, когда петли громко заскрипели, и осторожно приподнял. Все, что он видел внизу: угольно-черная непроглядная тьма и лестница, зловеще ведущая прямо в нее. Если отбросить нервы, Луи очень рад такому открытию. Он наклонился и оперся на ступеньку, прислушиваясь, но ничего. — Какого черта? — спросил он, когда случайно нащупал что-то на ступеньке. Это оказалась серебряного цвета зажигалка «Зиппо», Луи повертел ее в руке, и на губах появилась коварная ухмылка. Очевидно, туда кто-то очень часто спускался. Он с усилием провел по колесику, заставив с искрой появиться маленькому огоньку. Луи вновь наклонился, пытаясь осветить тьму, но он только увидел еще несколько ступенек. Томлинсон уже с уверенностью решил спуститься, поэтому, положив руку на пол комнаты, он опустил сначала одну ногу, потом вторую. Луи спустился по винтовой лестнице так тихо, как только мог, потому что малейший шорох отдавался громким эхом, но, конечно, под конец задел рукой канделябр, наделав не мало грохота. Он задержал дыхание, чтобы не выругаться, и посветил в сторону злосчастного предмета. Там оказалась свеча, и он сразу зажег ее. Луи убрал «Зиппо» в карман и подождал несколько минут, чтобы убедиться, что снизу не доносится никаких звуков, а затем вытащил свечу из металлической подставки, используя ее словно факел. Он не мог сказать, как долго спускался, потому что останавливался всякий раз, когда издавал особенно громкий звук, но прежде чем он успел осознать, в поле зрения оказалась последняя ступенька, а также угол кровати, и он вскарабкался обратно на несколько ступенек вверх, прежде чем врезаться в неизвестность. Он подождал, пока успокоится сердце, прежде чем, прищурившись, вглядеться в темноту, и капающая свеча в руке стала его единственным спасением от неподдельной паники. Он подбадривал себя так, как только мог, чтобы заставить себя спуститься. Он крепко зажмурился и, опираясь на стену, нащупал путь вниз. Луи прошел дальше и теперь оказался в спальне Гарри. Мужчина спал в своей кровати в окружении дорогого шелка. Луи затаил дыхание и прикрыл рот ладонью, уставившись на бессмертного; в животе поселилась тревога, что Гарри может проснуться и увидеть его. Луи не потребовалось много времени, чтобы заметить, каким мертвым казался Гарри, и внезапно все страхи, что его обнаружат, улетучились. Он бросился вперед, чтобы поставить свечу в удобный подсвечник на маленькой прикроватной тумбочке и склонился над неподвижной фигурой. Гарри лежал на спине, без рубашки, и был похож на неземного бога. Луи прожигал взглядом каждую его черточку. Его длинные волосы были распущены, и они рассыпались веером по подушке, каждая прядь была словно выложена самим творцом. Насыщенный каштановый цвет локонов в свете свечи переливался золотом, сильно контрастируя с кожей, которая казалась бледнее. Возможно, из-за плохого освещения он выглядел мертвым, но в любом случае ему было тревожно. Левая рука Гарри была засунута под подушку, его длинные пальцы сжимали ее, а правая рука лежала на бедре, и Луи, честно говоря, завидовал ему, так как сам хотел провести по нему. Левая нога Гарри была согнута, а изящная ступня правой выглядывала из-под небрежно накинутой простыни на нижнюю часть тела. На длинных ногах были надеты дорогие черные пижамные штаны, и Луи изо всех сил старался не обращать внимания на них. На шее Гарри висел шнурок с большим ключом, похожим на скелет, и в голове парня вспыхнули воспоминания о запертой комнате в западном коридоре. Может, это ключ от той двери? Луи пообещал себе, что не станет вламываться в закрытые комнаты, даже если найдет подходящие ключи. Но желание нарушить собственное правило было сильным, но не настолько, чтобы поддаться искушению. Чем дольше Луи смотрел на торс Гарри, тем больше он начинал понимать, что этот фантастический мужчина был слишком неподвижен. Чересчур. Парень опустился на колени и склонился над грудью Гарри, внимательно наблюдая, чтобы понять, двигается ли она вообще. Оказалось, что нет. — Гарри? — шепотом крикнул Луи, храбро тыча его в руку, чтобы получить хоть какую-то реакцию. Кожа Гарри была безжизненно холодной, и он вообще не двигался! Луи, конечно, сразу предположил самое худшее. — Гарри! — повторил он чуть громче, забираясь на матрас и прижимаясь ухом к груди Гарри, отчаянно желая услышать стук сердца. Но его встретила лишь глухая тишина. — Гарри, — заскулил он, тряся мужчину. — Гарри? — он всхлипнул, на этот раз схватившись за лицо и тряся. Гарри раздраженно хмыкнул и оттолкнул руки Луи, ворочаясь и пыхтя во… сне? Он просто спит? Луи замер. Это было невозможно. Левая рука Гарри теперь лежала на коленях парня, и Луи должен был убрать ее, иначе он застрянет здесь, пока мужчина не проснется. Он очень не хотел двигать рукой, но это чудовищно мешало его плану побега, поэтому он громко сглотнул и мужественно схватил Гарри за запястье, внимательно следя за лицом бессмертного. Внезапно тот сам поднял тяжелую руку и положил над головой. Луи случайно взглянул вверх, почувствовав под пальцами тряпку. Это оказалась белая тряпка с темными пятнами, и от шока он выпучил глаза. — Что за… — он резко вздохнул, грубо дернув Гарри за руку и поднеся к свече, чтобы получше рассмотреть ее, забыв об осторожности. Он осторожно снял тряпку, все еще не веря, что его предположение верно. Это была тряпка, которой он перевязывал свою раненую ногу во время первого визита. И Гарри обвязывал ею руку? — Ты вампир, — недоверчиво произнес он одними губами, едва набрав воздуха в легкие. Он беззаботно опустил его руку, лишь слегка вздрогнув, когда невозможное существо снова захрюкало от грубого обращения. Луи осмелел и придвинулся ближе, протягивая руки ко рту Гарри, чтобы приподнять верхнюю губу и обнажить потенциально острые клыки. Но мальчик лишь увидел ряд нормальных зубов и даже выдохнул от облегчения, но это все равно ничего не объясняло. Если Гарри не был вам… Внезапное громкое и довольно нечеловеческое шипение, похожее на шипение кобры, прервало ход его мыслей, и он отдернул руку, когда Гарри бросился вперед. Ему явно не понравилось, что кто-то трогает его лицо. — О Боже, — воскликнул Томлинсон, когда заметил настоящие и, судя по всему, скрытые клыки Гарри. Они появились из человеческих зубов, став смертоносно острыми так быстро, что, если бы не поразительные рефлексы Луи, они бы уже впились в запястье. Все еще спящий Гарри не сразу понял, что его побеспокоило, он причмокнул и перевернулся на живот, снова погрузившись в глубокий сон. Луи же не мог успокоиться. Было невероятно трудно признать, что его теория оказалось верной. Но своим глазам он верит. Итак, Гарри бессмертный вампир из Рима или Франции, и он, очевидно, испытывал голод по отношению к Луи, судя по печально известной тряпке, которой он обвязывал запястье. Было ли это опасно для Томлинсона? Возможно, из-за этого он тогда впервые прогнал его. Неужели Гарри просто пытался защитить его? Неужели Луи свел его с ума своей кровью в ту ночь? В холодильнике хранилась кровь? — Черт возьми, — Луи рассмеялся, несмотря на страх, глядя на спящего вампира. Он разгадал его тайну. Только детектив, который раскрыл самое сложное дело в своей карьере, мог понять, что чувствовал Луи в этот момент. Он нашел доказательство существования «вымышленного» и «мифического» вида Гарри. Луи схватил свечу и дерзко поцеловал настоящего бессмертного. Он поднялся по лестнице в зеркальную комнату и направился вниз, чтобы принять душ. Он мог кричать так громко, как захочет, потому что узнал первый забавный факт о вампирах: их невозможно разбудить.***
Адриан сказал Александру, что собирается на ночную прогулку, но, конечно, это была откровенная ложь. Прошло целых семь месяцев с тех пор, как Адриан в последний раз пил кровь у невинного человека, и он не мог больше отказываться от этого исключительного ощущения. Он должен был дать себе волю, иначе извергнется, как Везувий. Ему нужна было насытить внутреннего зверя. Ничто не могло заменить убийство, резню, и Адриан подался порыву смелости и наглости, которые утверждал, что он заслуживает снова испытать это крышесносное чувство после тяжелой пары неудачных лет воздержания и рецидива. Ему нужно было снять стресс. А для этого требовалось лишь выпустить ярость и освободиться от чувства вины, которое Александр пытался внушить ему все это время. Все было не так уж плохо. Например, Александр и Адриан отправились в Рим в 474 году, чтобы украсть мраморную скульптуру последнего, созданную творцами его времени. Македонец был предельно любвеобилен и интересовался жизнью Адриана и всеми местами, где он жил. Римлянин показал Александру окрестности, а затем выкрал статую прямо из Пантеона, который восстановил сам, вдобавок забрав камень с печально известной британской стены. Затем они отправились на древние земли Македонии, чтобы забрать кое-что из вещей Александра, от которых он давно отказался, но его соблазнила идея вернуть хоть что-то из своего. Они посетили каждый родной ему уголок. Та поездка была настолько замечательной, наполненной романтикой и весельем, что Адриан на все это время совершенно забыл о крови. После плодотворных грабежей Адриан и Александр сидели в тревожном ожидании, наблюдая за войной между восточной и западной православной церковью. Они никак не могли прийти к миру. Именно тогда Адриан снова начал заботиться об окружающем его мире… и не в хорошем смысле. Было неясно, то ли он просто еще не обладал тщательно взращиваемым терпением Александра, то ли он никогда не сможет проявить такую добродетель, но сегодня вечером мужчина поддался ярости на весь мир и его бесконечную глупость. Сегодня вечером он был врагом людей — возможно, он решит подружиться с ними в следующем десятилетии. Именно поэтому он оставил Александра, солгав о прогулке. Он добрался до побережья, где решил устроить охоту. Мужчина спрятался в тени рядом с хижиной, близ конюшни, окруженной стогами сена. Он ждал молодого мальчика-раба, который пройдет мимо и с необходимыми запасами поднимется на судно, пришвартованное у доков. Он внезапно почувствовал приближение человека. Это оказался как раз такой мальчик, он мчался вниз по пандусу с пустым ведром в изнуренных руках. Он не пошевелился, наблюдая за своей добычей, решив, что нанесет смертельный удар, не прибегая к своему непреложному обаянию. Когда человек оказался достаточно близко к засаде Адриана, он резко схватил мальчика и затащил его в тень быстрее, чем кто-либо мог заметить, и вонзил клыки в мягкую шею, не торопясь и позволяя человеку получить заслуженное удовольствие по доброте душевной. Спина человека выгнулась в экстазе, он потерялся в наслаждении, прижимаясь задницей к промежности Адриана и постанывая в ночи. Бессмертный застонал, не отрываясь от шеи, и прижал мальчика к стене хижины, проводя руками по всему телу, сжимая в жарких объятиях и нежно толкаясь бедрами ему навстречу. Добыча становилась все слабее и слабее, и Адриан опустил его на землю, сам облокотившись на стену и прижав человека к себе. Он провел постепенно согревающимися ладонями по рукам, сжимая и вскоре со вздохом отстраняясь, выпив всю кровь до последней капли. Голова мальчика упала на его плечо, когда Адриан отстранился, и он в знак благодарности почесал затылок, нежно поцеловал в холодный висок и положил на землю, заложив «фундамент» будущей кучи тел. Вампир вытер рот тыльной стороной ладони и прижал ладонь к груди, сгорая от желания вдохнуть в себя больше жизни и почувствовать то, что он чувствовал давным-давно — до того, как Александр пришел в его жизнь и превратил его в трусливого хищника. Такие монстры, как они, охотились, и кто он такой, чтобы отрицать естественные порывы? «Только Александр готов отрицать», — раздраженно подумал он, возвращаясь в засаду и поджидая счастливчика номер два. За двумя последовал третий, потом десятый, и за это время куча тел у конюшни только росла, жертвы сверху падали на холодную землю с противным звуком. Но несмотря на это, он продолжал скидывать тела в одно место, только и успевая хватать каждого приближающегося человека, приманенного особыми феромонами. Он бросил едва живую жертву и завернул за угол. — Привет, — обратился Адриан к молодому парню, к счастью они стояли на достаточном расстоянии от груды тел, но феромоны уже окружили ни о чем не подозревающего человека, оставив без надежды на спасение. — Ты бог? — спросил мальчик, глядя на существо перед ним круглыми от удивления глазами. Он неосознанно погрузил Адриана еще глубже в безумие эго. — Я думал, люди больше не верят в нас, — подыграл Адриан, едва сдержав самодовольный смех. — М–мы верим, — заикаясь, произнес человек. — Зачем ты пришел сюда? — он поднялся на носочки, подаваясь вперёд. Вот как действовали феромоны бессмертных. Они приманивали добычу, внушая единственное и неоспоримое желание — отдаться. И ни один из известных ему бессмертных не управлял ими лучше, чем сам Адриан. Азазель не в счет. Он помнил, какой невпечатляющей была раньше его приманка, но с возрастом пришел опыт, как и говорил его создатель, и он с трудом мог поверить в то, на что сейчас был способен. Человек радостно подался в объятия Адриана и даже не заметил, как они перенеслись в другое место. Бессмертный трясущейся рукой сжал затылок мальчика и вонзил клыки в шею. Он был опасно близок к передозировке, если не сделает хотя бы часовой перерыв, прежде чем продолжить свое веселье. Но было трудно остановиться. И его не беспокоило ожидающее его забвение. Он нуждался в этом, он хотел отдать каждую частичку себя чудовищу, живущему внутри. Последствия подождут. Он знал, что Александр может отправиться на его поиски, если он не вернется в ближайшее время, но Адриан надеялся, что македонец не застанет его прямо на месте преступления. Конечно, именно в этот момент запах Александра ударил в нос. — Адриан! — прогремел на всю улицу знакомый голос, заставив покрасневшие глаза распахнуться и раздраженно уставиться на потревожившего его бессмертного. — Немедленно. Отпусти. Его, — скомандовал он, указывая пальцем на мальчика, обмякшего в его руках. Адриан попытался хоть как-то оправдаться, но вместо этого из горла вырвалось злобное рычание, предупреждающее Александра о том, насколько он вышел из-под контроля. Македонец мгновенно изменил тактику. — Хорошо, хорошо, — сказал Александр, поднимая руки в мирном жесте, но все равно продвигаясь вперед, вызывая ненавистное шипение в свою сторону. — Не лезь, Александр, — выплюнул Адриан, с трудом сопротивляясь желанию снова впиться клыками в шею. — Ты не должен был этого видеть. Иди домой, — сказал он и снова укусил человека. Александр стерпел гнев Адриана, приближаясь к нему в тени, и прежде чем тот успел среагировать, сделал свой ход. На полной скорости македонец бросился вперед и влепил настолько сильную пощечину, что мужчина невольно бросил человека, пошатнувшись. — Послушай себя! — взревел Александр, потушив кипящую ярость бессмертного. — Ты меня так достал! Ты безнадежный наркоман! Все это время я пытался изменить твой образ жизни, а ты со своей стороны даже не приложил усилий. Готов поспорить, ты даже не пробовал. Зевс, Адриан, я никогда и ни в ком в своей жизни не испытывал такого разочарования, как сейчас. Можешь не возвращаться домой, — сказал он, разворачиваясь, словно решил, что это было последней каплей его терпения. Но Адриан уже успел узнать его, чтобы понимать, что Александр просто хотел, чтобы он последовал за ним. И римлянин последовал бы. Но он будет сожалеть об этой маленькой победе Александра. Адриан опустился на колени и просунул руку под шею человека с кровоточащей раной. Он набрал в ладонь изрядное количество крови и поспешил к Александру в надежде раз и навсегда вернуть ему здравый смысл и заставить забыть об извращенных гуманистических замашках. — Ты думаешь, что ты такой сильный, но Багой не согласился бы, — сказал он, кипя от нетерпения в ожидании предсказуемо оскорбленного ответа Александра, чтобы он мог сделать решающий ход. Его намерением было развратить Александра до неузнаваемости, вытащить наружу дремлющую жажду крови с согласия возлюбленного или без него. И он был уверен, что эта столь простая и до смешного глупая провокация обязательно сработает. Александр резко остановился. Он медленно начал поворачиваться, ожидаемо говоря: — Да как ты смеешь… Но Адриан заткнул его, хлопнув ладонью по раскрытым губам и влив приличное количество крови живого человека внутрь, а затем грубо зажал рот и нос, не оставив другого выбора, кроме как сглотнуть. Александр достойно боролся, он почти вырвался из железной хватки, но затем легкие зажгло, а голод помутнил разум, и он сдался, проглотив все до последней капли. Разноцветные глаза мгновенно стали безумного красного цвета, и это было самой эротичной вещью, которую Адриан когда-либо видел. — Вот так, любимый. Посмотри на себя, ты ничем не лучше меня, — пробормотал Адриан, с ухмылкой наблюдая за тем, как Александр отчаянно облизывает его руку, собирая остатки крови, и сходит с ума от жажды. — Вся твоя гуманность — не более чем фасад. Давай посмотрим на тебя настоящего, — сказал он и довольно улыбнулся, когда Александр оттолкнул его и направился к все еще живому мальчику, лежащему на земле. Если бы Александр действительно был мирным бессмертным с непогрешимым моральным компасом, эта провокация, возможно, не сработала бы, и он бы обязательно справился с жаждой крови. Но вся сила воли македонца испарилась, и теперь Адриану оставалось лишь пожинать плоды своих действий. Хотя он считал, что сделал их совместную жизнь только лучше. Он наблюдал, как Александр приподнял добычу одной рукой и вонзил клыки в горло, делая большие и быстрые глотки, почти мгновенно убивая человека без малейшего чувства вины. Затем Адриан довольно последовал за любимым, и они облазили рыбацкий городок в поисках жизни. Он наблюдал за действиями Александра, возбуждаясь от его откровенного чудовищного поведения. Этот Александр возбуждал Адриана сильнее, чем когда-либо, и, конечно же, он это понимал. Он одаривал римлянина страстным взглядом, когда тот кусал очередного счастливчика, даже звезды видели, что скоро их сексуальное напряжение потребуется снять. А на столь грязных улицах делать это не стоит. И все же провокация Адриана сработала немного не так. Казалось, что теперь ничто не остановит Александра, он не мог заставить его отказаться от очередной жертвы. Македонец словно не слышал его, к тому же он был гораздо сильнее Адриана, отчего последний всерьез запаниковал. Что ему делать? Александр оттолкнул Адриана, и тому оставалось лишь надеяться, что он гораздо лучше контролирует себя. Внезапно Александр с глухим стуком уронил человека на землю и развел руки в приглашении. Адриан без промедлений бросился в его объятия, он застонал от облегчения и полной грудью вдохнул запах свежей крови, которым буквально пропиталась кожа. Это словно самый вкусный одеколон в мире. Нежные объятия мгновенно прекратились. Алекс сжал в кулаке волосы Адриана, потянув и запрокинув голову с такой силой, что сломал бы ему шею, будь он человеком. Такое поведение Александра и возбуждало, и беспокоило. Он боялся последствий. — Ты ошибся, — прошипел Александр, окровавленные клыки сверкнули в лунном свете. Адриан мог ответить что угодно, но с губ слетело: — Я хочу твой член в себе. Они даже не рассматривали такого варианта. Адриан застонал от желания, только представив, и у Алекса была такая же реакция. Они тяжело дышали и смотрели друг на друга, как на еду. — Конечно, — грубо рыкнул Александр. Адриан осыпал поцелуями грудь и шею возлюбленного, слизывая с кожи засохшую человеческую кровь. — Думаешь, ты сможешь одолеть меня в таком состоянии? — он усмехнулся и схватил его за горло, заставив посмотреть себе в глаза. У теперь неподвижного Адриана не было выбора, кроме как молча смотреть. — Неужели ты думаешь, что я не заставлю тебя подчиниться? — Алекс, — заскулил Адриан, член требовал его внимания. Он нуждался в мужчине, в таком уровне связи. Он хотел подчиниться, чего не было со времен Марциуса, хотел сильнее, чем трахнуть Александра. — Никто не был во мне, — нагло солгал он, зная, что Александру будет приятно это услышать. Алекс дьявольски улыбнулся. — Ну что ж, тогда… Кажется, сегодня вечером мы оба открываем новые стороны друг друга, — он бросился вперед, покрывая шею Адриана грубыми поцелуями и укусами, пока тот скулил и задыхался. Македонец не выдержал и поспешил домой. Адриан запрыгнул Александру на спину и прижался губами к его шее, ненасытно целуя. Александр зарычал и рванул вперед достаточно резко, чтобы сбить Адриана с ног, и тот рухнул на землю, но его быстро подняли, прежде чем он смог осознать, что произошло. Затем внезапно в него впились губы, и он застонал от восхитительного чувства, снова запрыгивая на любимого. Алекс, подхватив его под бедра помчался домой. Адриан едва осознал, когда они прибыли на место, но затем его швырнули через распахнутую с ноги дверь в спальню, мгновенно отрезвив. — Ты пожалеешь о содеянном, — прорычал Александр с нескрываемой яростью, захлопывая за собой дверь и хищно приближаясь к Адриану, лежащему на полу. Римлянину хотелось заскулить от страха, но на самом деле он еще больше возбудился. Мужчина медленно развел колени в приглашении, опуская руку, чтобы потереть затвердевший член под одеждой, и дальше вниз, чтобы погладить дырочку. — Ну, я пока ни о чем не жалею. Может, ты тогда заставишь меня? — спросил он, чувственно прикусив губу, наивно провоцируя Александра, и чуть не взвизгнул от радости, когда тот наконец бросился на него. Это будет тяжелая ночь.***
Гарри проснулся, довольно фыркая и цепляясь за остатки сна, пока тот не исчез в сокровищнице памяти. — Я много о чем сожалею, но та ночь не входит в это число, — с нежностью сказал он, словно его любимый услышит его. Мужчина потер шею, ощупав шрамы от укусов. Это единственное напоминание на его теле, которое осталось от Александра, как и древняя кровь. Гарри улыбнулся, посмотрев на запястья, поднял руки и с тоской уставился на вены. В мрачные времена он утешался тем, что кровь Александра, смешанная с его собственной, циркулирует в организме, свидетельствуя, что их души на веки связаны. Когда Гарри вынырнул из воспоминаний о прошлом и вернулся в реальность, он заметил, что кое-что изменилось. Он принюхался и понял, что Луи однозначно побывал в его спальне, пока он спал. — Маленький негодник, — пробормотал он с ухмылкой и вдохнул поглубже в надежде выяснить, к чему прикасался Луи. Очевидно, мальчик побывал на его кровати и без разрешения прикасался к его телу, и Гарри мог только догадываться, что, должно быть, послужило толчком к этому расследованию. Понял ли Луи, что Гарри не дышит? Заметил ли он небьющееся сердце и неподвижную грудь? Гарри сел и пошарил по комнате в поисках одной из зажигалок, нашел свою любимую на нижней полке прикроватной тумбочки и зажег, одновременно потянувшись рукой за кровать за стопкой свечей, которые неизбежно накапливались с течением времени. Он подержал танцующее пламя над фитилем выбранной свечи, пока он не загорелся, и бросил зажигалку туда, где он нашел. Ему нужно одеться, если он хотел сохранить психическое здоровье Луи. Гарри поставил свечу в подсвечник, чтобы освободить руки, и улыбнулся, когда почувствовал запах мальчика и на металле. Он действительно любопытный. Возможно, он самое любопытное существо, известное в этом мире, и Гарри очень нравилось его бесстрашие. Он не стал переодевать шелковые штаны, лишь добавил современную футболку, чтобы казаться хоть немного привлекательнее. Её, кстати, подарил ему Зейн на чертов день рождения. Малик до сих пор заботился о датах и подобной чепухе. Он собрал волосы в высокий и объемный небрежный пучок, не имея ни энергии, ни желания делать что-то другое, а напоследок облачился в роскошную черную мантию из тончайшего хлопка. Гарри задул свечу и поднялся по лестнице в кромешной тьме, в которой он видел четко и ясно каждую мельчайшую деталь. Мужчина зажигал свечи лишь для того, чтобы насладиться их медовым сиянием. Он открыл люк и бессмысленно поправил коврик, чтобы прикрыть его. Теперь в этом не было смысла, ведь Луи нашел его. В зеркальной комнате каждая ткань буквально впитала в себя неповторимый запах мальчика. Он усмехнулся и вышел в коридор, спустился на третий этаж, а затем и на второй. Гарри понял, что Луи в гостиной, и решил пока не спускаться к нему, потому как это уже слишком. Луи теперь почти все известно, но не было ничего плохого в том, чтобы продолжать их игру до тех пор, пока в этом совсем не будет смысла. Он давно так не веселился.***
Луи почти закончил доклад по истории, когда услышал слева скрип половиц. Он дописал фразу и оглянулся, наклоняясь, но никого не увидел. Он уже хотел вернуться к домашней работе, как почувствовал присутствие справа, прежде чем кто-то заговорил: — Привет, Луи, — поприветствовал Гарри и внезапно оказался очень близко, на расстоянии вытянутой руки. — Господи! — воскликнул Луи, хватаясь за сердце и учащенно дыша. — Прости, я тебя напугал? — спросил Гарри слишком невинно, на его губах играла ухмылка. Значит, он хотел поиграть? Луи одарил его свирепым взглядом и поспешил расслабиться, откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди. Он старался показать всем своим видом, что ни чуть не впечатлен его внезапным появлением. — Да, людям свойственно пугаться, когда к ним незаметно подкрадываются, — он нахмурился, разглядывая футболку Гарри с группой Rolling Stones. Возможно, это выглядело совсем неуместно на теле Гарри, но Луи оценил его музыкальный вкус, так что… — Уверяю тебя, это не входило в мои намерения, — заверил Гарри, усаживаясь на диван и закидывая руку на спинку. Между ними еще было место, и Луи очень хотел подвинуться поближе к загадочному мужчине. — Чем ты сегодня занимался? — спросил он, слегка прикусив губу, и его явное веселье доказало Луи, что Гарри уже знал ответ на этот вопрос. Боги, это невозможно. — Это, — сразу же прохрипел он, жестом указывая на кофейный столик, где было разложено его домашнее задание. Гарри бросил взгляд на бумаги, и его ухмылка стала еще коварнее, когда он обнаружил одну вещь. — Ты куришь? — спросил он, его глаза искрились весельем, когда Луи тяжело сглотнул. — Нет, — медленно ответил Луи, слишком резко покачав головой, словно пытался стряхнуть с себя чувство вины. — О, нет? Тогда для чего тебе она? — спросил Гарри, протягивая руку и забирая со стала свою зажигалку. — Это не мое, — глупо начал защищаться он, так отчаянно желая увести от себя подозрения, что одновременно признался, что стащил ее у Гарри. «Почему я не отнес ее на место, когда нашел у себя в кармане?» Гарри понимающе промычал и положил зажигалку во внутренний карман мантии. — Тогда я оставлю ее себе. — Хорошо, — прошептал Луи, зажмурив глаза и отвернувшись от Гарри, чтобы собраться с духом и привести в порядок нервы. Затем он открыл глаза и взял свой доклад по истории. Его коварный план пора осуществить, и Гарри значительно помог, сказав первым: — История, да? — спросил Гарри, наклоняясь и ухмыляясь, когда увидел нацарапанный мелком французский флаг на листе белой плотной бумаги. Луи даже не старался, он просто хотел привлечь его внимание. — Ах, Франция, — сказал он с такой тоской, что стало очевидно, что он бывал там много раз. — Великолепные зимы, ужасное лето, интересная кухня, теплые люди, — перечислил он, и Луи зацепился за последнее слово. — Теплые люди? — повторил он, подперев подбородок кулаком, изображая искреннее размышление над этим комментарием, хотя на самом деле был просто игриво подозрителен. — Добрые люди, — немедленно исправился Гарри. — Конечно, — любезно сказал Луи, его сердце бешено колотилось, когда он приступил ко второму шагу. — Я делаю доклад о Французской революции, — мастерски солгал он, притворяясь, что не замечает, когда Гарри скрипнул зубами. — Да? — он встал и прошел к камину, словно стоящие там предметы вдруг стали интересны. Луи мог только молиться, чтобы он не разгневал Гарри. Но он должен был пойти на это, чтобы заставить вампира разоблачить себя. Это самый простой способ, который он смог придумать, учитывая то ограниченное количество информации о Гарри, известное ему. — Да, король Людовик XV навел настоящий бардак в экономике, — сказал он с легким смешком, тайком наблюдая за Гарри, наклонившись к своей работе. — Шестнадцатый, — небрежно поправил Гарри, проводя рукой по пыльной каминной полке. — Что? О, да, конечно, — сказал Луи, беззаботно взмахнув запястьем. Ему нужно продолжать в том же духе. — Они были довольно безрассудны, не так ли? Протестующие, — дерзко добавил он, внутренне ругая себя за то, что сделал этот конкретный комментарий. — Их дело было оправдано, — ответил Гарри с полным спокойствием. Луи опустил плечи от разочарования, когда его провокация ни к чему не привела. — Может быть, но у них ничего не получилось. Наполеон вернул все на круги своя в 1798 году, — сказал Луи, снисходительно покачав головой и цокнув, как будто он мог бы добиться большего в борьбе с государством. — 1799, — снова поправил Гарри, оглядываясь, чтобы одарить Луи легкой и беззаботной улыбкой, прежде чем продолжить прогуливаться, сцепив руки за спиной. Он был слишком спокоен. Луи пришлось надавить сильнее. — Нет, это был 1798 год. — Извини, но ты ошибаешься, — процедил Гарри сквозь зубы, первый намек на нетерпение. — Ну, в моем учебнике написано не так, — по-детски возразил Луи, поднимая том и указывая на него для пущей убедительности. — В ней сказано, что это было… — Ну, значит в твоем учебнике ошибка! — рявкнул Гарри, и вся его сдержанность испарилась. — В 1799 году я уже был… Успех. Гарри немедленно заметил свою ошибку и закрыл глаза, опустив голову и фыркнув один раз, прежде чем снова открыть глаза и посмотреть на Луи. Он ухмыльнулся и медленно покачал головой. — Попался, — пропел мальчик, тряся учебником в руках и с громким стуком роняя его на кофейный столик. — Я знаю, что это был 1799 год! И не волнуйся, в моем учебнике все правильно. Я вообще не готовлю никакой доклад. Я просто хотел услышать от тебя подтверждение. — Ты молодец, — сказал Гарри, милостиво потешив его гордость. — Откуда ты вообще узнал, что я терпеть не могу, когда люди неправы? — спросил он с выражением неподдельного интереса на лице. Он еще совсем не знал Гарри, но был уверен, что невежественная ошибка подтолкнет его к краю. — А кто стерпит? — спросил он, решив не признаваться, что он не знал, откуда ему это известно. — Ты был сегодня в моей комнате, — внезапно обвинил Гарри, и это показалось ему последней отчаянной попыткой вернуть разговор под свой контроль. Это сработало. Луи был временно шокирован быстрой сменой темы, но ответ сорвался с языка прежде, чем он успел подумать. Он не знал, с чего вдруг сказал это, но он позволил странному тонкому голосу в голове взять верх. — Ага, тебе бы этого хотелось, да? — дерзко спросил Луи, медленно поднимаясь с дивана и грациозно пересекая комнату, чтобы встать вплотную к своему невозможному мужчине у камина. И снова он понятия не имел, откуда взялась эта новообретенная уверенность; она казалась совершенно чуждой, но в то же время естественной. — Что? — невозмутимо спросил Гарри, делая шаг назад, прежде чем Луи остановил его, ткнув пальцем в грудь. — Адриан, Адриан, Адриан, — вздохнул Луи с непонятным раздражением, протягивая руку и дергая за упавшую прядь вьющихся волос своего римлянина. — Ты всегда был охотником, не так ли? — Что… — повторил Гарри, он в шоке уставился на него. — Что ты только что сказал? Луи словно окатили холодной водой, и ему стало совсем не по себе от их положения, он абсолютно не понимал, что только что произошло. — Я… я не знаю, — ответил он, голова слегка кружилась, он чувствовал себя дезориентированным. Такое ощущение охватило его после исполнения «Бесконечного года», и он не знал, почему это происходит, но понимал, что частота его возникновения увеличивается. Что с ним не так? Гарри схватил его прежде, чем он упал, и между ними пробежала искра. Луи захотелось прижаться к нему и обнимать всю ночь, пока снова не взойдет солнце. На самом деле, он чуть это не сделал, но его голос заставил его остановиться. — А ты знаешь… ты знаешь, кто я, Луи? — спросил Гарри, поддерживая Луи и подводя его обратно к дивану. Он осторожно усадил его на подушки, а сам устроился на кофейном столике перед ним. Луи обдумал все, что ему было известно, но дело в том, что на самом деле он знал не так уж много. Не принимая во внимание тот факт, что Гарри был жив со времен Древнего Рима. Все, что он знал, — это скудное количество фактов, но сам Гарри, как личность с надеждами и мечтами, мог быть кем угодно. — Не столько кто, — уточнил он, переводя дыхание, — сколько, кажется, что. — Луи, ты уже несколько раз называл меня Адрианом. И больше всего на свете я хочу знать почему. Возможно, ты знаешь, кто я такой, но я не могу сказать того же о тебе. Ты сам совершенно невозможен. Как будто ты знаешь меня, но ты никак не можешь знать меня. Ты уже напоминаешь мне кое-кого, с кем я когда-то… — Александра, — закончил за него Луи, прекрасно понимая, кого он напоминает Гарри, если судить по их первой встрече. Вампир поджал губы и коротко кивнул, само имя, казалось, подействовало на него не совсем положительно. — Ты делаешь, говоришь и знаешь то, чего не должен знать, — объяснил он, отступая. — Ты ворвался в мой дом, словно тебя занесло порывом ветра, ты рылся в моих вещах и выискивал информацию. Я не сержусь, но предметы, которые ты счел уместными для изучения, сами по себе довольно своеобразны. Из всех книг в моей библиотеке ты схватил мой экземпляр «Илиады». Что ты можешь сказать по этому поводу? — спросил он. — Я бы сказал, что для древнего вампира ты не знаешь, как охранять свои вещи, — проворчал он. — Я не знаю, Гарри. Здесь со мной происходили странные вещи. Я знаю только английский, но в один момент я прочитал и понял латинский, когда взял в руки эту книгу. И я не знаю, почему я выбрал эту книгу. И я почувствовал… Он не знал, как закончить предложение. Он не знал, как это прозвучит, ведь ему показалось, что он больше не одинок. Поэтому он молчал, позволяя Гарри обдумать все сказанное. Гарри поставил точку в серьезном разговоре, решив вместо этого подразнить мальчика. — Возможно, дело не столько в том, что я не могу охранять свои вещи, сколько в том, что ты просто любопытный преступник со склонностью к сверхъестественным сказкам на ночь, — сказал он, и Луи усмехнулся. — Нет, ты просто очевиден. Если ты думал, что любопытный человек не обратит внимания на идентичный почерк в дневниках, датированных невероятными датами, ты ошибался. Все здесь — это дорожка из хлебных крошек, которая ведет прямо к тайне, и мне не потребовалось много времени, чтобы разгадать ее, — раздраженно фыркнул он. Он проигнорировал то, что его назвали преступником, и внезапное чувство вины, возникшее из-за чтения личных дневников. Все это время Луи гордился собой за то, что самостоятельно разгадал эту тайну, но сейчас, задумавшись, понял, что Гарри разоблачила не только сила его умелой дедукции. Но и сам вампир. — Так почему бы тебе не убежать в страхе? Почему ты выбрал мой дом для проживания? — спросил он, задумчиво прищурившись. — Что заставляет тебя, молодого, неискушенного человека, так легко принять существование бессмертных и стоять перед одним из них? — спросил он, и у Луи возникло ощущение, что все это время он мучился в попытках найти ответы на эти вопросы. Логика подсказывала, что Томлинсон должен бояться, но он никогда не испугается стоящего перед ним римлянина, и он знал это каждой клеточкой своего существа. — Потому что я знаю, что могу доверять тебе, — заявил он, еще больше поддаваясь инстинктам. — Откуда ты это знаешь? — допытывался Гарри. Луи много раз обдумывал это. Он многое мог сказать, но ничего не казалось ему абсолютно правильным, и только когда к нему вернулся голос, он почувствовал искру вдохновения, и с его губ слетело: — Потому что мы еще не закончили, — сказал он, глядя на Гарри, чтобы понять, сказал ли он что-то значимое. В зеленых глазах что-то промелькнуло, но он подавил любую эмоцию. — Когда мы закончим? — тихо спросил он, удивленно склонив голову набок. — Мы никогда не закончим, — сказал Луи, изучая Гарри и клянясь всем на свете, что всего на секунду он точно понял, на кого смотрит. — Мы никогда не заканчивали. — Какой любопытный ответ, — задумчиво произнес Гарри с нечитаемым блеском в глазах, смущенный, как и Луи, но он не показывал этого так открыто. — Я прав? — прошептал Луи, внезапно почувствовав себя очень уязвимым. — Могу ли я доверять тебе? — спросил он, поддерживая зрительный контакт, его сердце взывало к нему с мольбой. Он не отводил от Гарри пристального взгляда, пока вампир обдумывал его вопрос, терпеливо позволяя ему выбрать лучший ответ. — Да, — бессмертный улыбнулся, и от этого у Луи запорхали бабочки в животе. — Значит, ты меня не убьешь, — пошутил мальчик, потому что на самом деле он этого не боялся, но Гарри воспринял это немного серьезнее. С его лица пропала улыбка, и он медленно протянул к нему руку, давая Луи понять, что он может уйти, если захочет. Но мальчик подался вперед, и холодные пальцы осторожно коснулись подбородка, нежно сжимая его. — А теперь запомни мои слова, Луи. Я убью тебя только в том случае, если ты захочешь умереть. Если ты решишь жить под этой крышей, то живи, и ничто никогда этого не изменит. Никто и ничто не причинит тебе боль, если я буду рядом, — сказал он, и Луи усмехнулся. — Вот именно… если, — пробормотал он, глядя в сторону занавешенного окна. Мальчик резко почувствовал все синяки и порезы на своей коже. Гарри некоторое время молчал, и Луи подумал, что, возможно, он все испортил, но затем мужчина взял его за руку и задрал рукав до плеча. — Что ты… — протестующе воскликнул Луи, но замер под предупреждающим взглядом. Гарри перевернул его руку, осматривая с обеих сторон. Он легонько провел большим пальцем по самым ярким синякам, отчего Луи слабо вздрогнул, но он надеялся, что это осталось незамеченным. — Люди причиняют тебе боль, — он контролировал тон голоса, чтобы показать, что он никоим образом не испытывает сильных чувств по поводу жестокого обращения, но глаза выдавали его. Гарри, несомненно, был зол, и Луи от этого однозначно чувствовал себя в большей безопасности. Найлу было небезразлично, что над ним издеваются, как и некоторым учителям, но он не думал, что у кого-то есть реальная возможность положить всему этому конец. В отличие от Гарри. Он, конечно, не будет просить бессмертного стать его телохранителем, но, честно говоря, ему достаточно просто знать, что его больше не тронут. Луи окружали лишь те, кто либо подвергался жестокому обращению, либо сам был обидчиком, либо был слишком напуган или ему было что терять. Гарри же был другим, он обладал несравненной силой. — Да, несколько парней из школы. Отец, конечно, похуже будет, но теперь с этим покончено, — сказал Луи с многозначительной улыбкой, давая понять, что Гарри спас его, позволив жить в особняке. — Я не испытываю никакого уважения к отцам, которые бьют своих детей, — заявил Гарри, его взгляд был добрым и понимающим. — А что в школе? Луи застонал, потому что даже упоминание об этих задницах выводит его из себя. Он так сильно ненавидел их всех. — Большая часть футбольной команды видят во мне грушу для битья, потому что я… — он замолчал, но вдруг вспомнил, с кем говорил. Александр определенно не был женщиной. — Потому что я гей, — его захлестнула волна воодушевления от такого гордого признания. Было здорово быть таким откровенным и знать, что его не осудят. — Гомофобия, — пробормотал Гарри с отвращением, заставив Луи усмехнуться. — Самое удивительное то, что капитан футбольной команды Трой, который относится ко мне хуже всех… — Тоже гей, — догадался Гарри, и Луи кивнул с широкой улыбкой на лице. — Это прискорбно, но знаешь, так было не всегда, — сказал он, устремив взгляд вдаль, вероятно, думая о том, какой была жизнь тысячи лет назад. Луи все еще не знал, сколько Гарри лет, но, по крайней мере, он был странно уверен, что бессмертный жил еще во времена Древнего Рима. — Когда-то любовь между двумя мужчинами почиталась в обществе, — сказал он, сморщившись и отступив. — Ну, я не хочу слишком романтизировать прошлое… — он замолчал, скрестив руки на груди и приняв задумчивый вид. Луи хотел знать, о чем он думает. — Как это было? — с интересом спросил он. Гарри поджал губы, предаваясь воспоминаниям и, возможно, подыскивая правильную интерпретацию былых времен. — Имели место двойные стандарты. Тех, кто… был активом, принимали, но на тех, кто… был пассивом, на патикусов, обычно смотрели с осуждением. Эти отношения рассматривались как… — он сделал паузу, почесав в затылке и задумчиво нахмурившись. — От нас, свободнорожденных мужчин, буквально ожидали, что мы будем поддерживать отношения с мужчинами из низших классов, чтобы утвердить собственное господство, а также защитить репутацию других свободнорожденных. Мы не могли быть с мужчинами нашего класса, иначе вмешались бы цензоры и… На самом деле это очень запутанно. Но, по сути, мужчины, которые оказывались в нашей постели, считались уникальными, почти духовно особенными, и иногда нам приходилось бороться за романтические отношения с кем-то из нашего класса. Было сложно, но быть геем не вызывало серьезных трудностей. В конце концов, никто на самом деле не знал, кто в кого проникает, если только не был свидетелем, — он, казалось, закончил свой монолог о гомосексуальности древних. Луи был полностью поглощен его рассказом. Он впервые видел, как тот немного путается в словах и не знает, что сказать. Это было мило, он увидел Гарри немного с другой стороны. — Был ли ты, эм… нет, неважно, — щеки Луи покраснели, как только он понял, о чем собирался спросить. Его абсолютно не касалось, как Гарри занимался сексом в юности. — Что? — спросил Гарри, он, казалось, был готов ответить, но Луи ни за что не спросит этого, хотя мог задать немного другой вопрос: — У тебя было много любовников? — Вероятно, меньше, чем ты мог бы предположить, — откровенно ответил Гарри, Луи же понимающе промычал, кивнув. Честно говоря, это было мило. Он не понимал, как у такого мужчины могло быть всего несколько любовников. Гарри даже казался невинным, хотя вряд ли этот титул ему подходит. — И, к счастью, мне никогда не приходилось беспокоиться о том, что кто-то осудит мои отношения, — сказал он, намекая на то, что ни разу не был на принимающей стороне. — Это ложь, — снова сказал внутренний голос Луи. — Что? — выпалил Гарри, разинув рот и вытаращив глаза от шока. — Прошло столько времени, а ты все еще лжешь о своих проступках, — сказал Луи, голова закружилась, перед глазами все поплыло. — Я удивлен, — в его голосе слышен чистый сарказм. О чем, черт возьми, он говорил? — Э-э, Луи? — позвал Гарри, наклоняясь и хватая его за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. — Нет, ничего, — Луи покачал головой в попытках прийти в себя. Он хотел сказать хоть что-то, чтобы выйти из этого странного состояния, но слова, покинувшие рот, были чужими. Что происходит? — Знаешь, в Македонии было также, — его разум теперь боролся за контроль. — Конечно, мы не ходили вокруг да около, одержимые своими огромными членами, как вы, дураки, — пробормотал кто-то за Луи, перед глазами все потемнело, и он покачнулся. Гарри встряхнул мальчика, и ясность ума моментально вернулась, но голову сковала в свои тиски боль. Он не помнил ничего из того, что только что произошло, и начал дико озираться по сторонам, оценивая их положение и выражение лица Гарри. Ему хотелось плакать. Почему он ничего не мог вспомнить? — Луи? — тихо спросил Гарри, останавливая руку в сантиметрах от щеки мальчика и кладя ее на плечо. — Прости. Ничего страшного, я в порядке, я просто… — он зажмурился, боль накрыла его новой волной. — Луи, что случилось? — обеспокоенно спросил Гарри. Луи уже хотел ответить, но тут боль захлестнула с большей силой, и его крик был последним, что он услышал.***
Гарри аккуратно усадил мальчика на диван, отчаянно пытаясь освободить Луи от любых испытываемых им мучений, но потерял всякую надежду, когда голова мальчика запрокинулась, а глаза закатились. — Мартин! — взревел он, и его тень немедленно появилась, видимо, ожидая зова с тех пор, как Луи начал кричать. — Что случилось? — крикнул Мартин, спрыгивая на первый этаж через перила и подбегая к дивану. — Он начал говорить подозрительно специфические вещи, а потом, я думаю, у него начала болеть голова, и вот, — Гарри приложил ладонь ко лбу Луи, а затем, закатив глаза, убрал. Его холодная, мертвая рука определенно не помогала определить температуру; для бессмертных все люди были очень теплыми. — Подозрительно специфические вещи? — переспросил Мартин, бросаясь в ванную и возвращаясь с ртутным градусником. — Отлично, дай, — Гарри выхватил градусник и умело сунул его под язык Луи, и пара села в тревожном ожидании. Он решил, что сейчас ему следует попытаться ответить на вопрос Мартина. — Я знаю, что это прозвучит безумно, но он говорил вещи, которые мог знать только Александр. Не спрашивай меня как, я не знаю, что происходит, но он даже звучал точь-в-точь как он, — Мартин задумался. — Я знаю, как это звучит, хорошо? Но клянусь, я не придумываю это. Мартин протянул руку и схватил его за плечо. — Гарри, я в тебе не сомневаюсь, — сказал он, успокаивая его. — Ты самое рассудительное существо из всех, кого я знаю. Я знаю, что здесь что-то не так. Я подумал, что, возможно, он случайно назвал тебя Адрианом, вычитав в библиотеке, но… это… — сказал он, указывая на бессознательного Луи с открытыми глазами. Совершенно очевидно, что что-то было не так. Люди не теряли сознание просто так. Гарри вздохнул, глядя на градусник и умоляя его поторопиться и выдать им результат. Они просто хотели убедиться, что его не нужно вести в больницу. — Спасибо, что поверил мне, — тихо поблагодарил Гарри, зная, что многие сказали бы, что он бредит и цепляется за свою старую потерянную любовь. — Ты мой создатель, Гарри. Я доверяю и верю тебе всегда, — сказал Мартин, Гарри взял его руку и поцеловал, прежде чем отпустить. — Готово. Гарри поспешно вытащил градусник изо рта Луи. — В пределах нормы, — сказал он, и они оба с облегчением выдохнули. — Что с ним случилось? — простонал он, используя все свои острые органы чувств, чтобы понять, что может быть не так. От него хорошо пахло (более чем хорошо), и его сердцебиение было более или менее нормальным. Он выглядел приемлемо. Непонятно, почему он не мог прийти в себя. — Я никогда не видел такого, — сказал Мартин, наклоняясь, чтобы заглянуть ему в глаза, а затем откидываясь на подушку с озабоченным выражением лица. — Ему не угрожает смертельная опасность… но прямо сейчас он определенно что-то переживает. Готов поспорить, что он видит и слышит что-то в голове. Возможно, у него были видения. Он может быть ведьмой? — спросил он с волнением в голосе. — Нет, от него совсем не пахнет ведьмой, — опроверг Гарри, и Мартин разочарованно опустил плечи. — Но… — добавил он, и тот снова оживился. — Я думаю, что не стоит отказываться от идеи видений. Они могут быть и у людей. Возможно, стоит спросить Дженнер… — Я согласен. Что мы будем делать сейчас? Просто ждать? «Интересно», — подумал Мартин, откидываясь на спинку дивана и помогая Гарри переместить мальчика так, чтобы они оба поддерживали бедного, ничего не подозревающего человека. У Гарри не было идей получше. — Я подожду еще пять минут. Если он не придет в себя, мои клыки вонзятся ему в шею.***
— Появилась новая религия, — сообщил Александр, проходя и кидая какие-то вещи на пол. Он обнаружил Адриана, лежащего на куче мехов, и чуть не облизнулся. Римлянин был, безусловно, самым красивым существом, которое когда-либо видели его глаза; он мог посоперничать с Гефестионом, хотя Александру было странно даже думать о том, словно то мог обидеться на том свете. — Да, я слышал. Напомни, как она называется? — спросил Адриан, когда Александр опустился на пол и пополз к нему, усевшись на бедра, ощупывая любимого и наслаждаясь ответной дрожью, пробежавшей по телу мужчины. — Ислам, — Александр упал на грудь возлюбленного и уткнулся носом в шею, наслаждаясь теплом кожи после недавнего питья крови животного. Он все еще гордился, что благодаря ему Адриан так долго отказывался от человеческой крови. В этом отношении он победил, и потребовалось немало усилий, чтобы убедить его, но в конце концов все получилось. — Люди очень изобретательны, — усмехнулся Адриан, целуя Александра в висок, переворачивая их и одаривая его таким взглядом, который разрушил решимость македонца. Его руки путешествовали по всему телу, даря приятное удовольствие. — Что бы ни заставило их пережить эту ночь, — простонал Александр в ответ, выгибая спину и раздвигая ноги, чтобы показать, чего он хочет от любовника, и даже кусая шею, чтобы вдохнуть в себя жизнь. — Ты имеешь в виду то, что гипотетически защищает их от хищников вроде нас? — усмехнулся Адриан, и Александра словно окатили ледяной водой. — Но мы не такие хищники, — с трудом выдохнул Александр. — Я имел в виду не только нас. В этом мире множество бессмертных, но я бы не стал сбрасывать со счетов все ужасы, которые мы сотворили, даже если они остались в прошлом, — сказал Адриан, очевидно, не видя никакой проблемы. Александр ненавидел эту сторону себя, и Адриан знал это. Почему он заговорил об этом в такой счастливый момент? Он хотел поссориться? — Что ты сказал? — спросил Александр, выбираясь из-под Адриана и отодвигаясь. — Что? С ума можно сойти от того, каким невинным выставлял себя Адриан. — И чья же, собственно, вина в том, что мне приходится рассказывать так много ужасов? — многозначительно спросил он, провоцируя Адриана. — Моя, — казалось, его это не беспокоило. Александр приложил ладонь к уху, наклоняясь вперед к своему идиоту. — Повтори-ка. — Моя — повторил Адриан еще высокомернее. — И я бы сделал это снова, — добавил он, и они оба зашипела друг на друга, обнажая клыки. — Осторожнее, Адриан, — предупредил Александр, выпуская когти и свирепо глядя на него. — Ты даже не представляешь, насколько я близок к тому, чтобы бросить твою жалкую задницу, — он, конечно, солгал, но в данный момент это звучало невероятно искренне. Адриан рассмеялся. Громко. — О, конечно, ты так близок, особенно, когда мы лежим вместе в нашей постели и занимаемся любовью. — Неважно, что тебе удается манипулировать мной своим красивым членом и нежными словами, я презираю тебя как личность. Ты совсем не изменился и даже не хочешь этого делать, — прорычал Александр, выпалив все то, что он держал в себе, чтобы не создавать проблем. — Я сделал гораздо больше, чем ты думаешь, лицемер, — резко ответил Адриан. Теперь настала очередь Александра рассмеяться. — Ты имеешь в виду свои жалкие попытки быть хорошим мальчиком только для того, чтобы я остался? — он фыркнул, поднимаясь на ноги, Адриан последовал за ним. — Зачем кому-то делать то, чего он не хочет? Зачем кому-то мириться с таким дерьмовым образом жизни? — Затем, что он хочет измениться? — спросил Александр, пожимая плечами. — Ты глупец, если реально ожидаешь этого, — холодно сказал Адриан, и в воздухе разлился запах его крови. Должно быть, из-за того, как сильно он сжимал кулаки, но Александру все равно. — Эти отношения — глупость, — храбро возразил он, зная, что такая фраза может положить им конец. И когда Адриан ответил, Александр понял, что не был готов к последствиям. — Глупости обычно вызывают смех. А эти отношения — печаль.***
Луи резко пришел в себя, в замешательстве переводя взгляд с Гарри на его маленькую тень. — Луи! — с облегчением выдохнул Гарри, проведя рукой по лицу. — Что с тобой случилось? — спросил он. Мартин приподнялся на носочки и зашел за кофейный столик, стараясь держаться в стороне, поскольку они еще даже официально не познакомились. — Я… — Луи умолк, он медленно моргал, с трудом пытаясь сформулировать какой-то ответ. — Я не имел этого в виду, Адриан. Наши отношения не были глупостью. Но твои слова звучали так правдиво, отчего было… невыносимо больно. Луи снова потерял сознание и навалился на грудь Гарри, но на этот раз его глаза были закрыты. И на этот раз Мартин услышал странные слова, слетающие с губ мальчика, маленькая тень перепрыгнула через кофейный столик и приземлилась на диван в поле зрения Гарри. — Хорошо, теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он, что утешило Гарри. Вампир кивнул, обдумывая все произошедшее и пытаясь разобраться. Чем дольше он смотрел на умиротворенное лицо Луи, тем больше видел Александра. Чем больше Луи говорил с ним, тем больше он слышал свою старую любовь. Луи сейчас говорил об общих воспоминаниях. Что он должен думать? Луи одержим призраком Александра? Или в него вселился какой-то бог-обманщик, который получал удовольствие от горя Гарри? Он решил позаботиться о Луи и встал вместе с ним на руках. — Я отнесу его в постель. Я сразу вернусь. Пожалуйста, погрей крови, — сказал он, когда Мартин уже направился в кухню. — Я уже думал, как уговорить тебя. Гарри отнес Луи вверх по лестнице так осторожно, что человек никогда бы не почувствовал перемещения, и уложил его в весьма неудобную кровать. Он скажет Мартину купить новую, когда спустится вниз, но сейчас все, что он мог делать, так это разглядывать человека и удивляться, как ему удалось найти дорогу в этот особняк. Потому что теперь казалось, что ему было суждено оказаться здесь. Он понятия не имел, какая связь может быть у Луи с Александром и воспоминаниями македонца, и спросить было некого, но сейчас ему нужно было просто переждать и посмотреть, станет ли яснее. Но он знал наверняка, что хотел защитить Луи от этого мира, ужасного мира, который бессердечно причинил ему боль. Луи был не просто человеком — Гарри уже начинал видеть в нем ангела, — и он был первым существом, которое заставило его почувствовать себя живым с тех пор, как он нашел и обратил Мартина. Он не знал, какими будут его отношения с этим человеком, но он готов на все ради него. — Тебе просто нужно попросить, — сказал он чудесному мальчику, наклоняясь, чтобы на мгновение прижаться холодными губами к виску, а затем улыбнувшись, добавил: — Попроси, и я твой навсегда.