Четыре сезона. Записки влюбленного.

      Холод на улице проницал до дрожи. Моя куртка еле справлялась со своим назначением. Я стоял на остановке и думал о тёплом доме, о вечернем фильме ужасов под горячую чашечку чая, и о том, что сегодня пятница. Завтра не нужно рано вставать, настолько рано, что за окном непроницаемая мгла, и кажется, что единственный свет в этом мире — это жёлтое сияние моей настольной лампы.       Начало зимы, а уже так холодно. Я пошевелил пальцами на ногах, чувствительными оказались лишь большие, все остальные будто исчезли, и даже боль уже не чувствовалась. Когда мои мысли плавно перетекли к мечте о паре новых тёплых ботинок, подъехал мой автобус. Как всегда он был пуст, сегодня — почти пуст. Первый утренний рейс. До этого дня я был единственным пассажиром, ездившим на нём. Но сегодня у меня появился попутчик.       Ты сидел на одиночном месте, спиной к водителю. Такое случается очень редко, и сел напротив тебя. Осмотрев меня, ты быстро отвёл взгляд и постарался показаться как можно более безразличным. Ты смотрел в окно пустым взглядом, твой подбородок поддерживала рука в перчатке, а вязаная шапка покоилась на коленях. Было приятно ощущать кого-то рядом посреди белоснежной пустыни, таким ранним зимним утром. Ведь довольно долго моей компанией был лишь я сам и не только в этом холодном автобусе, а на всём пути моего бытия.       Когда наш автобус проехал следующую остановку — небольшой соседний посёлок — водитель приглушил свет. Он знает, что обычно пассажиры предпочитают доспать такой необходимый утром, час с лишним, а яркий свет этому только будет мешать. Теперь в салоне был зеленоватый полумрак, нарушаемый раздражающим помигиванием центральной лампы. Следующая остановка будет нескоро. Нам ехать с тобой очень долго. Белоснежные поля за окном сольются в единое безликое полотно. И лишь тёмные пятна деревьев окрасят его.       Ты закрыл глаза. Ты, наверное, прислушиваешься к вою ветра. Захотелось повторить за тобой. Запахло одиночеством. Вместе с воющим, холодным ветром принесло тоску. Никогда ещё не испытывал такой грусти, рядом с тобой в этом холодном автобусе. Я понял, что вот ты живой человек так близко и так далеко. Что у тебя своя жизнь, возможно, есть семья, что ты случайным образом оказался тут со мной, и я никогда не узнаю твоего имени, твоего любимого писателя или твоего голоса. Мы были незнакомцами, как все в этом мире. И на следующей неделе, утром, по этой безлюдной дороге, я буду ехать совершенно один, а ты будешь где-то далеко от меня. Наверное, буду думать о тебе, вспоминать своего необычного попутчика, а ты даже и не вспомнишь нашу небольшую поездку вместе. Мне будет грустно думать о тебе, и на душе тоскливо — сильней, чем обычно.       Я открыл глаза и начал рассматривать тебя, запоминать все черты твоего лица, твою одежду, твои чёрные ресницы и то, как ты сидишь, то, как мерно покачиваются торчащие пряди твоих тёмных волос на затылке. Казалось, стало ещё холодней. В следующую поездку буду представлять тебя тут, на этом же месте. И так ты сможешь ездить со мной каждый день. Мы сможем слушать ветер и ехать так каждое будничное утро. Нужно сохранить твой образ в своей памяти. Запомнить тебя таким же спокойным, с лёгкой полуулыбкой на лице, с закрытыми глазами и белоснежным вязаным шарфом вокруг шеи.       Твоя голова стала медленно падать. Потом ты одёрнулся, но всё равно продолжал клевать носом. Ты начал засыпать, и тут мою тоску мигом унесло. А ты ведь близко. Я не один, по крайней мере, сейчас. Глупо думать о тебе в прошедшем времени, пока ты тут, напротив меня, клюёшь носом и так тщательно стараешься не уронить засыпающую голову. Когда твой лоб встретился со стеклом, мне стало смешно. По салону пронеслось звонкое «бам!», а потом и мой смех. Твой недовольный взгляд заставил меня замолчать и повернуться к мелькающим деревьям. Улыбка не сходила с моего лица. Ты тоже отвернулся и уставился в окно. Когда мои глаза украдкой посмотрели на тебя, ты улыбался. Твоя тёплая улыбка согрела меня в это холодное утро. Пошевелив пальцами на ногах, я снова мог их чувствовать, лёгкое покалывание говорило об этом. Будто очнулся от мёрзлого сна. Как бы хотелось, чтобы белые поля стали бесконечно длинными, а эта дорога никогда не кончалась. Чтобы это тепло вечно оставалось со мной и грело меня до конца моих дней, но мы ехали навстречу рассвету. И когда водитель выключил тусклый свет в салоне, за окном было уже светло.       Мы подъезжали к городу. За окном стали появляться дома, а голых деревьев становилось всё меньше, их заменяли теперь серые столбы с прикреплённой к ним навязчивой рекламой. Мысль о том, что нужно выходить из автобуса и покидать наш уже полюбившийся мирок, мне не нравилась. На первой же остановке зашли новые пассажиры, и что-то вокруг поменялось. Автобус, который, казалось, до этого принадлежал лишь нам, находил всё больше хозяев. Интимность нашей поездки трескалась с каждым вновь зашедшим человеком. Ты тоже это ощущал. Ты всё чаще смотрел на меня. Ты надел свою шапку и достал наушники, не желая вслушиваться в чужие разговоры. Наверное, тебе нравилась наша тишина. Тебе было неловко встречаться со мной взглядом, но ты подолгу не отводил глаз, когда я не смотрел на тебя. Ты будто сохранял то, нерушимое, что осталось от нашей одинокой поездки. Как мне казалось, это было нашим секретом. Приходилось хвататься за твой взгляд и твои бездонные глаза, пока их вниманием не овладевал пейзаж за окном. Хотелось заговорить с тобой. Наконец нарушить то негласное согласие молчать. Думаю, что мы всё-таки заговорили. Заговорили глазами.       В салоне становилось теплей и тесней. Окна запотевали, и люди тот час же начинали вырисовывать разнообразных форм оконца на влажном стекле. Приливы людей становились всё чаще, отливов не было вовсе. Возле тебя появились школьники. Высокая девочка держалась за верхний поручень и хмурилась, а её низкий спутник ухватился за спинку твоего сидения. Они очень громко обсуждали общие планы на выходные, и каждый раз, как водитель тормозил, парень не мог удержаться и наклонялся, так что облокачивался на тебя локтём. Ты начинал ёрзать и отодвигаться к окну, периодически поглядывая в мою сторону. Улыбка не сходила с моего лица. Кажется, я не улыбался так уже очень давно. Окунувшись в эту жизнь слишком глубоко, чтобы смотреть по сторонам и обращать внимание на окружающих, я никогда не замечал людей. Окружение для меня было единым живым организмом со своими потребностями, правилами, внутренней системой жизнеобеспечения и всем остальным. Никогда не выделял индивидов, до этого момента, когда с моих глаз исчезла пелена, скрывающая этот настоящий мир от меня. И первым, кого случилось увидеть так отчётливо, был ты.       Когда низкорослый паренёк наклонился и заглянул в протёртое им же окошко, ты внезапно вскочил со своего места, напугав школьника и меня, и стал проталкиваться к выходу. Ты оглядывался по сторонам и выглядел очень взволнованным. Наступив мужчине с чёрными усами на ногу, ты стал кланяться в знак извинения, не останавливаясь ни на секунду. Это выглядело так нелепо, что мне на одно мгновенье, даже стало тебя жаль. Ты чуть не проехал свою остановку. Ты показался мне невероятно рассеянным. Ещё одной причиной такого мнения о тебе была тоненькая книга, в мягком переплёте, забытая тобой между сидением и боковой стенкой автобуса. Не мог сказать точно: была ли она твоей. Так как ты не читал во время пути, даже не брал её в руки. Но я надеялся. Надеялся, что она твоя. Когда хмурая «леди» быстрым кроссом пересекла автобус, волнуясь за остывавшее место; растолкала всех вблизи, оттоптав немалое количество блестящих носков, и уже мостилась напротив меня, я в этот момент держал книгу в руках. Захотелось сохранить её.       Возвращаясь холодным вечером, домой, высматривал тебя на той остановке, на которой ты сошёл. Вдруг ты окажешься там, зайдёшь в автобус, сядешь напротив меня, и мы поедем с тобой дальше. Была бы хорошая возможность отдать тебе книгу. Может, даже узнать тебя получше. Ты окажешься интересным, как я себе и представлял, ведь ты не выглядел скучным, что-то в тебе подсказывало мне об этом. Но моя надежда увидеть тебя тем же вечером подвела меня. Тебя не было.       В квартиру зашёл расстроенный и задумчивый. Мигом, скинув с себя мокрую верхнюю одежду, я лёг на кровать. Глядя в потолок, раз за разом возвращался в утренний автобус к тебе. Потом достал найденную вещь и начал рассматривать её. Представлял, что эта книга твоя. Воображал, как ты читаешь её. Мне хотелось, чтобы она была твоей. Так смогу притвориться, что нас что-то связывает. Так у меня будет частичка тебя. Уставший после рабочей недели я не заметил, как уснул.       Выходные прошли в сонном состоянии. Я готовил, ел и спал. Мне хотелось впитать отдых в кожу. Насладиться им сполна. Но к концу воскресенья уже невозможно было сидеть дома. Хотелось начала нового дня, хотелось понедельника. И только подсознание подсказывало мне, чего именно ожидало моё сердце.       Понедельник не разочаровал меня. Ты ехал на том же рейсе, сидел на том же месте с наушниками в ушах. Когда я сел напротив тебя, ты быстро посмотрел мне в глаза и снял наушники. Мне стало жарко в тот момент, душа ликовала. Столько счастья появилось внутри, что позабыл обо всём на свете, даже о том, что не собирался так открыто пялиться на тебя с глупой улыбкой на лице. Ты посмотрел на меня и хмыкнул, довольный моей реакцией. Будто она оправдала твои ожидания.       Вскоре свет опять приглушил водитель. Мы ехали в молчании погружённые в свои мысли. За окном начался редкий снег. Маленькие снежинки плавно стекали по нагретому стеклу автобуса, рисуя разнообразные узоры зимы и холода. Изо рта шёл пар, создавая тут же исчезающие туманные облачка. Был слышен гул мотора и периодичный скрип дворников лобового стекла. Я был счастлив. Впервые за долгое время, по-настоящему счастлив.       Так ты стал моим утренним попутчиком. Ты ездил со мной каждое утро. Мы никогда не здоровались. Не проявляли никакой инициативы заговорить друг с другом. Просто были пассажирами одного и того же утреннего автобуса. Иногда ты брал с собой книги. Иногда даже читал их. Всё вспоминал ту забытую тобой книгу в нашу первую встречу. Я был уверен, что она принадлежит тебе. Теперь точно уверен. Было приятно знать, что она у меня, и ты даже не догадывался об этом.       Всё чаще мне хотелось больше узнать о тебе. Чаще заговорить с тобой. Чтоб мы могли подолгу беседовать по дороге в город. Могли обсуждать будничные дела, работу да что угодно. Мне хотелось создать связь с тобой, чтобы однажды, если вдруг.… Если случайно… по совершенно неизвестной мне причине тебя не станет. Ты просто не будешь сидеть на своём месте в нашем раннем автобусе. У меня бы была возможность увидеть тебя вновь, несмотря на такую ситуацию. Можно было бы тебя найти, если бы у нас была связь. Всё ждал нужного момента, чтоб заговорить. Но каждый день происходило одно-и-тоже, и только по выходным мои дни менялись от того, что я всё чаще думал о тебе. Ты был первым, кого невольно вспоминал, открывая глаза после сна, и последним, когда они закрывались, дожидаясь забытья.       Однажды возможность заговорить с тобой всё же появилась. Но всё случилось так быстро, что я не успел понять, что произошло. Мы как всегда сидели на своих местах. В этот раз ты заснул. У тебя был уставший вид, и было бы грешно не воспользоваться этим. Всю дорогу наглым образом разглядывал тебя. Даже когда появилось больше народу, мои действия не изменились. Ты спал так крепко, что твои губы были немного приоткрыты, с точной периодичностью их на мгновенье скрывало прозрачное облачко пара. Поначалу мне было очень смешно, но потом не смог оторвать своего серьёзного взгляда от твоих тонких губ. Боковым зрением увидел, что рядом встала пожилая женщина. Я поспешил уступить ей место. И в этот момент заметил, что мы уже подъехали к той остановке, где ты обычно сходишь. Не успев всё хорошо обдумать и решить, как мне быть, понял, что моя замёрзшая рука уже трясла тебя за плечо. Ты распахнул глаза мгновенно, в них читался испуг и немалое удивление. Ты глядел на меня, впервые настолько открыто, прямо, без какого-либо утаивания и опасения, что вдруг замечу. Меня затянуло в твои глаза опасной трясиной. Я забыл, как нужно дышать. Отвернувшись от меня, ты заметил, что это твоя остановка, ты вскочил и, прокричав напоследок звонкое ругательство, быстро направился к выходу. Я остался стоять не понимающий, кто я и что я, что, вообще, происходит. Что это за выражение было на твоём лице. Мне показалось или ты был счастлив. Тогда моё решение стало ясным и чётким. В следующий раз нужно непременно заговорить с тобой.       Но следующего раза всё не было и не было. Я больше не видел тебя. Твоё место пустовало, оно будто смеялось надо мной, каждое утро встречая холодной пустотой. Пару дней со мной ездили две болтливые дамы. Всю дорогу приходилось слушать, как их питомцы болеют, потом лечатся, как дети не хотят учиться, а мужья в очередной раз совершили какую-то глупость, как к соседу по этажу приходит соседка из другого дома. Но и они не мешали мне тосковать по тебе. Каждый день я становился на нижнюю ступеньку автобуса с мольбой о том, чтобы ты оказался в нём. Чтобы хоть один раз увидеть тебя снова сидящим напротив, задумчивым, с мечтательным взглядом, смотрящим в уходящий горизонт. Тебя такого близкого и такого далёкого.       На выходных начал читать книгу, которую «позаимствовал» у тебя. История была сказочной и подстать приходящему времени. В ней к невероятно скупому и одинокому человеку явились три призрака рождества. Этот человек не был счастлив, и он даже не догадывался об этом. Он заблуждался в своей жизни, как и я. Он понял свою ошибку, только после общения с призраками. Моим же призраком стал ты. До встречи с тобой у меня никогда не было потребности в счастье. Я не знал, как сделать себя счастливым, поэтому и не думал об этом. Ты показал мне, что я неправильно жил. Как же мне хотелось рассказать тебе об этом. Сказать «спасибо». Хотелось увидеть тебя. Но каждое вновь наступившее утро разбивало мои надежды мерзким одиночеством.       Так прошёл месяц. Не переставал надеяться, но всё реже вспоминал о тебе и пытался подавить чувство вины, которое стало поедать меня. Я думал, что возможность подружиться с тобой крепко стояла рядом со мной, но я не замечал её, и так внезапно, не предупредив, она исчезла.       Так пришло время, когда каждый день снегом заносило настолько, что дорожное движение замедлялось раза в два. Я ехал с работы не такой уставший, как обычно, потому как отпускали меня раньше, чтобы путь домой был без происшествий. Не могу сказать, что это не радовало меня, но настроения всё равно у меня не было. Автобусы в это время переполнены, и только ближе к выезду из города людей в нём становится меньше. Не счисленное количество ботинок приносили снег в салон, который тут же становился грязным, а потом и вовсе водой. Невольно стал прислушиваться к разговорам. Если закрыть глаза, то услышать можно намного больше. В такие моменты, я думаю: «насколько же хорошо слышат слепые». Семейная пара, сидящая передо мной, решила не отправлять своего сына завтра в школу. Позади меня какой-то паренёк обещает, что вернёт долг на следующей неделе. А рядом со мной чью-то знакомую выписали из больницы.       Уныло стоял и вслушивался поочерёдно в каждый из окружающих меня миров. Эти миры существовали параллельно моему, собственному, и возможно никогда бы не пересеклись, если бы наш автобус не занесло немного в сторону, моя рука не соскользнула, а тело не упало спиной на чьё-то поддержавшее меня плечо. Я восстановил равновесие и стал извиняться. Повернувшись, я услышал:       — Ничего страшного.       — А! — послужило ответом, тебе, моему спасителю, на что ты звонко рассмеялся.       Мне стало неловко. На меня оборачивались пассажиры, а я отчаянно прятал глаза. Мой крик разбудил весь автобус, но ни это меня так смутило. Я, наконец, нашёл тебя. Но какое же тогда впечатление я произвёл. После долгих терзаний, после долгих мыслей о тебе, после тщательно отрепетированных диалогов с тобой, вариантов заговорить и познакомиться, я испугался и закричал. Тебя окликнули, и ты вернулся к разговору с высоким мужчиной. Он показался мне чем-то похожим на тебя. Кто он для тебя? Насколько вы близки? Как мне с тобой заговорить? Опустил голову, на держащуюся за поручень руку.       — Да, ей намного лучше. Она уже сама встаёт и ей почти не нужна моя помощь.       — Прости, что так поздно приехал.       — Ничего, у тебя же работа.       — А у тебя учёба, это тоже не менее важно. Тебе пришлось целый месяц вставать ни свет ни заря. Я не представляю, как ты справлялся.       — Всё нормально, не переживай об этом.       Я подслушивал. Ваш разговор многое мне поведал о тебе. Ты студент. Ты заботился о ком-то. Помогал кому-то. Но ваш разговор так и рассказал мне о том, кто этот мужчина, разговаривавший с тобой.       Когда поднял голову, то почувствовал, что к моей руке кто-то дотронулся. Голой, покрасневшей рукой без перчатки. Странно в такой-то холод. Хотя я тоже без них. Она лежала на трубе рядом с моей, так что я ощущал тепло твоей кожи. Волосы на затылке стали дыбом. Я незаметно посмотрел на тебя, но ты продолжал разговаривать. Не понимал: это совпадение или ты специально придвинулся ко мне. Моё напряжение росло. В висках стучали барабаны. Думалось, что моё следующее действие будет как минимум странным, но мне хотелось сделать это, и я накрыл твои тёплые пальцы своими. Может, не полностью, но мне этого было достаточно. Ты не отдёрнул руку, и это вдохновило меня. Почувствовал, что внутри меня расцветает тепло, разрастаясь по всему телу и согревая душу. Но не успел я вдоволь насладиться ощущениями, как твой спутник предложил сесть. Незаметно автобус опустел. Так мы выехали из города. Время казалось, остановилось для меня.       Вы сели на двойные места, и продолжали что-то обсуждать. Когда ты убирал свою руку из-под моей, ты даже не глянул в мою сторону. И как бы я потом не смотрел на тебя, ты не реагировал. Неужели мне показалось? Я забеспокоился. Потом тоже присел, и тут же почувствовал холод, идущий от окна. Мои мысли были рядом с вами, сидящими сзади, но как бы я не вслушивался, не мог услышать, о чём вы дальше разговаривали.       Моя остановка появилась необычайно быстро. Не хотелось домой. Я мечтал, чтобы мой дом переместился на несколько километров дальше, и смог бы узнать, куда ты едешь. Еще волновался, что опять потеряю тебя из виду. Что мы никогда больше не встретимся. Но когда я выходил ты улыбнулся мне, моя улыбка последовала примеру твоей. Так мы расстались с тобой на долгий-долгий год.       Год без тебя был длинным, длинней, чем предыдущий. Дни тянулись дольше обычного, и время будто издевалось надо мной. Меня перевели в другой отдел, и теперь я не ездил так рано. Это произошло, прежде чем мне удалось встретиться с тобой вновь. И так наши пути совсем разошлись. Иногда у меня было сильное желание сесть в один из автобусов нашего маршрута и ждать, ждать одного тебя. Иногда я так и делал, но тебя всё не было. Ездил кругами и думал о тебе. Сидел на своём месте и видел перед собой тебя. Даже весной на тебе был шарф. Чёрные перчатки ты тоже надевал. Ты часто смотрел в окно, ещё ты мог читать или засыпать под ритм колёс, создаваемый быстрой ездой водителя. Когда ты снимал свои перчатки, я любовался твоими пальцами. Мне нравилось вот так ездить и воображать тебя.       Я чувствовал, что мы ещё встретимся. Верил в это так отчаянно, как верующий в молитву. Знал это так ясно, как дитя знает свою мать. Но не знал, когда это случится, и каково было моё удивление, когда однажды вечером, возвращаясь из города, засыпающего меня разбудил ты.       — Простите, не могли бы вы меня пропустить к окну?       Открыв глаза и увидев тебя, я привстал и пробормотал что-то на подобии: «конечно». Мои рваные движения подпитывало накатывающее на меня волнение. Огляделся по сторонам, вокруг было мало людей. Ты мог сесть на любой из свободных мест, но…       Не верил своим глазам, это, правда, ты? Я не мог заставить себя посмотреть в твою сторону. Мы смотрели в окно и понимали, что однажды такая ситуация уже была в нашей жизни и что очень давно мы не ездили так вместе. Ощущал твою улыбку так же явно, как твоё плечо рядом с моим. Время остановило свой ход, и мир существовал только для нас двоих. Остальные пассажиры ведь даже и не догадываются о том, что в этом автобусе, рядом с ними, произошла совершенно случайная, но такая долгожданная встреча.       «Пора».       Я встал, ты тут же глянул в мою сторону. Протянул тебе руку, и ты поднял на меня взгляд своих красивых тёмных глаз. Они улыбались. Твоя рука была холодной и тонкой, я крепко сжал её в своей ладони и направился к выходу.       Мы шли медленно. Моё сердце так стучало, что не было слышно скрипучего снега под ногами. Ты молчал, но за тебя говорила твоя маленькая ладошка у меня в кармане. Как же много раз я представлял её, и теперь вот обнимаю её своей. В другой руке ты держал шапку, так и не надетую. Улица пустовала, но дорогу освещали тусклые фонари. Я смотрел, как под их светом переливался и блестел снег. Пытался отвлечься от того, что творилось в глубоком кармане моей старой куртки.       Ты покорно следовал за мной. То, что ты не сопротивлялся, было хорошим знаком или нет? И что я собирался делать дальше, я не думал даже об этом. Да я даже имени твоего не знал, и ты моего. Это сумасшествие поглотило нас обоих. Но так было верно. Правильно то, что ты рядом, правильно, что ты идёшь со мной.       Мы зашли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Мне пришлось выпустить твою руку из моего тёплого плена, когда доставал ключи, чтобы открыть дверь. Боялся, что ты увидишь, как у меня трясутся руки, поэтому повернулся к тебе спиной. Но то, как я не мог попасть ключом в скважину, отдавалось эхом по всему этажу.       — Сюда       Ты кивнул.       Зашёл внутрь, на ходу разуваясь и запирая дверь за тобой. Снял куртку и поторопился на кухню, пригласив тебя в комнату. Я нервничал; дрожал; путал: где чай, а где кофе; бился головой об стенной шкаф.       Ты сидел на подлокотнике моего единственного кресла. Я принёс две чашки чая, и протянул тебе одну. Ты взял и наклонился посмотреть, как танцующая нить пара поднимается ввысь. У тебя покраснел нос и пальцы на одной руке, именно той, в которой ты нёс шапку. Подумал, что она, должно быть, сильно замёрзла, но ты терпел. Ты нервничал не меньше меня. Решил сделать глоток, но это было неправильное решение.       — Чёрт! — обжёгся, и теперь тыльной стороной руки промокал ошпаренные губы. Ты начал смеяться и наше напряжение ушло. Улыбка пришла и ко мне. Поставив чашку на тумбу, вернулся к тебе. Ты встал и посмотрел мне в глаза.       — Я рад тебя видеть, — мой голос не был похож на мой прежний.       — Да.       — Хочу коснуться тебя. Можно?       — Можно.       Дрожащей рукой я дотронулся до твоей горячей щеки. Глаза медленно закрылись. Пальцы проредили жёсткие тёмные волосы. Ты громко выдохнул.       — Я думал, что больше никогда не встречу тебя.       — Я — тоже.       Мой жест повторился. Другой рукой забрал у тебя чашку, и она тут же присоединилась к моей.       — Но я верил…       — Да.       Моя рука почувствовала тепло твоей. Ты притянул её к своей щеке и прижался к ней.       — Это ведь безумие.       Ты улыбнулся и потянулся ко мне рукой. В миллиметре от моей шеи ты остановил её:       — Можно? — спросил ты шёпотом.       — Да.       И я закрыл глаза, не веря в то, что эти нежные прикосновения даришь мне ты. Ты начал с шеи, опускаясь на грудь. Твоя рука обжигала огнём в местах, незащищённых одеждой. Потом ты снова поднялся к лицу. Мои губы ощутили жар твоих пальцев, и я не удержался, облизнувшись. Ты так же, как я, запустил пальцы мне в волосы, и по телу побежали мурашки. Импульсивно придвинулся ближе и силой наклонил твою голову в сторону. Отдёрнув ворот свитера, поцеловал твою шею. Потом выше. Следующее касание оказалось на вздёрнутом подбородке. Ты следил за мной и явно наслаждался происходящим.       Я ждал этого целый год, и все мои представления о нашем с тобой знакомстве ни за что не сравнятся с тем, что происходило на данный момент.       Нас прервал твой телефон. Гудок раздался так внезапно, что мы невольно подпрыгнули на месте. Ты достал телефон и ответил:       — Да? Да, всё хорошо.       В трубке что-то спросили. Ты задумался и посмотрел на меня.       — Нет, меня сегодня не будет. Да, не получилось. Ну, непредвиденные обстоятельства, — ты самодовольно улыбнулся мне.