связанные одной цепью

— Да поговори же со мной! Самое худшее, чем можно наказывать Сида — это игнорирование. Тупая иллюзия, будто его не существует и никто не слышит. И это всегда било по самому больному. Быть безразличным для кого-то ужасно пугало и одновременно раздражало. Сид готов поклясться, что Джон это прекрасно знает и понимает. Заметил своим, блять, невъебенным наблюдением и терроризирует. Как можно быть таким уёбком? Да и за что вообще Джон решил опять прикинуться хуй пойми кем? Сид впивался злым взглядом в этот непроницаемый профиль, который так спокойно читал откуда-то возникшую газету, прижимая огромные шуршащие листы к грязной простыне расстеленного дивана. И газета важнее друга? Газета, на которую каждый раз ноет этот, блять, хуй, что там сплошная ложь и политика! И он предпочёл вот этот сборник тухлых анекдотов Сиду? Своему другу? Именно в этот момент, когда тот самый друг умоляет о помощи? И сколько бы раз он ни призывал ко вниманию, главный почитатель трудов журналистов продолжал увлечённо читать. Казалось, кинь в Джона бутылку, тот даже глазом не моргнёт. Обливаясь потом от срывающей башку ломки Сид подошел ближе к Джону и резко выхватил газету. — Не делай вид, что меня здесь нет! — басисто крикнул Сид и стал гневно рвать газету. Колючие комки бумаги впивались в ладони, и эти небольшие уколы приносили какое-то секундное облегчение, словно подтверждая существование Сида. «Да, ты есть, ты чувствуешь». Дыхание сбилось и зубы сводило от злости. Если и сейчас Джон ничего не ответит, то Сид сойдет с ума. Но даже отсутствие газеты не помешало Джону спокойно перекатиться на спину и смотреть в потолок. Сука, он издевается?! — Ты глухой или как? Сид забрался на диван и навис над хладнокровным Джоном, который был похож либо на надгробный памятник, либо на труп. Ноющие колени уперлись по обе стороны от бедер, а, может, даже куда-то и на него самого — Сид не особо это контролировал. С кончика носа стекали капли пота прямо на отсутствующее лицо Джона, но тому поразительно похуй. Сид цеплялся дрожащими пальцами в костлявые плечи, и, если бы были силы, с радостью их переломал. Пальцы старались будто пробраться под кожу и расцарапать отросшими ногтями все жилы. Но вместо этого только встряхнули плечи. И как же Сид на секунду обрадовался, когда башка Джона стукнулась о диван. Как же хотелось ее переломить или заставить эти мелкие глаза посмотреть на себя. Но даже это не удалось — Джон лишь на пару секунд зажмурился от удара, но не выдал ни слова, ни жеста. — Меня все еще нет? — процедил Сид сквозь плотно стиснутые зубы, наверняка роняя пару капель еще и слюны. — Удивительно, но да, — скользко-спокойно протянул Джон, смотря куда-то сквозь голову Сида. — А кто, блять, перед тобой? Не человек?! — Передо мной не человек. Передо мной ничтожество. В глазах Джона читался холод льдов. Тот ебучий айсберг, который собой мог уничтожить любое судно. И то судно Сида полностью разбилось от встречи с ним. Эта несокрушимая и беспощадная глыба льда надломила и пробила тот крошечный шовчик между огромных пластов брони. Знала, куда бить. Знала все слабые места и отвратительно часто пользовалась этим знанием. Сид едва ли не заскулил, как раненное животное. Он отскочил от Джона, словно от огня, и ушел от дивана дальше в эту одиноко пустую комнату. Некоторое время он просто молча топал босыми ногами по пыльному паласу, наступая то на крошки, то на фантики и пепел. Собирая весь мусор на ступнях, Сид оглядывал комнату распахнутым взглядом и беспомощно царапал живот грязными ногтями, под которыми собрались все микробы человечества. Гнев сменился пустотой в голове, но в то же время, чем больше Сид прокручивал это навязчивое «передо мной ничтожество», тем сильнее в нем снова просыпалась злость и уязвленная гордость, которая и так все это время где-то на дне. А сейчас её ткнули в лужу, как маленького котёнка. Что-то бурлило в Сиде, что-то росло, что-то сопротивлялось. Вместе с этим ногти углублялись в кожу. Будь они лезвием, давно пролилась кровь. — Кто нахуй? Ничтожество? Окей, я понял, — шикнул натужно спокойно Сид и обернулся на Джона, который так и не сменил позу. Разве что подложил под затылок руку. — Я спрыгну с окна. — Не спрыгнешь. — Спрыгну! Спрыгну, если не дашь герыч. — Где я тебе его достану? — Не мои, блять, проблемы! Поднял свою жопу и пошел искать. — Выбор между твоим комично-неуклюжим падением со второго этажа и моей прогулкой по этим уебищным углам? Ха-ха, нет. Я выберу первый вариант. Это начинало походить на игру в «слабо». Джон не верил, что Сид решится на такое? Язвительно смеется? А как он будет смеяться, когда Сид реально спрыгнет? Когда Сид, его друг, реально посмотрит вниз и сделает шаг? Или разбежится в это ебучее открытое окно? Джон будет смеяться? Или наконец поймет, насколько, блять, все серьезно? Сид решительно широким и торопливым шагом подошел к окну и резким рывком открыл створку окна, неприятно скрипнув покосившимся углом по подоконнику и снова облупив краску. Стекло в деревянной раме чуть дрогнуло, а в комнату залетел морозный зимний воздух, но Сид этого не заметил. Он видел только перед собой открытый мир с желтыми фонарями внизу, шумными компаниями детей, командующими мамашами и избитыми нищими с пустыми протянутыми руками. — Тебе вообще похуй, да? Я же прыгну! — объявил Сид с долей яда на языке, оглядывая улицу и что находится под окном. — Кристально поебать. — Мои переломы на твоей совести! — Договорились, приятель. Сид дергано забрался болеющими коленями на ледяной подоконник, теперь собирая на себя кусочки краски. Высота не прям пиздец, но он уже ощущал, как точно пизданётся башкой о какой-нибудь там камень. Ну если сгруппироваться, то, может, и не так будет больно… В любом случае, эта боль вообще не сравнится с тем, что происходит внутри. От ломки уже сводило живот и кости. Сид знал, что с каждым днем будет только хуже. И выход из этого он видел в алкоголе или более легких дозах. Но любые разговоры об этом сводились к игре в молчанку. И одна из таких игр привела Сида к подобному шантажу. — Так и вижу эти потрясающие заголовки. «Сид Вишес в одних трусах выпал из окна своей квартиры. Если он пытался покончить с собой падением со второго этажа, то он точно конченный долбоёб без капли мозга в тупой башке!», — всё же повысил голос Джон из комнаты либо от собственной раздраженности, либо чтобы Сид точно его услышал. Сид быстро повернул голову в его сторону и заметил на долю секунды, как тот все же удосужился посмотреть на него. В руках Джона уже появилась тошнотворная сигарета. Кажется, Джон не может без сигарет, как и Сид не может без иглы. И Джон еще смеет осуждать Сида за зависимость! — Ну и похуй! Пусть отсосут тогда, мне поебать, — заявил храбро Сид, вот только храбрость его была только на словах. И как раз поэтому он уже которую минуту мнется на ебучем подоконнике. «Я чё, слабак что ли?», — возмутился Сид и подполз на коленях ближе к проёму. Грудь тяжело вздымалась. Ему просто хотелось ебучей дури, вот поебать какого сорта и чистоты. Просто чтобы тело перестало болеть, чтобы в голове перестали крутиться ебанные мысли, чтобы на душе хотя бы раз, хотя бы один ебучий раз было легко. Глаза опустились на то, что находилось под окнами. Какой-то строительный материал для ремонта дороги, что лежит уже здесь который год, ограда, кустарники. Пиздец. «Я реально ссыкло». Сид отполз от проема и прижался лбом к открытой сворке. Мокрое от пота тело пробрало ледяным ветром, отчего уже как некоторое время по усеянным шрамами рукам бегали мурашки. Только сейчас он ощутил, как дрожит его нижняя челюсть. Холодный ветер одул склад грязной посуды на столе, зашуршал листами небрежно брошенных газет, потревожил столетнюю пыль на полках и покатил фантик от сникерса, пока тот трагично не скатился с обрыва на пол. А вместе с ним и что-то упало внутри Сида. — Я так заебался, Джон, — проскулил Сид, обессиленно спуская ноги обратно в квартиру. Сдался. Слабак. Да еще и ничтожество. Может, и правда Нэнси была права, когда во время очередной и последней ссоры проклинала Сида, что он бесхарактерное говно? Наконец, Джон сменил гнев похуй на милость и подошел к Сиду. Как терпеливый старший брат он укутал его в плед и оттянул от окна. — Заболеешь ведь. И так в лихорадке бьешься, так и потом в грипп слетишь. И чё мне с тобой делать? — с укором проворчал Джон, захлопывая окно и прибивая покосившийся угол створки кулаком, чтобы захлопнуть ее на щеколду. — Всё, давай без этой всей хуйни. Сам же позвал помочь тебе пережить это все. И че за истерики закатил? Долбоеб тупой. Набрался у своей шлюхи всяких детских манипуляций и давай шоу устраивать. Гандон. Хоть Джон и ворчал с напряжением в голосе, но всё же медленно вел Сида в теплую комнату, придерживая за плечо. Шаг Джона подстраивался под обессиленный шоркающий шаг Сида. Глаза последнего устало закрывались, словно не он пару минут назад героически стоял у окна, пытаясь выманить у Джона какое-нибудь сострадание. Но в итоге этот цирк никому не принес никакого результата. Джон продолжал гундосить, говорить о последствиях такого перфоманса, но Сид уже не слышал и не слушал. В голове так и заела мысль, что он тупой слабак и все еще ничтожество. И самое время с такими мыслями слечь в амёбное состояние. Это был только второй день ломки. Джон уже сто раз проклял свое решение помочь другу. Если бы он знал, что Сид настолько невыносим в такой момент, то давно бы упёк его в клинику. Капельницы куда лучше помогут, чем чужое терпение, пусть даже огромных масштабов. — Ну дай хоть алкашку какую, — вздохнул Сид тихим голосом, пока опускался с хрипом старика на диван. Впрочем, и диван отозвался похожим скрипом пружин. Полуприкрытые глаза не сразу нашли голову Джона против яркой одинокой лампочки на потолку, свисающей на одном только проводе. Свет такой яркий, голова такая лохматая и темная. Как, блин, грива льва. — Ага, а ещё чё дать? — фыркнул недовольно Джон и наклонился к полу, собирая обрывки и комки газеты. — Еще и газету мою порвал. Совсем уже голову снесло? Еле как её урвал в киоске. — Кому ты пиздишь? Ты ее украл из кафешки, — тихо отозвался Сид, смахивая с колен кусочки краски. — Это детали, — махнул рукой Джон и попытался выпрямить листы газеты, прижимая их к столу. Сид смотрел на то, как любовно эти мини-пальцы без ногтей разглаживают заломы листов, чтобы потом опять ебать мозг гневом на британских журналистов. Такое чувство, что Джону нужны газеты именно для этого. А Сид уже заебался слушать одни и те же тирады каждую неделю. Тем более в нынешнем состоянии это превращалось в пытку. — Я могу предложить молоко, — всё же вспомнил Джон просьбу Сида, пусть и в своем представлении. — Блять, только не молоко. Оно же мерзкое, — с усталой раздраженностью пробурчал Сид, укладываясь на кровать, чтобы расслабить ноющие мышцы. — Водку хочу. — Нихуя желания. Я тоже много чего хочу. — Например? Но Джон так и не ответил на это. Сид бы и сам встал за водкой, вот только Джон все время менял её местоположение и каким-то удивительным способом не забывал. Где сейчас она была — Сид даже примерно не мог сказать. Однако Джон чудесным образом спалил это сокровище. Но до этого он понял, что дальше бороться с листами газеты не имеет смысла. В растрепанных чувствах он подошел к ни разу не использованной духовки и вынул оттуда целую бутылку напитка богов и настоящих обрыганов. И Сид готов поклясться, что при виде нее сразу же забылись все боли, а во рту образовалась жажда, утолить которую можно только водкой. — Если я дам тебе бутылку, ты же всю ее и выхлебаешь, да? — Конечно, — не стал врать Сид, поднимаясь на локтях. Джон огляделся по сторонам, быть может, в поисках стакана. Рюмкой явно не обойтись в такой ситуации. Но то, чего он искал, рядом не оказалось. Поэтому Джон, пока подходил к дивану, открыл бутылку и налил в ладонь. — Пей быстрее, пока не утекла, — сказал Джон, подставляя истекающую живую чашу с живительным элексиром. — Это чё еще за хуйня? — нахмурился Сид. — Блять, пока пиздишь, мог бы и выпить уже. Сид растерял всякую гордость, что была в нем. Он мог бы и дальше строить из себя хуй пойми кого, но не мог допустить эти потери в виде капель водки на простыне. Сид все же обхватил руку Джона, подождал пару секунд и все же наклонился на ней, притягивая к губам. Водка, конечно, уже убежала, но все же оставалось что-то с этих изгибах ладони. Даже когда этот оазис был высушен, язык прошелся по всем пальцам, собирая мельчайшие капли. Сид не видел взгляда Джона, да и он интересовал его меньше всего в сравнении с водкой. Он даже ощутил некую сладость мести, мол уделяет водке больше внимания, чем другу, как тот пару десятков минут назад. Но хуйня идея. Язык охотливо очерчивал пальцы, проскальзывал между ними и вылизывал тыльную сторону ладони. — Дашь еще? — Если не будешь закатывать таких дешевых драм, то буду давать каждый день. Джон налил еще ладони три или около того, Сид не особо любил считать. Но теперь он уже не воротил нос и сразу же наклонялся, цепляясь пальцами за запястье Джона, усеянное бляшками от ожогов. Прикрывал глаза, утыкался коротким носом в мизинец. Лакал водку и ощущал, как этого всего мало. Но честно был благодарен за такую, блять, услугу. Пока в какой-то момент Джон не выдернул руку. — Э-э, куда? — возмутился Сид, смотря со всем возмущением и разочарованием на кормящую его руку. Джон хмурился и встряхивал кистью, смахивая такие драгоценные капли водки на бездушный ковер. Сид еле сдерживал себя от желания вылизать тот самый палас. — Потом еще успеешь нализаться, — вздохнул Джон, вытирая ладонь о бедро и попутно унося бутылку в уже другое надежное место. Например, под раковину, к которой никто и не подходил. Вряд ли Сида приспичит помыть посуду. Иногда складывалось ощущение, что у того вовсе аллергия на воду. Обычно Джон на такое только возмущенно ворчал, но сейчас эта специфика Сида даже на руку. Ладно, перед тем, как спрятать водку, Джон и сам пригубил, но больше пары глотков его не хватило. Точнее, совершенно не хватило — только водка коснулась горла, его сразу же схватило каким-то адским спазмом, даже не время лишив возможности вздохнуть. В какой-то момент даже показалось, что Джон сейчас так нелепо и откинется от глотка водки. Будь Сид в своем уме, точно бы подколол и застремал. Выплюнув водку изо рта обратно в бутылку, Джон утер губы рукавом рубашки. Как же похуй, что Сид выпьет чуть разбавленную слюнями водку. Похуй как Джону, так и самому Сиду наверняка. Как оказалось, Сиду совершенно похуй не только на это, но и вообще на все. Потому что этот долбоёб прямо сейчас склонился над ковром и уткнулся в него лицом. Казалось, он уже откинулся, но в какой-то момент черный затылок поднялся вверх. — Ты долбоёб? — Я это... водку пью. — Бля-ять. Какой ты конч. Джон подошел к Сиду и подтянул его наверх за болтающуюся цепь на шее. — Хватит с тебя позора на сегодня. Иди спи уже. — А я не хочу. — Как же мне не похуй на это... — Конечно, блять, тебе на все похуй кроме себя, да? — Пизда. Джон устало выдохнул и пихнул Сида в плечо в сторону кровати. — Завали ебало и отключись. — А то чё? — Хуйчё. Водку завтра не дам. На это Сид недовольно попыхтел, покрутился на скрипучем диване-кровати и подтянул одеяло до самых ушей. Какой старательный.