Убежище

Вайсс испытывала смешанные чувства по отношению к звездам. Иногда она их ненавидела; они были далекими, неприкасаемыми, не зависящими от забот окружающего мира, и девушка завидовала им за это. Иногда, особенно с тех пор, как ушла Винтер, они казались ей самыми близкими спутниками. У неё редко было время понаблюдать на ними; ожидания, возлагаемые на неё, были слишком велики, особенно с тех пор, как ушла Винтер. Чаще всего к тому времени, когда её дневной график подходил к концу и она возвращалась в свою постель, сил уже не оставалось на что-либо кроме сна. Но в некоторые ночи, особенно после того, как она провела «приятное время» с отцом, она не могла уснуть, как бы ни была измотана физически и умственно, отчего просто любовалась звездами за окном. Она и раньше видела падающие звезды, но этой ночью в полосе на ночном небе было что-то другое. Во-первых, угол наклона и скорость, во-вторых, оттенок: по краям она была красной, а не просто белой. Немногие падающие звезды держались дольше секунды или двух, и Вайсс была хорошо знакома с физическими причинами этого: небольшие метеориты распадались из-за атмосферного трения, ударяясь о мезосферу с огромной скоростью, с которой движутся небесные тела. Метеорит, достаточно крупный, чтобы пройти в нижние слои атмосферы, редко попадал в Ремнант, поэтому большинство «падающих звезд» были такими короткоживущими. Третьим отличием была её стойкость. Эта падающая звезда продержалась не несколько секунд, а двигалась по небу под углом более минуты. Но, — сонно пробормотала Вайсс, — Это имеет смысл только в том случае, если это замедление под воздействием энергии… ******* — Из-за плазменной оболочки трудно определить направление падения, — доложил тех-сержант Голд, — Но оно определенно маневрирует на тяге. — Насколько сильно это может повлиять на точку приземления? — резко спросил генерал Айронвуд. — Скорость изменения тяги была постоянной ещё до того, как оно вошло в атмосферу, — ответил Голд, — С учетом атмосферных отклонений, я могу дать вам оценку радиуса в полщелчка, где оно коснется земли, если только профиль не изменится. — И где оно упадёт? — спросил Айронвуд. — Озеро Быкаль, — доложил Голд, — Вероятно, пытается упасть на дно. — Хорошая работа, — ответил Айронвуд, жестко похлопав техника по плечу, — Сообщи мне, если профиль изменится; я буду с группой перехвата. ******** Быкаль производил впечатление просто большого озера, длинного и узкого. Но на самом деле это было очень глубокое озеро, и именно поэтому корабль с одним человеком и надписью «Надежда» на носу на дюжине разных языков выбрал это озеро для посадки. Компьютеры на борту «Надежда» не были самыми передовыми или мощными из всех, что мог предложить родной мир, но они были вполне пригодны для работы, а в распределенных отсеках находились хранилища данных, которые были единственным настоящим «грузом» корабля. Когда корабль ударился о поверхность озера, его скорость была намного ниже релятивистских скоростей, на которых он путешествовал по звездам; она даже не превышала скорость звука после аэроторможения, которое корабль использовал при спуске через атмосферу. Скорость и тепло всё ещё были велики, и шлейф пара, вытесненной воды и воздуха обрушился на озеро. Ещё до того, как спуск «Надежды» остановился, эскадрилья «Буллхедов» пронеслась над озером вслед за ним, внимательно следя за перемещениями объекта; к тому времени, когда он всплыл, они зависли прямо над ним. — Он отвечает на сигналы, — заговорил лейтенант Уорнер, второй пилот левого флангового «Буллхеда», — Но все, что я получаю, это тарабарщина. — Какая-то форма вредоносного кода? — спросил Айронвуд. — Нет, — ответил Уорнер, качая головой, — Это что-то другое. Либо несвязный набор символов, либо данные, которые мы понятия не имеем, как интерпретировать. — Если бы кто-то, не имеющий контактов ни с одним из Четырех Королевств, создал свою собственную компьютерную систему с нуля, — поинтересовался Айронвуд, — дало бы это такую обратную связь, которую мы наблюдаем сейчас? — …Возможно, — ответил Уорнер, пожав плечами, — Сэр, откуда взялась эта штука? — Мы не знаем, — ответил Айронвуд, когда слегка выпуклый и в остальном гладкий корабль всплыл на поверхность, — Именно поэтому я здесь. Прицепите к этой штуке буксирный трос и тащите её к берегу. Прикрепить магнитный захват к корпусу судна и отбуксировать его по поверхности озера было делом нескольких минут, затем ещё несколько минут ушло на то, чтобы высадить отряд на землю, заняв надлежащие позиции для прикрытия. В разведгруппе был только один солдат с открытой аурой, но он и близко не подходил по силе к Айронвуду, поэтому генерал воспользовался сочетанием звания и прерогативы Охотника и сам подошел к упавшему судну. Айронвуд понял, что купол корабля не совсем непрозрачен, когда приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, и, потратив минуту на то, чтобы пройтись подле корабля, проверяя другие потенциальные точки входа, он решил, что купол, скорее всего, можно открыть. И к тому же, это была реактивная поверхность, медленно деполяризующаяся с момента приземления через атмосферу. — Вырубить свет, — приказал Айронвуд; пара солдат заколебалась, но выполнила приказ. Резко уменьшившееся количество света, отражающегося от корпуса корабля, позволило Айронвуду увидеть внутренности судна. Точнее, увидеть истощенную девочку, пристегнутую ремнями к единственному сиденью, с плюшевым медвежонком рядом. Через мгновение, когда глаза адаптировались, а корпус продолжил деполяризацию, он увидел, что девочка слабо дышит, и понял, что не все обмотки вокруг её тела были страховочными ремнями. — Вызывайте медико-эвакуационную команду! — рявкнул он, — Сейчас же! Старший сержант среди наземной команды немедленно включил свою рацию, и Айронвуд переключил свое внимание на девочку внутри, поморщившись, когда заметил, что по крайней мере одно из её плеч сломано. ******* Условие для выхода выполнено. Я моргнула от появившегося передо мной предупреждения. Система не часто выдавала мне предупреждения без причины, особенно с тех пор, как я прекратила экспериментировать с попытками создания различных форм искусственного интеллекта полгода назад. Что… Мои глаза расширились, когда я вспомнила, на что указывал этот конкретный ответ от системы, об этом я намеренно не думала в течение очень долгого времени, всего несколько месяцев после того, как впервые узнала, что это значит. «Надежда» вошла в среду, способную поддерживать человеческую жизнь. Подняв планшет, я стала лихорадочно перебирать опции меню, в конце концов найдя данные об атмосферных условиях за пределами моего маленького корабля. Было чудовищно холодно для земной среды, но атмосферное давление составляло 185,97% от уровня моря, кислород — 23%, азот — 76%, следы различных элементов указывали на активную биосферу, а корпус «Надежды» неуклонно нагревался. Я смогу проснуться. Часть меня очень жалела, что камеры не были установлены на внешней стороне корабля, но мои настоящие физические глаза должны были помочь. Несколько дальнейших манипуляций с меню привели меня к тому, что могло стать последним виртуальным запросом, на который я когда-либо отвечала. Выйти из симуляции? ДА/НЕТ? Я вздрогнула; здесь я провела большую часть своей жизни… — Вырасти большой и сильной, — вспомнила я слова отца. Я нажала на «Да». Часть меня ожидала, что реальность медленно обрушится на меня, растворится в псевдоданных, подобно тому как я обычно воспринимала вещи, когда они записывались в искусственную среду. Вместо этого мое восприятие того, что было моим миром на протяжении большей части моей жизни, просто исчезло. Чернота и тишина погребли меня в неощутимых глубинах, и во мне начали зарождаться другие ощущения. Мои бедра болели, плечи болели так, как я никогда не помнила прежде, множество эмоций бомбардировали мой разум, и я не знала, что с ними делать. На мгновение вспыхнул свет, и я поняла, что мои глаза закрыты, я почти открыла их. Вместо того чтобы резко открыть их я подождала, пока свет погаснет, а затем едва приоткрыла глаза. Свет по-прежнему немного обжигал, поэтому я несколько минут медленно открывала глаза все шире и шире, периодически закрывая их, пока они адаптировались. Я находилась в кабине «Надежда», сам корабль — внутри какого-то ангара, а за стеклом стояли люди в одежде, похожей на какую-то униформу, и смотрели на меня. Я не узнала форму, но я вряд ли запомнила форму разных наций, к тому же… — Gjs ahu qsw? Ahu qsw ontwhup? Это тоже не было похоже ни на один из знакомых мне языков. Я даже не могла с уверенностью сказать, к каким языкам он может относиться после столь долгого времени. Один из мужчин, у которого на лбу над одним глазом было немного металла, постучал по корпусу кабины, а затем сделал резкий жест. Конечно, они хотят, чтобы я открыла купол. Я попыталась поднять левую руку (учитывая то, как сильно у меня болело правое плечо, я точно не могла ею пользоваться) и обнаружила, что она, очевидно, застряла в ремнях и пристегнута к сиденью. Осмотревшись вокруг, я не обнаружила никакого видимого способа снять ограничения без предварительного освобождения, а также почувствовала легкое головокружение. Значит, нужно было отдавать устные команды. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы правильно распределить влагу во рту, а также несколько беспорядочных попыток, прежде чем я смогла произнести связную речь. — Открыть купол, — хрипло приказала я корабельному компьютеру. На одном из многофункциональных дисплеев вокруг меня появился запрос: — Подтвердить открытие купола? — Подтверждаю, — отдала команду, и со слабым шипением купол к отстегнулся и начал распахиваться. ******* Джеймс Айронвуд отступил назад, когда купол откинулся, жестом приказав своим солдатам убрать оружие. Даже если у девочки была открыта аура, она явно была слишком ранена, чтобы представлять значимую угрозу. Похоже, у неё были сломаны оба бедра, а также плечо, и хотя она не выглядела совсем уж скелетом, она определенно страдала от атрофии. Когда купол был полностью открыт, Айронвуд осторожно поднялся на борт корабля, освобождая место для одного из вызванных медиков, а именно капитана Лейстера Уайта. Уайт был не просто медиком, но и опытным хирургом-травматологом, а Джеймс — более или менее «охранником» и второй парой рук для доктора. Девочка внимательно наблюдала за ними, и после лет службы в смешанных войсках Джеймс почувствовал лишь слабый укол смущения от того, что она была обнажена, не считая ремней безопасности, удерживающих её в кресле пилота. — Следи глазами за светом, — приказал Уайт, медленно размахивая светодиодом перед лицом девочки, она проследила за ним на мгновение, а затем посмотрела на него с вопросительным выражением. — Ты понимаешь, что я говорю? — спросил Уайт. — O psn'r wnpuhmranp, — ответила девочка, её слова были так же непонятны, как и раньше. — Либо она говорит на каком-то языке, который мы считали мертвым, — заговорил Уайт, покачав головой и осторожно наклонившись, чтобы начать ощупывать её горло и голову, — либо её язык… Что за…?! — Что такое? — резко выкрикнул Айронвуд, его рука метнулась к пистолету, но он не стал его доставать. — Извините, — ответил Уайт, выпустив длинный вдох и заметно расслабившись, — наклонитесь и взгляните на её затылок. Айронвуд так и сделал, наклонившись ещё выше вдоль наклонного бортика кабины, коротко встретившись взглядом с глазами девочки. Найдя подходящий угол, он смог увидеть, что вызвало реакцию доктора: в основании её черепа были подключены какие-то кабели, а кроме нескольких поверхностных датчиков, прилипших к её коже, в спину были подключены одна основная и несколько мелких трубок. — Что это такое? — спросил Айронвуд, отступая назад, чтобы снова взглянуть девочке в глаза; на его лице начал появляться обеспокоенный хмурый взгляд. — Я думаю, это какая-то система жизнеобеспечения, — ответил доктор спустя мгновение, — Если вы посмотрите вниз, то увидите, что у неё довольно обширная система катетеров. Я думаю, она долгое время находилась в этой кабине. — Как долго? — спросил Айронвуд, не сводя глаз с девочки, которая начинала выглядеть несколько нервной. — Для полной уверенности необходим более тщательный осмотр, — ответил Уайт, покачав головой, — Но если посмотреть на кожу вокруг точек сопряжения, то минимум несколько месяцев. — Минимум? — резко спросил Айронвуд. — В зависимости от того, какие системы поддерживают это, — указал Уайт, покачав головой, — теоретически такая установка может поддерживать кого-то бесконечно долго. Её истощение предполагает довольно длительное время. — Gjar ahu qsw psone? — спросила девушка, прервав их разговор о ней, — Ahu qsw esone rs dur iu swr? — Безопасно ли вытаскивать её отсюда? — поинтересовался Айронвуд. — Я не знаю, — ответил Уайт, покачав головой, — Обычно я бы попросил пациента предоставить больше информации о том, что привело к такому состоянию, но учитывая языковой барьер… — Тогда давай развяжем её, — предложил Айронвуд, — И посмотрим, что она сделает сама. — Есть, сэр, — кивнул Уайт, и двое некоторое время внимательно изучали множество ремней, прежде чем начать их отстегивать. Девушка несколько раз вздрогнула, когда её толкнули, и Уайт отметил, что оба бедра определенно сломаны, и, вероятно, во время приземления, судя по всё ещё развивающимся синякам. ****************** Я была рада свободе, хотя чем дольше я приходила в себя, тем сильнее болело мое тело. Или, может быть, чем дольше я осознавала боль, тем сильнее болело мое тело. Когда все страховочные ремни были отстегнуты, двое мужчин, офицер и доктор, как я уже начала о них думать, отступили немного назад и просто наблюдали за мной. Пошевелившись немного, а затем решив, что это плохая идея, так как мои бедра ужасно болели, я посмотрела вниз и поморщилась, как от синяков, образовавшихся вокруг моих бедер, так и от дезориентирующего дерганья затылка. — Компьютер, — вымолвила я, сделав глубокий вдох, мой голос стал чуть менее колючим, чем раньше, — Втяни нейронный интерфейс. Я вздрогнула, когда что-то сдвинулось в месте соединения моей шеи и черепа, затем поморщилась, когда мое резкое движение вызвало новую боль в бедрах. Вскоре интерфейс скрылся в спинке кресла, и я вздохнула с облегчением. Собравшись с мыслями, я начала отсоединять датчики от кожи. Понадобилась всего одна попытка, чтобы решить не использовать правую руку вообще и понять, что плечо определенно сломано. Когда я наклонилась вперед, чтобы начать отсоединять пуповины от спины, я не смогла сдержать небольшой всхлип, и мои глаза начали слезиться. Осторожные руки схватили меня за плечо, и я подняла голову, увидев обоих мужчин, снова наклонившихся ко мне. Офицер помог мне удержать равновесие, а доктор подошел сзади и начал отсоединять пуповины от портов в моей спине. Они обменялись несколькими словами, и, хотя я их не понимала, в глазах офицера читалось беспокойство, и я улыбнулась ему. Было всё ещё больно, но он напоминал мне папу, и мне было так приятно снова оказаться на руках у другого человека. ********* — Проклятье, — проговорил Айронвуд, его голос был немного грубым, когда он взглянул на девочку, поддерживаемую его руками, — Если у меня когда-нибудь будут дети, я не смогу нормально командовать. Она, конечно, не поняла его, но продолжала улыбаться ему, даже когда по её лицу потекли слезы. Что-то в её выражении лица задело его, он не мог сказать, что именно, но что-то задело его, заставив задуматься о… он не был уверен, о чем. — Это последняя, — сказал доктор Уайт, — давайте вытащим её; будьте осторожны, её аура еще не открыта, а у неё уже три серьезных перелома. Нам просто повезло, что ни одна из них не является сложным. — Плечи и колени? — спросил Айронвуд. — Должно сработать, — кивнул Уайт, — Дэвис, Грета, несите носилки в переднюю часть корабля, мы не сможем перенести её вниз. — Есть, — ответили два младших сержанта, двигаясь вперед, чтобы установить носилки для девочки. — Хорошо, — проговорил Уайт, осторожно просунув левую руку под колено девушки, затем правую за её плечо, — Помните, плечо с вашей стороны — это то, которое сломано, так что будьте очень осторожны. — Как будто она сделана из стекла, — кивнул Айронвуд, осторожно поднимая левую руку девушки, чтобы перекинуть её через правую руку Уайта, а затем вскинул свои руки. Девушка подняла свою левую руку, чтобы перекинуть её через его, без подсказки, хотя и поморщилась при этом, и после минутного молчаливого согласования двое осторожно подняли её из кабины. Её ноги начали дрожать всего несколько мгновений спустя, очевидно, не привыкшие выдерживать хоть какой-то вес, даже двигаясь очень медленно, им потребовалось менее тридцати секунд, чтобы осторожно поднять её, затем положить её носилки. Она тяжело дышала и побледнела к тому времени, как они её отпустили. — Док? — многозначительно спросил Айронвуд. — Наверное, боль, — ответил Уайт, поморщившись, — Она нагружала часть своего веса на три разных перелома. Дэвис, Грета, давайте пошевеливайтесь; я хочу, чтобы она была в больничном крыле как можно скорее. На этот раз два сержанта не дали никакого словесного ответа, вместо этого они просто начали быстро выходить из ангара. — Теперь она в ваших руках, — сказал Айронвуд, — Держите меня в курсе любых изменений в её состоянии. — Буду, — ответил Уайт, бегом следуя за сержантами, — Учитывая сочетание проблем, которые у неё есть, я могу в конечном итоге призвать вас пробудить её ауру. — С ней все так плохо? — резко спросил Айронвуд. — Я не знаю, — произнёс Уайт, снова покачав головой, следуя за людьми к выходу из ангара, — Посмотрим, когда доставим её к медикам. ********* Когда я проснулась, по чувствовала себя в тепле и в чем-то пушистом. Это было странно, потому что обычно, когда я просыпалась, я не чувствовала ничего, кроме мягкого давления моей кровати и одеяла; симуляция не пыталась имитировать тепло или холод, если я не заставляла её делать это. Открыв глаза, я на несколько мгновений растерялась, поскольку комната была явно не моей спальней, но вскоре память вернулась. Я проснулась — проснулась, но уже не в симуляции, а в реальном мире, в какой-то больничной палате, судя по всему. Я улыбнулась и попыталась сесть, но сразу нахмурилась. Посмотрев вниз, я увидела, что мое правое плечо и вся средняя часть тела обмотаны твердым гипсом; в моей частично обездвиженной правой руке также стояла капельница. Я никогда раньше не ломала кости, поэтому мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, на что я смотрю: медицинские гипсы, предназначенные для обездвиживания частей тела и удерживания меня от смещения вправленных костей. Я знала, что декальцинация — серьезная проблема для астронавтов, и, учитывая, сколько времени я провела в космосе, я была благодарна, что не получила перелом черепа или что-то более серьезное во время приземления. У папы не было времени купить мне шлем перед отлетом… Переключив свои мысли на другое, я оглядела свою кровать, затем взяла маленький пульт, лежащий рядом с моей левой рукой. На нем было несколько кнопок, и, нажав на каждую из них, я смогла наклонить спинку кровати вперед. Из-за того, что моя спина была выгнута, а не согнута в талии, я была уверена, что через некоторое время она начнет болеть, но, по крайней мере, я могла осматривать комнату, не напрягая шею. Больничная палата отличалась различными деталями, но придерживалась той же основной темы, что и больничная палата, в которой провела свои последние месяцы моя мама, а также те, которые я видела в многочисленных фильмах и передачах, просмотренных мною в виртуальном мире. Здесь было несколько стульев, несколько медицинских аппаратов, тумбочка рядом с моей кроватью с перилами, телевизор на стене и две двери, одна из которых, несомненно, вела в ванную комнату. На некоторых вещах были этикетки и названия, но я не могла прочитать ни одного из них. Мое изучение комнаты было прервано тем, что дверь открылась и вошла женщина в медицинской одежде, которая улыбнулась, увидев, что я проснулась. — Essp ishnone puah, jsg ps qsw zuud? — спросила женщина. — Извините, — ответила я, улыбнувшись ей, — я не понимаю, что вы говорите. — Rjuq pop gahn iu qsw popn'r mxuay Baduan, — со вздохом произнесла женщина, подойдя ко мне, — Dur'muu jsg qsw'hu psone. Я позволила женщине осторожно ощупать края моих гипсов, мою голову и порты в спине, хотя ей пришлось выровнять кровать с помощью маленького пульта, чтобы медсестра могла перевернуть меня на бок, и проверить порт над животом. — Dssym doyu qsw'hu psone adhoejr, — сказала медсестра с улыбкой, — O'dd twmr nsrozq rju pskrsh. — Симидзу Рин, — ответила я, когда женщина начала отходить, постукивая по моей груди. — Сан Шайн, — спустя мгновение ответила медсестра, постукивая себя по груди. — Здравствуйте, Сан Шайн, — с радостной улыбкой проговорила я, — Спасибо, что позаботились обо мне. — O'dd fu faky on a isiunr Симидзу Рин, — ответила женщина, направляясь к двери, — O'i twmr szz rs dur rju pskrsh ynsg qsw'hu wx. Когда она вышла, и дверь за ней закрылась, я почувствовала, как в груди что-то сжалось, и внезапное, сокрушительное чувство одиночества похоронило меня. Через несколько мгновений, когда я крепко вцепилась в перила своей кровати, один из медицинских мониторов начал пищать быстрее, и я поняла, что у меня гипервентиляция. После столь долгого времени я не хотела снова оставаться одна. Я пыталась контролировать свое дыхание, но я не привыкла к осознанному ощущению того, что дыхание имеет значение, и… это было трудно. ******** — Как она, док? — спросил Айронвуд, следуя за Лейстером Уайтом через медицинское крыло. — Стабильна, — ответил Уайт, — Но в целом её здоровье оставляет желать лучшего. Ее кости каким-то образом декальцинировались, причем до такой степени, что при нормальном весе она могла бы сломать ноги, если бы просто пыталась пройтись. Она страдает от общей атрофии мышц, а количество лейкоцитов в её крови почти ужасающе мало, вдобавок к трем переломам костей, которые у неё уже есть. Единственный плюс — её органы в целом выглядят здоровыми; я хочу взять образцы из оборудования, к которому она была подключена, чтобы узнать, какое питание оно ей давало. — Похоже, это подтверждает идею о том, что она находилась в этом своем маленьком корабле очень долго, — прокомментировал Айронвуд. — Почти наверняка, — ответил Уайт, — не считая низкого уровня лейкоцитов, её анализ крови в норме, что говорит о хорошем общем состоянии здоровья вне опорно-двигательного аппарата. Я не знаю, что вызвало проблему с костями, но проблема с мышцами выглядит так, как будто она вызвана как минимум длительным бездействием, а не недоеданием; если бы не проблема с костями, я бы сказал, что это полностью вызвано бездействием. — Какие сроки восстановления мы можем рассматривать? — спросил Айронвуд. — Это зависит от многого, — ответил Уайт, качая головой, когда они подошли к двери в комнату девушки. — Сэр? Лейтенант Охр, старший из двух охранников, стоявших у двери: — Вы не просто так несете плюшевого мишку? — Я навещаю больную девочку, — мягко ответил Айронвуд, держа в одной руке мишку, а в другой — странный псевдо-свиток, который они нашли в кабине корабля, — Как вы думаете, зачем я ношу эти вещи? — По-моему, это вполне логично, — усмехнулся сержант Экрю, — Все-таки не каждый день увидишь генерала с чучелом животного. — Не все мы семейные люди, — с улыбкой заметил Айронвуд, когда Уайт открыл дверь, — Некоторые из нас нацелились на женщин, которых очень трудно завоевать. — Мы все желаем вам удачи, сэр, — сказал Экрю с небрежной ухмылкой и отдал честь. После секундного раздумья Айронвуд намеренно отсалютовал рукой, державшей медведя, и последовал за Уайтом в комнату, намеренно игнорируя разговор, который, как он был уверен, только что разгорелся между сержантом-ветераном и лейтенантом-новичком. Уайт снова осматривал девушку, проводя рутинные проверки, которые, как Айронвуд знал по опыту, испытывают терпение человека тем сильнее, чем дольше он находится в медицинском учреждении. — От чего зависит её выздоровление? — спросил Айронвуд, кивнув в сторону медсестры, которая уже была в палате. — Если она заболеет, — начал Уайт, отойдя от осмотра и повернувшись лицом к Айронвуду, — я не уверен, страдает ли она какой-то формой постоянного иммунодефицита, или просто находилась в изолированной среде так долго, что её иммунная система атрофировалась до такой степени. Если она не инкубирует что-то ещё, нам, скорее всего, придется либо отправить её в место с соответствующими изоляционными комнатами, либо открыть её ауру. — Насколько плоха её иммунная система? — спросил Айронвуд, глядя туда-сюда между ясноглазой девочкой и доктором. — Настолько плоха, что, если мы не поддержим её антибиотиками, — продолжил Уайт, покачав головой, — я бы поставил пятьдесят на пятьдесят, что любая болезнь убьет её. Что-нибудь более серьезное, например, из отделений для больных на четвертом этаже, у неё не будет ни единого шанса. Это главная причина, по которой я не позволил охранникам войти в комнату, и именно поэтому, если только не для того, чтобы открыть её ауру, вам запрещено прикасаться к ней. Айронвуд перевел взгляд обратно на девочку, которая, закусив губу, смотрела туда-сюда между тремя взрослыми в своей комнате. Когда пауза в разговоре удлинилась, она улыбнулась и постучала себя по груди. — Рин, — сказала она. Айронвуд посмотрел на медсестру с вопросом на лице. — Сэр, — сказала медсестра, — Она представилась; она делала это со мной раньше. — Понятно, — кивнул Айронвуд, затем повернулся обратно к Рин и постучал себя по груди, — Джеймс Айронвуд. — Лейстер Уайт, — сказал Доктор, постукивая себя по груди, прежде чем перевести взгляд обратно на Айронвуда, — Думаю, это подтверждает, что она говорит на другом языке, а не страдает от какого-то повреждения её способности обрабатывать и выражать язык. Генерал, не думаю, что у вас где-то запрятан эксперт по языкам? Айронвуд покачал головой. — Тогда решение придется принимать без возможности получить её осознанное согласие, — ответил Уайт, покачав головой, — И чем скорее, тем лучше. Либо мы отправим её в учреждение, которое сможет содержать её в чистой среде, а затем потратим месяцы на то, чтобы снова сформировать её иммунную систему, либо мы откроем ей ауру. Вы единственный, кто более или менее имеет на это право учитывая ваше звание. — Что будет полезнее для неё? — спросил Айронвуд. — Всегда полезнее иметь открытую ауру, — покачав головой, ответил Уайт, — Вопрос в том, стоит ли это таких усилий и вложений. — Тогда мне лучше позаботиться об этом, — кивнул Айронвуд, шагнув к кровати, — Нет смысла рисковать болезнью больше, чем нужно. ******* Было обидно не понимать, что говорят люди вокруг меня, но я мало что могла сделать, да и не хотела вмешиваться в работу медиков, особенно когда речь шла о пациенте. Помогло то, что офицер вернул мне моего медведя и планшет, и в конце концов они явно что-то решили, и офицер подошел ко мне, снял одну из своих перчаток и протянул мне раскрытую руку. Я была немного удивлена, потому что, судя по тому, как он двигался, казалось, что он предлагает взять его руку своей, после секундного колебания я протянула свою, не совсем понимая, чего он хочет. Двигаясь почти мучительно медленно, он осторожно взял мою руку в свою и присел рядом с моей кроватью, чтобы посмотреть мне в глаза. Его рука была грубой и мозолистой, как у отца, и теплой. Я взглянула на его лицо и руку, а затем начала дергать рукой назад, когда он засветился. Его форму окутала оболочка сероватой энергии, вспыхнувшая на мгновение, после чего она медленно начала угасать. Он снова протянул мне руку, пристально глядя мне в глаза, явно желая взять меня за руку, но не собираясь действовать «силой». Я была немного впечатлена тем, как эффективно он общался без слов, и это заставило меня немного довериться ему. Я снова взяла его руку. Странный свет вокруг ощущался теплым, но не мешал мне контактировать с его кожей; если уж на то пошло, прикосновение казалось более личным. — Rjany qsw zsh rhwmrone iu, — начал он, кивнув мне, а затем снова заговорил… Но он говорил не так, как раньше, его слова были похожи на песнопение, и свет снова стал ярче. Я сопротивлялась желанию отстраниться, когда моя рука начала покалывать в его руке… Что-то передалось от него ко мне, что-то теплое, яркое, яростное, несущее силу и защиту. Я вздохнула, когда что-то вспыхнуло во мне, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Когда я открыла глаза, мир вокруг меня сиял ярким белым светом.