***
В современном мире мало мест, где есть доверие, а особенно среди незнакомых людей. Звучит логично, но именно эта закономерность сейчас не дает напарникам пройти в морг и обыскать его. Старый охранник и относительно молодой врач-патологоанатом не давали полицейским разрешение на обыск морга, потому что еще шел рабочий день, а это значит, что сейчас будет очередное вскрытие. Ни удостоверения, ни важные бумаги, ничего не помогало. Но спустя минут 10 охранник и врач смирились и впустили полицейских на 15 минут. Запах различных химикатов, который напоминал лабораторию в каких-нибудь правительственных органах, дурманил. Было сложно обыскивать каждый уголок с таким запахом, поэтому после обыска напарники вылетели из морга как пуля. — Федь! Это кошмар! Этот запах будет приходить ко мне во снах, — хныкал Гоголь, который лежал на асфальте. — Ты еще не привык? Такой запах почти в каждом работающем морге. Ты стажировку в морге забыл? Не ной, а вставай. Нам еще к тем дуралеям ехать. Поведешь ты, а то уже темно и я знатно подустал. Надеюсь у них все хорошо, — на этих словах Достоевский достает рацию и настраивает волну, дабы связаться с Дазаем. — Дазай? Чуя? — О! Кто говорит! Дост, приветики! Как у вас там дела? Уже темно. Мы кстати нашли всю группу. Действительно, все мертвы. Мы обыскали тот морг, нашли две записки. Стрелков больше не было. Потом поехали по их маршруту и нашли еще парочку. Мы собираемся в корпус, а там и вас дождемся, — на удивление голос следователя был все так же бодр, несмотря на сегодняшние походы. — Вы решили сами съездить туда? Спасибо. Нам с Колей еще последний морг остался, а после мы поедем к медиуму и Шибусаве. Вы можете пока отоспаться дома, а как мы будем в пути с ними, я вам позвоню. Вы проделали большую работу, раз обошли все морги за группу и себя. — Ой, да ладно. Это наша работа. На удивление, у нас было мало работы, потому что все морги однотипные и маленькие. Мы отоспимся на диванах, но спасибо за заботу! Расскажите если что интересное будет! — Обязательно, — и на этом их диалог заканчивается. — Кстати, как там Ацуши и Шиба? — наконец Гоголь поднялся и поплелся к машине. — Не знаю, не могу дозвониться до этого придурка. Рация отключена что у одного, что у другого. Телефон Шибы в не зоне. Попытаюсь дозвониться до Ацуши. Заводи давай машину и поехали в последний морг.***
— Я уверен, что мы что-то упустили. Мы слишком быстро справились! — все ходил туда-сюда Чуя, не унимаясь. — У нас их было мало просто и все были маленькие. Успокойся. Я бы подзадорил тебя еще, но устал. Разберемся со всем, когда приедут остальные. Иди сюда, — Дазай широко раскрыл руки, чтобы Чуя упал в его объятия. Они так давно не отдыхали вместе из-за работы, что Чуя и забыл каково это находиться в объятиях любимой «скумбрии». Так он зовет Дазая, когда тот снова пытается убить себя. На попытки самоубийства Чуя давно закрыл глаза, потому что знает — Дазай слишком живучий, чтобы умереть. Накахара и забыл как Осаму нежно гладит его по голове, играючи перебирая рыжие локоны. Он совсем забыл значение слова «дом». Ведь дом это не только строение, в котором ты живешь, но домом можно назвать любое место, где ты находишься в его объятиях. Он совсем забыл как выглядит самая искренняя и теплая улыбка Осаму, которую тот дарит только Чуе. Он совсем забыл тепло родных обкусанных губ. И в забвениях памяти он видит те деньки, когда они отдыхали вдвоем. Они просто лежали в обнимку и слушали тишину. Этого было достаточно. Сейчас все происходит точь-в-точь как тогда. Они лежат в обнимку и слушают тишину. Как же они оба скучали по таким коротеньким вечеркам.***
Последний морг не отличился от остальных. Абсолютно ничем. Местная власть задала планировку в морге и назначила это стандартом. Отличие было только одно: заброшенный он или нет. Так как в заброшенном даже бомжей не увидишь, то их получалось обыскивать быстрее. Но и с рабочими возиться долго не приходилось. Благодаря авторитету и известности Тацухико, напарники сразу получали доступ к зданию. Их сбивал только запах медикаментов и сгоревших трупов. Может кто-то и может выдержать подобных запах, но не все же люди как на подбор. У каждого свой индивидуальный организм. Тацухико был приучен к такому запаху благодаря кадетской школе, но вот Ацуши… Да, его на протяжении всей жизни преследовали не самые приятные запахи, но он никогда не бывал в больницах и моргах, поэтому запахи сигарет, дыма, выхлопных газов кажутся цветочками по сравнению с запахами медикаментов. Живот успел скрутиться в несколько узлов и дать понять, что в ближайшие 2 дня медиум не сможет есть. Вообще, пока Накаджима общался с духами и призраками, он успел завести мысленный диалог с Кекой. Он жалуется, что он совсем беспомощный, потому что подготовку к подобному он не имеет, а духи и призраки рассказывают одно и тоже. Пока Шибусава ищет записки, а это очень непросто, Ацуши тупо сидит на месте и освобождает какие-то души. Даже непонятно кто больше всего тут бесполезный. Но вот очередное освобождение закончено, а на улице темно и слышна приближающаяся машина. Кто это? Запоздалый стрелок или полицейские, которые «охраняют» территорию от бомжей или подростков? Да, действительно полицейские. Звуки особенно слышны, потому что они приехали в берцах. Умно, но в то же время глупо. В виде полицейских приехали Достоевский и Гоголь. — Шибусава? Ацуши? Вы тут? — слышен голос следователя, который ступает максимально тихо и аккуратно, чтобы никого не спугнуть. — Да. Я закончил с обыском. Всего лишь одна частичка от записки. Стрелка не было. Можем возвращаться в отделение. Спасибо, что не трезвонили в рацию, — выходит Тацухико из очередной лаборатории. — Конечно не трезвонили, потому что у тебя, идиота, она была выключена! Ты совсем сдурел? Решил побыть альфой, которой сам справится со всем? Обо мне ты не подумал? Я переживаю за тебя как курица-наседка, а ты тут под пули бросаешься! — теперь тихие и аккуратные шаги стали быстрыми и тяжелыми. Достоевский был в бешенстве и не скрывал этого, дабы у оперативника проснулась совесть. — Ты же сам понимаешь, что рация могла выдать нас из-за шума. А под пулю я попал случайно. Растерялся и все. Не злись. Я же жив и здоров. — Да, что ты! Ты за руль не сядешь ближайшую неделю, тебе нельзя пользоваться ружьем, и даже двигать рукой, дабы швы не разошлись! Ты должен был сразу вернуться в отделение как вышел из больницы, но нет! Тебе важнее миссия, нежели здоровье. Ты понять не мог, что этот клочок мы могли додумать по контексту? С тебя глаз сводить нельзя, потому что ты так быстро пропадешь, что не узнать даже жив ли ты! Мне весь город на уши ставить и говорить «Там мужик двадцати четырех летний потерялся, потому что он ведет себя как идиот»?! Я устал на тебя тратить свои нервы. Да, все мы хотим найти сотрудников, но о своем здоровье тоже надо заботиться! Ты же не Екомико, которой очень уж насрать на здоровье. У тебя мозги же есть! А если бы ты лишился чего-нибудь? Тоже поехал бы сюда? А вдруг тут был бы стрелок, а ты ничего сделать не можешь? На Ацуши свалишь все, думая, что он сейчас наколдует чего? — тут реально разгорался скандал. Ацуши никогда бы не подумал, что такое может случиться. — Федь, успокойся. Будь ты на его месте, сам бы так же поступил. В этом вы и похожи. Вы как две капли, только одна с примесью бензина, а вторая с солью. Убить его успеешь, но времени и так мало. До заката около 20-ти часов, а мы еще должны записку составить и продолжить поиски. Нам же пришлось воспользоваться помощью Акутагавы, чтобы довести мертвый отряд, рассказать их родственникам, а затем похоронить их. Если бы не он — мы бы и на это время тратили. Поэтому успокойся и поехали дружненько в отделение. Небось Дазай с Чуей успели раскрыть это дело, пока мы тут копошимся, — встревает Гоголь, который выглядел не таким радостным и веселым, как обычно. Что же его так расстроило? Или просто устал? Где его блеск в глазах и сумасшедшая улыбка? Ацуши знает, что Гоголь даже когда устает все равно веселый и оптимистичный. Тогда он правда сейчас расстроен, но чем? Или кем? — Черт с тобой, Шибусава. Я с тобой еще поговорю. Ацуши, у тебя как дела? — фраза про черта заставила нервно усмехнуться напарников. По дороге в отделение Ацуши докладывал про свои нахождения, пока его напарничек мирно дремал. Медиуму пришлось за двоих рассказывать, что с ними сегодня произошло за этот день и что они накопали. Конечно его рассказ не был настолько длинным, чтобы занять всю поездку, поэтому Достоевский завел обычный разговор про Йокогаму, природу, касаясь его родной страны — России.***
— Как определить где будет ваш последний вздох? Может дома, а может в месте, где свершаются открытия? Витал там вирус грозный, погубил всех на перехлест. Баночки-стекляночки побил, не оставив ни одной. Ну же ребятня, скажем вместе слово! — читал теперь Дазай, пока остальные стояли и смотрели на отрубленный палец. Ой, далековато мы. Начнем с их приезда. Приехали значится полицейские в отделение ближе к 11 вечера. В окнах свет не горел, из-за чего были мысли, что Дазай с Чуей либо дома, либо они не добрались и что-то случилось. Но как только дверь в их кабинет легко отворилась, можно было лицезреть милую картину, где парочка спала в обнимку на диване. — Просыпайтесь. У нас времени в обрез, — включает свет Тацухико под тихие шиканья коллег. — Вы уже тут. Давайте составим записку, — сонно проговаривал Дазай, пока Чуя пытался подняться. — Вот, — оперативник кладет на стол все клочки бумаги на стол и направляется к выходу, — Я хочу заглянуть в кабинет Фукудзавы. Составляйте пока без меня, — все пожали плечами, и проводили косым взглядом оперативника. Через 3 минуты записка была собрана, а в кабинет заходит Тацухико с милой коробочкой в руках. — Очередной подарочек. Как мило, — Гоголь забирает из дрожащих рук коллеги коробочку и раскрывает ее так, чтобы все увидели содержимое. — О боже! — все вместе вскрикивают кроме одного Шибусавы, который отвел взгляд в момент открытия коробочки. — Чей это палец? Может это муляж? — для проверки, Гоголь приближается к конечности, но его опережает Достоевский, убирая его лицо от пальца. — Ты сдурел? Коль, вот как не вечер, так сразу дай понюхать отрубленный палец! Мне кажется это палец не наших, а какого-нибудь давно умершего трупа. Он не выглядит так, чтобы это был палец здорового человека. Шиба, ты что думаешь? Ты же раскрыл коробку раньше нас. Неужто рядом ничего не было? — Достоевский в упор смотрит на друга, зная, что тот что-то «прячет». И вот дрожащие пальцы достают еще одну записку и револьвер. Заряженный между прочим. — О боже…- Достоевский смотрит на еще одну вещицу, которую Тацухико максимально медленно достает, — Она же… Скажи что она без таймера или фальшивая. Почему ты ее вообще взял? — Прочти записку. С недоверчивым взглядом, Федор раскрывает сложенный листик и принимается читать: — Ребята. А давайте сыграем в русскую рулетку? Если кто-то из вас умрет — Я отпущу ваших друзей. Для чего же бомба? Для вашего согласия. Нашедший первый пусть возьмет бомбу и положит ее на стол и приставит к своему виску дуло револьвера. Заметили какой он? Старинный, дорогой, наверное из королевской семьи. Вы правильно поняли кто первый начнет. На бомбе стоит 2 часа. Удачи вам! — резко все оборачиваются на Тацухико, который смотрит на револьвер в своей руке. — Не вздумай даже это делать. Я тебя первым убью, а не этот револьвер. Опусти его и бомбу на пол. Не впадай в безумство. Знаешь чем это кончается. Не ведись на эту провокацию. Мы еще успеем их спасти до заката, — Федор медленно поднимается и подходит к другу. — Кто сказал, что я буду играть в это? Идемте на задний двор, — теперь Тацухико правда вел себя как псих. От сестры научился? Но все выходят на задний двор и останавливаются по действию руки оперативника. — Внимание, — все затихают и смотрят на происходящее. Детектив кидает бомбу на безопасное расстояние вперед и вверх. Затем раздается выстрел. Черное, как смола, небо окрашивается большим взрывом, из-за которого на какое-то время закладывает уши. Вы хотите сказать, что этот псих подбросил бомбу и в полете выстрелил в нее? И при этом никто и ничего не пострадало. Это полный абсурд. Но это правда произошло. — А наш похититель любит красть вещички из дворца во Франции и перевозить их в Йокогаму. Смелый. Этот револьвер знаком мне с самого детства, поэтому я знаю как он устроен и с какой скоростью летит пуля. Немного расчетов и взрыв в небе, а не в участке. Не благодарите, — хмыкает Тацухико, крутя на пальце этот самый револьвер. Все начинают хлопать и гордо улыбаться. Все кроме Ацуши. Во-первых, он не понял что сейчас произошло, потому что слишком быстро происходили действия; во-вторых, он все еще ненавидит Тацухико и не намерен им гордиться, даже если он сам хочет зарыть топор войны. В чувство его привело лишь щелчок пальцами перед глазами. — Просыпаемся, стажер. У нас еще впереди работа. Если хочешь спать — вали в отель. Сейчас лишние люди мне не очень нужны. Если хочешь хоть что-то сделать полезное, то очнись и работай, — ну конечно, кто же это мог быть еще, кроме его «опекуна». Как же хотелось ему врезать за эти слова. Ацуши будучи впервые в таких ситуациях имеет право ненадолго растеряться. Он не учился в кадетской школе, не служил в армии, не учился в полицейской академии и подобным дерьмом не занимался. Его жизнь была проста. До 15 лет жил с родителями-преступниками, которых посадили из-за ограбления одной семейки во Франции, когда были на отдыхе. Та самая семейка, которая носила фамилию Тацухико. После лишения родителей, его забрал дедушка, который с ним был до конца своей жизни. И именно когда Ацуши исполнялось 16, его любимый дедушка умер из-за остановки сердца. Это был один из самых худших его дней. Тогда он и нашел Кеку, которая скиталась по дождливым улочкам. Из воспоминаний его вывела очередная порция ненависти со стороны старшего: — Ты заболел или оглох? Может употребил чего? Просыпаемся, Ацуши, и за работу, — хлопнул в ладоши следователь и направился в отделение. Теперь хотелось еще больше врезать ему. Настроение? Видимо оно будет исключительно плохим до конца расследования мертвого яблока. Ну или пока он не встретится с Кекой. Вернемся к первой записке. — Вернулись наконец-то. Мы уже подумали, что вы решили уединиться или вас похитили, — хихикал Косичка. — Не дождешься. Вы собрали записку? Надо еще взять палец на экспертизу, чтобы удостовериться, что палец не наших. Утром я поеду к Акутагаве. Он предоставит нам одного из ученых. Пока мы будем разъезжать по новым местам, экспертиза быстро попадет к нам в руки, — пока Тацухико шел к столу, он расплел свои волосы, которые мигом попали в руки Достоевского. — Да, мы составили, но благодаря тебе не прочитали ее. Все еще поражаюсь мягкости твоих волос. Ты мне так и не сказал чем пользуешься. Хочу, чтобы такие же волосы были у Коли, а то мне его косу неудобно заплетать, — умелые руки быстро заплели пушистую косу. Однако красиво вышло, из-за чего Накаджима засмотрелся. Мерзость. Засматриваться на своего напарника, которого ненавидишь. К столу подскочил Осаму и принялся за чтение клочков: — Как определить где будет ваш последний вздох? Может дома, а может в месте, где свершаются открытия? Витал там вирус грозный, погубил всех на перехлест. Баночки-стекляночки побил, не оставив ни одной. Ну же ребятня, скажем вместе слово! И вот мы снова тут. Все так же смотрели на палец, пытаясь найти мимолетную подсказку. — И каков ответ к загадке? — первым подал голос Накахара. — Больница? — Снова морг? — Да какие там морг и больница. Если это последняя загадка, то убийца не станет в подобных местах останавливаться. Это лаборатория. Раз он не захотел показываться на глазах у рабочих в не заброшенных моргах, то и лаборатории тоже будут заброшены. — Хм, звучит логично. А ты мега-мозг, Шибочка~, — вновь Дазай дразнил коллегу. — Не в этот раз, Осаму. Мы знаем лишь одну лабораторию в Йокогаме… — не договаривает Шибусава, как его прерывает телефонный звонок. Звонит неизвестный номер, он берет трубку и сразу включает громкую связь: — А вы не такие уж и глупые, как я думала. Раз вы такие быстрые, то ваши коллеги взлетят наверх через полтора часа! Успейте их найти! — связь обрывается. — Я вызываю Акутагаву, а вы по машинам, — командует Дазай, пока все собираются. Ощущение, будто бы они сейчас взорвутся. Ацуши стоит как столб, потому что ему и делать нечего. Оружия нет, ключей от машин тоже. Ему просто нужно ждать, пока остальные соберутся.***
— Долго вы. Я созвал всех сразу, как только вы мне позвонили. Получается именно тут ваши сотрудники? Екомико тоже здесь? — юноша в черном обличии с автоматом на перевес подходит к прибывшим. — Спасибо, что помогаешь. Неизвестно тут ли Екомико, но мы надеемся на это. У нас полчаса до взрыва, так что поторопимся, — бразды объяснения берет на себя Дазай, пока остальные пытаются выбить дверь. — Мы так долго провозимся. Через окна быстрее. Вы оба за мной, а остальные с другой стороны перелезайте, — теперь командует Шибусава. Все без слов стали выполнять поручение. Окна в лаборатории были высоко, чтобы никакие подростки или бомжи не проникли, поэтому без спец подготовки не заберешься. С обеих сторон на четвереньки встают самые сильные сотрудники спецназа, чтобы оперативникам было легче запрыгнуть в окно. Первым идет Тацухико. Он разгоняется, одной ногой отталкивается от тела спецназовца, а второй от стены. Руками он цепляется за раму выбитого заранее окна, и подтянувшись исчезает в темноте. Через пару секунд слышится «Чисто» и остальные повторяют действия следователя. По сути это то же самое, что и прыгать через оборудование в школе с помощью трамплина. Хорошенько разбежавшись и максимально высоко отскочив от предоставленного тела, руки парня еле как цепляются за раму. Пальцы начинают соскальзывать, а мышцы, как назло, забились. Перед тем как Ацуши упадет, его с той стороны хватают за запястья и затаскивают во внутрь. Это был Гоголь. Благодарно кивнув, а в ответ получив теплую улыбку, они вернулись к команде. — На охране местности будут мои люди. Также там будут профессиональные взломщики. Они за 20 минут должны вскрыть замок и мы сбежим. Если там все же будут люди, то они ослабли и прыгать с ними в окно равноценно самоубийству. Разделимся. Я беру эту кучу, — он указывает на нескольких людей пальцем, — И мы идем в саму лабораторию, а остальные идите в сторону камер, — все разбегаются как муравьи в муравейнике по заданным точкам и начинаются поиски.***
Они уже минут 15 ходят по камерам, но так никого и не нашли. Многие уже отчаялись и думают, что тут никого нет, но судьба любит героев и в последней камере группа находит сотрудников полиции. — Нашлись. Акутагава, скорее к нам в самую последнюю камеру. Мы их нашли. У нас десять минут до взрыва, — в рацию твердит Чуя. И ровно через несколько секунд в камеру прибегает команда Акутагавы. Все берут ножи, пистолеты и начинают разрезать веревки. Все, кроме Ацуши. Он как никак медиум, и способен чувствовать опасность лучше людей. Он тихо выходит из помещения и направляется по коридору в центральный зал, откуда они начали путь. За дверью слышатся шебуршания и звон металла. Это взломщики открывают им выход. Но это не интересует Накаджиму, поэтому он направляется в сторону маленькой столовой, которая больше смахивала на буфет в цирке. Сконцентрировавшись и напрягая слух, стажер начинает слышать мимолетные копошения кого-то со стороны дальней стены. Прямо напротив него. И в следующую секунду его одолевает видение. Все запахи, движения, звуки прекращают свой ход и Ацуши видит картину: какая-то девушка бежит в ту самую сторону, откуда только что доносились звуки. В ее руках спортивная сумка. Девушка бежит и все время оглядывается, будто бы за ней гонятся. Она отбрасывает сумку влево и продолжает бежать без предмета в руках. Из-за того, что Ацуши не может сдвинуться с места, он может только рассчитывать на свой слух, так как девушка растворилась во тьме на другом конце столовой. Да, столовая маленькая, но в такую темень кажется совсем иначе. И вот видение заканчивается, время возвращается, и не раздумывая стажер идет к тому самому месту. С каждым шагом звук становится все четче. Глаза уже привыкли к темноте и Накаджима мог различать предметы и неплохо ориентироваться в пространстве. Теперь помимо предметов он отчетливо видел тень той самой девушки, которая спешила собрать какие-то вещички. И что ему делать в такой ситуации? Он идет на прямую смерть в лапы возможного убийцы без оружия, без навыков в драке и удержании человеческой туши. Когда он наступает на скрипучее место в полу, тогда девушка быстро оборачивается на него, а сзади слышится топот. Бег можно сказать. Похитительница резко вскакивает и достает свой пистолет, чтобы пристрелить незваного гостя, но ее опережают. Так вот чей бег был слышен сзади. Сейчас этот человек выстрелил в плечо девушки, тем самым спасая Ацуши от гибели. За пару секунд к ним подбегают несколько сотрудников спецназа и скручивают преступницу. А та все еще кричит от адской боли, которая растекалась по всему телу. От такой картины стало неприятно. К нему подбегают его коллеги и бегло осмотрев его, тянут обратно. — Ацуши, очнись! Тут сейчас все в воздух взлетит! Считанные секунды! — от последней фразы оцепенение сходит на ноль и медиум теперь бежит сам. Входная дверь открыта, за ее пределами уже стоят машины скорой помощи и полиции. Друг за другом выбегают его коллеги, которые были похищены и по их движениям можно понять, что те получили немало синяков и растяжений мышц. Да, жалко, но сейчас не до этого. Из-за различного мусора на полу Ацуши спотыкается и падает, из-за чего отстает. Мимо него пробегают все не в силах остановиться, но последний бежавший человек хватает его поперек тела, поднимает и под взрывную волну выскакивает из здания. Их обоих сносит большой порыв поднявшегося ветра вперемешку с ударной волной. Они пролетают около 4 метров, затем по земле и грязи прокатываются столько же. Только полностью приземлившись можно было посмотреть в сторону взорвавшегося здания. Языки пламени создали «купол» вокруг всей местности и медленно опускались на землю, будто бы искры от фейерверка. Зрелище красивое, но осознание, что он чуть не взорвался возвращает в реальность. Все здание пылает, огонь растет, а люди на его фоне кажутся какими-то насекомыми. Только сейчас Накаджима почувствовал адскую боль во всем теле и такое же жжение в легких и горле. Было тяжело вздохнуть, но у него это получалось. А благодаря кому же он может дышать? Стажер поворачивает голову налево, и угадайте кого видит! Это Тацухико Шибусава собственной персоной! Он лежит неподвижно, лицом в землю и есть иллюзия, что тот не дышит. Поразительно как огнем не подпалило его длинные волосы и одежду. Но совесть все же присутствует, и на четвереньках Ацуши подползает к телу оперативника и тыкает того в руку. Никакой реакции. Теперь он тыкает с нажатием и более настойчиво. Тоже никакой реакции. И правда умер? Было бы здорово, но он как никак его спас и было бы досадно, что человек умер из-за неуклюжести Ацуши. Сев на колени, которые и без того саднили, медиум дотрагивается до головы оперативника и прислушавшись к ощущениям, определяет, что тот жив и даже в сознании. — Эй. Вставай, я не собираюсь тут до утра сидеть. Нужно дойти до машин, — теперь стажер тормошит все тело следователя, из-за чего со стороны того слышаться приглушенные стоны и шипения. Наконец, тот удосуживается подняться на половину, но вновь упал, только теперь на спину с протяжным стоном. Видимо его посадка прошла пожестче, нежели у Ацуши. Не существует заклинаний, которые могли бы вылечить человека, но есть одно, которое работает как обезболивающие. Медиум тихо нашептывает заученные строчки, фокусируясь на оперативнике, который морщится от боли. Проходит несколько минут, и тот уже не стонет и не шипит, а лишь морщится, но встает. Накаджима встает сам, так как знает, что руку помощи ему не протянут, иначе оба упадут и уже не встанут. Он и сам не помогает Тацухико добраться, несмотря на то, что совесть его убила раза 3. Когда они добираются до остальных, их сразу окружают медики, но те отступают от мужчины по одному лишь жесту. Он осматривает всех спасенных, и надежда в глазах мигом угасает, как потушенный огонь свечи. Он переглядывается с коллегами, и на последок переглядывается с медиумом, и все становится на свои места. Здесь Екомико нет. Либо они ее не спасли и он умерла со взрывом, либо ее тут вовсе не было. От стресса Шибусава теряет опору и начинает падать, но его ловит Акутагава и помогает доплести до кареты скорой помощи. Теперь эта картина и правда выглядит, будто бы он герой-любовник, на чьих страданиях построено произведение. Пока Ацуши отвлекся на Шибусаву, спасенных людей, врачей, к горящей лаборатории приехало около 7 пожарных машин. Было тяжело потушить такое пламя, из-за горючих химикатов, но все спец служащие управились. Эта ночь многим запомнится своим ярким пламенем и бьющим в кровь адреналином.***
Очередная больница, где на данный момент лежат 28 человек. И это все спасенные сотрудники. У каждой палаты стоит по охраннику, и допускает только через удостоверение. Ацуши не знал куда себя деть. Разрешения уехать в отель не давали, в отделение тоже. Когда они огромной кучей приехали в больницу, одних из самых первых забрали: Шибусаву, Фукудзаву и Мори с Акико. Первых двух было ясно почему — ожоги и многочисленные синяки с ссадинами. А жизнь остальных ценится больше. Так как Ацуши приняли одного из самых первых, с ним быстро закончили и заставили ночевать в одной палате с Тацухико, чтобы сэкономить место. Если бы он знал, что такое количество врачей будет посещать их, ни за чтобы не лег в одну палату. Сейчас уже день, а ему никто ничего и не сказал. Дазая с Чуей, Достоевского с Гоголем и отряд Акутагавы давно отпустили по домам и сейчас они отсыпаются. Теперь Накаджима правда им завидует. Но вот в палату заходит врач и прерывает размышления медиума: — Так. Ацуши Накаджима. Ваши показатели в норме. Если вы себя удовлетворительно чувствуете и ни на что не жалуетесь, то можете забрать вещи и уезжать в отель. Так же я отпустил несколько ваших сотрудников, которые отделались ранками и синяками. Ваши вещи на стойке регистрации, — а затем врач переключается на оперативника. Поблагодарив, парень выходит из палаты и искренне ликует. Внутри себя, конечно, а то мало ли… Успешно доехав до отеля и дойдя до мягкой кроватки, настроение стажера поднялось до такой степени, что он не мог какое-то время уснуть. Завтра он обязательно позвонит Кеке и узнает по поводу экзаменов. Из-за того, что школа построена на русский лад, начало учебы у Кеки начиналось осенью, а не в апреле, и заканчивалось в мае. У них были каникулы летние, на которых ничего не задавали, кроме справочной литературы. Ацуши тоже этому завидовал. Но Кека привыкла к обычной японской школе и часто жаловалась, что она не привыкла делать домашнее задание и рано просыпаться. Когда она переедет в Йокогаму, ей гарантировали обычную японскую школу и место в одном из самых сильных классов. Как же хочется вновь потрогать ее шелковистые волосы, прижать хрупкое тельце и никогда не отпускать.