***
Что за хорошее начало дня? Когда такое было за последние три недели? Федор дал свободное время Ацуши, пока ведется допрос всех вышедших из больницы, а тот не стал его терять и решил позвонить Кеке. После четырех длинных гудков, на том конце послышалось тихое «Алло?». — Кека! Здравствуй! Как ты там? Я очень сильно по тебе скучаю, — Ацуши старался сильно не повышать голос, чтобы не напугать собеседницу. — Ацушинька! Приветик! У меня все хорошо. Вроде разобралась с телефоном. Экзамены я написала еще вчера. Было легко и я уверена на высокий балл. Как дела на работе? Откуда у тебя мой номер? — голос Кеки заставлял сердце биться быстрее. Как же Ацуши давно не слышал ее голосочка! — Это хорошо! Жду того момента, как ты переедешь в Йокогаму. Мы наконец-то выбрались из этого жуткого места! С работой туго, пока что… Причина в том, что девушка из нашего отдела пропала и мы ее вторую неделю найти не можем. Именно она позаботилась о нашей с тобой связи, за что я ей очень благодарен и стараюсь хоть как-то помочь расследованию. За время моего прибывания в Йокогаме произошло много чего, но я все тебе расскажу при встрече, чтобы сейчас не загружать тебя! Надеюсь ты теперь больше отдыхаешь и получаешь удовольствие от налаживающейся жизни. И помни, что я скучаю! — невольно Накаджима улыбается и чувствует такую же улыбку на том конце. — Я тоже скучаю. Да, я очень счастлива, что наша жизнь становится легче. Ты меня заинтриговал. Совсем скоро я заберу документы и прилечу к тебе! — Кека за долгое время издает тихий смешок, от чего сердце пропустило удар. Но счастье не должно длиться долго, иначе мир был бы не тем, а хуже. Причина в том, что допрос окончился и пора приступать за работу. — Ой, пора бежать. Спасибо за этот короткий разговор, Кека! Крепко обнимаю…- и связь обрывается на вновь тихом слове Изуми. Дверь в кабинет Тацухико открывается, принося с собой дуновение ветра, от которого кожа покрывается мурашками. — Как тебе работается у нас, стажер? — прозвучал низкий голос самого Фукудзавы Юкичи. Медиум вздрогнул, выпрямился и ответил начальству: — Сложновато, но я справляюсь, честно. Допрос уже закончился? Что удалось выяснить? — парень быстро убирает телефон в задний карман новеньких широких брюк. — Это хорошо. Да, допрос окончился не с успехом, но что-то мы все-таки узнали. Я пришел за тобой, чтобы позвать на собрание, где все всё узнают, — в начале фразы мужчина тепло улыбнулся, но после быстро стал суровым. Сердце стажера сделало несколько переворотов, рухнуло в ноги и забилось в самые пятки. Само начальство пришло за стажером, чтобы позвать его на собрание, на котором упоминания его быть не должно. От таких событий ладошки вспотели, а все тело окаменело. Но это не помешало следовать за начальником в кабинет с большим дубовым столом по центру, за которым собрались все сотрудники. — Коллеги, кто еще не успел познакомиться: Ацуши Накаджима — наш стажер-медиум. Лично познакомитесь после собрания, — десятки пар глаз уставились на зажатого стажера, который места себе не мог найти. Кто-то его откровенно разглядывал, кто уже начал шептаться о нем, изредка бросая взгляд, но из всех отличились лишь несколько. Они с улыбками до ушей махали руками и указывали на место рядом. Это были его новые знакомые: Дазай, Чуя, Дост и Косичка. Перед тем как сесть, медиум вновь осмотрел все места и заметил 2 пустующих стула, которые находились по левую и правую стороны от места начальника. Никто и не думал сесть на те места, зная кому они принадлежат. Екомико и Шибусава. Видимо они приближенные к начальству, раз сидят по обе его стороны. Но наконец все расселись. — Всем доброго дня. Я рад снова видеть вас в отделении. Настали не самые лучшие времена для нас. Сейчас мы направляем все силы на поиски Екомико, которая нашла полезные улики по делу «Мертвого яблока». Все найденные данные тоже были украдены, но предполагается, что они находятся в том же месте. Анго, тебе слово, — и Юкичи почтенно закрывается глаза. Говорят, что некоторым людям легче слушать и запоминать информацию с закрытыми глазами, нежели открытыми. — Спасибо, Фукудзава. Только что был проведен опрос тех, кто был похищен. К сожалению много мы не узнали. Обобщив одни и те же показания, и вот что вышло: Все сотрудники работали в штатном режиме, как вдруг все электричество было отключено. Во все помещения были заброшены баллончики с усыпляющим газом. Никто злоумышленников не видел. По пробуждению абсолютно все были привязаны к стульям. Помещение было в критичном состоянии. С потолка капала вода, окон не было, но была небольшая трещина в стене, откуда исходил слабый свет. Рядом с похищенными была бомба с таймером. Приглядывающим была темная фигура, которая вела себя нестандартно для преступника. Движения были рванные, а ночью вовсе человек плакал и корил себя, что согласился на эту авантюру. В какой-то момент тень схватив сумку с взрывчаткой убегает в неизвестном направлении. Через несколько минут приходит спецназ. Дальше все всё знают, — заканчивает Анго, положив планшет на стол. — Личность девушки определили. Анджела Смит, 19 лет. Прилетела из Великобритании на учебу в Йокогаму. Скооперировалась с нашим поджигателем, чтобы заработать денег и оплачивать съемное жилье. Лично с поджигателем не знакома, так же как и с главным преступником яблока. Ее задача составлялась на присмотре за похищенными и добычи информации из нашего отдела. Психических заболеваний или расстройств не обнаружилось, — снова заговорил Фукудзава. Молоденькие сотрудницы из отдела кадров начали перешептываться, от чего напряжение в зале начало повышаться. Кто-то шикнул на них, и они сразу успокоились. — Сейчас отдел в опасности, и нужны люди. Поисками Екомико займутся те, кто не был похищен пару недель назад. Остальные будут поставлены на защиту всего отделения. А теперь — за работу! — все разом поднялись, и поклонившись разошлись по рабочим местам. А Ацуши оставалось лишь следовать за Федором, который взялся за поски Тацухико. — Дост, есть какая-нибудь информация из больницы? Нам пяти человек мало, чтобы хоть как-то начать действовать, — прервал тишину Дазай. — Сейчас идет очередная операция. Не знаю. Сказали, что если эта операция не вытянет его…- Достоевский не договаривает очевидное. Все всё прекрасно поняли. Эвтаназия. Облегчит страдание Шибусавы и Ацуши. Да, может остальным будет хуже, но не их вина. Но Дазай прав. Им не хватит пятерых, чтобы продолжить следствие.***
Темно. Слишком для подобного места. Это ад? Или то самое небытие, о котором так трепетно говорят? Не так Шибусава представлял свою смерть. Он рано умер. Он за жизнь не влюблялся, недоделал заказ, а самое главное — не защитил Екомико и допустил ее похищение. Он даже не успел ее найти и спасти. Как он может быть ее братом, раз даже не может просто ее защитить? Что последнее он помнит? Как его забрали в отделении больницы на каталке, а дальше тишина и тьма. Казалось бы, за долгое время, которое он уже находится тут, зрение должно было привыкнуть в тьме и начать различать хоть что-то, но ничего такого не произошло. Могло бы показаться, что глаза вовсе закрыты, но он спокойно моргал. Двигаться было сложно. Говорить тоже. А дышать… Он не дышал. Сейчас он ощущал себя «живым мертвецом», но ощущения — это нереальность. В реальности он умирает на операционном столе, а душа уже в небытие. И вот зачем его в искусственную кому ввели? Да, сбегал из больницы, но он не может жить без сестры. Да и тем более, достаточно с ним поговорить и он пройдет лечение, а не комбинировать успокоительное и снотворное. Видимо некоторые врачи скоро на суде отдуваться будут. За все время, которое Шибусава находится в этом месте он обдумал все. Начиная от философии зарождения жизни, и заканчивая своей смертью и не спасенной Екомико. Но, рано или поздно случилось бы и это. Тацухико чувствует ощутимую тяжесть, которая давит его вниз. Пальцы начинают подрагивать, а дыхание вновь возвращается. Тьма сменяется ослепляющим светом.***
Шел второй час, как 6 человек смотрят на новую записку с прикрепленной фотографией помещения. Все, кто ведет дело Екомико и начальник. После окончания собрания, Юкичи пошел в свой кабинет, и на столе заметил эту записку с фотографией. Прочитав содержимое, он понес это в кабинет Достоевского, где нашел всех пятерых сотрудников. И вот они второй час сидят и думают, что это за место на фотографии. Казалось бы, все, кроме Ацуши, живут в Йокогаме больше пяти лет и не могут узнать это место. К этому всему они работают оперативниками, которые где только не были. На фотографии темное помещение, освещаемое маленьким окошком, как в тюрьмах. Из-за балок получаются 3 ровных линии. В середине фигура, сидящая на стуле. Если присмотреться, то видно, что фигура привязана к стулу и склонила голову. Поза в сгорбленном виде, намекая на то, что тело абсолютно без сознания. Но что о фотографии, там же еще веселая записка: «Дорогие друзья. Я поражена, что вы смогли высвободить своих коллег вовремя. Да, пара человек от взрыва пострадало, но чья же это вина? Жалко маленькую девочку, которая ждет награды от самой Екомико, которую вы видите на фотографии. Она жива. Пока что. Даю вам неделю на поиски, иначе она сгорит синим пламенем. Будет обидно, когда Шибусава проснется с прахом сестры на руках: (». От подобных слов в ушах звенело и темнело в глазах. Екомико жива, но умрет через неделю, если они не успеют ее спасти. Конечно, сначала все ужаснулись, но потом были ошарашены. Откуда похитительница знает о той самой девочке, которая стала свидетелем похищения? Сейчас и она в опасности. Откуда она знает о том, что Шибусава в коме? Либо в отделении крыса, либо в больнице. Но, кто-то выдал версию, что это обычный человек, и придя в больницу просто спросил про Шибусаву, чтобы их напугать. Получилось, что сказать. — Так, Дазай и Чуя. отправляйтесь к Сакуре и подставьте к ее семье охрану. Вот номер одного моего знакомого телохранителя. У него сейчас работы нет, а деньги нужны, — упомянутые быстро собрались и уехали. — Мне придется вас оставить, Федор. Дел накопилось, — добавил начальник и ретировался из кабинета. Что ж, теперь их трое, и лишь двое живут в Йокогаме больше пяти лет. От этого Ацуши начинает падать в свои мысли о том, какой он бесполезный. Ведь Шибусава был прав. Ацуши бесполезен. От этого живот скрутился в узел, а тело покрылось мурашками. Совсем скоро приедет Кека, и возникнут еще одни проблемы. Нужно заботиться о ней, о ее защите, но Ацуши за себя заступиться не может. Он пропадает на работе, живя на ней. Он будет редко появляться у Кеки, а если и будет, то будет засыпать и не уделять ей времени. Это еще больше расстраивало, но Накаджима не жалел о выборе. Они теперь заживут нормальной жизнью. Из наводящих мыслей вывела трель телефона. — Слушаю. Да, это я. Что? Когда я могу приехать и увидеть его? Хорошо, скоро буду, — на фиолетовых глазах следователя наворачивались слезы. Он закрыл лицо руками и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. — Эй, Федь, ты чего? Кто это был? — подскочил Гоголь к своему партнеру. Ацуши не остался в стороне и поднялся с дивана, чтобы узнать о произошедшем. Через пару минут молчания, сопровождаемым глубокими вздохами, Достоевский ответил: — Операция Шибусавы закончилась. Они достали его из комы… Коль, они достали его! Боже… Сейчас он в реанимации, но скоро переведут в палату и к нему можно будет зайти, — лицо Достоевского было бледно, как лист А4. Лицо Гоголя так же побледнело, но через несколько секунд вновь порозовело и тот захлопал в ладоши. — Так это же чудесно! Скорее поехали к нему? — Косичка обнял следователя. Их идиллия… Они так мило общались, что Ацуши почувствовал себя лишним и было хотел уйти, как его взяли за запястье и повели на улицу. Это был Федор. — Куда же ты, Ацуши? С нами поедешь. Вдруг и тебя похитят? Да и я думаю, ты будешь рад увидеть Шибусаву, а он тебя, — с ехидной улыбкой сказал следователь. Все знали какие взаимоотношения у Ацуши и Тацухико, и это иногда бесило, когда подкалывали этим. Не то, чтобы Ацуши желал смерти Тацухико, но как минимум он надеялся, что не увидит его больше.***
Кто говорил, что Ацуши боится больниц? Вот он снова здесь. Две недели назад он ушел отсюда, и молился, чтобы не попасть сюда снова. Но благо он жив и здоров, а здесь он, чтобы… Его сюда насильно привели вообще. Под уговорами Гоголя медиум сдался и согласился с ними зайти в палату Шибусавы. Им выдали медицинские халаты и повели к палате. Она отличалась ото всех. К двери были подставлено два охранника. ~Неплохо.~, подумал Ацуши. Врач сказал что-то о его состоянии, времени и ушел. Очень гостеприимно и официально. Два бугая, которые стояли и охраняли вход поклонились, пропуская коллег в палату. Запах медикаментов, пищащие приборы наводили страх. Снова он тут. Так еще и в палате ненавистного им человека. Комбо просто. Каково удивление было, что Шибусава все еще спал после наркоза, а его тело не было изуродовано. Как минимум лицо точно. Да, были маленькие ранки на руках и шее, но в целом не все так и критично. Не видно, конечно, что у него со спиной, которая получила не хилый удар как от огня, так и от падения после ударной волны. В палате был лишь один стул, на котором уже сидел Достоевский. Они только зашли. Вот это скорость. Он смотрел на друга и пытался найти подвох? К чему это? Но не проходит и минуты, как на бледном лице больного появляется улыбка, и он начинает тихо смеяться. От такой наглости Федор начал шуточно колотить приятеля с различными упреками. Так он все это время не спал. — Прости, прости. Я не мог сдержаться. Я прям чувствовал твой испытывающий взгляд. Ты настолько сильно испугался? Спасибо, это очень мило, — голос был хриплым и тихим. Он не разговаривал две недели, и голос расформировался. — Ты — идиот! Я нервничаю тут, а он смеется! Тебя только из комы достали! Ты совсем дурной? — это слышали все, но Дост наклонился к уху Шибусавы, и что-то начал ему шептать. Озорная улыбка Тацухико сменилась на теплую. Он легонько похлопал друг по плечу, приободряя. К ним присоединился Гоголь, оставляя бедного Ацуши одного. Это их семейная идиллия теперь. Не дружеская, а именно семейная. От этой картины медиум слабо улыбнулся, но сразу вернул невозмутимое выражение лица. — Хэй, Ацуши, иди сюда. Тут же твой опекун живой. Поздоровайся, — похихикал Гоголь. В этот момент Накаджима был готов задушить его голыми руками. Но с гордым видом он подошел к койке, с которой на него смотрели красные глаза. Описать выражение лица Тацухико сложно. Глаза сверкали недобрым блеском, одна бровь была вздернута, а губы расплылись в победительной улыбке. Он слишком высокомерен и смотрит на Ацуши сейчас, как на раба, которые пытается его удивить. Это раздражает, но медиум по прежнему держит серьезное лицо. — Ну, здравствуйте, Тацухико Шибусава. Как ваше здоровьице? Как вам в загробном мире? — осознание последней фразы пришло не сразу. На медиума уставились две пары расширенных глаз. Гоголь и Федор явно не ожидали такого. Когда Ацуши понял, что сказал, то ужаснулся. Что он сказал?! Он по сути пожелал смерти. Но тронуть Тацухико словами не получилось. В ответ он получил смешок и такой же ответ: — Спасибо, Ацуши. Здоровьице у меня прекрасно, не волнуйтесь. В загробном мире скучновато и темно. А что? Посетить хотите? — Шибусава победил. Накаджима не знал, что бы ответить и промолчал. Тацухико выглядел как кот, который поймал мышь. Ох уж это высокомерие его. Придется свыкаться, чтобы не доставлять проблемы другим этой токсичностью. — Так, ладно. Вижу как вы соскучились. Потом пообщаетесь. У нас время почти закончилось, нам пора, — темноволосый было начал вставать, как его приятель схватил его запястье. — Подожди. Вы нашли Екомико? Как там идет дело? Вы же не стоите на мертвой точке? — вопросы сыпались и сыпались, от чего все занервничали. Как врач сказал, что ему сейчас волноваться не стоит, но и обманывать нельзя. Придется говорить как есть: — Да, мы на мертвой точке застряли, но сегодня нам передали письмо, в котором говорилось, что Екомико жива, но умрет через неделю, если мы ее не найдем. Так же там фото с ней, где она привязана к стулу без сознания. Помещение выглядит как тюремное. Уже совсем скоро мы будет объезжать похожие места. Не волнуйся, мы найдем ее живой, — тараторил Достоевский. Лицо Тацухико стало еще бледнее, чем было до этого. Его показатели ухудшились и прибор начал попискивать быстрее. Он уставился в одну точку и нервно кусал губы, а пальцами «игрался» с краем одеяла, чтобы успокоиться. — Пожалуйста, найди ее, — прошептал Шибусава. Достоевский лишь кивнул головой, потому что не мог сказать и слово дрожащими губами. Он прекрасно знал, что сейчас чувствует друг, и как сильно тот переживает за сестру.***
Девочка с темно-синими расплетенными волосами лежит на большой кровати в кромешной тьме. Окно в комнате задернуто шторами, которые изредка колыхались по дуновению ветра. Кека уже вторую неделю, если не больше живет в отеле. Она успешно окончила 7 классов, сдала экзамены и ждет, когда к ней приедет сотрудник полиции, чтобы помочь забрать документы из школы и подать их в школу Йокогамы. После глобального изменения ее судьбы, она часто думала по ночам. Это насколько сильно нужно быть удачливой, чтобы в один из поздних вечеров найти незнакомца, который полностью перевернул их жизнь? Это невозможно и показалось бы бредом, но это действительно произошло. На той неделе она впервые созвонилась с Ацуши, и это стало единственной радостью за последние недели две. Уж было она хотела провалиться в сон, как в номер врывается несколько человек. Это очень хорошо было слышно даже через закрытую дверь. Следом открывается дверь и в комнату. Забегает несколько вооруженных людей, а за ними человек в черном. Это видимо спецназ. Весело однако. — Изуми Кека? — спросил пришедший. — Да, это я. Кто вы такие и что происходит? — сон как рукой сняло. — Акутагава Рюноске — государственный оперативник в Йокогаме. Собирай свои вещи. Через 2 часа мы должны быть в самолете. Мне сказали забрать тебя и привезти в Йокогаму, — и правда, в руках человека в черном была красная папка, в которой по всей видимости были документы Кеки. Без оговорочно и без слов Изуми быстро собрала вещи, которые у нее были. Красноречивым взглядом, она выгнала всех из комнаты, чтобы переодеться. Вот и настал день, когда начнется новая жизнь. Конечно, было бы лучше, если бы они пришли хотя бы утром, а не ночью. Но решив на этом не зацикливаться, девочка вышла из комнаты с небольшой спортивной сумкой, которую сразу забрал один из сотрудников Акутагавы. Через час они уже проходили контроль и садились на ночной рейс. Старый город провожал медиума слабыми огоньками, которые через 50 метров пропали. Искусственные огни заменились звездами и яркой луной. Этой ночью облаков нет, что радовало, так как можно было любоваться звездами, различать созвездия и погружать в мысли. Полет предстоял долгим, поэтому ничего разумнее не придумав, Кека задремала на плече рядом сидящего Рюноске, который читал ее досье. Никак не отреагировав, а лишь зыркнув глазами, оперативник снова погрузился в чтение, но после и сам уснул.***
— Мы проверили все места и никого не нашли. Мы уже шестой день пытаемся найти ее! И каждый раз возвращаемся ни с чем. Она труп. Ей уже ничего и никто не поможет, — пищал какой-то сотрудник Достоевскому. Эта наглость вывела следователя из себя: — Откуда смелости набрался, чтобы так разговаривать с человеком старше тебя по званию? Откуда тебе знать исход событий? У нас еще время есть. Мы успеем ее спасти. Не стоит забегать вперед, а выкладывать и выкладываться, пока не добьешься результата. А теперь марш за работу, — слова резали слух и холодили кожу. Ничего умного не придумав, сотрудник вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. От части тот был прав. Прошло шесть дней с последней записки похитителя. Время на исходе. Они облазили все заброшенные места, здания, но так ничего и не нашли. Поисковая группа не возвращалась в свой дом уже второй день. Группа состояла из 47 добровольцев. Они осмотрели лишь 1/9 всего города. Таким темпом уже некого будет искать. На рабочем месте нет Ацуши и Гоголя. Ацуши отпросился придти к 3 часам, потому что у него прилетела подруга-медиум, а Николай на конференции в России. Они могли бы слетать вместе, но кто-то должен продолжить следствие. От бессилия, Федор закрыл свое лицо в ладонях и пытался снять весь негатив, потирая кожу. Вдруг дверь кабинета отворяется и заходит запыхавшийся Ацуши. Он молча сел на диван, и стал ждать. Он ждал, что ему расскажут сегодняшнюю проверку местности, но по виду коллеги стало все понятно. Опять ничего. Они упускают еще один день. В отделении поднялась шумиха, которая была четко слышна за плотно закрытой дверь кабинета. До ушей долетали обрывки фраз «…это точно он?» и «Да, точно». Кого же это принесло к ним в отделение? Никто и никого не ждал, особенно, чтобы его встречали именно так. Дверь кабинета снова отворяется со словами: — Покажите мне письмо с фотографией. Оба сотрудника резко поднимают головы и смотрят с широко распахнутыми глазами на вход. Так вот кого все так встречали… — Ты что здесь делаешь?! Ты должен находиться в больнице или, как минимум, дома в кровати! Ты решил себя до конца извести? Отправляйся домой! — Дост ругал пришедшего. Конечно, кто же это мог быть, если никто иной как Тацухико Шибусава? Жив и здоров. — Мне разрешили продолжить восстановление дома. Не до этого сейчас. Как ты допустил это? Осталось меньше 20 часов, а вы ни черта не сделали! Дай мне их, — командовал оперативник. На удивление, он выглядел не хуже как 6 дней назад. ~Завидно такому организму~, подумал Ацуши. Он только что встретил Кеку, и не успев нарадоваться ее прилету убежал на работу. Он бы провел весь день с ней, но Акутагава уверил его, что лучше ему быть на работе, а за девочкой он сам приглядит. А Рюноске не такой уж и плохой, как выглядит. Вернемся в реальность. Темноволосый решил не спорить, и просто отдал записку с фотографией приятелю. Ого! Они не развели скандал. Видимо каждый понимал, что сейчас не время до скандалов. — Я узнаю это место. Но оно может в двух местах. Заброшенный участок за городом или же заброшенная школа в иностранном квартале. Как вы не могли это понять 6 дней? Собирай всех участвующих. Выдвигаемся сначала в школу, — и оперативник вышел из кабинета, оставив коллег с открытыми ртами.***
Иностранный квартал встретил посетителей густым туманом, даже летом. Здесь мало кто проживал из-за пугающей атмосферы и не лучшей репутации. Это место прозвали «Кровавым пастбищем», так как именно тут чаще всего происходили стычки различных организаций. Иностранный квартал часто посещают подростки, которым скучно. Да, тут даже бывали и смерти тех же подростков. Запнулся и упал с 6 этажа заброшенного здания. Помимо несчастных случаев происходили и суициды. За частую тут проживают изгои и пожилые люди. Тут тихо и редко проезжают машины, которые портят воздух. — Много легенд про этот квартал складывали. Видите ту цитадель? Поговаривают, что снисходили там два зверя. Дракон и тигр. Дракон жаждал обрести утерянное с помощью тигра, а тигр же пытался предотвратить хаос, который распространялся из-за способности дракона. Другая легенда говорит о том, что это «Цитадель мертвых». Там проживал один человек. Кожа светлая, одежда черно-белая. Походил тот на призрака. Все время ходил со скучающим лицом и пытался что-то там вспомнить. Странное местечко в общем, — говорила миленькая старушка, которая встретила группировку оперативников. Но вот машина остановилась перед воротами большого заброшенного здания. ~Вот и школа~, каждый из приезжих подумал. В этот раз участников было мало. Те, кто занимался расследованием Екомико и пара человек с Акутагавой. — Спасибо, что снова нам помогаешь, — похлопал Шибусава по плечу Рюноске. — Мы вроде не чужие люди. Помочь могу же. Да и тем более, Екомико стала мне близким человеком, — пожал плечами оперативник. Когда все были готовы, настала самая «интересная» фаза. Это поиски девушки. Здание училище состояло из 4 этажей, да к тому же еще подвал был. Тацухико хорошо знал это место, поэтому ему хватило минуты объяснить местонахождение похожих мест как на фотографии. Они были на каждом этаже и в подвале. За четвертый этаж взялся отряд Акутагавы, за третий — Федор с Гоголем, вторым — Дазай и Чуя, первым — добровольцы из обычных полицейских участков, а подвалом — Шибусава с медиумом. Честно, никто даже не догадывался почему именно так распорядились все. Но раз так значит оно и произошло — так ему и быть.***
— Мы обошли все здание и его пределы. Ничего и никого. Лишь нашли это…- один из сотрудников полиции протягивает Тацухико кусочек бумаги. «Стоило поискать получше. Успеете за 3 часа добраться до другого конца города?;)». — Дьявол! Она нам время сократила. Через 3 часа закат. Как символично. Чего стоим? По машинам! — и все ринулись на выход.***
Смешно, не так ли? Прошло два часа, а они все еще едут. Ехать из иностранного квартала за город очень далеко. За всю поездку никто не обронил и слова, хотя многие думали, что Шибусава ошибся. — Эй, Шиба. Помнишь, что та дама говорила? «Там проживал один человек. Кожа светлая, одежда черно-белая. Походил тот на призрака. Все время ходил со скучающим лицом…». Это же полное описание тебя! А вдруг…- не договаривает Дазай свою мысль, как его рот затыкается самодельным кляпом из бумаги. ~Вот это креативность!~, — подумал Ацуши. Откуда у них тут бумага? Не, жалко, конечно, Дазая, но тот сам нарвался. В самый напряженны момент не стоит шутить или вести себя подобным образом. Разрядить обстановку не получится, а наоборот — хуже станет. После того, как Осаму отстал от «бедного» оперативника, тот снова прикрыл глаза, сведя брови к переносице. Чем она так недоволен? Не своим коллегой — это точно. А чем? Ситуацией, которая сейчас происходит? Хотя… если приглядеться, то видно как играют жевалки, а руки иногда сжимают предплечья, будто тело прошибает током. Это не скрылось от взгляда Достоевского, который не спускал глаз с друга: — Ты — идиот. Тебе сейчас так хуево, но ты как индюк сидишь и мучаешься. Может тебя в больницу или домой? Ты сейчас не сможешь выполнять работу в таком состоянии. Прекрати себя мучать. Я же говорил тебе, что ехать тебе слишком опасно для здоровья. На что в ответ прозвучало твердое: — Помолчи, наседка. И без твоих упреков не сладко. Мы почти доехали, а бросить все в самом конце я не могу. Не хочу даже. Я обязан спасти Екомико. На высказывание друга, Федор сделал «facepalm» и отвернулся. Эта картина выглядела как разговор двух глухих. Настолько комично смотреть на «героя романов» и адекватного человека, что хочется закрыть лицо и вернуть время назад, чтобы это снова увидеть и посмеяться.***
Замечали ли вы как время быстро летит? Не успеваешь моргнуть, как ты уже оканчиваешь училище, хотя буквально вчера впервые входил в него. Так же и тут. Они едут уже второй час. Мышцы затекли и теперь ноют. Многие спят, кроме пары-тройки человек. Один из них Шибусава, который был бледнее всех. На него глазели Акутагава с Достоевским, которые волновались за друга. — Хорошо. Если ты хочешь поучаствовать, то с условиями. Во-первых, если тебе станет хуже — ты отправляешься в машину; во-вторых, ты не будешь перенапрягаться, а именно выполнять оперативные трюки и так далее. Идет? — Акутагава протягивает руку, чтобы заключить соглашение. Шибусава в ответ протягивает руку, на что получает облегченную улыбку. — Я вижу участок. Через 10 минут будем там, — прокричал водитель. Все проснулись, и начали потихоньку приводить себя в чувство. — Мы не успеем. Участок слишком огромен. 40 минут не хватит, — шепчет Тацухико. — Ой, не нагнетай. Если будем оперативно работать — успеем. Как бы хуево тебе не было, не делай хуже другим, — пожал плечами Чуя. И правда, через 10 минут фургон остановился, и все повываливались на ружу. Пару вдохов чистого воздуха, и побежали в здание! Участок состоял из трех этажей. Третий был исключительно для начальства и приближенных, второй — различная бухгалтерия, а первый — помимо обычных изоляторов временного содержания находилась тюрьма. Ничего себе участочек. Тут сама тюрьма, а не участок. Наверное поэтому он и за городом находится. Разделившись на группы, все побежали исследовать свой участок. Долго они разбирали завалы из каменных плит, обломков. Каждый этаж был завален, что тратило драгоценное время. Но на этом неудачи не заканчиваются. На втором этаже водителя фургона придавило каменной плитой. Конечно, абсолютно все сбежались и стали пытаться поднять плиту, но та была слишком большая и тяжелая. Повозившись с этой плитой 30 с лишним минут, все же достали водителя из-под завала. Тот получил не хилое количество переломов, гематом и повреждений. И только всех осенило. Время. Пара сотрудников осталась с водителем, а остальные начали паниковать. — Эй! Я! Я нашел ее! Скорее! — прибежал мужичок из рядов Акутагавы. У них оставались считанные минуты до заката. Они же успеют перебраться через завал камней? Конечно, быстро перебрались на первый этаж в самый дальний коридор, где были допросные. Вход в саму допросную был завален, но зато был открыт в наблюдательную. Так как наблюдательная комната не шибко большая, туда забежали лишь коллеги Екомико, а остальные во главе с Рюноске стали расчищать проход в допросную. Миг! И загорается лампочка. Низковольтная, поэтому освещения почти и не было. — Я думала, что вы и не придете. На последней минуте забежали. Поздравляю! — темная фигура подходит к Екомико, держа что-то в руках. Оказалось это ватой с нашатырным спиртом. Резкий запах ударяет в нос жертве, и та просыпается. Девушка заходится глубоким сухим кашлем. Сердце падает вниз, и забивается в пятки. Как же она исхудала, кожа приобрела сероватый оттенок (или это от освещения), щеки впали, а синяки под глазами стали отчетливее. От такого образа застревает ком в горле, а желудок закручивается в узел. Когда девушка приходит в себя, то дергает руками, после чего слышится металлический звук. Она привязана цепями к стулу. Конечно, она начинает паниковать. Резко подняв голову, она встречает с темной фигурой, а затем переводит взгляд на зеркало Гезелла. Для нее это зеркало, а для людей в наблюдательной — окно. По опыту работы она знает, что ее видят, а она нет. — Мико, не хочешь поздороваться с братиком? — хмыкает преступница. Но Екомико ничего не произносит, а вновь поворачивает голову к своему убийце. — Ой, да. Чего это я не показала себя. Секундочку…- черный капюшон спадает, открывая взор на лицо. Глаза брата и сестры расширяются в изумлении. — Бабушка? Н-но… ты же умерла. Как такое возможно? Зачем ты это все делала? Что я такого тебе сделала, что ты решила меня убить? — Тацухико младшая не стала разводить истерику, но при этом говорила с надрывом. — А тебе напомнить? Такое мне кажется и забыть невозможно. Ты убила мою дочь. Я выбила нашу семью в фавориты короля, чтобы вы сделали наш род великим! А в итоге?! ты убиваешь родителей, которые тратили на тебя все, что только можно, и сбегаешь в другую страну! Ты — неблагодарное отродье. Я может и подстроила свою смерть, но это не значит, что я не видела все твои грехи, — пенсионерка с каждым предложением повышала тон, а в конце и вовсе на крик перешла. Ответить Екомико не смогла. Все это было правдой, и перечить в таком положении — опасно. По щекам девушки текли слезы ручьем. Она снова склонила голову, принимая свою смерть. Вмиг Тацухико старший собрался достать пистолет из кобуры, но его остановили: — Шибусава, а ты? Помог сбежать негодяйке, отдал наследство и продал наше поместье. Не стыдно, молодой человек? Ах, да. Если кто-то из вас достанет пистолет и начнет стрелять — Екомико загорится как бумажка. Если вы не заметили — она полностью облита бензином. Да, может и не подвешена, но тут я сжалилась. Вы помните правило пяти спичек? У вас есть время пообщаться, пока горят 4 спички. Вы можете и после пятой, но сомневаюсь, что получится, — и старушка зажигает первую спичку. По условию оперативник не трогает пистолет, а просто подходит к зеркалу со словами: — Екомико, а помнишь ли ты свое обещание? Вдруг ее осеняет, и она промаргивает слезы. — Конечно помню. Я не плачу. Нет. Просто это бензин. Шиба… мне очень больно. Ты же не бросишь меня? Я может и не помогла следствию как надо, но все же… Черт! Мне очень больно запястьям и всему телу. По нему будто катком проехали раз 50, — в конце ее слов, она снова начинает плакать, не скрывая. — Извинись перед бабушкой, тогда и подумаю бросать ли тебя, — хмыкает Шибусава. Все в изумлении смотрят на него, но сестра не растерялась и решилась хоть что-то сказать бабушке: — Бабушка… прости, что испортила все тобою сделанное. Но я так дальше жить не могла. Мне хотелось нормального детства, где я играла бы с папой, а не общалась с ним, когда он пьян. Я хотела быть счастливой…- но видимо просьбу о прощении родственница пропустило мимо ушей, и зажгла третью спичку. От осознания, что скоро наступит конец, следователь начал нервничать. — Я… попросила прощения. Ты не бросишь меня, Шиба? — осипшим голосом говорила девушка. — Конечно, не брошу. Ты думала, что я бы бросил тебя, если бы ты не извинилась? Ты плохого обо мне мнения. Просто ты бы не додумалась попросить прощения сама…- их диалог слушали все, кроме Ацуши. Тот смотрел на сгоревшую третью спичку. У него не было плана, не было ничего, но возникла одна очень плохая идея. Пока все были отвлечены, он достал пистолет Тацухико и стал целиться. ~Тяжелый~, подумал Накаджима. Он никогда пистолета не держал, поэтому возникают трудности с прицелом. Сил нет, надежды тоже. Но он целится в руку старушки. На уроках ему говорили как держать пистолет, но это все забылось. Четвертая спичка сгорает. Преступница пожимает плечами, поджигает пятую спичку и… раздается выстрел. Пуля пробила стекло, попала в руку, и потоком воздуха затушила спичку. В этот момент все замерли. Все обернулись на медиума. Тот все еще стоял с пистолетом, дрожа то ли от холода, то ли от стресса. Старушка с криком падает на пол, прижимая раненую руку к себе. Вмиг все оперативники, стоящие в наблюдательной, разбивают окно и подбегают к преступнице. К Екомико подбегают Тацухико и Дост, а дверь в допросную наконец отворяется. Акутагава скручивает старушку, выводя ее из комнаты, напоследок кидая взгляд на коллег, которые высвобождают оперативницу. Когда цепи падают на землю, Тацухико пытается встать, но безуспешно. Конечности не слушались, из-за чего пришлось брать пострадавшую на руки. В конце красные глаза смотрят на медиума, и в них читается «спасибо». А вот чьи это глаза — сами подумайте.