Однажды в пятницу.

      Диану разбудил не звон шестого (или уже десятого?) будильника, не выясняющая прямо под их окном отношения парочка, а жалобное мяуканье, раздававшееся где-то в районе груди. Недовольно морщась и не желая открывать глаза, девушка попыталась на ощупь найти телефон и выключить будильник, но спросонья она не могла понять, откуда доносится его трель. Казалось, что будильник звонит разом во всех уголках квартиры. Скорбно вздохнув, Диана с величайшим сожалением разлепила глаза и увидела прямо перед своим лицом мохнатую мордочку. Мона Лиза — кошка Ангелины, названная ею же в честь любимицы Сфинкса из «Дома, в котором…», — увидела, что Диана соизволила проснуться и замяукала ещё активнее, всем своим настырным и жалобным мяуканьем намекая, что её хвостатую персону надобно покормить. — Тебя можно вместо будильника использовать… — зевая, пробормотала Диана и потрепала кошку по загривку. — Ну пошли, накормлю тебя…       Откинув плед и свесив ноги с кровати, Диана попыталась нашарить тапочки, но не смогла — видимо, ночью с ними поиграла Мона, и сейчас тапочки могут быть разбросаны как в разных углах комнаты, так и по всей квартире. Блякнув, девушка встала, зацепившись бедром о стоявшую рядом с кроватью табуретку, на которой всё это время разрывался надоедливым звоном будильника телефон. Бросив ему высокомерное «Я даже перезванивать не буду», Диана, взяв телефон и выключив-таки будильник, зашагала на кухню. Мона тут же засеменила за ней, норовя броситься под ноги, видимо, надеясь, что от таких самоубийственных манипуляций корм в её миске появится быстрее.       Но не суждено было сбыться кошачьим мечтам, потому что на привычном месте, то бишь на холодильнике, корма не оказалось. Неуверенно поскребя затылок — переложить корм Ангелина не могла, — Диана открыла дверцу белого друга и заглянула внутрь, гадая, что можно скормить кошке, а что было бы неплохо навернуть самой. — Ну, солёные огурцы ты вряд ли есть будешь… — Диана опустила взгляд на выжидающе усевшуюся на полу Мону. — Картошку тоже… Чё тут? Суп? Ой, его бы и я есть не стала — по-моему, ему уже не первая неделя… О, колбаса!       Полноценной колбасой назвать извлечённой Дианой продукт было сложно — жалкая мясная «попка», но что ж делать, раз кошка голодная? Кое-как раскромсав колбасные остатки, Диана положила их в кошачью миску. Мона тут же с урчанием накинулась на угощение, даже особо не принюхиваясь, и Диана, вновь открывшая холодильник, поняла, что с таким же успехом могла скормить питомцу застоявшийся суп. Или вот эту котлету, которая уже начала попахивать плесенью…       Не найдя в холодильной утробе ничего интересного, Диана с горестными вздохом захлопнула дверцу и решила, что на завтрак у неё будет чай. Потом вспомнила, что в морозилке лежат пельмени, но тут же поняла, что их готовить ей лень, да и время поджимает — семь тридцать четыре, у неё скоро первый урок, а она ещё даже полноценно не проснулась…       Поставив чайник, Диана плюхнулась на кровать, сцапала со стола сигареты и уже через минуту курила, самозабвенно листая ленту в социальной сети. Ей нравилось, что в квартире, которую снимала Ангелина, была кровать на кухне, и кровать довольно широкая, только на ней всё равно никто не спал, потому что кровать в зале была больше и удобнее, поэтому с кухонной конкурентки стащили одеяло и подушку, оставив несчастную ободранную кровать светить пятнами засохшей кошачьей мочи. Зато пятна от пролитого пива не так сильно выделялись.       Мона доела колбасу и, поскакав для приличия по Дианиным коленям, убежала в туалетно-прихоже-заловом направлении. «Интересно, а Геля в курсе, что ребёнка кормить нечем?» — подумала Диана, лайкая очередной смешной пост. Ребёнком, естественно, была не она, а Мона. Хотя, дабы позлить подругу, Ангелина нет-нет да называла её «дитём», а то, что у неё с Дианой была разница всего лишь в полтора года, её нисколько не смущало. «Ну ты же младше, — так обычно отвечала на протесты Дианы после подобных фраз Геля. — К тому же, я работаю и кормлю нас, а ты учишься. Значит, ты моё чадо. Дитятко».       При мысли об учёбе Диана поморщилась и невольно взглянула на время. 7:42. «Опоздаю, получается, — предсказала очевидный исход событий девушка. — Или вообще не приду». Второй вариант нравился ей куда больше. А что? Сегодня самые ужасные уроки — две литературы, матан, два русских и физ-ра. И больше всего Диане не хотелось посещать гуманитарные занятия, ибо с их преподавателтницей она была в конфликте. И ладно русский — на нём Диана ещё могла спокойно отсидеть, но вот на литературе начинался полный пиздец, такой, что девушке с каждым уроком всё сильнее хотелось собрать вещи, плюнуть училке в лицо и никогда больше не появляться на её предметах. А может, и не только плюнуть…       Чайник закипел, и вскоре Диана с кружкой чая направилась в зал, где её ждал сюрприз. Мона важно скребла коготками по пледу, видимо, пытаясь пылью с него засыпать неприятно пахнущую кучку, которую она же и породила на свет. — Твою ж мать, Мона! — выругалась Диана, бахнув кружку на столик рядом с телевизором. — Кстати, о твоей матери. Надо бы ей написать, что ты совершила сие грязное дело и чтобы она купила тебе корм. Но блять… Мона, ну нахуя тебе лоток?!       Мона и сама не знала, зачем ей лоток, если ей прекрасно ходилось в туалет в других местах. Например, на кровати и диване, а ещё лучше — за стиральной машинкой, из-за которой убирать кошачьи испражения было очень и очень трудно, ибо, чтобы отодвинуть машинку, приходилось первым делом отодвигать шкафчик, плиту, ещё один шкафчик, раковину и только потом кое-как пробираться за стиралку. Деловито махнув хвостом, Мона соскочила с кровати и побежала на кухню. Свои кошачьи потребности она утолила, а последствия этих потребностей пусть убирает хозяйка. Ну а за её отсутствием, как в данной ситуации, этим может заняться и Диана.       Прибрав за кошкой, девушка кинула плед в стиралку и написала Ангелине сообщение о том, что кошке нужен корм и что она обгадила плед. Перечитала сообщение и поняла, что выходит, будто на плед насрала не Мона, а сама Диана. Стёрла текст и напечатала: «Кончился корм, скормила кошке колбасу. Теперь у нас нет колбасы и есть обосранный плед». Время отправки — 7:57. Взвесив всё за и против, Диана решила, что сегодня она не пойдёт в школу, потому что заболела. А завтра она выздоровеет. Да, идеально.       Пара с улицы всё никак не могла выяснить свои отношения. Хотя, учитывая тот факт, что жили девушки на десятом этаже, складывалось впечатление, что молодые ссорились, высунувшись в окно. Из любопытства Диана прислушалась. — Да блять, Вов, я эту водолазку за пятёрку купила! — сетовала незнакомка. По голосу ей можно было дать лет двадцать-тридцать. — Так за мою пятёрку, Ир! — басил ей в ответ партнёр-за-сорок, судя по всему, заядлый курильщик. Или алкоголик. — Так эта пятёрка мне на день рождения! — Он у тебя в июле, а сейчас декабрь! — Значит, это за прошедший день рождения! — На твой день рождения я тебе подарил телефон и сумку, которую ты хотела! — Тогда в честь наступающего Нового года! — Да ёб твою мать, Ира, сегодня только тринадцатое число! А бензин мне на что заливать? А мойку оплачивать? Вот я сейчас твоей кофтой и помою машину… — Вова, не смей! Она же шёлковая! — Да хоть золотая! За такие деньжища она должна отпидорить мою тачку до блеска с первого взмаха! — ВОВА, БЛЯТЬ!       Дальше слушать сей интересный диалог у Дианы не было желания, поэтому она воткнула в уши наушники. В глазах бросилась обложка «Дома…», но девушка понимала, что со всей любовью к этой книге не сможет осилить даже две страницы. «Шакалиный восьмидневник» уже в процессе примерно месяц, если не больше… «Дом не выпускает меня, — рассматривая книжный переплёт, думала Диана. — Не выпускает и при этом, блять, не впускает. Держит дистанцию? Или он просто показывает, кто в этих читательских отношениях главный?»       Мысли об отношениях с книгой так увлекли Диану, что она не только не вслушивалась в песни, но и потеряла счёт времени, а когда снова посмотрела на часы, была половина девятого. — И где же моя блядная, простите, блудная подруженция? — вслух спросила Диана у циферблата, но тот, увы, не ответил, поэтому пришлось вновь строчить Ангелине сообщение, вопрошая, когда она вернётся, ведь ей ещё на работу идти. «Хотя на работе она уже давно должна была быть, — вновь полюбовавшись цифрами в углу экрана, прикинула Диана. — Интересно, что она скажет своей начальнице в оправдание? Или она после пьянки сразу на работу поехала? Хотела бы я на это посмотреть…»       Пришло сообщение от классного руководителя, но девушка решила пока что его проигнорировать. А что? Она болеет, значит, наверняка спит, ведь сон — лучше лекарство, а выздороветь ей ох как надо, ведь завтра нужно быть в школе. Не будут же с неё требовать справку за один день плохого самочувствия, верно? Да даже если и будут, что с того? Может, ей, Диане, было настолько плохо, что она до туалета доползти не могла, а тут ещё и за справкой шпёхать? Не, спасибо! Пусть лучше отметят, как отсутствующую. У неё и так прогулов много, одним больше, одним меньше — какая теперь разница? Хотя в душе Диана понимала, что разница была, ведь её могли отчислить, но иногда ей было абсолютно наплевать, а наступало это иногда почти постоянно. «Так сегодня ещё и пятница, тринадцатое, — посмотрев на дату, отметила девушка. — Ну сегодня в школу никак нельзя — мало ли мне мешок кирпичей случайно на голову упадёт».       Заскучав, Диана взяла с табуретки скетчбук и начала бессознательно выводить линии, постепенно погружаясь в орущую музыку. Она не сразу поняла, что у неё вновь получился Слепой. Как-то она на автомате его рисует… Кажется, скоро и с завязанными глазами сможет. Придирчиво осмотрев набросок, девушка подкорректировала кое-какие детали, обвела портрет пожирнее и подписала: «Слепой». Правда, этого уже и не требовалось: таких слепышей у неё уже не один-два рисунка, а почти половина скетчбука. Спрашивается: и когда только успевает? Да почти всегда! Стоит Диане взять карандаш в руки, как на чем угодно — на листе скетчбука, огрызке бумаги или даже салфетке — появляется его сосредоточенная моська. Ангелина назвала это «слепоманией» и предлагала подруге полечиться или же спиздить из дома для инвалидов (если такой есть) какого-нибудь слепого брюнета, потому что вдохновение Дианы на рисование Бледного иногда появляется в самые неподходящие моменты. Например, она как-то нарисовала Слепого на рулоне туалетной бумаги, и тогда Геля торжественно запустила этим рулоном Диане в лоб, сказав, что не собирается этим подтираться, потому что боится в один момент не проснуться. Вспомнив это сейчас, Диана усмехнулась. Могла бы разрисованный кусочек оторвать, зачем же весь рулон отдавать? Зато теперь у каждой девушки есть персональный рулон, и если Ангелина свой использует по назначению, то Диана пишет на нём какие-то заметки и рисует. Угадайте, кого? Правильно, Слепого. Можно сказать, что рулон принадлежит не Диане, а ему.       Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. Решив, что это снова классная, Диана даже не взглянула на экран, продолжая порождать на свет всё новые и новые портреты Слепого. Увлёкшись, изрисовала листа три и закончила только тогда, когда заурчал живот. Видимо, пельмени всё же сварить придётся…       Уже стоя на кухне, девушка увидела ответ от Ангелины на своё сообщение — краткое «Хз». Пожав плечами, Диана положила телефон на столешницу и полезла в морозилку. Эта пачка пельменей была последняя. «Наверное, надо в магазин сходить… — подумала девушка. — Купить пельменей и, может быть, колбасу. Корм Моне Геля пусть сама покупает, я ей написала, что его нет. Так-то у нас дохуя чего нет… Сыр куплю, да. И рулетик, хочу рулетик. Значит, сейчас поем и в магазин схожу. Или потом, вечером… Но вечером я ведь могу уже и не хотеть рулетик, да? Значит, схожу, как поем. Вернее, я поем, покурю, поваляюсь, чтобы пельмешки переварились, и потом сразу за рулетиком. Ну и за остальными продуктами тоже, ага.»       Однако после тарелочки пельменей желание куда-либо идти так быстро улетучилось, что Диана начала сомневаться, а было ли оно у неё вообще, это желание. Грустно вздохнув и так же грустно покурив, девушка снова зависла в телефоне, но «Дом…» так соблазнительно лежал на гладильной доске, что она решила — сейчас или никогда. Поэтому, отложив гаджет, Диана раскрыла книгу. Что ж, если ей суждено прочесть от силы две страницы, то пусть эти страницы будут прочитаны сейчас. Как раз урок по литературе заменят, а что? «Очень практично, одна страница равна одному занятию с этой грымзой. Только читать «Дом…» приятнее, чем тухнуть на её уроках», — подумала Диана, ища глазами место, на котором остановилась. Найдя нужную строчку, глубоко вздохнула, будто нырять собралась. — Ну что ж, удачи… — сама себе пожелала Диана и начала чтение. Может, «Дом…» всё же даст ей шанс дочитать восьмидневник? Очень хотелось на это надеяться, и она надеялась. И не только на «Дом…», но и на то, что Ангелина купит корм. Как-никак, а скармливать кошке пельмени не очень хочется…