Поворотный момент

Джэджун жмёт кнопку звонка и ждёт, покрепче сжимая ручки многочисленных цветных пакетов, готовясь к предстоящей атаке. За дверью уже слышатся дикие крики, отчего сердце начинает громче стучать. Сейчас весь его годовой покой и накопленное душевное равновесие затрещат по швам, и он тяжело вздыхает. Дверь резко раскрывается и из квартиры лавиной выскакивают двое пацанят 7 и 10 лет, сбивая с ног мужчину. Детские руки в соскучившемся восторге обвивают талию Джэджуна, заставляя отступить на шаг назад. — Дядя Джэ… Дядя Джэ приехал… Дядя Джэ, мы так рады… Мы соскучились… Дядя Джэ, где ты был так долго? Дядя Джэ, что ты привёз? Дядя Джэ, я хочу показать тебе свою новую игру… Непрекращающийся гомон детских голосов не давал возможности вставить и слова. Парнишки потащили мужчину в квартиру, и тот еле успел скинуть обувь у порога, кое-как сдерживая этот поток. — Со, Ли, дайте мне хотя бы раздеться, — смеясь ворчит Джэджун. Один из племянников тянет его за руку а второй подталкивает в поясницу, не особо прислушиваясь к просьбе старшего. Ким вынужден подчиниться, ругаться сейчас, когда он, наконец, увидел этих шкод, совсем не хочется. Тем более, что новый год, праздник, ребятам можно позволить многое. — Со, Ли, оставьте дядю в покое. — Из кухни вышла миниатюрная женщина с огромным животом символизирующим истекающие дни беременности. — Джэ, — она уверенными жестами растолкала ребят и с улыбкой подошла к мужчине, — как хорошо, что ты смог приехать. Мы все, абсолютно все, соскучились по тебе. — она уже даже не пыталась обнять Джэджуна, он наклонился и нежно чмокнул подставленную щёчку. — Я тоже очень рад вас всех видеть, Хана. Юнхо ещё не приехал? — он осматривается, в поисках старшего брата. — Пока нет. Торопится закончить отчёт сегодня, чтобы в праздничные выходные не вызвали на работу. — Женщина, смирившись, махнула ручкой в сторону. — Но к празднику обещал успеть. Ты же знаешь, Джэ, твой брат болен работой и всё это прогрессирует. А с новой должностью у него вообще развилась шизофрения. Я не удивлюсь, если когда-нибудь во время оргазма он прорычит, что совещание закончено, или баланс подведён. — Мужчина хихикнул на интимные высказывания Ханы и чуть покраснел. — Располагайся. Джэджун пристраивает свои кучи пакетов в углу празднично украшенной комнаты и снимает короткое шерстяное пальто. Возле двери поднимает слетевшую от детского урагана шляпу. — Дядя Джэ, пойдём. У меня новая игра, давай оторвёмся. — Старший из племянников опять уже тянет его за руку в свою комнату. — Со, подожди, — упирается дядя, — мне нужно позвонить. Я посмотрю твою игру, но так как сегодня праздник трата времени на такие индивидуальные игры будет весьма эгоистичной. Вон, тебя мама зовёт, помоги ей, я сейчас приду. Джэджун набирает номер телефона брата, которого уже год не видел, и сейчас намеревался отчитать его за небольшую задержку на работе тогда, когда он всё-таки выкроил время на эту поездку к ним. — Джэ? Ты уже пригнал? — рассеянный голос Юнхо, говорил, что тот сейчас чем-то занят, и одно его полушарие анализирует ту работу, а второе — этот звонок. — Да, стою в твоей гостиной. Через два дня мне улетать, а ты теряешь время. Бросай всё и едь домой. Тебя так-то семья ждёт на праздник. Не дай Бог ты опоздаешь… — Джэджун возмущается, так как рассчитывал уже поговорить с братом с глазу на глаз очно. — Джэ, ты целый год нас игнорировал, ребята ждали тебя каждый божий день. Когда ты сообщил, что намереваешься приехать, они мне все уши прожужжали своими вопросами. Вот сходи и ответь на них, успокой детское любопытство. Сам не заметишь, как я уже буду дома. — Вообще-то у меня была уважительная причина не приезжать, — Ким недовольно ворчит на обвинения в свой адрес и приказы. — Какая? Какая может быть уважительная причина забыть о семье? У тебя склероз? — Юнхо, не начинай… — Буду. И буду всегда продолжать. Ты там в своём престижном архиве сгниёшь. Когда-нибудь найдут твой пыльный скелет среди пожелтевших бумажек. Что мне тогда ребятам сказать? Пал смертью храбрых? — Юнхо не дал возможности ответить на претензии. — Значит так. Иди развлекай ребят, чтобы они дали покой Хане, ей уже тяжело с ними справляться. А когда я приеду, надеюсь услышать обалденную историю о том, как ты целый год трахал там своих библиотекарш и сейчас, хотя бы, встречаешься с одной из них. — Хватит. Какая пошлость, — возмущается брезгливо Джэджун. — Приезжай, мне нужно поговорить с тобой. — Телефон отключается, а Джэджун оборачивается в сторону детской комнаты. Никого из своих коллег он совсем не собирался… любить. Это всё его друзья, не более. Это для Юнхо все женщины лишь самки, он как неандерталец руководствовался лишь инстинктами своих первичных половых признаков. Неизвестно, какой магией пользовалась Хана, что удерживала этого проблядушника подле себя в течение стольких лет. Джэджун был совсем не таким, странным контрастом сиял возле брата. Он совсем не стремился к сексу, стеснялся этого и вообще мечтал быть асексуалом. Жаркие реакции тела на других людей его угнетали, так как в основном это были мужчины. Джэджун сам не понимал, что именно ему нравилось в мужских телах: подтянутость, наличие развитой мускулатуры, совсем не такой, как у него, либо сила? Возможно, это была лишь зависть, ведь его природа этим обделила. За всю свою жизнь он не поднимал ничего тяжелее книги, ну иногда нескольких книг. Юнхо, как любящий брат, опекал его тщательнейшим образом, пытался контролировать все его действия, и в это входила также личная жизнь. Джэджун с кем только не был перезнакомлен, Чон активно пытался подложить под него своих знакомых девчонок, а когда он начал догадываться о наклонностях младшего брата, то немало поматерил его, но при этом подыскал какого-то симпатичного гея, чтобы тот развратил наконец младшего на секс. Но тому было строго настрого приказано, чтобы Джэджун при этом доминировал. Сам же Джэ был шокирован ухаживаниями парня на вечеринке, в которую его втянул хён. Он настолько перепугался, что это заметят другие, что быстро слинял оттуда. Этот страх он запомнил надолго. Какими бы трепетными не показались ему тогда поглаживания парня, как не терзало бы любопытство попробовать уже это с человеком, а не с рукой или игрушками, всё-таки Джэджун стеснялся. Стеснялся себя, стеснялся других, стеснялся даже говорить об этом. Хотя сам был вполне симпатичным, всегда следил за своей внешностью, старался следовать модным веяниям, и при этом придирчиво оценивал других. Но сейчас он ждал лишь любви, ожидал, что она поможет ему раскрепоститься и начать жить. — Ну показывай, проказник, что там у тебя сверхинтересного появилось? — дядя входит в детскую и садится на освобожденный тут же стул у компьютерного стола. — Дядя Джэ, папа достал мне последнюю версию бесплатно, это так круто. — Со быстренько набирает комбинации клавиш и на экране высвечивается анимэшный персонаж игры, девушка в доспехах с чупа-чупсом во рту. — Вот, папе она нравится. Можешь ею поиграть. Джэджун равнодушно смотрит на полуголую воительницу, что готова прямо сейчас броситься в атаку и завоевать весь мир. — Даже знаю почему, она ему нравится, — пробормотал мужчина, водя глазами по огромной груди, выпирающей из-под корсета. — Папа сказал, что она круче всех. Но я думаю, что она слабовата. Скорее всего, это из-за сисек он на неё подсел… — Что? — Джэджун раскрыл ошарашенно глаза. — Что ты сейчас сказал? — Он дёрнул парнишку за плечо. — Где ты таких слов нахватался, сорванец? Попридержи-ка язычок. И убирай давай это отсюда, — ткнул пальцем в экран. — Ну салаги, — укоризненно покачал головой. — Ну дядя Джэ, — Со хныкнул щелкая, клавиатурой, — это нормальное слово. Папа частенько его говорит. Что такого в сиськах? — Джэджун отвешивает подзатыльник приборзевшему парню. — Ой… — Вот поэтому твой папа не получит нынче подарка, — грозно говорит дядя. — Дед мороз вообще не захочет с ним даже общаться. — Дядя Джэ. — Со закатил глаза. — Ты так устарел. Я прекрасно знаю, что этого дедка нет, приходят переодетые актёры. Да и Снегурочки, как сказал папа, все проститутки… Ой, — парень вновь получает подзатыльник. — Я смотрю, папа вас многому научил за этот год? Значит так, услышу ещё хоть одно такое словечко, ты понял какое, в твоей игре разбираться не буду. Лучше пойду твоей маме помогать на кухне… — Хорошо, хорошо. Я больше не буду так говорить, — мальчишка удерживает уже намеревавшегося встать дядю. — А у мамы уже всё готово, она там с подругами по телефону болтает… — Дядя Джэ, — комнату наполняет писклявый крик младшего племянника, что вихрем забегает и тут же жмётся к мужчине, — смотри, какой у меня робот. — Пластиковая игрушка тычется в лицо Джэджуна и он аккуратно отодвигает детскую ручонку. — Прекрасный робот. Иди ко мне, — Джэ тянет парня на своё колено. — Смотри, что тут у Со. Нравится? — на экране уже покачивался новый персонаж — мужчина в латах, с мечом в руках. — Ну да, — мальчик склонил голову набок и без энтузиазма рассматривал картинку. — Но я бы не хотел стать таким. Он всех убивает. — А кем бы ты хотел стать? — заинтересовался размышлениями племянника Джэджун. — Я? — он поднял глаза вверх, приложил пальчик к подбородку и задумчиво им постукал. — Наверное, таксистом. — Правда? — удивился дядя. — Это почему же? Потому что машинки любишь? — Да. Буду гонять каждый день, — мальчик стал водить руками в воздухе, словно держит руль, и наклонять торс на фантазийных виражах. Джэджун расхохотался звонким смехом такой активности. — А ещё, таксисты встречаются со множеством людей. У меня будет куча друзей. И можно будет не ложиться рано спать, потому что они работают и ночью тоже. — Мальчик вдруг наклоняется к самому уху дяди и тихо передает тайну. — А ещё я слышал, что они не моют руки. Я тоже так хочу. — Джэджун расхохотался ещё больше. — Ты маленький лентюшка? — спрашивает Джэ, пытаясь сдержать смех. — Хочешь быть грязнулей, как они? Есть в машине какую-то пластиковую еду, спать на заднем сиденье, терпеть пьяных пассажиров? — Класс, — восторженно проговорил мальчик. — Ещё я всегда буду возить папу на работу, чтобы он не опаздывал и вовремя приезжал домой. А то мама опять будет плакать. — Ли, мама же сказала, чтобы ты молчал, — вмешался в разговор старший брат. — А что, папы часто не бывает дома? — улыбка Джэджуна сменилась серьезной моськой и он посмотрел на Со, ожидая пояснений. — Он постоянно на работе, и приходит очень уставшим. — Со уже не скрывал правды. — Он ворчит на работу, а сам всё равно идёт туда даже в выходные. — Папа скоро забудет про нас, — добавил Ли. — Это неправда. Папа любит вас больше всего на свете, а такое забыть невозможно, даже если твои мозги съедят зомби. Я поговорю с ним, и отругаю за такое плохое поведение. Кажется, он перестал слушать маму? — мальчишки весело кивают. — Значит, надо в угол его поставить, или сладкого и мультиков лишить. — Дядя, ты чего, — Ли засмеялся, — разве можно взрослых наказывать? — Ещё как… — Джэджун? Ты не мог бы мне помочь, а то совсем тяжело что-то стало. — В комнату вошла Хана, тяжело дыша. Джэджун тут же спустил со своего колена племянника и с тревогой на лице поднялся. — Конечно, как ты? Ты вроде побледнела, — он следует за ней. — Всё нормально, просто находилась за день уже. — Она ведёт мужчину в кухню и показывает на верхние ящики гарнитура. — Там нужно бокалы достать. Они в синей коробке. Ким достаёт посуду и сам берётся их помыть, заставляя невестку сесть. — Тебе не стоило устраивать шикарный ужин. Могли бы и заказать доставку. В твоём положении нужно быть осмотрительнее. — Джэджун осторожно извлекает хрусталь и тщательно протирает белым полотенцем. — У меня вполне обычное положение. Не впервые уже, так что могу здраво оценивать своё состояние. Она устало улыбнулась, откинувшись на спинку стула и разведя ноги, чтобы дать животу свободу. — А что с твоим положением, Джэ? Ты всё ещё один? Так и не порадуешь нас своими новыми знакомствами? — Хана, и ты туда же? — Джэджун закатывает глазки. — Нет, не порадую. Я вообще такого не планирую. Мне не нужно никаких отношений. Особенно сейчас. — Он аккуратно расставляет рядом хрустальные бокалы, скрупулезно проверяя чистоту. — Почему это сейчас? Что-то опять задумал? Почему тебя не было целый год? — Хана со страстью принимается допрашивать деверя. — Слышала по новостям, что обнаружили новое захоронение? На реке Чхончхонган. — Джэджун внимательно посмотрел на девушку, но та, видимо, такими новостями не интересовалась, поэтому лишь пожала плечами, пытаясь хоть что-то вспомнить. — Короче, меня загрузили по полной. Я перерыл весь архив, перерыл все хранилища, собрал кучу информации о наступлении китайских войск во время войны за Корё. Это и были те, первые воины, что удерживали китайцев в самом начале, что так таинственно исчезли из своего гарнизона. — Джэджун загорелся своей вдохновленностью, глаза раскрылись от восторга этим событием. — Я добыл все имена тех солдат. Похоже, что они до последнего отстаивали наши границы, отступали, но вновь вступали в бой. На одном скелете был найден свиток, почти распавшийся, но остатки информации доказывают эту теорию. — И что? — скептично приподняла бровь Хана. — Тебе дадут за это какую-нибудь награду? — Мне? Мне-то почему должны давать? Нет, конечно. — Удивленно возмутился Джэджун. — Это археологов наградят, ведь это их раскопки. — Джэ, ты понимаешь, что своими трудами, своим этим рвением и самопожертвованием, ты строишь пьедестал другим? А сам, как всегда в тени остаёшься. Нужно вспоминать не только о тех, кто умер, старайся не забывать и о тех, кто ещё пока жив. — Девушка улыбнулась по-доброму, но продолжила отчитывать деверя. — Чего ты для себя добился за этот год? Кровопускания? Костеломания? Не удивлюсь, если тебе предлагали премию и ты скромно отказался от неё на благо развития истории. — Вообще-то, мне предложили работу в команде, которая отправляется в экспедицию на границу Китая и Монголии, на север. — Он немного помолчал, но никакой реакции Ханы на это не последовало. — По некоторым данным там должны обнаружить захоронение семьи Нурхаци. Данные узнали из найденных записей. Начальника того гарнизона почётно захоронили вместе с его документами. Небольшой сундучок, в котором нашли и записи о возможном местоположении всех регалий власти жён Нурхаци. Как он вообще туда попал, непонятно. Если это правда, то это будет большая прибавка в бюджет Кореи. — Хм. Юнхо этого точно не одобрит. — Невестка поджала губки. — Он и в Сеул-то тебя с трудом отпустил. И то, лишь понадеявшись, что ты наконец обзаведёшься там кем-нибудь, кроме тараканов в голове. И надолго ты туда собираешься? — Примерно, полтора года. В общем-то, я думаю, что он поддержит меня, ведь это моя мечта, участвовать в таком проекте. — Глаза мужчины не переставали счастливо гореть, но невестка всё также была другого мнения. — Ты хочешь уехать неизвестно куда на полтора года, будет там связь или нет, непонятно. Юнхо будет в бешенстве. Не сообщай ему этого сегодня, пожалуйста. Давайте отпразднуем спокойно. — Хана молчит, тоже расстроенная такими новостями. — Мы всё надеялись, что ты когда-нибудь вернёшься насовсем. Твой брат частенько оговаривается, что вот твой бзик пройдёт и ты приедешь, нужно держать комнату свободной для тебя. — Хана… — Джэджун выдохнул с горечью. — Что мне здесь делать? Я не могу сидеть без дела. Сидеть в местной библиотеке меня тоже не устраивает. — Он отвернулся и дрожащими пальцами ровнял ножки бокалов, чтобы стояли идеально по прямой линии. — Ты понимаешь, я люблю вас всех, но это ваша семья. Моя же семья — это работа. — Джэджун, тебе просто нужно познакомиться с кем-то таким же безбашенным как ты, и спокойно безбашить здесь. Для этого вовсе не нужно гнать на край вселенной. — Я безбашенный? — удивился Ким. — Хана, ты что-то путаешь. Я как раз не влезаю ни в какие передряги, лишний раз не рискую, и вообще стараюсь не выходить из дома. — Твоя безбашенность, — девушка тяжело поднимается со стула, — не в том, что ты занимаешься сомнительными аферами, а в том, что ты ставишь каждый раз на кон свою жизнь, лишь бы поддержать других людей. Ты теряешь своё драгоценное время на то, чтобы другие жили, а сам в это время остаешься мёртвым. — Но ведь, это моя работа. Все люди работают. Юнхо вон вообще не вылезает из конторы… — Юнхо старается для семьи. А ты ночи не спишь, пока эти археологи спокойно хрюкают, достаешь им информацию, хотя это могли бы сделать и другие специалисты. Скажи, тебя хоть позвали на отпразднование наград? Кто-то из них упомянул твое имя в благодарности, когда им вручали эти награды? — она глубоко вдохнула. — По глазам вижу, что нет. — Тонкая ручка прошлась по овалу его опечаленного лица. — Не отворачивайся от своей жизни, она может и не простить этого. Джэджун только хотел сказать, что всё уже решено, и поворачивать он не собирается. Но в это время на лице Ханы брови резко сошлись, а губка закусилась в муке, она нервно переступила с ноги на ногу и посмотрела вниз. Джэджун с тревогой опустил взгляд, по её ножкам, выглядывавшим из-под платья потекла странная мутная жидкость. — Хаанаа… — Джэджун расширил глаза в панике и приподнял указательный палец, направляя его на её ноги. — Что это? — Воды. Отошли, — резко ответила та и подняла решительный взгляд. — Надо в больницу, срочно. Иди лови такси, вызывать нет времени. У меня всё приготовлено, я пока ребятам указаний оставлю. Быстро, — прикрикнула она на оторопевшего деверя. Джэджун только молча кивает и бежит на улицу в одних сланцах. Мужчина выбегает на пустынную дорогу: поздний праздничный вечер на окраине города, кого он тут собрался ловить? Он смотрит в один конец трассы, потом в другой, машет руками редким проезжающим машинам, но никто не останавливается. Тогда он быстро возвращается в дом. — Нужно позвонить в больницу, там должны быть сейчас начеку. Пусть пришлют машину, — он хватается за телефон и начинает рыскать в интернете в поисках нужного номера. Хана в это время издаёт первый заткнутый всхлип боли и держится за низ живота, словно опасаясь, что тот упадёт. — Джэ, они долго будут ехать, да ещё и обратно надо. Лови любую машину, заплати им, только увези меня. Мужчина снова бежит на улицу, готовый уже пасть на капот первой попавшейся машины. И пусть его собьют, лишь бы это остановило водителя.