Поворотный момент

Джэджун торопится с остановки домой. Бежит, перепрыгивая заледеневшие лужи, дыхание сбивается от спешности, а тело нагревается выше положенного. Соседка, пожилая женщина, позвонила и сказала, что в его квартиру ломится какой-то подозрительный грубый мужчина. Она уже вызвала полицию, и сейчас Джун изо всех сил торопился спасать своё жилище от разгрома. Пришлось бросить на работе разбор дел, которые он пытался закончить к отъезду. Билет уже был куплен, осталось три дня до вылета, и так не хотелось оставлять за собой хвосты. Но вынужден был. Около подъезда он замечает полицейскую машину, не дожидаясь лифта взбегает на свой этаж — благо, жил на третьем — его встречает встревоженная старушка. У дверей его квартиры полицейские с кем-то громко разговаривают, видимо, нарушителя спокойствия задержали. Джэджун, пытаясь успокоить бешеный пульс и ослабить интенсивность дыхания, медленно подходит к квартире. Он уже слышит знакомый голос, видит из-за фигуры полицейского высоко возвышающуюся чёрную шевелюру. — Саймон?! — громко восклицает он, видимо, не доверяя собственным глазам. Полицейский отошёл в сторону, и на Джэджуна посмотрели те самые глаза, от которых он уехал. — Что… Что ты тут делаешь? — Вы хозяин квартиры? — спрашивает полицейский. — По словам соседки этот мужчина пытался вломиться к Вам. — Это совсем не так, я же говорил, — громко восклицает таксист. — Я пробовал, открыта ли дверь. Может мне повезло бы? Я говорил, что мы с тобой друзья, но они не верят. Требуют каких-то доказательств. Скажи им… — Отпустите. Он… Знакомый. Это просто ошибка. — Джэджун виновато улыбается полицейским. — Простите, просто госпожа Хан про него не знала. Извините, пожалуйста. — Джэджун, если он твой знакомый, почему так грубил? Мог бы спокойно сказать, — возмущается сердобольная соседка. — Вот ни фига себе, — хмурит брови Саймон, — вы напали на меня со своей метёлкой и ждали при этом, что я буду максимально вежлив? — он переводит взгляд со старушки на Джэджуна. — Джэ, она хотела меня убить за то, что я коснулся двери твоей квартиры. Ты в сумасшедшем доме, что ли, живёшь? — Вот, вот, видите насколько он груб? Хам, — тявкнула бабуля. Саймон тут же оскалился, но Джэджун встал перед ним, закрывая собой старушку. — Успокойся. А вы, простите пожалуйста, он тоже извиняется за это. Я вам вечером принесу пирожных за такое хамство моего знакомого. Договорились? — Джэджун одаривает госпожу Хан самой очаровательной улыбкой, от которой та, конечно же, растаяла. — Только ради тебя, сынок. Но я тебе советую не впускать его к себе в квартиру. Если будет оскорблять тебя или приставать, сразу зови. Я быстро полицию вызову, они его приструнят. — Кстати, может не стоит по таким пустякам гонять полицейских, госпожа Хан? Вам надо было хотя бы выслушать для начала молодого человека, — вставляет своё слово страж закона. — Да ну вас, — старушка, недовольная таким благополучным исходом, уходит в свою квартиру. Полицейские, потеряв немало времени впустую, тоже спешно уходят, на площадке остаются двое. Джэджун рад, сам не хочет, но очень рад, что перед ним сейчас этот человек, наделавший столько шуму. Долгое время он пытался забыть про него, хотя, во время праздника наоборот хотел всё запомнить. Только вот жить с этой памятью было невыносимо. — Я даже боюсь спрашивать, зачем ты приехал, — начинает Джэджун, не торопясь открывать дверь. Он опирается на стенку и устало смотрит на Саймона, что уже растерял весь свой гнев. — Я и сам не знаю. Наверное, я просто глупец. Безбашенный дурак. — Саймон подходит ближе. — Решил в гости напроситься. Пустишь? Ким сводит брови в мучительной ломке. Это всё опять плохо кончится, очень плохо, хуже, чем в прошлый раз. Тогда он не знал, что так сильно зацепился сердцем за этого человека, но дни тянулись очень долго, а мысли тёрлись в мозгу безостановочно, убеждая его, что этот человек его. Джэджун умирал каждое утро, понимая, что ещё один день прошёл просто так, заставлял себя вставать просто, чтобы поработать, работал просто, чтобы не сойти с ума, возвращался домой просто, чтобы поспать, спал просто, чтобы время прошло быстрее. Вся его жизнь протекала просто так, ничего не давая, ничего не забирая. Сейчас внезапное появление Саймона когтило его сердце, заплатанное глупыми отговорками, что так надо было. Но он так смотрит, как несчастный щенок на любимого хозяина. Ключ достаётся из кармана пальто, звенит о брелок, скрипит в скважине, позволяя впустить нежданного гостя. Джэджун спешно убирает видимый бардак, наведённый в подготовке к отъезду. Суетливо прячет в шкаф, выложенные, чтобы не забыть, книги. — Я не думал, что кто-нибудь придёт ко мне, — оправдывается он, продолжая осматривать небольшую комнатку, опасаясь, что гость увидит что-то личное. Но гость даже не заморачивается на это, он вообще не смотрел вокруг; взгляд с умилением блуждал по телу Джэджуна. — Как твоя цыпочка? Не пострадала? — сконфуженно спрашивает Ким, не понимая, как ему себя вести и для чего это всё вообще происходит. Он встал у окна, позволяя гостю осмотреться спокойно, но тот целенаправленно подходит к нему. — Скучает. — Саймон кладёт руки на подоконник, закрывая ими Джэджуна. — На неё давно никто не прыгал, не интересно стало. — Ким слышит, как шумят лёгкие гостя, проваливаясь на выдохе. — Я тоже соскучился. — По чему? По сорванным праздникам? — он наконец поднимает робкий взгляд и смотрит прямо в карие глаза. — По безбашенным губам, — Саймон проводит языком по ним, срывая кроткий всхлип. — По умопомрачительной коже, — целует дрожащий подбородок. — По сладкому аромату, — шепчет в ухо и прикусывает мочку. — Я приехал сюда, Джэ, за тобой. Джэджун лихорадочно вздыхает, сдерживая то ли одинокую истерику, то ли страсть, с которой кинулся бы на гостя. Упирается руками в его грудь, сохраняя между ними небольшую дистанцию. — Но я не могу. У меня уже билет куплен… — Знаешь, — Саймон перебивает, сразу понимая, что за ответ его ждёт, — в тот день гороскоп предсказал мне, что в моей жизни произойдет поворотный момент. — Целует самый уголок губ, щекоча щёку кончиком носа. — А я загадал желание — никогда не влюбляться в женщин. — Целует другой. — Кто бы мог подумать, что такое случится с мужчиной, что я так наивно попадусь в сети не красотки, а красавчика, притворяющегося таким глупым. — О чём ты? — О том, что на следующий день, Джэджун Ким, мне почему-то было не до смеха. Да и в последующие… — Саймон скользит руками по спине Джэджуна, прижимает к себе, преодолевая сопротивление его рук. — Каждый день я думаю о тебе. Смотрю на цыпочку и понимаю, что мне не хватает твоего безумного взгляда. Ким прикрывает глаза в истоме, когда в его губы впиваются, ЕГО язык прорывается внутрь, исследуя дёсны. Пальцы таксиста поджимаются, щипая кожу, коленом пристраивается между ног Джэджуна, давит телом, заставляя прогибаться назад. Саймон теряется в этом поцелуе и совсем забывает о цели своего визита, его накрывает плотной волной возбуждения, которое держалось на коротком поводке все эти дни, он добрался наконец до тела, что представлял себе каждую ночь. Находит край брюк Джэджуна, руки скользят под него, извлекают заправленную рубашку и задирают вверх, раскрывая под ласки нежную кожу. — Саймон. Подожди, — пугается Ким, когда шершавые ладони прогладили его тело. — Не надо, пожалуйста. — Старается оттолкнуть и одёргивает рубашку. — Чего не надо? — шепчет нетерпеливо Саймон. — Не надо делать тебе приятное? Не надо любить твоё тело и услаждать? — Я не могу. Я не знаю… — он краснеет ещё больше. — Тебе ничего не нужно делать, я всё сделаю за двоих, просто расслабься и попробуй послушать свой организм хоть сейчас, — Саймон протягивает руку к его паху и накрывает налившийся член, но Джэджун, смущённо пискнув, замахал руками. — Саймон, я скоро уеду, не стоит это всё начинать, — он пытается выбраться из сжимающих объятий. — Ты всё ещё хочешь уехать, предательски всё бросить и сбежать? — Саймон подхватывает его, поднимает и усаживает на подоконник, раздвигает дрожащие ноги и мостится между ними. — Пойми: это не тебя опекали, а ты являлся поддержкой для них. Я был у твоего брата, разговаривал с ним. Ты нужен ему как никогда раньше, он не справится один, у него семья, работа, Хана сейчас с малышкой, и только ты сможешь помочь ему пережить все трудности. Это ты должен сейчас заботиться о них, как когда-то Юнхо о тебе. — Но ведь… Но я, — неуверенно замямлил Джэджун, пересматривая всю их ситуацию с такого ракурса. — Юнхо старше тебя, — перебивает Саймон, — сильнее, но он не всесилен. Сейчас он серьёзно переживает, опасается, что если что-нибудь случится с ребятами из-за его недосмотра, он не сможет себе этого простить. — Джэджун поднимает на таксиста мученический взгляд, он уже сомневается в правильности своего решения. Вот тот случай, когда он нужен как супергерой, где он сможет сделать действительно что-то полезное. — Твоя племянница не увидит своего дядю, который так вовремя оказался рядом в нужное время и помог появиться ей на свет, в течение полутора лет, а то и больше. Ты сам пропустишь её младенчество, не увидишь, как из того комочка сформируется красавица. А девочкам нужно мужское внимание помимо отцовского, даже таким маленьким. Ты же не хочешь это пропустить? — Не хочу, — вынужден признать Джэджун, — но и отношения начинать не хочу. — Хочешь, чтобы я ушёл? Как тогда, в больнице? — Саймон поглаживает красную щёку Джэджуна большим пальцем и пристально смотрит в его глаза, где сейчас промелькнул страх. — Хочешь, чтобы я оставил в покое тебя, перестал целовать? — приближается и шепчет в самое ухо, а после чмокает под мочкой. — Не хочешь наконец узнать, насколько это прекрасно, когда твоё тело горит в живом оргазме? Разве твоё исследовательское любопытство здесь не работает? — Джэджун закидывает голову назад, подставляя своё горло под ласки. — Неужели за эти дни ты не представлял, как я ублажаю тебя, не представлял меня обнажённого на коленях перед тобой, не представлял, как я вхожу в тебя? — Слабый стон вырвался из горла Джэджуна от этих слов, он рефлекторно обнимает голову Саймона и прижимает к себе, вспоминая все свои фантазии, которые таксист так нагло раскрыл. — Неужели не хочешь почувствовать внутри себя не холодную бездушную игрушку, а горячий живой член, стоящий именно на тебя, на твоё прекрасное тело, который так жаждет помочь тебе раскрыться и готов поступиться своими принципами, готов отказаться от женщин, лишь бы тебе доставлять радость. — А что, если тебе не понравится? — Джэджун тихо выстанывает вопрос, когда Саймон резким рывком двигает его бёдра ближе к себе, прижимаясь к самому паху, который сейчас горел от наполняющей его лавы эрекции. — Я не хочу этого, — мотает отрицательно головой. — Прости, — Саймон двумя руками берется за воротничок белой рубашки. — Но я не верю тебе. — Одним движением он рвёт ткань, раскидывая пуговицы по полу. — Ведь ты хочешь меня. — Уверенно подхватывает ошарашенного Джэджуна под ягодицы и несёт на кровать. Раскрытая грудь молодого человека штампуется поцелуями, Саймон вылизывает набухшие от возбуждения соски, аккуратно прихватывает чувствительную кожицу ореола и засасывает её. — Я прошу тебя… — Джэджун сквозь дурман желания всё-таки опасается ещё всего этого. — Постарайся аккуратнее. — Джэ, — Саймон отрывается от покусываний его впавшего животика, — я лишь сдую с тебя пылинки, которыми ты покрылся в этом архиве. — Он поднимается и медленно расстёгивает его брюки, аккуратно спускает их, протягивает по всей длине стройных ног, оголяя их. — Просто представь, что это твоя фантазия, та, которую ты видишь вечерами в кровати, или по утрам в душе. — Он целует пах Джэджуна, а тот в смущении отворачивается и закрывает глаза. — Та фантазия, которая будет делать всё, что ты попросишь. — Таксист осторожно стягивает слипы с бёдер Джэджуна, освобождая его возбуждение. — Исследователь, хочешь узнать, как у меня во рту хорошо? Сможешь потом диссертацию написать, — Саймон слегка улыбается глядя на зажмурившегося Джэджуна. — Ты не мог бы не говорить пошлостей, фантазия? — просит тот, стараясь прикрыть себя руками. — Джэ, ты сама пошлость, твоё тело так и тянет на разврат, — Саймон уверенными движениями убирает закрывающие руки, раскрывая начисто выбритый пах. — Могу поспорить, что ты ждал меня. — Целует пульсирующий член, отчего Джэджун закусывает губу и заткнуто мычит. — Ты знаешь, — проводит языком по головке, собирая течь, — а я ведь впервые этим занимаюсь, так что, — обнимает губами, пробует двигать по стволу, засасывает и снимается, — мы в равных условиях. — Удовлетворительно облизывает губы и вновь всасывает, уже сильнее углубляясь. Джэджун раскрывает глаза и рот, с перебитым пульсом смотрит на то, как Саймон играется с его членом, кряхтит от нежных посасываний, даже не обращая уже внимания, что этого всего стыдился раньше. Но этого человека он действительно хочет, действительно готов доверить ему своё тело, готов и на него посмотреть. Скорее, даже жаждет уже посмотреть на того, кто ублажал до сих пор только женщин. Может, он повзрослел? — Разденься и ты, — просит Ким. — Полностью. Интересно, насколько ты соответствуешь моим фантазиям. Саймон кокетливо улыбается и слизывает слюну с губ. Скидывает куртку, тянет вверх футболку, обнажая худощавый торс… Джэджун сильнее поджимает губы и шире раскрывает глаза; пыхая горячим воздухом, изучает каждый изгиб мышц пресса, пересчитывает на нём кубики, поднимает взгляд за движущейся тканью к плечам, сканирует рельефные руки, подмышечные волосы, ассоциирующиеся именно с мужским либидо, с властью самца, с его правом хозяина. Саймон стягивает джинсы, из-под боксеров высвобождается налитый кровью фаллос и Джэджун прикусывает губу, захлебнувшись в своём восторге он тянется к нему, переступая смущение. — Можно… — Он аккуратно касается пальчиками твёрдой головки. — Я попробую? Ведь ты моя фантазия… — Двигается ближе, облизывает губы и аккуратно смыкает их на самом кончике, языком прощупывает гладкую плоть, чувствует солоноватый привкус предсемени и сглатывает его вместе с выделившейся слюной. — Мне нравится твой вкус, — он поднимает глаза вверх. На лице Саймона сейчас отобразился такой кайф, что Джэджун, не отрывая взгляд, решил вновь попробовать. Таксист ухватился за его волосы и поджал пальцы на корнях. — Расскажи, что было в твоих фантазиях? — Цзюнь отрывает от себя мягкие губы Джэджуна, оттягивая его голову назад. — Чего ты ждёшь от меня? Какого извращения? Джэджун поднимается на колени, ровняет своё лицо с саймоновским. — Сплю и чувствую, как ты ласкаешь меня там языком, сжимаешь своими широкими ладонями ягодицы, — он поднимает одну руку таксиста и тянет в свой рот. — А когда я начинаю хрипеть от сорванного от стонов голоса, ты входишь в меня. — Голос звучит зазывающе, губы смачно облизывают пальцы с почерневшими кончиками, Саймон заводит свободную руку за спину Джэджуна и проводит ребром по ягодичной ложбинке. — Что ты чувствуешь, когда кончаешь после такого? — спрашивает он, подхватывая одну половинку попки и оттягивая её в сторону. — Хочу всё повторить, но мозг уже не слушается. Этого так мало. Одними мыслями сыт не будешь, — Джэджун тянет и вторую руку Саймона к своей попке. — Накорми меня, Сэми, чтобы спалось сладко, — брови сходятся на переносице, а губки умоляюще вздуваются. — Покажи мне свой коронный вид, покажи всё, чего стеснялся, — Саймон разворачивает Кима, заставляет наклониться и раскрыть всю промежность. Проводит пальцами по сжимающимся мышцам ануса, спускается ниже, к свисающим яичкам, захватывает и мнёт их. Оттягивает одну ягодицу дальше в сторону, раскрывая жамкающееся нутро и припадает к нему губами. Вжимается со страстью, пробивается языком внутрь, заставляя мышцы расслабляться и расходиться. Джэджун постанывает под атакой юркого языка, такого эффекта даже его буйная фантазия не представит, от стягивающего всё тело в тугой комок кайфа пальцы ног поджимаются до судорог. Алчное желание получить больше, чем дают, заставляет двигать бёдрами, стараясь больше насадиться на извивающююся мышцу. Сдерживаемое томление распирает изнутри, пытаясь разорвать этот кокон. Разумное мышление отключается, чтобы не мешать наслаждению захватить все клеточки мозга, которые сейчас в своём блаженстве управляют всеми действиями. Горло рвётся уже в громких хрипах, не давая никакой разрядки, лишь заглушая мысли, что хочется бОльшего, жаждется продолжения. Не сдерживает порыв: — Прошу, Саймон. — Хватается за руку таксиста и тянет на себя, отрывая от попки издевающийся язык. — У тебя что-то есть для этого? — парень осматривает маленькую комнату. — В душе? — Да, на верхней полке. — Джэджун стоит загнувшись линией пульса, выставляя всю промежность напоказ и при этом умудряется ещё стесняться того, что его шкафчик наполнен смазкой и игрушками. И перед кем? Человеком, который только что вылизывал его зад. — Презервативов, как я понял, нет? — спрашивает Саймон, вернувшись со смазкой в руках. Он шарит по карманам своей одежды и находит жалкий, замыленный фольгированный пакетик и кокетливо подмигивает Джэджуну, что сейчас поудобнее устроился на подушках и поглаживал свой возбужденный орган, словно утешая его нетерпение. — Один шанс судьба нам всё-таки даёт. Разгорячённое тело податливо принимает в себя мужские пальцы, к этому Ким привычный, нет никакого страха или удивления, лишь продолжает прятать взгляд, хватаясь за руку Саймона. Сразу понятно, что тот не знает, как это делается, пытается неумело растягивать, пуская в это время слюни. Джэджун направляет его, подталкивает в нужное время к углублению, подсказывает, как эффективнее развести пальцы. Он сам разводит бёдра и изгибается, чтобы было удобнее обоим, словно всё уже знал досконально. Когда расслабленное нутро спокойно пропускает три пальца, Джэджун заставляет Саймона убрать руку. Таксист обнимает под поясницу и двигает к себе. После того, как Ким перенял инициативу на себя, смелости немного добавилось и он сейчас с готовностью подставляет себя, даже сам обнимает горячий член Саймона и подставляет к себе. — Аккуратнее, — снова просит он и прикрывает глаза. — Пожалуйста. Как только Саймон почувствовал прикосновение сокращающихся мышц к головке, бёдра неосознанно дёрнулись, пробивая это сопротивление. Но приняли его легко, Джэджун даже не поморщился от какого-либо дискомфорта, как-будто каждый день этим занимался. Но он притягивает ближе к себе партнёра, укрывается им. Впервые Джэ делит свою тайну с другим мужчиной, впервые он чувствует возбуждение, сопровождаемое поцелуями и объятиями, впервые ему не нужно всё делать самому, впервые он сможет насладиться оргазмом на двоих, как и положено. Вся горячая атмосфера плавит его и он окунается полностью в ауру Саймона. Сейчас его фантазии сбываются, этот человек со страстью и трепетностью ублажает его физические потребности, лаская не только то местечко, но и всё тело, прикасаясь влажной кожей к нему в каждом плавном, но мощном толчке. Джэджун не хотел уже прятать глаза, смотрел изучающе, стараясь максимально уловить все движения Саймона, все эмоции на напряжённом и, в то же время, блаженном лице. Последний рывок и Саймон замирает на выдохе, отключается в нирване, пока оргазменная пульсация опорожняет его яйца, дрожащей рукой поглаживает овал лица Джэджуна. Проверяет его пах, но живот испачкан в сперме, а уставший член завалился на бок. — Ты как? — заботливо спрашивает Цзюнь, когда Джэджун прикрывает глаза и отворачивается, хотя до сих пор смотрел на него почти не мигая. — Мне очень хорошо, — тихо говорит тот, но на лице нет никаких эмоций. Не похоже, чтобы ему было хорошо. Саймон не тревожит его покой вопросами, лишь нежно чмокает вздрагивающее тело. Поднимается с кровати и с некоторой брезгливостью снимает наполненный презерватив. Захватив свою одежду идёт в душ. Вернувшись, он не застаёт хозяина квартиры там, где оставил его до этого. Проходит тихонько в кухню, где Джэджун читал какую-то бумажку. Он узнает в его руках билет на самолёт. — Что ты планируешь делать дальше? — серьезным тоном спрашивает Саймон, а Ким опасливо прячет билет за спину. — А чего бы ты хотел? — взгляд Джэджун тоже прячет и краснеет от неловкой ситуации. Он выкладывает билет на стол, понимая, что прятать его бесполезно. — Я всё сказал, когда пришёл сюда. Но решение всё равно остается за тобой. — Саймон почему-то подумал, что само собой разумеется, что после секса у них должны быть отношения, они должны уже считаться парой, но тот взгляд, с которым Джэджун смотрел на этот кусок бумаги, ему совсем не понравился. — И ты не поменял его после всего этого? — Ким переплетает руки на груди и наконец смотрит прямо в глаза, бросая сейчас вызов Саймону. Но тот готов к этому. — Поменял, — деловито выдохнул Цзюнь, опираясь плечом на холодильник. — Думаю, я не за тобой приехал. — Хм, интересно. И что же тебя, такого упёртого, заставило поменять своё решение? — Джэджун весьма резко акцентировал на слове «упёртого». — Это я-то упёртый? Хах. До тебя мне далеко, милый мой, — Саймон же надавил на обращение. — Мир будет разваливаться, но ты бараном будешь переться на своё. Ты же не видишь вокруг себя ничего, лишь в голове, в своих фантазиях ты создаёшь немыслимую ситуацию и придумываешь выход из неё, который совсем не имеет под собой логической основы с реальным миром. Джэджун болезненно сморщился от этих обвинений, выслушанных уже в который раз, и устало поник. Отвернувшись к столу, опустив голову, он теребил билет. — Так что бы ты хотел? Для тебя будет важным, чтобы я остался? Именно для тебя, а не для Юнхо. Саймон даже не думает над ответом, не размышляет, не прикидывает риски. Недели ему хватило, чтобы измучить свой мозг в этом. — Я сейчас совсем не хочу брать тебя измором, не хочу, чтобы ты решил остаться, только для того, чтобы от тебя отстали на время, дали покоя на восстановление сил. — Саймон подходит к нему со спины, обнимает двумя руками и целует в затылок. — Если ты всё-таки хочешь лететь, знай — я полечу за тобой. Таксисты нужны везде, а бросать мне, в общем-то, нечего. С родителями мало общаюсь. Но было бы гораздо лучше, если бы ты остался. Ты нужен не только Юнхо, но и мне. Я снова прошу, останься, пожалуйста. Дай мне небольшой шанс, как дала сегодня судьба на безопасный секс. — Джэджун дёргает плечами, то ли всхлипывая, то ли смеясь. — Тебя никто не лишает свободы, ты в любой момент можешь улететь или уйти, но сначала попробуй эти отношения, разреши себе быть счастливым. — Для чего я тебе нужен, Саймон? Ты задумывался об этом? — тихо спрашивает Джэджун. — Что решил для себя? Таксист тяжело вздыхает и разворачивает к себе Кима. — Жаль, что ещё не стемнело, я не планировал этот разговор так рано. Хотел для начала хотя бы поужинать. Но… — А почему этот разговор должен быть поздно? — хмурится Джэджун. А Саймон берёт его за руку и ведёт в комнату. По-хозяйски снимает его халат и подаёт одежду. — Оденься, нам нужно выйти на улицу. А там холодно. Джэджун с молчаливым недоумением надевает всю одежду, утепляется пальто, пока Саймон куда-то звонит. Подозрительное поведение таксиста напрягает мозг и заставляет нервничать. Ким никогда не любил сюрпризы, и даже сегодняшний неожиданный приезд Саймона не был бы таким приятным, если бы не этот человек. Через десять минут они спускаются во двор, Саймон отводит его подальше от деревьев, на детскую площадку, поворачивает лицом в сторону, обратную от Солнца. — Кто-то должен приехать? Или что-то должно произойти? Или что я должен увидеть? — разочарованно вздыхает Джэджун, глядя на пробегающих прохожих. — Сейчас всё будет, — улыбается Саймон и настраивает камеру телефона. — А нельзя было просто ответить… В это время недалеко от них в небо взмывает залп фейерверка и Джэджун опасливо замолкает, растерянно глядя на место растекающихся огней. Залп повторился и серые глаза уже стали наполняться восторгом, который так зацепил душу Саймона. Некоторые прохожие тоже остановились и смотрели представление. Белые огни сменялись красными, жёлтыми, освещая пасмурный день всеми красками. На лице Кима расплылась улыбка и он прижал ладони к щекам. — Это для меня? — воскликнул он, глядя счастливыми глазами на Саймона. — Ещё не всё, вот сейчас… Очередной залп разорвался в форме сердца, внутри которого было написано имя Джэджуна, тут же рядом вспыхнуло другое сердце с просьбой остаться, и третье сердце, перекрывающее предыдущие своим размером возвещало всем на умиление шаблонную, но такую нужную фразу: «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». Следующие вспышки уже не замечались таким чувствительным Джэджуном. Он раздувал ноздри и ловил ртом морозный воздух, не понимая, как реагировать сейчас на всё это представление. — Это правда? То, что там, — Ким указывает пальцем вверх, а довольный произведенным эффектом Саймон утвердительно кивает, продолжая смотреть в экран телефона, где шла съёмка. Он подаёт Джэджуну, прихваченный с кухни, билет, чтобы тот мог прямо сейчас принять решение. — Ты же не хотел на меня давить, — улыбаясь смотрит в камеру Джэджун. — А это чистой воды манипуляции. — Я готов понести наказание за своё преступление, только, если ты сам меня накажешь. Но для этого ты должен остаться со мной. Джэджун смотрит на поданную бумажку и, тяжело вздохнув, рвёт её, добивается мелких кусочков и бросает вверх, запуская свой собственный фейерверк. Саймон выключает телефон, с облегчением выдыхает накопившееся напряжение и притягивает к себе свой поворотный момент.