***
Утро встретило Рому головной болью и таблеткой аспирина, которую заботливо на столе оставил папа в кухне. Молодой парень уже уехал на работу, отпуск оказался благополучно окончен. Теперь сады и огороды будут только по выходным, а Ромке придется по будням все делать самостоятельно. На столе также лежал и список дел, которые нужно сделать подростку до возвращения родителя. Судя по всему, уже был полдень, ибо в раковине стояла непомытая тарелка от супа, оставленная Лешей. Ромка пробежал взглядом по списку. «Полить грядки, натаскать в баню воды, вынести мусор, убраться дома… Он что, это все серьезно? Блять, башка щас лопнет», альфа застонал, прижав прохладную ладонь ко лбу и направляясь к телефону. Стоило позвонить Антону, спросить о том, благополучно ли добрался до дома. Но стоило только подойти к стоящему стационарному телефону на небольшой полочке, как вся решимость испарилась. А должен ли он вообще сейчас это делать? Нахохлившись, Рома фыркнул, отправившись умываться, а затем неплохо было бы и заняться домашними хлопотами. После всех дел он собирался пойти к Бяше, а уже вместе с ним до Антона. Подросток быстро переоделся в летние шмотки и выскочил за дверь. После того, как на часах уже показывало четыре часа вечера, Рома направился к Бяше. Он сделал все дела, скоро должен был прийти папа и разбираться с оставшимися делами. Курей покормить, например, яйца собрать. Вот они, прелести деревенской жизни. Пятифанов быстро добрался до места вчерашнего веселья, где Бяша уже жарил на костре сосиски. Поздоровавшись с другом, Ромка присел рядом на бревно и подкинул под костерок несколько крупных картофелин. — Чё, ты как? — Да нормально, на. Голова ток трещит, — Бяша зашипел, потерев затылок. — Минералку не взял? — Не, не взял, — Рома принял шампур, стягивая с него горячую сосиску. — Слуш, а чё вчера было? Я, кажется, в отрубе был. Ромка громко хохотнул, посмотрев на бурята. — Не то слово. Ты вообще вчера не сильно в адеквате был. Неужто так хорошо отметил? — Да ваще ниче не помню, не знаю, что на меня нашло, — Бяша потер затылок снова и вздохнул. — Помню последнее, что ты на Бориску бычить начал. Все остальное в тумане. — Ты б не пил так. Сам же знаешь, алкоголизм передается, — Ромка хмыкнул, не желая обижать друга, но правда была правдой. — Да иди ты нахуй, — Бяша нахохлился и нахмурил свои темные брови. — Так что было? — Ничего. Боря Антона провожать пошел, — Рома опустил взгляд и шампуром вытащил печеную картошку. — И ты так просто отпустил? — А что мне еще надо было делать?! — Рома вспылил, нахмурившись и посмотрев на Бяшу яростным взглядом серых глаз. — Я пьяный был, не смог бы Тошу даже защитить. Пиздец. Даже не позвонил сегодня. А вдруг Боря его поцеловал? А вдруг встречаться предложил? — Вдруг, да вдруг! Пошли и узнаем, на, — Бяша фыркнул. — Если бы ты вчера не зассал и вместо Морозовой поцеловал Антона, то он бы твоим уже был, — мальчишка поднялся на ноги, доедая свою еду и все это запивая водой. Они вместе собрались и отправились к дому Антона. Рома пытался отвязаться, что, мол, какая разница, это дело Антона, с кем ему встречаться, но Бяша был непреклонен. Если быть честным, то буряту просто остопиздело уже смотреть за этими двумя идиотами, которые все никак не могли признаться в чувствах даже самим себе. Бяша вообще был человеком простым. Нравился кто-то — он говорил. Нет, так прямо посылал. Например, в том году ему понравилась резко Маша, подруга Смирновой, так он ей и признался. Правда, потом весь класс над ним смеялся, но какая разница, он ведь сказал о своих чувствах. А эти два идиота неимоверно раздражали. Бурят не любил видеть Ромку расстроенным, а Антон тоже уже не раз при Бяше слишком уж долго задерживал взгляд на Романыче. Эти двое точно стоили друг друга, оба тормознутые. Бяша посмотрел на Рому, который плелся следом за лучшим другом, убрав руки в карманы шорт и бурчал что-то себе под нос. Фыркнув, бурят вышел на дорогу, ведущую к дому Антона. Когда они подошли ближе к дому, то у Ромки отчего-то волосы на затылке встали. Он стал нервным, озирался по сторонам и принюхивался. Внутренний зверь утробно рычал, словно запертый в клетке, постоянно пытался на кого-то накинуться, что-то унюхать. Альфе казалось, что запах Антона был везде. Он жадно втягивал носом пропитанный кедром воздух, а запах молока, казалось, был таким сладким, что заставлял щеки краснеть, а низ живота тянуть. Мальчишки подошли к крыльцу и постучаться взялся Бяша. Он сделал шаг назад, когда вдруг дверь открыла Карина Ивановна и поздоровался. Когда дверь открылась, то Рому едва не снесло ароматом течной омеги. Он пошатнулся, зажал нос ладонью и задрожал. Будь он волком, то шерсть бы сейчас стояла дыбом, но так лишь волосы встали на загривке, а внизу живота потянуло сильнее. Он чуть согнулся, распахивая глаза, пытаясь обуздать собственное тело, которое предавало его. Лицо покраснело, зрачки сузились до мизерных размеров, а в голове словно набатом звучало: «Ты ему нужен, иди, забери». Рома впился клыками в собственную руку, отворачиваясь с силой от дома Антона, в который была открыта дверь. Он втягивал носом воздух, пропитанный Антоном и его желанием. По спине пробежали мурашки, когда он вдруг услышал в голове звонкое: «Рома! Мне больно! Рома, прошу, помоги!». — Тоша… — альфа едва слышно прорычал его имя, дрожа. Он опустил взгляд вниз смотря на свои шорты, которые топорщились в районе паха. «Ну, пиздец», — подросток сглотнул, пытаясь унять тремор рук. Если его сейчас в таком состоянии увидит мать Антона, то это будет полный провал. Пятифанов резко сорвался с места, уносясь дальше от двери в дом, чтобы не сделать ошибку и не сломать все собственными руками. Бяша резко обернулся, смотря вслед вожаку, а затем, узнав, все ли с Антоном нормально, сорвался следом за Ромкой, нагоняя его уже в лесу, дергая за плечо и роняя на землю, ведь они оба не удержали равновесия. Рома был нервным, тяжело дышал, взгляд его потемнел и сам он был похож на испуганное животное. Бурят нахмурился, крепко держа друга, который заскулил и только теперь Бяша увидел его состояние. «Пиздец», — подумал бета и отпустил Ромку, который свернулся в клубочек, лежа на земле, покрытой мхом. Откуда ему, простому бете понимать сейчас, что чувствует вожак. Даже Бяша почувствовал запах, только тот не вызвал у него ничего, а вот Ромка — это дело другое. Тот с рождения являлся альфой, сильным полом и на омег реагировал соответствующе. Ромка тяжело дышал, в голове все еще отчетливо слышалась мольба Антона, а внутри все сворачивалось от того, насколько же хотелось обладать. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Организм требовал вернуться, все внутри просто вопило, что нужно еще раз вдохнуть аромат, увидеть Антона, но разум упрямо твердил, что это все окажется огромной ошибкой и Рома только все испортит. Альфа тихонько всхлипнул, не боясь показаться слабым перед лучшим другом. Бяша все поймет. Он умный. Бурят тяжело вздохнул, садясь рядом с Романычем, смотря в небо, что начало окрашиваться в золотистые цвета. Он перевел взгляд на альфу, который жался и дрожал, пытаясь бороться с собственной сущностью. Его клыки выросли, зрачки сузились и вытянулись. Подростка лихорадило и неудивительно. Впервые Рома оказался так близко к омеге в течку. Его папа в счет не брался, это был родной запах, не вызывающий желания, а здесь… Пятифанов со всей силы впился клыками в свою руку, представляя на ее месте беззащитную шею Антона. Он заскулил, зажмурившись. Что могло быть с несозревшим альфой, да еще и оборотнем, который почувствовал омегу? Могло быть все, что угодно. Рядом с созревшим Антоном мог начаться гон и у самого Ромки. И если так случится, то Бяше будет достаточно сложно совладать с другом. Они просидели до самой ночи, а затем Бяша отвел Пятифанова домой, где передал в заботливые руки его родителя. Ромка уже выглядел гораздо лучше, чем до этого, он смог побороть собственную сущность, но от того, что он это сделал, то теперь выглядел хуже призрака. Бледный, с залегшими тенями под глазами и весь взвинченный. Он просто пошел в свою комнату, ни с кем не разговаривая. С Бяшей они тоже молчали, понимали друг друга без слов. Бета только попрощался с дядей Лешей и направился к себе домой. Он шел по дороге, пиная камушки и разглядывая дома, вертя головой. У всех семьи как семьи, любящие и нежные родители, а что остается Бяше? Даже у Ромки был его папа, который любил своего отпрыска больше всего на свете. А что же до него? Вздохнув, Бяша подошел к слегка покосившемуся дому, поднимаясь по ступенькам слишком высокого крыльца и заскакивая внутрь, замечая свет на кухне и гомон голосов. Он покачал головой, бесшумно скользнул в свою комнату, которая находилась на мансарде и закрыл за собой люк. Он прилег прямо на пол, прислушиваясь к голосам. Кажется, там был голос его матери, а также и какой-то мужской. Подросток сжал до скрежета зубы, ощущая, как наружу рвется его ярость. Чем ближе было обращение, тем сильнее она проявлялась. У Ромки и того больше, ведь тот был альфой. Иногда Бяша благодарил Бога за то, что родился бетой и не ощущал того, что его друг, его папа и собственная мать. Он услышал звуки поцелуев, а затем и то, как его пьяная мать начинает громко стонать. Бурят поднялся на ноги, подходя к кровати и зажимая подушкой уши. Но при таком чувствительном слухе разве это поможет? Вот и не помогло. Бяша закрыл глаза, ощущая, как по щекам текут горячие слезы. Его кошмар никогда не закончится. Он распахнул ярко-желтые глаза, стоило только показаться на небе полумесяцу луны. Мальчишку выгнуло на кровати, он завопил, не слыша голосов внизу, сейчас это не интересовало. В ушах зазвенело, он резко перевернулся на спину, ощущая, как ломает кости, как они трещат. Он слышал, как разрывается кожа, ощущал как когти вспарывают собственный живот и плечи. Он заорал от боли, запрокидывая голову назад и распахнутыми глазами смотря за подмигивающим снаружи месяцем. В дверь мансарды задолбились, его пьяная мать приказывала ему замолкнуть. Бяша упал с кровати, забившись в конвульсиях. «Пусть она заглохнет! Пусть она уйдет!», — рычало что-то в голове, бурят ощущал эту ярость. Бяша крепко зажмурился, отчего перед глазами заплясали белые круги и весь мир завертелся кувырком. Он вскочил на ноги, с разбегу вылетая из окна, неуклюже всей тушей приземляясь на землю. Он поднялся на дрожащих лапах, заскулил от прострелившей тело боли, его снова выгнуло и мальчишка заплакал бы, да вот из пасти вырвался лишь скулеж. Бяша пошатнулся и резко сорвался с места, уносясь подальше от дома, в манящий его лес. Он был свободен.***
— Ну, Бяшка! Ну пиздюк! — каждый мальчишка из компании хлопал бурята по плечу, а тот лишь вымученно улыбался. Это была бессонная ночь, когда он ощутил себя по-настоящему свободным и счастливым. Вся компания дворовых мальчишек, обращенных и еще нет, встретились днем следующего дня, когда Ромка всех созвал дома у Никиты. У того родители были на работе, а значит оставался свободным и видик с кассетами. Парни хотели послушать про то, как прошла первая ночь новообращенного, а Бяша ощущал себя от этого на пике своего величия. Еще никогда к его персоне не было столь пристального внимания. Ромка был невероятно рад за лучшего друга. Он по-настоящему гордился Бяшей, тот жутко ждал своего первого обращения и не оплошал. Бурят никому не сказал, что стало толчком, но каждый понимал — это связано как-то с атмосферой дома. Ромка понял это тоже. Не стоило Бяшу даже допытывать, его синяя на утро мать, которая валялась у дивана в зале, дала ясно понять, что она даже не знала об обращении сына, не была рядом в такой важный момент. Ромка ее ненавидел. Хоть и благодарил Сайану за то, что она родила его лучшего друга, его брата. Мальчишки заперлись в спальне Никиты, который искал какую-то кассету у родителей в спальне. Мальчишки уже обсуждали то, как все вместе пойдут на охоту, когда самые младшие в компании тоже обратятся. Боря сидел молча, сцепляясь взглядами с Ромой. Они буравили друг друга взглядами с самого начала, даже не поздоровались друг с другом. Только молча уселись по разные места и слушали других. В спальню ворвался Никита, победно вскидывая найденную кассету в руке. — Нашел! Все удовлетворенно загудели, а мальчишка вальяжно прошелся до видеомагнитофона и вставил кассету. Он взял пульт, падая на пол около старенького дивана, включая кассету и перематывая ее к началу, а пока она моталась, он начал подключать колокольчики к их входам. Вдруг Боря подал голос: — Антону звонил. — И че? — Рома постарался не выдать дрожью в голосе то, как сильно он переживал за омегу. Антон ему не звонил, а Ромка не решался. Страшно было. Поэтому новости от Бори были бы полезны. Боря замолк, решив не говорить, что не разговаривал конкретно с Петровым. Вместо этого он расслабленно и тягуче произнес: — У него течка. Рома сжал зубы, когда альфы в компании заулюлюкали. Теперь на одну созревшую омегу в школе больше. Рома зарычал злобно, обведя всех взглядом, а Бяша напрягся, ощущая, как волосы на затылке встали дыбом. — Ну течка и течка, — буркнул бурят. — Не событие же. Давайте лучше кассету смотреть! Боря ухмыльнулся, посмотрев на Пятифанова и обращая внимание на телевизор, где зарябило, а затем появилась картинка, изредка с помехами, но со звуком. Чавкающие звуки быстро заполнили комнату, все парни уставились в экран, где темноволосый парень с милым лицом, самозабвенно отсасывал крупному альфе. Он смотрел снизу-вверх, усиленно двигая головой и облизывая язычком толстый ствол. Ромка сглотнул, наблюдая за порнухой. Это был не первый раз, когда они с пацанами приходили к Никите посмотреть на подобного рода фильмы. Некоторые парни завистливо присвистывали, обсуждая то, как они бы хотели попробовать также. Кто-то с девушкой, кто-то с омегой. В основном в компании были альфы и те обязательно хотели попробовать омегу. Рот быстро наполнился слюной, стоило только Пятифанову представить вместо того омеги на экране совсем другого человека. Внизу живота потянуло и в штанах появился бугорок. «Будь проклято это половое созревание», — Рома покраснел, но расслабленно сел на диване. Он наблюдал за тем, как альфа в телевизоре уже тремя пальцами залез в текущую дырочку, и снова в голове появился Антон, который лежал с течкой и явно желал альфу. Пятифанов заставил себя мотнуть головой, чтобы вытеснить похабные мысли касательно Антона из головы. Боря кинул взгляд на Ромку и перевел взгляд на экран, где уже непосредственно началось все действо. Альфа облизал удлинившиеся клыки, будто почуяв запах кедра в воздухе. Он усмехнулся, а затем громко произнес, перебивая других парней: — А я вот уже знаю у кого украду первый раз. И кому достанется мой. Глаза Ромы налились кровью. Он дернулся, но Бяша попридержал вожака за плечо, да так крепко, что сразу же на плече выскочили синяки. Пятифанов едва слышно зарычал, а Бяша лишь сдавил крепче. Теперь он был сильнее. Ненадолго, но удержать сможет. — Хуя ты, Боря, шустрый, — ухмыльнулся Миша, повернувшись лицом к старшему. — И кто же это? — Антон Петров, — альфа посмотрел на экран телевизора, где омега податливо подставлялся, самостоятельно насаживаясь на член мужчины за его спиной и так развратно стонал. Он облизал губы и ухмыльнулся, ощущая, как зазудели клыки, стоило представить Антона. — Думаю, что раком он будет смотреться просто ахуенно. Такой ангелочек, но наверняка стонать будет очень громко. Рома громко зарычал, его глаза вспыхнули алым, а все мальчишки обернулись на него. Пятифанов дернулся, желая когтистой рукой дотянуться до трахеи Бори и убить его. — А знаешь еще что, Рома? — Боря сказал это злее, буквально выплюнув слова в лицо вожака. — Я буду его трахать до того момента, пока он не отключится и я не наполню его всего своей спермой. Думаю, что он будет великолепно смотреться в моей конче. Парни нахмурились, перенимая настроение Ромы. Боря говорил слова грубые, они никогда не относились к омегам так, как сейчас говорил альфа. Да и сказано это было слишком провокационно, словно Боря нарывался, нарочно выводя Пятифанова. Ромка почти взревел, Бяша едва удерживал его на диване. — Я тебя убью… убью, паскуда! — Да?! — Боря нахмурился, сморщив нос. — А че так? Сам ссышь подойти, а другим запрещаешь даже смотреть! Так вот, я тебя не боюсь, хуйло ты, Пятифан! — На улицу! — взвизгнул Никита, когда Рома вырвался из захвата Бяши. Они гурьбой выкатились на улицу, а Борю парни буквально вышвырнули во двор. Альфа повернулся лицом к Ромке, который вышел из дома, впиваясь когтями в ладонь, почти вспарывая ее. — Наверняка Тоша сейчас сам себя удовлетворяет. Лежит, дрочит себе, весь течет и так ахуенно пахнет. Блять, ты бы слышал, как он мне в трубку стонал, я чуть сам не кончил только от этого. — Блять, Бяша, держи крепче! — крикнул Славик, схватив Ромку под руку. — Прекращай, Бориска, он же тебе щас лицо расхуярит! — И что?! Я за свою омегу готов побороться! — ОН НЕ ТВОЙ! — Рома закричал, вырываясь из захвата, помчавшись к Боре, со всей дури ударяя бывшего товарища по лицу кулаком. Боря пошатнулся, его губа лопнула и по подбородку потекла кровь. Он застонал от боли, а Рома схватил его за волосы, прикладывая Борю носом об свое острое колено. Боря в долгу не остался, схватил Рому за пояс и повалил на землю, со всей силы ударяя по лицу пару раз кулаками, не жалея мальчишку младше. Он прикладывал всю свою ярость, все свое чувство соперничества. Пятифанов не по праву считался вожаком, он был слабаком, младше, Боря это ощущал, ему не нравилось подчиняться. То, что Ромка был вожаком лишь из-за своего отца — это нечестно. Лидером должен был стать тот, кто сильнее, кто умнее, кто ловче! Им должен был стать сам Боря! Рома прикрылся руками, а затем когтями впиваясь в запястья Бори, переворачивая его на спину, но тот ударил маленького мальчонка в живот, отпинывая от себя. Ромка понимал, что тягаться с обращенным было самоубийством, но он не готов был отдавать своего любимого. «Тоша, дай сил, умоляю, я без тебя не выживу!», — подумал Рома и с криком ярости кинулся на альфу перед собой. Ануфриев не успел увернуться и получил удар прямо в солнечное сплетение, а затем другим кулаком в нос, который успел регенерировать, но Ромка сломал его снова. Глаза застелила кровавая пелена, когда к его ногам упал задыхающийся Боря. Рома сел на его грудь, схватив двумя руками за грудки, наклоняясь к шее, чтобы перегрызть ее выросшими клыками. Боря попытался сопротивляться, но Пятифанов наотмашь кулаком ударил его по лицу, а на лицо брызнула теплая кровь. Он слизал ее с губ и зарычал, мечтая просто уничтожить соперника. Резко Ромку оттащили сильные руки, а Борю закрыли парни, встав спиной к Ромке. Значит, защищали они не этого ублюдка. Осуждали. Ромка ощущал их настрой, ощущал свою стаю. Он потянул носом пропитанный кровью и бориным унижением воздух, удовлетворенно зарычал. Смог. Отвоевал. Тоша только его. Боря поднялся на ноги, когда оклемался, взялся за ребра, застонав, ощущая, как кости медленно зарастают. Лишь бы правильно срослись. Он кинул злобный взгляд на Рому, рыкнув и, прихрамывая, развернувшись в сторону своего дома. — Ты все равно недостоин Тоши, понял? Я ухожу. Рома предупреждающе рыкнул, и Боря вздрогнул, ощутив воздействие на свою сущность. Он нахохлился и нахмурил брови. — Только посмей даже взглянуть в его сторону — мокрого места не оставлю. Боря ухмыльнулся, посмотрев на Ромку и горделиво вскинув голову. — А кого он выберет, а? Меня. Потому что я понимаю Тошу, не боюсь показать ему своих чувств. И будь уверен, Пятифан, я точно его девственности лишу. Может быть, у Антона дырка так сладко пахнет, раз тебя привлекает? Рома дернулся, но Боря отвернулся и направился дальше, остановившись около калитки. — Я больше не в твоей стае, Пятифан. Теперь ты мой соперник. И Тошу я тебе не отдам. Рома смотрел вслед уходящему альфе и покусывал нижнюю губу. Он молил всех духов о том, чтобы они оберегали Антона, пока он не сможет делать это сам. Боря был опасен, он мог сделать Антону больно, мог сильно обидеть и оставить травму. Пятифанов не желал подобной доли своему любимому, он хотел видеть его счастливым, солнечным лучиком, который осветил тьму в его душе. Вожак вздохнул, опускаясь на корточки и закрывая лицо ладонью, ощущая, как сильно все болит. Удар у Бори был что надо. Он приоткрыл глаза, мутным взглядом разглядывая парней перед собой. — Мы с тобой, Романыч. Ты наш лидер, ты доказал это много раз. И сейчас на защиту Антона встал, а Боря не по понятиям поступил, еблан, — произнес Сеня, убрав руки в карманы спортивных штанов. — Спасибо, пацаны. Братья не по крови, — он протянул руку мальчишкам, а те помогли ему подняться. — Как у Тоши течка кончится — за ним следить. Не подпускать этого упыря близко, докладывать мне обо всем. Если только этот хмырь рыпнется в сторону Тоши — я его прикончу, клянусь. — Не ссы, брат. Все на мази будет, на, — Бяша ухмыльнулся, хлопнув Рому по плечу. — Че, может тогда в приставку? А то чет порнуха не зашла, кажись. Парни засмеялись и гурьбой отправились в дом, а Ромка беззлобно улыбнулся, направившись за всеми. Он потер шею, сразу направившись на кухню, чтобы умыться. Нечего было сидеть с окровавленным лицом. Он оперся руками о раковину, закрыв глаза. Наверняка его отец также поступил бы, кто посмел бы коснуться руками его папы. Пятифанов чувствовал, что поступает правильно. Набить лицо Боре было совсем не страшно. Но сказать о своих чувствах Тоше он боялся. Сможет ли он вообще когда-нибудь сказать об этом? Если уже не поздно…Продолжение следует…