Зеленый мир

- Будь благословенна Селла, дающая жизнь, вода и почва, питающие тело, моря, океаны и Боги, породившие этот мир вечного цветения и радости. На большой зеленой поляне, шелестя листочками, замерли несколько десятков жителей Паэтоса – самого необычного из миров Ойкумены. Когда колонисты, прилетевшие на больших железных птицах, вышли под жаркие лучи Селлы – большого красного светила, согревающего этот уютный рай, они думали, что прекрасная зеленая планета необитаема. Они жестоко ошибались. Ночью, когда крылья Секры, ночной сестры, укутали Паэтос своим покрывалом, вокруг волшебной железной птицы-корабля появились странные существа. Их зеленоватая кожа, разноцветные волосы и яркие глаза наводили ужас на странных бесцветных человечков, которые и имели-то всего одну форму – бледное тело, слабые руки, некрасивые однотонные волосы. Планета была обитаема, и, значит, охранялась особым законом Галактической Федерации, и разведывательной группе, удостоверившейся в высоком уровне разумности обитателей, ничего не оставалось, как улететь восвояси, пометив для себя, что третья планета от Селлы обитаема, никаких полезных ископаемых не обнаружено, жители на контакт не идут, но и агрессии не проявляют. Чем питаются – непонятно, где живут – тоже. Ни городов, ни поселений. Так Паэтос был занесен в перечень обитаемых, но не представляющих интереса планет, и о нем забыли. На самом деле этот мир был не так-то прост. Населяющие его существа не собирались в городах, не охотились, не выращивали пищу. Они… просто росли. Цвели. Влюблялись. И были беззаботны, как дети. Селла своими жаркими лучами вливала в их тела силу, земля и вода обеспечивали пищей. Животных на планете не было, только насекомые… участвовавшие в красивом процессе ухаживания, если случалось кому-нибудь повстречать пару, с которой захотелось бы опылиться. Если вы подумали, что жители Паэтоса прикованы к одному и тому же месту, то вы жестоко заблуждаетесь! Ночью, когда светило, дающее жизнь, скрывается за горизонтом, утопая в красноватой воде местного океана, начинается самое интересное. Очнувшись от нежного забытья, паэтане, сладко потягиваясь, отправляются путешествовать. Вдруг где-то вода окажется вкуснее, а почва будет обладать каким-то потрясающим, новым оттенком? Во время странствий можно увидеть много интересного, с кем-нибудь познакомиться, поболтать, полюбоваться океаном в свете Секры, вдохнуть сладкий, напоенный ароматами ночной воздух полной грудью. Растительная – лишь одна из форм местных жителей. Она облегчает питание, только и всего. Стоит Селле спрятать свой лик и перестать дарить живительное тепло, как мир преображается: вместо пушистых кустов, покрытых нежными листочками, появляются гибкие мускулистые тела с гладкой, чуть коричневатой кожей, окраской напоминающей кору, зелеными волосами и глазами. Внешне они были очень похожи на пришельцев-людей, отличаясь только цветом кожи, глаз, волос и ростом. Люди были все почти одинаковые. Паэтане же, как и растения, могли быть и очень высокими – в полтора раза выше самого высокого человека, и маленькими – в половину их роста. И вот однажды, когда настала пора цветения и все влюблялись, посылая жужжащих пчел к приглянувшимся объектам, Ауэтари из семейства орхидей, нежась в ласковых весенних лучах утреннего солнца, уловил едва слышный призывный аромат. Где-то недалеко, буквально в нескольких полетах пчелы, кто-то робко, но сладко цвел. Нотки чувственного запаха буквально околдовали Ауэтари, и он пообещал себе, что как только настанет ночь, он найдет источник этого потрясающего благоухания. Стоило ночи раскрыть крылья, как поляна буквально ожила – сошли со своих мест березки, обращаясь в веселых белокожих девчушек с зелеными волосами и горизонтальными черными полосками вдоль позвоночника, сиреневый куст обратился важным смуглым юнцом со светло-фиолетовыми глазами и такой же густой гривой, спадавшей до самых пят. Орхидеи обернулись стайкой разноцветных юношей и девушек, невысоких, но ладных. Принял свою ночную форму и Ауэтари. Сладко потянувшись, он откинул с лица волну светло-розовых волос, осмотрел себя в небольшом озерце, расположившемся поблизости, чуть поправил живой венок из своих собственных цветов (во время цветения яркие бутоны были видны и в этой форме, они росли прямо из волос, давая понять всем потенциальным партнерам, что у орхидеи брачный сезон), провел тонкими пальцами по чуть зеленоватой коже груди и плеч и решительно направился на поиски существа, которое так прекрасно пахло. Сделав несколько шагов по направлению к источнику волнующего аромата, Ауэтари прислушался к себе. Это не первый его брачный сезон. Откуда же такое волнение? Что особенного в этом робком, чуть терпком благоухании, отчего бутоны в короне то закрываются, то открываются вновь? Ответа на этот вопрос не было. Пожав плечами и решив разобраться на месте, орхидея двинулся дальше через Мертвые Заросли – так назывался лес, засыпавший ночью. Лес, которого Великий Дух не одарил искрой души, не позволил сходить с места, видеть… любить. Запах вывел Ауэтари на крошечную полянку, освещенную Секрой. На первый взгляд, здесь никого не было, но чуткий нос не мог подвести орхидею: потенциальных партнеров паэтане учились чувствовать с детства. Чуть покрасовавшись в середине поляны в неярком зеленоватом свете ночной странницы, Ауэтари сделал еще несколько осторожных шагов по направлению к источнику манящего аромата. В кустах что-то зашелестело, и орхидея с восторженным возгласом кинулся туда, надеясь, наконец, увидеть то загадочное существо, что буквально околдовало его. В зарослях оказалось пусто. - Эй, - чуть обижено позвал Ауэтари, снова отступая на поляну. – Так нечестно. Ты так вкусно пахнешь! Я весь день думал о тебе! Хоть покажись, а? Несколько минут он слушал упрямую тишину, накручивая длинный розовый локон на палец. - Ну что такое? – не выдержал орхидея. – Ты же цветешь, я чувствую. Почему не показаться? Вдруг мы понравимся друг другу? Молчание. - Ты что, такой стеснительный? Это в первый раз с тобой, да? Не бойся… я не обижу тебя. Я вообще не умею обижать. Молчание. - Ладно. Я тебе совсем не нравлюсь, наверное? Волосы слишком светлые? Рост маленький? Из кустов послышался удрученный вздох. - Я не обижаюсь, - сдавленным голосом прошептал орхидея. – Я никому не нравлюсь из-за розовых волос. У Пккаи, например, они вишневые, как у настоящего орхидея. У Каоласа – темно-фиолетовые, а у меня как у женщины – розовые. Он сел на траву и вздохнул. - А ты мне нравишься. Пахнешь вкусно. Можно, я пришлю тебе пчелу? Днем? Молчишь, - орхидея снова грустно вздохнул. – Ладно. Пойду. Я так хотел пригласить тебя искупаться в пруду. - Пришли. Пчелу, - шепнули из кустов. – Ты красивый. - Спасибо, - тут же воспрянул духом необидчивый Ауэтари. – А ты наверняка слишком строг к себе. Не можешь ты так пахнуть, будучи некрасивым. Я такого аромата не слышал никогда, – он прикрыл глаза и ненадолго задумался. – Терпкий, будто у миндаля, и сладкий, как у ландыша. Очень… скупой, мужской. Будто робкий, но агрессивный… не знаю, как описать. А я тебе правда нравлюсь? В кустах снова кто-то зашевелился, но потом все стихло, а аромат стал еще ярче, выдавая удовольствие. - Нравлюсь, - с восторгом констатировал Ауэтари. – Тогда до завтра? Вздох, послышавшийся из темноты, был каким-то обреченным. *** - Ауэтари, ты чего такой загадочный? – весело спросила Фэа, сверкая темно-зелеными глазами. - Я сегодня познакомился кое с кем. - Ооо! - выкрикнула чертова фиалка и плеснула на него водой. – С тем самым? - Не знаю, - отозвался Ауэтари, выжимая свои длинные волосы. - А какой он? - Наверное, сильный. И красивый. - Наверное? – темно-фиолетовые волосы с редкими розоватыми прядями взметнулись цветным облаком, и девушка оказалась совсем рядом. – Это как? - Я его не видел, - признался орхидея. – Он… не захотел показываться. - Страшный? – предположила Фэа, укладываясь рядом. - Вряд ли. Пахнет вкусно. - Что делать будешь? - Ухаживать, - твердо отозвался Ауэтари. – Пошлю пчелу для начала. - Ммм… как романтично, - улыбнулась фиалка. – Надеешься что-то разузнать, когда она вернется? - Да, - лиловые глаза хитро сощурились. – Семейство – так точно. - Удачи, - искренне пожелала Фэа и с радостным гиканьем бросилась в воду. *** Пчела вернулась обратно, почти не неся на себе пыльцы. Но и того, что досталось Ауэтари, было достаточно, чтобы крепко задуматься. По составу эта субстанция не была похожа ни на что, встречавшееся орхидее ранее. Это интриговало. Едва дождавшись ночи, юноша бросился на поляну, где вчера полночи разговаривал с незнакомцем. - Ты здесь? – спросил он у бархатной черноты. – Отзовись, пожалуйста. Легкий шорох, видимо, был положительным ответом. - Тебе понравилась моя пыльца? Вздох, полный какого-то безысходного сожаления. - А мне – твоя, - улыбнулся Ауэтари, усаживаясь на траву. – Ты такой… необычный. Покажись, а? Тишина. - Да, с чего бы тебе мне доверять, а? Хочешь, я расскажу тебе о себе? Чтобы ты не думал, что я тебя обижу, - он усмехнулся, сверкнув набором прекрасных острых зубов. – Родился в тропиках, к югу отсюда. Меня сначала приняли за девчонку, но заблуждение быстро прояснилось. А что до того, что волосы и цветы у меня розовые, так каких только чудес на свете не бывает! Я люблю тепло и воду. Особенную ту, из горного ключа. Думаю снова туда отправиться, но теперь здесь ты… и я останусь. Может, немного привыкнешь ко мне, и мы отправимся вместе? Ты красивый, наверное. И сильный. Не знаю, с чего я так решил, но… чувствую просто. Ты мне… Из кустов раздалось злое шипение и звук удаляющихся шагов. Тяжелых, судя по всему. - Подожди, - запаниковал Ауэтари. – Пожалуйста! Я обидел тебя? Не имея никаких прав, я предположил, что ты пойдешь со мной! Прости! Я больше не буду! Шаги все удалялись, и юноша бросился за молчаливым собеседником, сам не зная, зачем ему все это надо – они даже знакомы как следует не были. Вскоре густой подлесок закончился, в прорехи в густых кронах высоких неодушевленных деревьев лился густой зеленоватый свет Секры. Преследуемый явно старался держаться в тени, но на мгновение его высокий, какой-то даже кряжистый силуэт показался на освещенном участке. Этого краткого мига Ауэтари хватило, чтобы оценить высокий рост, широкие плечи, короткий ежик казавшихся темными волос и какую-то тяжеловесную грацию, с которой передвигался гигант. Незнакомец был выше миниатюрного гибкого орхидеи как минимум на полторы головы. - Постой, - закричал юноша. – Да погоди же ты! С трудом нагнав верзилу, Ауэтари попытался ухватить его за запястье, но тут же отскочил, дуя на руку и тихо, жалобно постанывая. На ладони выступила зеленая кровь. Она сочилась из каких-то странных проколов, будто сделанных шипами. - Зачем ты так со мной? – обиженно спросил юноша. – Я ничего плохого не хотел! Ты же сам сказал, что я… прогнал бы сразу, - он потер пораненную ладонь и опустился прямо в траву, не видя смысла продолжать преследование. Неожиданно тусклый лучик света, едва пробившийся через упругое кружево листвы, померк. Ауэтари поднял глаза и увидел над собой того, кто так вкусно пах. Вблизи незнакомец казался еще больше, чем издалека. - Покажи, - коротко приказал он. Юноша послушно вытянул вперед руку. Незнакомец бережно обхватил ее своей лапищей и, опустившись рядом, аккуратно зализал ранки. Ладонь защипало, но боль вскоре прошла, оставляя по себе какое-то томительное, радостное тепло. Ауэтари во все глаза рассматривал предмет своего интереса и понимал, почему не смог определить семейство, к которому принадлежал его новый знакомый. Кактусы, все же, были чрезвычайно малочисленны из-за сложностей в размножении. Даже в ночной форме все тело верзилы было покрыто иголками, очень толстыми на спине, груди и тонкими, почти мягкими - на животе и руках. - Все, - сообщил кактус. Голос его был низким, грудным. – Извини, я не хотел. - Я сам виноват, - признал Ауэтари, - невежливо хватать незнакомых дендров за руки. Он протянул руку к топорщащимся колючкам на широкой груди и, осторожно просунув пальцы между ними, коснулся горячей темно-зеленой кожи. Верзила вздрогнул и осторожно отстранился, твердо сказав: - Не нужно, поранишься. Мне пора. Прости, что отнял время. Орхидея посмотрел на белый цветок в волосах кактуса, устроившийся около самого уха, как крошечная звездочка, на его белые же волосы, короткие, напоминающие колючки, но, видимо, все же, не настолько жесткие, на широкие плечи, мощную грудь, покрытые острыми короткими колючками сильные ноги. Лучше всего были, пожалуй, его глаза – белые, с темно-зеленой каймой. Они были опушены мелкими мягкими иголочками, и это смотрелось… необычно. - Постой, - Ауэтари снова хотел дотронуться до его запястья, но вовремя вспомнил про опасность пораниться. – Ты… куда направляешься? Прости, - зачастил он, стараясь следить за тем, чтобы не дотрагиваться до нового знакомого, - за навязчивость. Скажи, что я тебе неприятен, и… - Ничего не выйдет, - отрезал кактус и поднялся. – Ты очень красивый, но нежный. Я пораню тебя. Красота не должна страдать от… таких, как я. Иди к своим. Купайся, веселись, - он задумчиво окинул взглядом розововолосого юношу. – Брызги воды так идут тебе. Как капельки дождя в оазисе. - Ты бывал в оазисе? – с любопытством спросил Ауэтари. – Там, говорят, очень красиво! - До красоты много дней пути по пустыне. Таким нежным не пройти столько. Вернись. Здесь хорошо. - Пойдем, я покажу тебе родник, о котором говорил вчера, - орхидея поднялся, понимая, что ошибся. Не полторы головы. Две. Разница в росте между ними была просто огромная, он еще никогда не видел столь крупных мужчин. Разве что среди деревьев, и то далеко не все они были столь впечатляющи. – Вода там лучше, чем в твоих оазисах! Не дожидаясь согласия, он пошел в одном ему известном направлении. Кактус какое-то время смотрел ему вслед, а потом, хмыкнув, направился… в противоположную сторону.