Очаровательная профессор Чародольская.

Нортон Огнев криво улыбнулся этой параллели, сжигая за собой мосты. Пока его сердце принадлежит Лиссе, ему с другой никак. Нира сама остыла к нему, стала какой-то осуждённой, постоянно пропадала. И обвинять ее в чем-то Нортон не мог, потому что сам во многом виноват. Близнецы давно выросли и полностью отвязались от отца и теперь они сами создают параллели, гасят их. Оставалась лишь двенадцатилетняя Николь, которая серьезно посмотрела на отца, покачала головой и ткнула фразой. — Тебе тут не место. Ты не наш, не мамин. Ты другим принадлежишь. И Нортон в очередной раз удивился, какая у него умная дочь. Аж две. Сжимая тонкую ручку портфеля, в котором были лишь несколько документов, дорогой сердцу таймофон с Лиссиным фото и все. Он оглянулся прошлому, вздохнул и шагнул в зеркало, ощущая, как позади все взрывается и схлопывается. Больше его в этой жизни не существует. С момента Лиссиной смерти, точнее, ее вечного сна прошло два года. Для Огнева вечность. О, как он страдал! Сколько ночей было проведено у ее старочаса, в библиотеке, в поисках возможной ниточки, которая помогла бы спасти ее. Безуспешно. Фею к жизни не вернешь. Миракл, верный друг, второй год штудирует параллели, ищет ее, но Лиссы нет. Ни в одной из возможных. Василиса злилась, ревела, говорила, что Нортон жизнь ей испортит, которая, возможно, счастливая. А от одной мысли, что Лисса счастлива без него, выть волком хочется, рвать все на своем пути. Но это не эгоизм, нет. Это любовь. Вечная, больная, трагичная. Нортон бы все отдал, чтобы вернуться в прошлое, в тот злополучный день, когда все сломалось и сказать своей копии, что верить нужно только сердцу, а не более легкой лжи. Янтарная зала его встречает украшенной к Новому Году, с пушистым елкой посередине. На удобных диванах устроился весь Орден Дружбы, включая затерянного Марка, которого Василиса недавно нашла недалеко от Драголиса. Парень почти сошел с ума, скитаясь по безвременью. — Привет. — тихо шепчет Огнев, но в кромешной тишине его шепот отдается эхом. Он смотрит на то, как его дочь стала похожа на Лиссу и жмурится, отгоняя наваждение и убеждая себя, что она не Лисса. Василиса подними на него синие глаза: — Папа? — она неверующе смотрит на отца, которого видела последний раз два года назад на грани смерти. — Отец! Она подбегает, прижимается к нему, и Огнев радостно улыбается, кружа дочь в воздухе. — Девочка моя... — шепчет он и замолкает, потому что не знает, что еще нужно сказать. Он прижимает ее к себе, понимает, что держит самое дорогое, что у него есть. Что осталось. Остальные ребята притихли, удивленно глядя на человека, который столько крови им когда-то попортил. Только сейчас они скорее удивились, как Огнев изменился не только внутренне, но и внешне. Строгие костюмы сменили широкие брюки с высокими сапогами, обычная рубаха, взъерошенные волосы, морщинки у глаз и на лбу. И даже несмотря на то, что сейчас для духа этот возраст младенческий, Нортон постарел. Благодаря тому, что любвь потерял, смысл жизни и вообще какое-либо желание жить. Василиса же наоборот очень похорошела. Длинные непослушные волосы отстригла до лопаток, как и Лисса в ее возрасте, васильковые глаза потемнели и взгляд стал более серьезным, детское личико вытянулось и теперь каждую клеточку ее лица наполняла красота и грация. Нортон даже сразу не понял, что его дочь уже не тринадцатилетний ребенок. Василисе уже шестнадцать. — А что ты с вещами? — подозрительно щурит глаза Василиса не сводя с отца внимательно, пронзительно взгляда. И Огнев вдруг жалеет, что пришел в эту параллель. Каждое движение дочери заставляло оглядываться в прошлое, потому что Василиса была ужасной копией Лиссы по всему. Даже по жестам. Теперь когда на него обратился такой же взгляд, Огнев не выдержал и отвернулся. — Я погасил ту параллель. Меня там ничего больше не держит. Василиса замерла, прижав ладонь ко рту. Он заметил, как недовольно сверкнули ее глаза, распахиваясь. Пушистые темно-рыжие ресницы задрожали. — Ты... Что сделал? — прошептала она, намиг глядя на таких же пораженных друзей. Нортон раздраженно выдохнул, сжимая в руке портфель. — Сказал же, захлопнул параллель. Меня там ничего не держит. И не смей обвинять меня, Василиса, в безответственности и эгоизме. У меня были причины на это. Василиса открыла было рот, но не успела, потому что в янтарной зале появилась черная фигура. Нерейва Огнева за последние два года изменилась. Вуали она отбросила куда подальше и теперь совершенно не стыдилась своего шрама, украшавший ее величественное лицо, которое в молодости было очень красивым. На седых волосах она теперь носила корону, а улыбка на ее лице появлялась чаще. — И что это мы... — но договорить повелительница лютов не успела, увидев сына а нескольких метрах от нее. — Нортон? Огнев улыбнулся, и улыбка получилась какая-то слишком вымученная. — Здравствуй, мама. Прежде чем ты осыпешь меня укорами и ехидными фразочками, хочу сказать: я не спал несколько суток и от маленькой каморочки я бы не отказался и... — Нортон подошел к матери, сжимая ее ладони в своих. — Я скучал, матушка. Черная Королева улыбнулась уголком губ, обнимая сына, который уже был ваше ее на целую голову. Она дала ему легкий подзатыльник и хитро поглядела на него. — Мне даже спрашивать не нужно, что ты тут делаешь, Нортон. И так все ясно. Ну раз пришел, то собрание Зодчего Круга тебя ждет. Так что, мелюзга, вон отсюда. Взрослые будут беседовать. Молодые недовольно заворчали, но вскоре покинули залу, оставляя мать с сыном одних. Черная Королева уселась напротив Нортона, сверля его серо-зелеными глазами. — Я понимаю, Нортон, и поверь я полностью поддерживаю тебя в этом. Просто жить прошлым нельзя. Либо нужно идти вперед, либо действовать. Огнев оглядел матушку с ног до головы, невесело усмехаясь. — Жить прошлым можно. Мне там хорошо, там спокойней. Нерейва поджала губы, отводя взгляд. — Я тоже по ней скучаю, Норт. Я ведь так и не успела перед ней извиниться. В этот момент в залу прямо-таки ворвались Родион Хардиус и Миракл. Первый даже обличье Астариуса не принял. Их глаза горели от возбуждения, волосы всклочены. — За вами гналась сумасшедшая Елена? — выгнула бровь Черня Королева, скептически оглядывая прибывших. Родион махнул на нее рукой и только сейчас заметил Нортона. — Прелестно! И ты тут! Нортон нахмурился, выпрямляясь. Сцепил пальцы и поинтересовался. — И что происходит? Миракл помахал какой-то бумажкой, широко улыбаясь, словно чеширский кот. — Мы нашли Лиссу! Портфель Нортона выпал из рук.