Неидеальная победа

— Шшш, — Скарамучча делает вдох, чтобы наказать наглеца, что сейчас обхватил его рот ладонью и прижал к себе, но осознание, кто сзади, заставляет усмехнуться даже под неумолимыми пальцами. Скарамучча расслабляется, потому что хотя ему и хотелось бы испытать силы против Гео архонта, но их обоих привел сюда не просто случай, а желание собрать информацию. Поэтому они стоят в небольшом углублении пещеры, куда Скарамучча юркнул мгновение назад. С его губ почти срывается едкое замечание насчет того, что неужели сам Моракс снизошел до дел людишек, когда в их сторону летит бутон — черт, нельзя увернуться, нельзя выдать себя, информация нужна незапятнанной подозрениями о ее разоблачении — и взрывается, распыляя тысячи мелких ярко-желтых пылинок. Чжун Ли не вовремя отнимает ладони от лица Скарамучча, синхронно с тем, как он делает осторожный вздох, но движение руки заставляет желтые вихри закрутиться спиралью и устремиться ко рту. Проклятье. Скарамучча слышит снаружи шум, крики, громкие голоса. А потом ощущает, как его вжимают две руки поперек живота — еще дальше на себя, еще глубже в небольшой альков пещеры. Скарамучча впивается ногтями в ухоженные руки — что этот старик себе позволяет?! А потом с удивлением, граничащим с чем-то, отдаленно похожим на волнение, ощущает, как в его спину утыкается чужое возбуждение. Кто бы мог подумать? Что этот чопорный, правильный, занудный образец идеального поведения возбудился, как какой-нибудь деревенщина? Скарамучча игнорирует жар под кожей, то, что его собственные шорты стали ему тесны, а мысли хаотично прыгают с того, как можно потереться о член сзади, до того, что людишки снаружи наконец-то перестали драться и снова принялись обсуждать нужную для Скарамуччи информацию. Скарамучча улавливает разговоры вне пещеры и недовольно рыкает на властный, неуместно спокойный и вежливый голос сзади: — Не шевелись. Скарамучча больше всего в этот момент сожалеет, что его шляпа сейчас лежит в десятке метров отсюда, скинутая для того, чтобы незаметно юркнуть в укрытие. Без нее он ощущает себя почти голым. Слишком… другим? Общее напряжение, ощущение иголочек под кожей заставляют Скарамуччу возмущенно зашипеть: — А то что? И, чтобы архонту было неповадно командовать, на зло проходится попой по чужому стояку — тот впечатляюще крупный. Скарамучча далек от земных влечений, но здесь он просто признает… преимущество соперника. Скарамучче хочется выиграть этот поединок — и немножко плевать, какой ценой. Ведь заставить Чжун Ли проявить такую человечную слабость — это ли не самое сладкое из наслаждений? Тот жалкий яд, распыленный в пещере, что убил бы простых людишек, вызывает у него лишь агрессивное желание побеждать, кусаться, нападать. Скарамучча втирается в твердый стояк своей задницей, впитывая каждой клеточкой тела исступленный стон архонта. Да! Это ли не лучший, такой жалкий, такой беспомощный звук? Скарамучча ослабляет хватку собственных царапающих ладошек на обруче рук перед собой и начинает использовать чужую крепкую хватку как точку опоры. Скарамучче приходится немного воспарить над землей, чтобы член упирался ему не выше попы, чертова разница в росте, а там, где ему и полагается быть — между половинок. Левитации надолго не хватает, но плавное скольжение вниз вызывает у архонта еще один стон, потому Скарамучча решает, что останавливаться на полпути — удел слабаков и тянется рукой назад, недовольно бурча: — Ты всегда такой медленный? И Скарамучча списывает сиплость собственного голоса на отравление пыльцой растения, а потом жадной рукой нащупывает чужое возбуждение — вот так, почти напрямую оно еще более манящее и удивительное. Руки на животе пропадают, вместо этого Скарамучча чувствует, как прохладные пальцы начинают тянуть его шорты вниз, вниз, и это такое восхитительное чувство триумфа над соперником, что от восхищения и восторга его собственный член дергается, выпуская капельку предэякулята. Скарамучча шипит, поторапливая Чжун Ли, пытаясь то дотянуться до его члена и молнии на брюках, то хлопая по уверенным рукам, которые уже полностью оголили его задницу и даже успели ласково пройтись по ней с исследовательским интересом. — Быстрее! Скарамучча не понимает, откуда в архонте столько контроля, столько неторопливого спокойствия — хочется его разрушить, заставить развалиться на осколки, раскрошиться на жалкие кусочки. — Нетерпеливый мальчишка. Голос раздается совсем рядом, отчего по телу Скарамуччи пробегает непроизвольная дрожь, он пытается воспарить снова, но его резко одергивают вниз — и хорошо, ну допустим, только допустим, что Скарамучча позволяет так с собой обращаться, потому что Чжун Ли все равно уже проиграл. Все равно уже поддался, показал свое настоящее нутро. Скарамучча слышит еле заметный звук открываемой молнии, а потом понимает, что по его заднице хлопают членом! Хлопают! Сначала по одной половинке, потом по другой! Скарамучча пытается вывернуться, чтобы ударить, посмотреть в глаза, сделать что-то, но ему не дают, его нагибают чуть вперед — так, чтобы Чжун ли мог наклониться над ним и снова тихо прошептать ему в ухо, удерживая его просто своим весом, продолжая при этом что-то делать руками: — Веди себя хорошо. А потом Скарамучча сначала чувствует нежный фиалковый запах масла, потом дергается от того, что что-то прохладное льется ему на задницу и потом, это уже совсем невиданная наглость, в него вторгается палец! Жирный от масла, крепкий, вполне себе такой палец! Скарамуччу подкидывает от новых ощущений — и не сказать, что приятных. Но он не привык сдаваться, поэтому только недовольно пыхтит, отказываясь признавать поражение, когда уже почти, когда уже чуть-чуть. Свободная рука Чжун Ли умудряется добраться до его затылка, ухватиться за волосы и, удерживая Скарамуччу в дико неудобной позе, держать его так, продолжая входить в него пальцем, крутить им внутри, шевелить, заставляя пальцы на ногах Скарамуччи поджиматься от переполняющих ощущений. А потом — и о, это слишком, слишком, слишком… и о, это идеально — добавляется второй палец. Чжун Ли ослабляет хватку в волосах, потом проходится ладонью по позвоночнику, доходя до поясницы и пробираясь сначала к животу и останавливаясь на возбуждении Скарамуччи, которое дергается от настойчивых движений в его заднице. Чжун Ли ощущается чем-то незыблемым сзади, неумолимым и беспристрастным. А потом его палец задевает внутри что-то такое, отчего Скарамучча не может сдержать ругательств, и Чжун Ли, который в этот момент держит его член в руке, хмыкает от того, как дергается член Скарамуччи, как выделяет еще капельки предэякулята. Это все меньше напоминает поединок и все больше боевую ничью, и так не пойдет. Сквозь марево удовольствия Скарамуччи находит в себе силы, чтобы рыкнуть: — Давай! Получается менее опасно, чем хотелось бы, и более отчаянно, но главное, что Чжун Ли наконец перемещает обе руки на талию Скарамучча, слегка ее оглаживая, а потом направляет собственный член к дырочке, просто тыкаясь в нее, но не входя и говорит: — Как скажешь. В его спокойном тоне Скарамучча слышит легкую издевку, но не успевает разозлиться, потому что твердый, горячий член входит в его задницу — и это настолько идеально, что Скарамучча на мгновение теряется в пространстве, забывает, с кем он, каких побед хотел, как именно нужно было их получить — он просто с приглушенным стоном насаживается на заполняющий его до предела член и ощущает прилив каких-то новых сил и энергий, о существовании которых даже не подозревал. Люди снаружи уже ушли, но Чжун Ли сзади все равно выдает только тихие стоны, нежные, аккуратные, как будто выверенные звуки. И Скарамучча, который не может найти опору, который ощущает себя полностью в руках Чжун Ли, понимает, что то, с какой спешкой и жадностью в него входят, как отчаянно наполняют снова и снова — это настоящая природа Чжун Ли. Не та вежливая маска, которую он настолько привык носить, что, наверное, и сам уже считает ее самим собой, а вот это животное, что заставляет его долбиться в Скарамуччу почти с отчаянием, вцепляясь в его бока сильными пальцами. Скарамучча дотягивается до собственного члена, отдаваясь на волю движений Чжун Ли, и просто держит кулачок на уже ноющем от возбуждения члене, позволяя толчкам сзади слегка двигать его собственную руку, хаотично водить ею, не давая излиться раньше времени. Скарамучча так близок к тому, чтобы поддаться удовольствию, позволить ему пройтись по телу тугой сладкой волной, что цепляется за остатки того, что ему не нравится, лишь бы не перейти за край — он концентрируется на крепкой хватке на своей талии, на том, как при каждом движении его бока щекочут полы пиджака Чжун Ли, как в пещере пахнет лесной влажностью вперемешку с запахом фиалкового масла, их общего возбуждения, пота и еще какого-то запаха, который, Скарамучча готов поклясться, является запахом Чжун Ли, который сейчас можно унюхать из-за того, что он сейчас… Скарамучча на мгновение представляет, как они выглядят со стороны — миниатюрный парень, в изящную задницу которого долбится высокий, крепкий мужчина. Представляет, как крупный, твердый член входит в его теперь уже растраханную задницу, как движется внутри… Скарамучча сжимает ладошку на члене, потому что удовольствие заполняет его настолько, что волны жара, кажется, готовы испепелить его одежды и еще пару хижин вокруг. А потом Чжун Ли, и это совсем уже подлый ход, меняет хватку, подтягивая Скарамуччу ближе к себе, поднимая его над землей, как будто это плевое дело, как будто тот не весит ни грамма, и начинает в него входить плавно, тягуче, с оттяжкой. Скарамучча стонет, потому что это кажется ему единственно возможным. Пальцы непроизвольно вцепляются в руки Чжун Ли, и это настолько нереально — быть подвешенным в воздухе не потому, что включил что-то внутри, а потом что тобой управляют, тебе доставляют удовольствие, и ничего не надо делать, просто быть в моменте. Член Скарамуччи бьется о тело под разным углом при каждом толчке Чжун Ли сзади — то пачкая выделяющейся из головки смазкой живот, то попадая на тазобедренные косточки. Скарамучча уже не знает, как думать, он просто гонится за наслаждением, понимая, что плевать, когда и как — ему просто надо получить разрядку, самую сладкую и идеальную, которую можно представить. Напряжение копится в теле от каждого влажного вдоха рядом с шеей, от каждого тихого стона Чжун Ли, от ощущения распирающего и неумолимого члена в заднице, который под действием гравитации кажется еще более распирающим, еще более мощным и крепким. Скарамучча обреченно роняет голову, а потом, когда рука Чжун Ли поднимается выше, случайно зависая на уровне его груди, придавливая ткань на соске именно так, как нужно, Скарамучча с обреченным и протяжным стоном кончает так болезненно хорошо, что на мгновение, кажется, теряет зрение, видит только блестки перед глазами и ощущает всепоглощающие волны блаженства, которые проходят по всему телу, заставляя мышцы сначала напрягаться, а потом расслабляться так идеально, что хочется умереть. Чжун Ли замирает за его спиной — возможно, чтобы дать ему передохнуть, а возможно потому, что Скарамучча сжался сейчас на его члене и не дает ему шевельнуться. Скарамучча не знает и ему наплевать. Он из последних сил касается собственного члена, чтобы дополучить еще капельку удовольствия, чтобы дождаться последних капель спермы, и когда сладость в теле еще не растаяла до конца, Чжун Ли начинает снова двигаться сзади. И тут Скарамучча с ужасом понимает, что до этого архонт, наверное, еще как-то сдерживался, наверное, почему-то тоже не давал себя волю на все сто. Но сейчас — его бедра так отчаянно двигаются, так по-животному быстро, насаживая несчастную задницу Скарамуччи на свой член… Скарамучча стонет, потому что хотя он только что испытал удовольствие, которое он будет отказываться с чем-то сравнивать, вот это поведение Чжун Ли, его дикость, заставляют что-то внизу живота загореться снова, сжаться в тугой комок нового желания. Скарамучча слышит и чувствует хлопки кожи о кожу, заставляет себя расслабиться, просто принимать в себя Чжун Ли, который наконец-то — и это слышно по сбитому дыханию — сначала рвано ускоряется, а потом, уткнувшись за ухо Скарамуччи, входит медленно, прицельно, и изливается прямо в задницу. Скарамучча чувствует влагу, чувствует, как член движется пару раз, как обреченно, человечно и надломненно стонет Чжун Ли ему прямо в ушную раковину — и если Скарамучча думал, что победа была до этого, он ошибался. Вот она, настоящая победа. С полностью сломленным, таким открытым и хрупким Чжун Ли сзади. Скарамучча даже милостиво позволяет себе немного повернуть голову, мягко потираясь щекой о тяжело дышащего архонта. Почему-то именно этот момент кажется самым важным, самым значимым. А потом все возвращается на круги своя. Чжун Ли тяжело выдыхает, плавно отстраняется, наконец-то отпуская Скарамуччу на землю. И если избавиться от следов секса простой элементальной магией кажется пустяком, то заполнить молчание между ними кажется почти невыносимой задачей. Поэтому Скарамучча, уже натянувший шорты и упрямо игнорирующий пустоту в заднице, делает то, что умеет лучше всего. Нападает. — Ты неплохо трахаешься для старика. Чжун Ли, закончивший одергивать рукава так, чтобы запонки лежали идеально, только поднимает бровь, словно не собираясь удостаивать Скарамуччу ответом, но потом его взгляд падает куда-то в область шеи, Скарамучча поспешно запахивает расстегнутый ворот рубахи, после чего Чжун Ли с легким кивком головы говорит: — У тебя тоже скоро будет получаться. И с этим проходит мимо ошалевшего от такой наглости Скарамуччи наружу, чтобы потом пропасть ровно с той же простотой и изяществом, с которым Скарамучча сам планировал испариться перед Чжун Ли. Чертов архонт! Скарамучча идет за своей шляпой, надевая ее и ощущая себя снова максимально собранно и уверенно. Но ничего. Это еще не конец. Он этому придурку еще покажет про опыт. Скарамучча сносит одним ударом зазевавшегося слайма и телепортируется подальше от этой чертовой пещеры.