***
Вердикт был таким же, как и в прошлый раз, как она сказала Кингсли. — Ты абсолютно уверена? — он подчеркнул. Гарри вздохнула в миллионный раз. — Я увеличу стоимость консультаций, если вы попросите меня проверить это еще раз. — Возможно, если бы у вас было еще немного времени на это? — предложил он. — Что, если ты… бы взяла это домой? Ты можешь вернуть его завтра. Гарри странно посмотрела на него. — Кингсли, — медленно начала она, — ты ведь знаешь, кто мой муж, верно? В этом нет ничего плохого, но час с ним, и у вас есть настоящий проклятый предмет. Это если он решит вернуть тебе это. Я не могу вырвать это у него, чтобы вернуть, если он решит, что ему это нравится. Этот предмет — маленькая подзорная труба — определенно содержал элементы какой-то тьмы, но, насколько она могла судить, он не был поврежден. Вот почему Кингсли был так скептичен. Для Гарри это было похоже на обычные предметы в ее доме. У ее фарфорового сервиза была похожая атмосфера, и они пока не причинили вреда ей или кому-либо из их гостей. — Может быть… он мог бы дать некоторое представление… — Он не обязан оказывать Офису Авроров какую-либо помощь, если это то, на что ты надеялся, — невозмутимо ответила Гарри. Когда она была подростком, она равнялась на Кингсли. Он был крут со всеми своими знаниями и навыками. Теперь, когда она немного поработала с ним, она узнала, что на самом деле он был довольно лицемерным. Гарри потребовалось некоторое время, чтобы понять, что довольно много людей в Ордене были такими. Они всегда говорили о Томе с отвращением, как будто он все еще был врагом, которого им нужно было отогнать. Пока они не зашли в тупик в вопросе и внезапно не вспомнили, насколько он искусен, и время, когда он вылечил Гермиону от болезни, которую никто другой не мог. Затем стало приемлемым использовать её. За последние несколько лет она получила несколько подобных запросов. Все от Кингсли и обычно с проблемами серьезной опасности, а не с бесполезной подзорной трубой. Гарри отклонила все его просьбы, она даже глазом не моргнула, когда он попытался сбить ее с толку, рассказав, сколько жизней они могли бы спасти. — Кингсли, я уже говорила тебе, — нахмурилась Гарри, — ты не хочешь, чтобы он был вовлечен в какую-либо из твоих работ. Последнее, чего ты хочешь, это быть у него в долгу. Дай ему дюйм, и он пройдет милю. Следующее, что вы знаете, он командует всей вашей работой здесь. И все ради чего? Дурацкая подзорная труба, — она закатила глаза, вернула ему предмет и вернулась в свой кабинет.***
В дверь дважды постучали, прежде чем она открылась достаточно, чтобы Гермиона просунула голову. — Занята? — спросила она. Гарри был занята, но не для её подруги. — Нет, в чем дело? — спросила она, взмахнув палочкой, чтобы скрыть документы, которые она перечитывала. — Мне нужна услуга, — застенчиво сказала Гермиона, садясь напротив неё. — Ты можешь устроить мне встречу с Маркусом Огденом? Если бы я смогла убедить его, слова моего босса ничего не значат. — Это связано с русалками? — Спросила Гарри, потягивая кофе. — Да, к сожалению, я всё ещё занимаюсь этим, — Гермиона покачала головой, и несколько её локонов выбились из прически. — Я должна была закончить давным-давно, но Роберт очень медлителен. — Вообще-то, я встречаюсь с Маркусом Огденом через час, — сказала Гарри, проверяя свой календарь. — Ты можешь присутствовать на встрече и попробовать поговорить с ним после. — Спасибо. Гарри внимательно наблюдала за её реакцией, выявляя признаки стресса и разочарования. — Что происходит? — наконец спросила она. Гермиона немного помолчала, решаясь, прежде чем поделиться тем, что её беспокоило. — Это Рон, — вздохнула она. — Рон? Что случилось? — спросила Гарри. — Он слишком много работает! — Забавно, он сказал то же самое о тебе час назад. — Он едва в состоянии функционировать, когда возвращается домой, и я сказала ему, чтобы он притормозил, но он настаивает на том, чтобы быть хорошим отцом, поэтому он читает Роуз каждый вечер, а потом засыпает в её комнате, и у меня разрывается сердце от того, что приходится его будить! Я собираюсь поговорить об этом с Кингсли — смешно, что он заставляет Рона работать так поздно… — На самом деле, это не вина Кингсли, это сам Рон. — Что? — Он работает сверхурочно, чтобы заработать дополнительные деньги, чтобы вы двое могли поехать в отпуск. Он говорит, что думает, что тебе это нужно. Здесь Гермиона немного прослезилась. Её средний палец взлетел к уголку глаза, когда она пропищала: — Если бы он мог просто сказать мне это! Мне не нужен отпуск. — Он хочет, — мягко повторил Гарри. — Точно так же, как он хочет быть хорошим отцом. Он трудолюбивый и хороший человек, ты не можешь этого изменить. — Знаешь, отпуск звучит так, как будто нам обоим нужно, но я бы хотела, чтобы он просто сказал мне, чтобы я могла ему помочь, — добавила она. — У меня есть сэкономленные деньги! Мы созданы, чтобы быть командой. — Просто поговори с ним об этом — успокаивающе сказала Гарри, поглаживая ее по плечу, когда она проходила мимо Гермионы к шкафу с документами. — Кроме того, у нас встреча через час, не хочешь пообедать?***
— Гарри! — Тедди пулей вылетел прямо к ней. Гарри заключила его в объятия и подняла на руки. Его короткие волосы были того же оттенка, что и у нее, а глаза были изумрудно-зеленого цвета, чтобы имитировать ее. Он делал это каждый раз, когда навещал или встречал кого—то нового — менял свое лицо на их. — Я скучал по тебе. — Я тоже скучала по тебе, Тедди, — просияла Гарри, осыпая его поцелуями. Тедди огляделся в поисках своего подарка — того, что он получал каждый раз, когда видел Гарри, и что, вероятно, было причиной, по которой он скучал по ней. — Ищешь это? — спросила она, вызывая завернутую коробку. Она посадила его, чтобы он мог порыться в коробке, которая была вдвое меньше его, наполненной новыми игрушками. — Гарри, тебе не следовало этого делать, — тихо сказала Тонкс с легкой улыбкой на губах. — Это ничего, — Гарри покачала головой, счастливо наблюдая, как Тедди с волнением рассматривает каждую игрушку. — Нет, правда, это становится уже слишком, — сказала Тонкс, откидываясь на спинку стула. Гарри приказала домашним эльфам накрыть стол с обедом в саду. Она знала, что у Тонкс все еще были сомнения по поводу того, что она слишком близко к дому. Единственная причина, по которой Гарри постоянно улучшала сад и устанавливала бассейн, заключалась в том, чтобы у них было место в ее доме, чтобы тусоваться. — Прости, я постараюсь сократить, — пообещала Гарри, садясь напротив Тонкс и наливая ей чашку чая. — Как дела? Как Ремус? — У него все отлично. Лучше, чем когда-либо. Доход от его работы невелик, но он постоянный и стабильный, что, я думаю, делает его счастливым. — Это замечательно, — Гарри тепло улыбнулась. Они легко разговорились. Тонкс всегда была тем, на кого Гарри могла положиться, и она тоже говорила свободно. Она была счастлива, что у них все еще было это годы спустя. Тедди хотел поплавать в бассейне, поэтому, пока Тонкс устало наблюдала, Гарри играла с ним. Она зачаровала их одежду с помощью Impervius, и вместе они с разбегу нырнули в нее. Она научила его метать пушечные ядра, в результате чего вокруг было разбрызгано много воды. — Дети, еда уже готова, — крикнула Тонкс, когда подали обед. Гарри вытащила Тедди из воды, вытерла их обоих, и они подошли к столу с широкими улыбками на лицах. — Я не помню, когда я делала это в последний раз, — поделилась Гарри, немного смущенная тем, что она вела себя так по-детски. — Извини за это. — О, не нужно извиняться, — быстро сказала Тонкс. — Я бы тоже прыгнула туда, если бы не была, знаешь, наполовину на дежурстве. — Наполовину на дежурстве — было оправданием, которое Тонкс использовала всякий раз, когда приходила. Гарри думает, что она пыталась разыграть это как то, что Кингсли заставлял ее делать, но на самом деле это было просто для ее собственного спокойствия — осознавать все вокруг каждую секунду, которую она была в Поместье. Гарри кивнула и сглотнула, сосредоточившись на еде. Тедди сидел очень близко к ней, поэтому Гарри посадила его к себе на колени, чтобы покормить. Домашние эльфы приготовили все его любимые блюда — куриные крылышки, мини-пиццу с пепперони, макароны с сыром. Они также добавили туда немного взрослой еды для Гарри и Тонкс. — Ладно, хватит куриных крылышек, ты так не думаешь? — спросила Гарри, забирая у него наполовину съеденное крыло. Он съел их только наполовину, оставив Гарри доедать остальное, но каким-то образом ему удалось размазать весь соус по лицу. — Как будто он хочет только соуса, — заметила Тонкс, заставив Гарри хихикнуть. Она вытерла лицо Тедди салфеткой и вытерла его пальцы, прежде чем промокнуть уголки своего рта. — Вот, — она протянула ему мини-пиццу, но вместо того, чтобы схватить ее, Тедди наклонился вперед, чтобы поесть у нее из рук. Это было более мило для нее, чем должно было быть, заставляя Гарри улыбаться против ее воли. Она была так увлечена кормлением Тедди и любовью к нему, что не заметила, как Тонкс внезапно напряглась и схватилась за палочку. — Гарри, — резко сказала Тонкс. — Хм? А? — Гарри посмотрела на нее и моргнула в замешательстве, прежде чем перевести взгляд на проход между высокими кустами, где стоял Том. — Том! — выдохнула она. Его брови опустились, когда он посмотрел на небольшую группу. — Что ты здесь делаешь? — спросила она в тревоге. Он должен был быть в Дании с сегодняшнего дня. — Что ты делаешь? — переспросила Гарри, в то время как его недоверчивый взгляд был устремлен на Тонкс (которая боролась с инстинктом направить на него свою палочку, чтобы не напугать своего сына). — Я-я думала, ты сегодня уезжаешь, — смущенно объяснила Гарри. Он не знал, что она уже пару лет приглашает к себе Ремуса, Тонкс и Тедди. Визиты были далеко друг от друга, но их было несколько. — И это то, что ты делаешь, когда думаешь, что меня нет дома? — он холодно спросил. — Они просто гости, это не незаконно, — возразила Гарри. Твой гость — аврор, — его холодные глаза недовольно уставились на нее. — Мой гость — мой крестник и его мать, — яростно сказала она. — О, так это твой крестник, метаморф… Он, наконец, перевел взгляд на ребенка у нее на коленях, которого ни одна женщина не хотела, чтобы он заметил, и сразу же его лицо стало пустым. Гарри снова обратила свое внимание на Тедди, задаваясь вопросом, как она может передать его Тонкс, не показав, что она каким-либо образом беспокоится. Она знала, что Том не причинит им вреда, но она также знала, что Тонкс была в нескольких секундах от того, чтобы отбросить стол в сторону, схватить своего сына и уйти. За исключением того, что, когда она посмотрела на Тедди, ее сердце остановилось. Он снова изменился в лице. На нем было лицо Тома, нового человека, которого он только что встретил. Он был маленьким ребенком на ее руках, с лицом ее мужа. Самым разрушительным было то, что он сохранил ее зеленые глаза — ему, вероятно, не нравились красные глаза Тома. — О, Тедди, — прошептала Гарри, проводя пальцами по его мягким, вьющимся, темным волосам. Бросив на него несчастный взгляд, она погладила его пухлую щеку. Она не могла отвести от него глаз, и все же в глубине души она знала, что это неправильно. — Дора, — выдавила она, используя имя, которое использовала только в определенных ситуациях, и в отчаянии посмотрела на Тонкс. Встав, она передала Тедди обратно его матери, которая уговорила его изменить черты лица на свои собственные. Тедди, однако, не слушал. Его глаза были прикованы к Тому, таинственному и задумчивому незнакомцу, в то время как Том просто смотрел на него в ответ. Губы Гарри плотно сжаты, в попытке сдержать слезы и самообладание. — Нам, наверное, пора уходить, — пробормотала Тонкс, одной рукой крепко сжимая палочку, а другой еще крепче прижимая к себе сына. — Да, — влажно прошептала Гарри. Она была не в состоянии должным образом попрощаться или проводить своего гостя, но Тонкс это не волновало. Она исчезла за считанные секунды. После того, как они ушли, Гарри крепко закрыла глаза, но образ Тедди с лицом Тома запечатлелся в ее мозгу. Она мечтала о собственном ребенке, это не было новостью ни для нее, ни для кого-либо из их окружения. То, как она баловала Тедди и почти одержимо строила планы увидеться с ним, то, как она спонтанно заглянула к Гермионе и Рону, чтобы осыпать Роуз подарками — все остальные тоже это знали. Гарри просто не ожидала, что будет так ужасно потрясена, увидев, как будет выглядеть ребенок со смесью ее и Тома черт. Она не хотела вспоминать, каково это — обнимать его в те драгоценные несколько секунд, насколько все это было прекрасно. Повернувшись спиной к Тому, чтобы сложить грязные тарелки, Гарри воспользовалась этим моментом, чтобы незаметно вытереть уголки глаз и успокоиться. Когда она снова встретилась с ним лицом к лицу, стало ясно, что он не купился на ее притворство. У него было хмурое выражение лица, и его губы были сжаты так, как они были, когда он был чем-то недоволен. Его глаза изучали ее лицо, подробно описывая ее задумчивое выражение. — Итак, эм, — Гарри неловко кашлянула, чувствуя, что ее разум немного прояснился. — Почему ты не в Дании? — Кое-что произошло. Я уезжаю завтра. — О, — Гарри кивнула. Это имело смысл. — Я бы хотела, чтобы ты мне сказал. Тогда она бы запланировала этот обед на другой день. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем Тонкс позволит Тедди вернуться. — Я надеялся проявить спонтанность и удивить тебя особенным днем только для нас, — ответил он. — О, — Сердце Гарри разбилось ещё немного. — Это очень мило. Эмм, что ты запланировал? Мы все еще можем это сделать? — Конечно, — прошептал он, все еще хмуро глядя на нее, потому что она все еще была явно расстроена. — Хорошо, я просто, эм… переоденусь, — сказал Гарри, проходя мимо него в особняк. Она не могла винить его. Он пытался сделать для нее что-то приятное. Она ценила романтические жесты, особенно исходящие от него. И это была ее вина, что она не сказала ему, что приглашает людей. Ей следовало подождать, пока она не будет уверена, что он ушел, может быть, день или два, но Гарри так хотелось увидеть Тедди и показать ему новый бассейн, что она едва могла ждать еще один день. Когда Гарри спустилась в прихожую, переоделась в более красивый наряд с большим количеством украшений, её приветствовала благодарная улыбка Тома. Это было так, как будто инцидента ранее вовсе не было. Гарри была более чем счастлива подыграть. Она застенчиво улыбнулась, когда он поцеловал тыльную сторону её руки и подарил ей розу. — Ты украл это из моего сада? — она игриво шлепнула его по груди, вдохнув аромат цветка. — Территория, на которой находится твой сад, принадлежит мне, — указал он. Гарри закатила глаза и прижалась долгим поцелуем к его губам. Руки Тома обвились вокруг её талии, и он смотрел на неё сверху вниз с расслабленной улыбкой на губах. И этого было достаточно. Только они вдвоём. Всё равно это было идеально. Он сделал портключ в очаровательный городок на Сицилии, где они отдыхали на третью годовщину. Это было место, которое им обоим очень понравилось, Тому особенно понравились археологические памятники, а Гарри — еда. Они провели день, исследуя места, до которых не добрались в прошлый раз — она была удивлена тем, насколько хорошо он помнил о том, что она хотела сделать. Их ночь на Сицилии закончилась ужином в их любимом ресторане. Том внимательно слушал, как Гарри рассказывала о своей работе, Совете, встрече с Маркусом Огденом, Гермионе и артефакте, который Кингсли попросил ее проверить дважды. — Тебе следует повысить стоимость консультаций, — вмешался он, потягивая вино. — Это то, что я сказала! — Гарри усмехнулась, возвращаясь к своему десерту. — Он так подозрительно относится ко мне из-за тебя, — поделилась она. Он поднял глаза. — Но он все еще просит меня о многом из-за моих навыков. Он не может быть и тем, и другим, — возразила она, размахивая вилкой. — Он не может быть подозрительным и требовательным. Том хмыкнул в знак согласия, все еще глядя на нее. Гарри сменила тему, прежде чем он смог предложить ей снова работать в этом отделе.***
Портключ вернул их домой той же ночью. В их спальне Гарри готовилась ко сну, пока Том отвечал на звонок Люциуса. Он вернулся, когда она была в ночной рубашке и расчесывала волосы. — Итак, как долго твой крестник и его мать-аврор приходят в мой дом? — небрежно спросил он, расстегивая рубашку. -Хм? — Гарри не знала что сказать. Она надеялась, что он забудет об этой маленькой детали, но с такой памятью, как у него, она не была удивлена, что он этого не сделал. — Ты слышала меня. — Эм, около двух лет? — тихо призналась она. — Два года?! Вспоминая об этом сейчас, держать это в секрете было не очень хорошей идеей. Почему она думала, что он не узнает? — Они приходят не регулярно. Они были здесь всего около пяти раз. — Пять раз, — прошипел он, пригвоздив ее тяжелым взглядом. — Что? Это не так уж и важно! — Настаивала Гарри, поворачиваясь на стуле. — Это пять раз, когда аврор был в моем поместье, о котором я не знал! Как ты могла мне не сказать? — прорычал он, прежде чем отвернуться от нее, чтобы провести руками по волосам. Вероятно, чтобы не испортить им хороший день. Он думал, что может пустить все на самотек, чтобы угодить своей жене, она часто уезжала, и ему нужно было чувствовать себя рядом с ней, но возвращение домой означало возвращение к своим проблемам. Проблемы, которые только что создала для него та же жена. — Она никогда не заходила внутрь, — объяснила Гарри, вставая. — Я обещаю тебе. Я клянусь тебе. Она никогда не заходила внутрь, она всегда оставалась на территории — гнев Тома нисколько не уменьшился. Он подошел ближе и грубо схватил ее за подбородок. — Мне все равно, была ли она на территории, внутри поместья или за воротами. Она приходила сюда два гребаных года? И ты говоришь мне это сейчас?! — Его глаза были широко раскрыты и маниакальны. — Она знает, где находится дом? Как она сюда попала? — он задавал вопрос за вопросом, непреднамеренно встряхивая ее. Гарри, осознав, насколько сильно она облажалась, начала плакать. — Н-нет, она этого не знает, — сказала она. — Я аппарирую их. — Каждый раз? — его пронзительный взгляд, не мигая, смотрел ей в глаза. Ему уже давно не приходилось заглядывать в ее разум, чтобы быстро получить доступ к правде. — Каждый раз, — подтвердила она, чувствуя, что он немного успокоился. — Ты когда-нибудь делала портключ? Даже если он не использовался? — Нет, — честно ответила она. Он слегка вздохнул и отпустил ее. — Том, прости. Он не слушал, вместо этого он повернулся, чтобы выйти из комнаты. — Куда ты идешь? — она позвонила. — У меня есть работа, — сказал он. Она знала, что он лжет, потому что его рубашка была расстегнута, он готовился ко сну. — Какая работа? — спросила она, внезапно осознав кое-что ужасное. — Т-ты ведь не собираешься ничего с ними делать, правда? — Гарри подбежал, чтобы схватить его за руку и удержать, прежде чем он сможет уйти. — Том, скажи мне, что ты ничего им не сделаешь! Пожалуйста… — Я не пойду к ним, — прорычал Том. — Я не имею к ним никакого отношения. Я ухожу, потому что мне нужно уйти от тебя. Почему-то это было еще больнее. — О, — подбородок Гарри задрожал, когда она убрала руку. — Но… почему? Мы были — мы были в порядке сегодня! Все было хорошо, я не понимаю… — Я убедил себя, что то, что ты сделала, было не так уж плохо. Я и не подозревал, что ты держала это в секрете от меня в течение двух лет. С этими словами он выбежал, захлопнув за собой дверь и оставив Гарри одну.***
На следующее утро он уехал в Данию еще до того, как она спустилась к завтраку. Чувство вины в животе Гарри усилилось. Чтобы успокоить это, она отправилась навестить Тонкс и Ремуса. — Гарри, — приветствовал её Ремус у двери. — Входи, пожалуйста. — Извини, я знаю, что пришла без предупреждения. Не самое удачное время, не так ли? — Вовсе нет. Мы с Дорой как раз собирались на работу, но если мы опоздаем, по нам не будут сильно скучать. — Я не останусь так надолго, — заверила его Гарри, направляясь на кухню, где Тедди заканчивал свой завтрак. — Гарри, — Тонкс удивленно подняла глаза, когда Тедди подбежал, чтобы обнять её. — Гарри! Ты принесла мне ещё подарки? — он спросил, когда она взяла его на руки. — Не сегодня, любимый, — ответила она извиняющимся тоном. Это был первый раз, когда она держала Тедди на руках, но больше сосредоточилась на Тонкс. — Тонкс… Мне так жаль. — Гарри, это ничего, — ответила Тонкс, хотя это чувство не совсем дошло до ее глаз. Ремус перешел на их сторону. — Это из-за того, что произошло вчера? Потому что я согласен, Гарри. Не беспокойся об этом, это не проблема. Ремус знал? Конечно, он знает, сказал голос в её голове, Тонкс и Ремус — нормальные муж и жена, которые действительно рассказывают друг другу разные вещи. — Это не так, я не хотела… — Да, хорошо, — съязвила Тонкс, забирая у неё Тедди, чтобы вытереть ему лицо. — Сейчас мы ничего не можем с этим поделать. На лице Тонкс была улыбка, но она выглядела далеко не счастливой. Это было хуже, чем думала Гарри. — Тонкс, у нас все в порядке? — робко спросила она, обменявшись взглядом с Ремусом. — Конечно, у нас всё в порядке, Гарри, — сказала она, не глядя на нее, когда собирала рюкзак Тедди. — Тедди, давай, надень это, мы идем к бабушке. — Послушай, мне жаль, — повторил Гарри, подходя ближе. — Я знаю, что мне следовало лучше следить за тем, когда он будет в Поместье, но… — Чертовски верно, Гарри! — Тонкс наконец взорвалась. — Ты должна была следить лучше! Это твоя единственная задача, когда дело доходит до этих визитов, и ты не смогла даже это сделать правильно! — Но я сделала всё, что могла, Тонкс! — Гарри подчеркнула. Ей нужно было, чтобы Тонкс знала, что она не расслабляется, когда речь идет о безопасности Тедди. — Он не сказал мне, что вернётся сегодня… — Ты все равно должна была убедиться, — возразила Тонкс. — Он был внутри всё время, пока мы были там? Гарри прикусила губу и кивнула: — Думаю, да, я не уверена. Тонкс покачала головой и помогла Тедди надеть рюкзак. — Дора, — снова попыталась объяснить Гарри, когда она прошла мимо нее к камину. — Не Дорай мне, Гарри, — тихо сказала она. — Я не из тех, кого легко напугать, и я была действительно чертовски напугана вчера, когда увидела его. — Он не причинит тебе вреда. Любому из вас. Он бы никогда этого не сделал, — настаивала Гарри. — Мне все равно. Когда дело касается моего сына, я не люблю рисковать, — сказала она, поворачиваясь к ней лицом. Гарри никогда не видела её такой серьезной. — Именно поэтому я не думаю, что мы когда-нибудь снова приедем. — Но, я всё ещё могу приходить сюда, верно? — Глаза Гарри расширились. — Конечно, ты можешь, — сказала Тонкс мягче. — Просто, может быть… дай нам немного времени? Гарри проглотила обиду и кивнула. — Я сожалею, Гарри, — вздохнула Тонкс, когда слёзы навернулись на глаза Гарри. — Ты бы поняла, если бы у тебя был… если бы ты была… — Нет, нет, — Гарри смахнула слезы, — я понимаю. Ещё раз прошу прощения.***
Том вернулся с опозданием на два дня. Гарри и представить себе не могла, насколько он был в ярости. Она была такой глупой, что скрывала что-то от него. Он даже дал ей презумпцию невиновности и увез ее на день в Италию. Только чтобы вернуться и узнать, что ее обман длился дольше, чем он ожидал. В то утро, когда он вернулся, Гарри наблюдала изнутри, как он трижды обошел территорию по периметру, накладывая защитные чары. И, вероятно, более сильные чары обнаружения. Она сидела на мраморных ступенях в вестибюле, нетерпеливо ожидая, когда гигантские парадные двери со скрипом откроются. Когда они наконец это сделали, она стояла, теребя пальцы. — Том, — сказала она, часть ее вспыхнула от счастья и обожания при виде того, что он вернулся целым и невредимым. Он бросил на нее взгляд и кивнул, прежде чем направиться прямо вверх по лестнице. Это было немного больше, чем она ожидала от него на данном этапе, поэтому ее сердце наполнилось надеждой. — Том, мне действительно жаль, — сказала она, следуя за ним. — Оставь это, Гарри. Она не могла оставить это, не тогда, когда он оказывал ей холодный прием. — Если ты подумаешь об этом, чем это отличается от того, когда приходят Рон и Гермиона? Рон — аврор, Гермиона быстрее и наблюдательнее его — вместе они сильнее Тонкс. — Разница в том, что я знал, что Уизли были здесь, и я позволил им быть. Я знал, куда они пошли, как долго они оставались, и я следил за каждым их шагом. Ты держала Аврора и своего крестника в секрете. — Ты делаешь что-то за моей спиной — ты все время приглашаешь сюда людей без моего разрешения, — возразила Гарри. Он остановился на площадке третьего этажа и обернулся, чтобы посмотреть на нее. — Да, — тихо согласился он. — Люди, которых я знаю, не причинят вреда ни тебе, ни мне. Разве ты не видишь, Гарри, дело не в том, кто здесь, а в том, что ты скрываешь это от меня. Ты даже не представляешь, насколько это могло быть опасно. Его слова звучали сердито, но его избавление не было. Он был тихим. Он был тих и разочарован. — Мне жаль, — повторила Гарри в миллионный раз. — Пожалуйста. — Почему ты это сделала? — рявкнул он, его настоящий гнев наконец проявился. Ее оправдание не было хорошим, отнюдь. — Я… Я беспокоилась, что ты не позволишь им приехать именно по тем причинам, по которым ты сейчас злишься, — призналась она, не в силах встретиться с ним взглядом. Он пристально посмотрел на нее еще мгновение, прежде чем покачать головой и продолжить путь по коридору в свой кабинет. Гарри не знала, следует ли ей следовать за ним. — Т-ты поел? — спросила она, делая шаг ближе. Единственным ответом, который она получила, был хлопок его двери.***
— Он не хочет со мной разговаривать, — пробормотала Гарри в миску с рисом и курицей в ее кабинете. — Он одумается, — сказала Гермиона. — Он всегда так делает, не так ли? — Наверное, — вздохнула она. — Но это потому, что… в некотором смысле мы в ловушке этого брака. В конце концов, он должен прийти в себя. Это будет не по той причине, которую я хочу. — И причина, по которой ты хочешь… — Потому что он этого хочет? Потому что он заботится о наших отношениях такими, какие они есть? Не контракт, — проворчала Гарри. Она знала, что Гермиона заставляет ее произнести это вслух, чтобы услышать ее собственные слова. — Но ты понимаешь, что… — Знаешь что? Неважно, я больше не хочу вести этот разговор, — отрезала Гарри, бросая ее пустую миску в мусорное ведро, которое тут же ее съело. — Я только говорю, что ты не должна корить себя, потому что… — Потому что мой муж — бессердечный, бездушный ублюдок, который не способен чувствовать ничего, кроме жадности и гнева, — закончила за нее Гарри. — Брось, Гермиона, это старый спор. Тот, который, как вы знаете, не работает, потому что я рассказала вам обо всем, что он сделал для меня. Гермиона подняла руки в знак капитуляции и извинилась. — Просто посмотри на это с его точки зрения, — сказала она в конце концов. — Если ты узнаешь, что он два года скрывал от тебя что-то… — Он, вероятно, сохранил несколько, — вставила Гарри. — О чем-то, что обычно он сказал бы тебе… — Хорошо, — она закатила глаза. — Как долго ты будешь его замораживать? — Не так долго, как он. У меня нет его силы или терпимости. — Именно это я и пыталась донести, — пробормотала Гермиона себе под нос, — но ты напала на меня за это. Гарри вздохнула.***
Гарри решила не трогать его, чтобы дать Тому пространство. Он был зол на нее, и это справедливо, и он не вымещал это так сильно, как мог, поэтому она должна просто оставить его в покое. В их комнате она сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы. Она задавалась вопросом, ляжет ли Том в постель или снова поспит в свободной, как в последний день перед отъездом. Гарри осторожно поиграл с медальоном у нее на шее. Она позволила ему открыться, чтобы показать фотографию Тома, которую она поместила внутрь много лет назад. — Ты поместила туда мою фотографию? — голос испугал её. Гарри подпрыгнула и развернулась на своем месте, закрывая медальон. — Эм, да, я-я думала, ты знаешь, — сказала она застенчиво. Медленно её глаза путешествовали по его широкой груди, чтобы встретиться с его взглядом. Его поразительные серые глаза. — Я этого не знал. Как давно ты её вставила? — Примерно через несколько месяцев после нашего брака. Когда я впервые предложила это. Его брови удивленно приподнялись. Он пришел в себя? — Почти сразу? — он дразнил. Она застенчиво улыбнулась и пожала плечами. — Почему бы не добавить свою фотографию? Гарри встала и приложил ладонь к его щеке, с обожанием глядя на него. — Ты — всё, что мне нужно, — просто сказала она. Его руки нашли её бедра, и его брови слегка опустились. — Ты так говоришь, но я не думаю, что это правда, — признался он. Гарри нахмурилась. — Конечно, это правда. Я серьезно. Ты — всё, что мне нужно. Ты — всё, чего я хочу. Он повернул голову, чтобы поцеловать её ладонь. — Ты прощаешь меня? — прошептала волшебница. Гарри нужно было знать. Ей нужно было устное подтверждение того, что она прощена. — Да. — Почему? — И поскольку она не могла просто согласиться на «да», ей нужно было знать почему. Он странно посмотрел на неё. — Потому что, как бы это ни держало меня в напряжении, мне не нравится ссориться с тобой. Я бы предпочел сделать это, — сказал он, а затем покрыл легкими поцелуями её лицо. Гарри захихикала, оставляя дорожку поцелуев на его шее. Пятясь к кровати, она сделала шаг назад, так что он оказался на ней. Том крепко поцеловал ее, пока его руки раздевали ее и себя. В конце концов он расстроился и просто стер их одежду. — О, — громко простонала Гарри, когда его пальцы потерли ее клитор, в то время как другая его рука массировала ее грудь. Она пропустила это. Прошло много времени с тех пор, как они это делали. Она представила, что в ночь после Италии у них был бы горячий секс на несколько часов до утра, но именно тогда разразилась ссора. Осознав, как давно они не занимались сексом, напомнила Гарри, что она не принимала зелье. Когда Том потерся своим членом о ее вход, выстраиваясь, чтобы войти, она остановила его. — Подожди… — она положила руку ему на грудь. — Я не… Гарри протянула руку к прикроватному столику, чтобы открыть ящик и взять пузырек с противозачаточным зельем. Ящик был полон ими и достаточно близко к кровати, что стало обычным делом доставать маленький пузырек в этом положении. Когда она отдернула руку, Том накрыл ее ладонь своей. — Не надо, — сказал он, вырывая флакон из ее рук и бросая его обратно в ящик. — Что? — она нахмурилась в замешательстве, прежде чем до нее дошел смысл. — Том! Ты — ты говоришь то, что я думаю, что ты говоришь? Он серьезно посмотрел на нее сверху вниз. — Я бы солгал, если бы сказал, что не знал, как сильно ты хочешь ребенка. И я дал тебе обещание, — он погладил ее по щеке. — Быть хорошим мужем. Дать тебе все, что ты хочешь. — Но я не хочу этого, если знаю, что ты этого не хочешь, — выдохнула она, накрыв его руку своей. — Ты позволяешь мне поступать по-своему во многих вещах, я знаю это. Но ребенок — это не то же самое. Это важное решение. Ты должен понимать ответственность и серьезность этого решения. — Да, — улыбнулся он, забавляясь. Она не была убеждена. — Том, я хочу, чтобы ты подарил мне ребенка. Но нет, если ты делаешь это как обязательство передо мной. Я буду ждать — сколько бы времени это ни заняло, я буду ждать. Когда ты будешь должным образом готов, у нас будет ребенок. — Теперь я готов, — сказал он, его веселье росло. Она моргнула в замешательстве. Он скользнул взглядом по ее лицу. — Мне очень понравилось видеть тебя с ребенком, который похож на меня. Маленький я, воспитанный любящей и сильной матерью, такой как ты. Родился в богатой и влиятельной семье. Я дам ему все, чего у меня не было, — пообещал он. — Я воспитаю его таким, каким я должен был быть. С лучшим образованием, со всеми нужными связями. У него будет все, что он только может пожелать, на кончиках его пальцев. И ты, моя прекрасная жена, будешь рядом с моим ребенком в тебе. Наш ребенок. Глаза Гарри наполнились счастливыми слезами. Она взяла его лицо в ладони и просияла. — Ты действительно это имеешь в виду? — Да. — О, Том, — она сжала губы, вкладывая в них каждую унцию любви и преданности. Том протолкнул свой член внутрь, легко проскользнув внутрь. Он восхитительно покачивал бедрами напротив нее, и когда он наполнил ее своей спермой, он остался внутри нее. Пока у него снова не встал, и они попробовали еще раз. А потом еще один. На всякий случай они пошли и в четвертый раз.***
В течение нескольких недель они занимались непрерывным сексом, не принимая никаких мер контрацепции. Было странно пропустить это, но волнующе. Это очень напомнило Гарри о том времени, о нескольких месяцах их брака, когда они обнаружили, насколько прекрасен секс вместе, и их было почти невозможно разлучить. Том начал становиться немного одержимым этим, как и всем, к чему он относился серьезно. Возможно, у него даже появилась новая особенность — оплодотворять свою жену. Это, безусловно, сделало вещи более захватывающими в постели. И Гарри действительно забеременела, вероятно, после того, как они впервые занялись сексом без зелья. Но, как идиотка, она полностью пропустила симптомы до случайного вторника днем в своем офисе. Внезапно вскочив, она узнала закономерность в своей утренней тошноте и почти выбежала из своего кабинета. Ворвавшись в кабинет Гермионы без предупреждения, она напугала свою лучшую подругу, случайно пролив кофе ей на колени. — Черт. Evanesco. Гарри? — Я думаю, я… — Гарри начал кричать, прежде чем она передумала. Закрывая за собой дверь, она прошептала: — Кажется, я беременна! Гермиона громко ахнула и обошла стол, чтобы взять ее за руки. — Ты уверена? Ты проверила? Как долго… — Я не знаю. Я не знаю — я не знаю! — Боже мой, что он собирается сказать? — Нет, мы пришли к соглашению, — объяснила Гарри. Посмотрев на свой плоский живот, она сказала: — Это было запланировано. — Боже мой, Гарри! — Гермиона взвизгнула от волнения. Она быстро собрала свои документы. — Ты можешь взять выходной? Мы должны пойти проконсультироваться с Целителем! — Ты имеешь в виду просто уйти с работы? — Гарри спросила. — Разве люди не будут задаваться вопросом, где мы? Может быть, нам стоит подождать. — Ерунда, — сказала Гермиона, выталкивая Гарри за дверь. — Тебя нужно отвести к Целителю для обследования, — рассуждала она. — Я не думаю, что кто-то хочет встать на пути здоровья леди Волдеморт. — Это было новое прозвище среди ее друзей. Гарри закатила глаза. — И мне нужно пойти с тобой, чтобы ты не была одна. У нас есть совершенно веские оправдания. — Ты вообще сделала какую-нибудь работу в своем офисе? — Гарри задавала вопросы в лифте. — Мне показалось, я видела кроссворд на твоем столе. — Я на три недели опережаю свою работу, — простонала Гермиона. — Это не моя вина, что Роберт медлительный.***
— Миссис Уизли, — тихо сказал Дамблдор хриплым голосом. — Профессор — Гермиона улыбнулась ему, садясь напротив него в своем кабинете. — Так приятно снова вас видеть. Как ваши дела? Ваше последнее письмо было не очень обнадеживающим. — До сих пор в моем состоянии не было никаких улучшений, — сказал он прямо, но все еще с оптимистичной улыбкой. — Но мы надеемся, — добавил Кингсли рядом с ним. Гермиона переводила взгляд с одного на другого, немного испуганная. — С Альбусом все будет в полном порядке, он определенно сталкивался с худшим. — Я боюсь, что это на самом деле может быть худшим, — утверждал Дамблдор. — Я связался с магией, выходящей за рамки моего опыта, и теперь расплачиваюсь за это. За любую темную магию приходится платить. — Это темная магия? — Гермиона ахнула, имея в виду усталое состояние Дамблдора. — Ты использовал темную магию? — Действительно. И я был побежден Волдемортом, — проворчал он. — Это сделал Волдеморт? — сказала она в шоке. — Это не — он не может… Гарри… — Я не верю, что Гарри сможет нам чем-то помочь, — сказал он с некоторой горечью. — Она была… скомпрометирована, если хотите, в течение многих лет. — Профессор, — начала Гермиона, смущенно нахмурившись. — Альбус, — поправил он. — Хорошо, Альбус, — сказала Гермиона, слегка покраснев, — Что именно ты хочешь попросить меня? — Гермиона, это ставит меня в ужасное положение, когда я делаю это. Но у меня осталось не так уж много времени. Я не знаю, к кому еще я могу обратиться, кроме тебя. Я верю, что у Гарри есть нужная мне информация, больше, чем она показывает. У Гермионы вообще не было хорошего предчувствия по этому поводу. — Информация о чем? — О том, что делает Волдеморта могущественным. Непобедимый. Тишина. — Профессор, — повторила она. — Альбус, — снова поправил он. — Профессор, — подчеркнула Гермиона, — вы намекаете, что хотите, чтобы я вытянула из Гарри информацию о Волдеморте? Его отчаянный взгляд был единственным ответом, который он дал. — Информация о том, как свергнуть Волдеморта? Ее мужа? — она уточнила — Он был Волдемортом дольше, чем был ее мужем. Нужно ли мне напоминать вам о его преступлениях? — Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил. — Я не верю в то, что он изображает очаровательного мужа ради Гарри, и мне ужасно жаль, что она не может видеть его недавнее поведение и помнить, насколько он опасный человек. Гермиона печально вздохнула. — Извините, я не думаю, что смогу вам помочь. Он еще не был готов принять этот ответ, но на самом деле, он ожидал этого. Чего он не ожидал, так это следующих слов Гермионы. — Он не только муж Гарри, но и она любит его. Она счастлива с ним. Я не собираюсь помогать тебе сделать ее вдовой. Особенно с появлением ребенка. — Ребенок? — Дамблдор моргнул. — О… ты не слышал? — Спросила Гермиона. — Гарри беременна. — Беременна?! — Кингсли рявкнул. — Она забеременела от него?! — Насколько я понимаю, это было запланировано. Это она хотела ребенка. — Это все усложняет, Дамблдор, — сказал он, потирая подбородок. — Мы не можем оставить ребенка без отца. — У ребенка будет достаточно сильная мать, чтобы занять обе должности. В любом случае, для него было бы лучше расти без Волдеморта рядом… — Прошу прощения? — Гермиона взвизгнула. — Прости, я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как ты говоришь о том, что ребенку моей лучшей подруги было бы лучше остаться без отца. Вы не имеете права делать подобные предположения и еще меньше говорить их вслух! Что это за человек сидит там и диктует, сколько родителей нужно ребенку? Это счастье иметь и то, и другое! — Она права, — кивнул Кингсли, в то время как Дамблдор моргнул. — Гермиона, пожалуйста, сядь. — Нет, я не могу сидеть здесь и… — Это проклятие, — объяснил Кингсли. — Он не сказал бы этого, если бы не проклятие. Он больше не в своем уме. — Верно, — сказала Гермиона, не полностью купившись на это. Возможно, Дамблдор не в своем уме, но та часть, в которой было удобно устранить родителя ребенка и убедить, что все будет хорошо, звучала слишком похоже на Дамблдора, которого она знала. — Я не могу этого сделать, прости. — Мисс Грейнджер, — начал Дамблдор. — Это Уизли, — вздохнула она. — И миссис Он моргнул. — Что я сказал? Гермиона потерла глаза. Было трудно видеть, как один из величайших умов когда-либо увядал у тебя на глазах, но еще труднее согласиться с ним. — Я не могу тебе помочь. Мне жаль. — Ты моя последняя надежда. Он очень опасный человек, и он становится все сильнее. — Он не был замешан ни в каких преступлениях с момента его женитьбы на Гарри, он вообще не был замешан ни в чем темном. Его послужной список чист. На самом деле, — Гермиона вытащила несколько папок из своего картотечного шкафа. — Он снабдил Министерство несколькими чертовски хорошими идеями. — Ты знала, что он предлагает забрать магглорожденных детей из их семей? — Кингсли спросил. — На самом деле, да, — кивнула Гермиона. — И я согласна с этим. Благодаря моему новому другу, Маркусу Огдену, я, как магглорождённая, была включена в состав комиссии, чтобы помочь в написании этого законопроекта. — Вы поддерживаете это? — Кингсли нахмурился. — Он делает справедливое замечание, — решительно сказала она, хотя ее решимость была шаткой. — Он разлучает детей с их семьями. — Только от семей, которые не могут содержать своих волшебных детей, — уточнила она. — Если сказать по-другому, это не изменит того, что происходит, — сказал Дамблдор. — Я не говорю это по-другому, я говорю это так, как есть. Волшебные дети, живущие с магглами, будут отслеживаться, и все, кто, по-видимому, находится в плохом доме, будут удалены и помещены в более безопасный дом. — Она пригвоздила Дамблдора суровым взглядом. — Я видела, что произошло, когда ты поверил, что проживание с маггловскими кровными родственниками было лучшим вариантом для подвергнутого остракизму волшебного ребенка. Вы были неправы и снова ошибаетесь в том, о чем просите меня.***
Гарри провела рукой по своему животу. Она была на седьмом месяце беременности и официально в декретном отпуске. Как того требовал ее муж, а не босс, заметьте. Гарри прекрасно работала в ее состоянии, Гермиона оставалась в офисе до истечения срока. Но Том был неумолим, когда принимал решение, и он был еще более неумолим, когда дело касалось ее безопасности. — Это будет девочка, — объявил он из-за ее спины. Его руки обхватили ее по бокам и легли на живот, его грудь прижалась к ее спине. Гарри повернулась к нему с улыбкой, накрыв его руки своими. — Я говорю, что это будет мальчик, — сказала она. — Откуда ты знаешь? — спросил он. — А откуда знаешь ты? — У меня хорошая интуиция. — Ну, говорят, что материнская интуиция лучше всего. И учитывая, что ребенок внутри моего тела, я думаю, что знала бы лучше, — поддразнила она. — Хм, да, потому что ты так хорошо определяешь, что живет внутри твоего тела. — Заткнись, — проворчала Гарри, одна из ее рук поднялась, чтобы схватить медальон, все еще висевший у нее на шее. Ни разу с тех пор, как он подарил ей это, она с ним не расставалась. Несмотря на все споры, каждую ссору, даже некоторые угрозы развестись с ним, она никогда не снимала его. Она не хотела. Даже сейчас она не хотела этого делать. Гарри неохотно щелкнула замком, чтобы открыть медальон. Глаза Тома остановились на его фотографии, которую ей каким-то образом удалось найти. Затем они перешли на другую сторону. На некогда пустой стороне медальона теперь была ее собственная фотография. — Я думаю, мы должны подарить этот медальон нашему ребенку, — прошептала она с тяжелым сердцем. — Таким образом, мы оба всегда будем с ним. — Ее затуманенные глаза поднялись, чтобы встретиться с его взглядом, уже устремленным на нее. — Ты не должна отдавать его, как только он родится, — тихо сказал он. — Почему бы нам не сохранить это для особого дня рождения или случая? Например, когда она пойдет в Хогвартс? — Он, — поправила Гарри, хотя на сердце у нее стало легче. Том был прав. Что ребенок собирался делать с большим бесценным медальоном? — Мы посмотрим на это, — ухмыльнулся он.***
Они подготовили детскую комнату для ребенка и отдельную родильную комнату для Гарри. Имея в своем распоряжении знахарку и нескольких домовых эльфов, они были готовы к комфортным родам дома. Или настолько комфортно, насколько это возможно при родах. Когда у нее отошли воды, Гарри немедленно сообщила обо всем Гермионе и миссис Уизли. Они вдвоем — вместе с Джинни, потому что она отказалась упустить свою единственную возможность увидеть дом Гарри и, ну, из-за ребенка — прибыли через несколько минут. Гарри с облегчением узнала, что волшебные роды были быстрее и немного легче, чем маггловские. Это были все еще кропотливые два часа, но, услышав крошечный плач в конце, оно того стоило. Убирая с лица мокрые от пота волосы, Гарри наблюдала, как ведьма-медик вымыла и запеленала ее ребенка, передавая его ей с широкой улыбкой. Глядя на ребенка с тончайшим пучком темных волос на голове и милым носиком пуговкой, Гарри не думала, что когда-либо видела кого-то более красивого. Слезы, которые она не могла сдержать, текли по ее лицу, когда она смотрела на Гермиону и миссис Уизли, показывая им своего ребенка. Миссис Уизли осторожно передала его Джинни и поправила ее, на что Джинни возразила, что у нее достаточно племянниц и племянников, чтобы знать, как обращаться с ребенком. Когда его вернули ей, Гарри снова испытала новые эмоции от успокаивающей тяжести на ее руках. Миссис Уизли пискнула и встала, но Гарри едва обратила на это внимание, пока она не услышала голос за дверью. — Оставь нас, — четко сказал Том, уверенно подходя к кровати Гарри. Её друзья вокруг неё вышли из комнаты, когда Гарри перевела взгляд на своего любимого мужа. Дверь со щелчком закрылась, и лед вокруг Тома растаял. Сразу же его лицо смягчилось, он с обожанием посмотрел на нее, а затем опустил глаза на своего ребенка. Увидеть эмоции в его глазах было достаточно, чтобы Гарри снова завелась. Годами она так беспокоилась, что он никогда не захочет ребенка, и если однажды он исполнит её желание и подарит ей ребенка, он будет холодным и равнодушным. Но он не был. Он выглядел любопытным, веселым, гордым, она думает, что он был немного отвратителен, но это, вероятно, потому, что все новорожденные, которых она видела (кроме этого), тоже выглядели немного уродливо. Том сел рядом с Гарри, и она протянула ему сверток. — Ваша дочь, милорд, — улыбнулась она. Она начала дразнить его титулом, потому что слышала его слишком часто. Это вызвало у нее ту же реакцию, что и «леди Волдеморт». — Я говорил тебе, что это будет девочка, — тихо сказал он, не отрывая глаз от своей дочери. — Подержи её, — настаивала Гарри, прижимая ребенка ближе. — Я в порядке, — сказал он неловко, решив вместо этого придвинуться ближе к ней и обнять ее за плечи. — Том, — сказала Гарри, слегка удивленная. — Почему ты не хочешь взять её? — Она… такая маленькая, — заявил он, пробегая глазами по чертам лица ребенка. — И? — И крошечная. — И…? — Гарри настаивала, но она начала понимать, в чем была его проблема. — И я не хочу причинить ей боль, — усмехнулся он, как будто это был известный факт, что он уничтожал все, к чему прикасался. - Ты не причинишь ей вреда, — тихо сказала Гарри. У неё не было сил спорить с ним, иначе она разозлилась бы еще больше из-за того, что он считал себя слишком плохим человеком, чтобы обнимать собственную дочь. — Я обещаю, что ты не причинишь ей вреда. Вот, — она снова предложила ребенка, и на этот раз Том взял её. Его лицо было пустым почти целую минуту. Гарри начала задаваться вопросом, подчинялся ли он только ради неё, может он действительно ненавидел держать детей. Но затем на его лице медленно начала появляться улыбка, и он погладил щеку спящей девочки. Её глаза распахнулись, заставив его замереть. — У неё твои глаза, — тихо заметил он. — Ну, мы действительно работали вместе, чтобы создать её, — ответила Гарри тем же мягким тоном. — Хм, — согласился он, не моргая на ребенка, который немигающе смотрел на него. — Я с любовью вспоминаю эту часть. — Конечно, ты это делаешь.***
Они назвали ее Вайолет. Гарри скорее понравилась тема названий цветов для девочек, и это подходит. Она не была суетливым ребенком, она была довольно тихой. Гарри задавалась вопросом, было ли с ней что-то не так, потому что она плакала не так много, как Роза или Тедди, когда они были новорожденными. Затем Том прокомментировал, что в детстве о нем тоже говорили, что он самый тихий, и для Гарри все стало понятно. Ей становилось все труднее смириться с тем фактом, что с каждым днем она была все ближе к возвращению на работу. За то, что оставила свою маленькую девочку с няней и домашними эльфами, пока поддерживала порядок в своем отделе. Гарри стала одним из самых важных работников, будучи единственным, кто мог успешно вести переговоры между сторонниками ее мужа и его противниками. Солнце начинало садиться, она должна была скоро уложить Вайолет спать. Однако прекрасная погода на улице привлекла ее внимание, поэтому она отправилась в сад со своей малышкой, чтобы показать ей новые фиалки, которые она посадила для нее. Она была удивлена, увидев скамейку, расположенную напротив фиалок, и еще больше удивилась, увидев Тома, сидящего на ней со скрещенными руками. Он внимательно наблюдал как фиалки… растут? — Том? — Гарри позвала, ошеломленная его видом. — Что ты здесь делаешь? Одна из его рук протянулась через спинку скамейки, когда она приблизилась. Гарри села рядом с ним, и он обнял ее за плечи, притянув ее ближе к себе. — Просто думаю, — ответил он. — О чем? — Спросила Гарри, поправляя хватку на Вайолет. Вместо ответа он одарил ее мягким взглядом, который затем опустился на их ребенка. — Ты, — ответил он, его пристальный взгляд приковал Гарри к месту. После всего, через что они прошли, после всех лет, его поразительные серые глаза все еще обладали силой лишить ее дара речи. — А что насчет меня? — она медленно улыбнулась, прищурив глаза. — Не беспокойся об этом, — ухмыльнулся он, оглядываясь на фиалки и притягивая ее ближе. — У нее снова твои глаза. За первые несколько месяцев глаза Вайолет сменили несколько оттенков, прежде чем остаться зелеными. Такой же ярко-зеленый, как у ее матери. — А все остальное твоё, — заметила Гарри. Будет ли Вайолет больше похожа на своего отца или мать? До сих пор она проявляла много качеств, похожих на Тома. Гарри не была уверена, понравилось ли это Тому. — Интересно, будет ли она гриффиндоркой, — небрежно сказала она, наклоняясь ближе к Тому и удерживая Вайолет между ними. — Абсолютно нет, — тут же усмехнулся Том. — Ни один мой ребенок не пошел бы ни на какой факультет, кроме Слизерина. — Никогда не знаешь наверняка. Сириус происходил из длинной линии слизеринцев, и он пошел в Гриффиндор. — В ее жилах течет кровь Салазара Слизерина. Она будет говорить на парселтанге. Она не принадлежит ни одному факультету, кроме Слизерина, — возразил Том. Гарри усмехнулась ему и сменила тему. В его голосе звучала гордость. Она вернулась к фиалкам и наслаждалась моментом таким, каким он был. Счастливая пара, влюбленная друг в друга, нежащаяся в лучах позднего заката весенним вечером. За исключением того, что это было нечто большее. Когда-то они были смертельными врагами, подожженными на пути смерти и разрушения, чтобы уничтожить другого. Теперь она смотрела на него так, как будто он повесил луну и звезды. Наедине они перевернули миры друг друга. Каждая часть ее жизни, которой не хватало, была заполнена им, и каждая часть жизни, к которой он когда-то был слеп, была освещена ею. Вместе они подчинили судьбу своей воле и в результате нашли нечто прекрасное. Создали нечто прекрасное. Глядя на свою дочь, глаза Гарри наполнились слезами. Кто бы мог подумать, что пара, которой суждено убить или быть убитой, вместо этого объединилась, чтобы создать жизнь? И какую жизнь вела бы Вайолет Риддл. Дочь грозного и могущественного лорда Волдеморта, в жилах которой течет ровно столько крови Поттеров, чтобы добавить любви и веселья в ее приключения. Девушка, у которой был отец, который пошел бы на край света, чтобы дать ей лучшее из лучшего, как и положено по праву рождения, и мать, у которой была вся любовь, которую она упустила, чтобы дать ей. — Том, — внезапно заговорила Гарри, не в силах встретиться с ним взглядом. — Я люблю тебя, ты это знаешь, верно? — Да, — ответил он, сбитый с толку. Один из его пальцев потянул за прядь ее волос. — Я знаю. — Ты дал мне семью, — заявила она, медленно поднимая на него взгляд. — У меня никогда не было настоящей семьи в детстве. — У меня тоже. Ты сделала для меня столько же, сколько и я для тебя. — Спасибо, — выдохнула она, уткнувшись головой ему в грудь. — За жизнь, которую ты мне дал. Я не могу быть счастливее, чем сейчас. Я никогда не представляла себя живущей настоящей жизнью, имеющей настоящую семью. Том был тих и спокоен. Гарри не возражала. Он никогда не был хорош в выражении своих эмоций, он часто уклонялся от этого. Она привыкла к этому. — Если кто-то и заслуживает благодарности, так это ты, — пробормотал он так тихо, что она почти не расслышала его. — Мне просто повезло, что у тебя было такое ужасное детство, что для тебя все сводилось к минимуму. Гарри удивленно подняла глаза, ожидая, что он уточнит. Он приподнял её подбородок, его глаза с обожанием пробежались по каждой её черте. Он часто так на неё смотрел. С обожанием. — Я пережил десятилетия, подталкивая себя вперед только ненавистью. Я совершил непростительные поступки. Я причинил боль и страдания многим людям, сильнее тебя. И все же, несмотря на все это, ты нашла в своем сердце желание дать мне шанс. — Выражение его лица стало серьезным. — Никто никогда не давал мне такого шанса, как ты. Никто никогда не открывал мне свое сердце, зная, что я не буду нежен с ним, и не давал мне шанс исправиться. Никто никогда не доверял мне так сильно, и я никогда не мог их винить. И я знал, что ты делаешь это только потому, что застряла в браке со мной. Гарри покачала головой, готовая отрицать это, но он улыбнулся и заговорил, прежде чем она смогла. — А потом ты сказала мне, что любишь меня. Ты открыла мне всё свое ранимое сердце и ничего не ожидала взамен. Что мне было делать, — спросил он, — кроме как относиться к этому так осторожно, как только мог, потому что ты была глупой и наивной девочкой, доверив это мне? Я ничто, если не горжусь и не стремлюсь к успеху. Я собирался позаботиться о твоем сердце и доказать тебе, что я достоин его и даже больше. Гарри моргнула. Она не ожидала этого признания, и оно начинало пугать её. Том посмотрел на Вайолет и провел другой рукой по ее крошечному телу, накладывая согревающее заклинание. — Я узнал вещи, о которых никогда не думал по пути. Я начал чувствовать то, что мне никогда не нравилось. И это было увлекательно. Ты увлекательна. Он снова посмотрел на неё и наклонился вперед, чтобы коснуться своим лбом её лба, прошептав: — Ты вдохнула в меня новую жизнь, дала мне другую цель. В моей тоскливой и тёмной жизни есть немного света, — его рука покоилась на их дочери, когда он крепко зажмурился. — И я собираюсь сделать всё возможное, чтобы так и оставалось. Никто не в силах разлучить тебя и Вайолет со мной, кроме тебя. — Я бы никогда… Его глаза распахнулись. — Я люблю тебя, Гарри, — сказал он с отчаянием последних слов умирающего. Гарри замерла. — Я люблю тебя, ты должна это знать. Ты вошла в мою жизнь и все испортила, заставила меня поделиться своей силой, сделала меня попрошайкой твоего внимания, сделала меня бессильным в моем собственном поместье. У меня никогда не было лучшего шанса на выживание или более четкой цели. Я никогда не искал мира, пока не почувствовал его вкус от тебя. Не забирай это у меня. Пожалуйста. — Том, — прошептала Гарри, пораженная тем, что она услышала. С одной стороны, ее сердце воспарило от его заявления, с другой, оно разрывалось из-за него. Его дикие глаза расширились, когда он обхватил ее щеку. — Гарри, ты должна пообещать мне — пообещай мне, что ты никогда не бросишь меня. Я буду совершать ошибки и буду отрицать их, но ты должна дать мне шанс их исправить. Не бросай меня — если ты когда-нибудь бросишь меня, если я когда-нибудь потеряю единственную семью, которая у меня когда-либо была, единственное хорошее, что я когда-либо создал, я не смогу этого принять. — Том, — сказала Гарри громче, накрывая его руку своей. — Я никогда не оставлю тебя, я обещаю. Ты дал мне все, что я могла пожелать, и даже больше. Я тоже тебя люблю. — Наконец-то возможность добавить «тоже» в конце фразы тронула ее больше, чем следовало. — Так сильно. Его глаза были уязвимы, когда он смотрел на нее. Он, должно быть, ненавидит это, она знает это, потому что видела его уязвимым всего несколько раз, и каждый раз он отрицал такую реакцию. Она зачарованно наблюдала за тем, как в его глазах промелькнули необузданные эмоции — доверие, которое он теперь был вынужден внушить ей, что она сдержит свое обещание. Риск, связанный с передачей своего сердца кому-то другому, зная, что только у неё есть сила полностью уничтожить его. — Я люблю тебя, Гарри, — повторил он, поглаживая ее по щеке. Она закрыла глаза и позволила словам нахлынуть на нее, прежде чем его мягкие губы прижались к ее губам. — Я люблю тебя.