Морозное утро встречает завываниями северного ветра, что разгоняет пожелтевшие кучи листьев вдоль дорог. Хмурая осень медленно уступает место холоду зимы. Голые ветки деревьев раскачиваются от очередного воздушного дуновения. Солнечный свет мажет тёплыми красками по пробегающим облакам. За их пушистым рельефом улетают на юг птицы, выстраиваясь красивым, упорядоченным клином. Жизнь всё кипит, не собираясь останавливаться.
Время близится к началу очередного рабочего дня.
Кажется, будто во всей этой утренней суматохе лишь один человек сейчас пребывает в спокойствии сна.
Очередной пронзительный звон нарушает тишину стен квартиры, пробуждая единственного в ней обитателя.
В который раз слыша назойливую трель будильника, Калеб мысленно обещает себе выкинуть его в окно к хренам собачьим. Вот прямо сейчас…
Однако всё, что он делает — сонно шарит рукой по прикроватной тумбе в поисках нарушителя покоя и, наконец, выключает его. Гробовое молчание накрывает с головой.
Калеб нехотя садится, растирая пальцами глаза.
«Что за странный сон?»
Он успевает лишь оглянуться на будильник, прежде чем молниеносно подлетает с постели, когда проснувшееся сознание внезапно бьёт тревогу. Как он мог не услышать будильник раньше?
«Гадство.»
Уже с самого утра стало ясно — день не задался.
Привычный распорядок планов сбился. Калеба это безумно раздражает.
Последний раз оглядев свой образ перед выходом, Калеб мысленно бьёт себя по лбу. Брюки в широкую клетку и выглаженная чёрного цвета рубашка никак не вязались с образом офисного работника. Однако на данный момент более достойной альтернативы не обнаружилось. Ему крупно повезёт, если удастся проскользнуть на своё рабочее место незамеченным (что маловероятно, если ты работаешь в крупной компании).
Калеб по привычке смотрит на наручные часы, хотя нужды в этом не было. Он уже сильно опоздал. Сняв с крючка тёмную кожаную куртку с яркой нашивкой на спине, Калеб поспешно выходит из квартиры.
«Чёртов лифт.»
Тот, как назло, задерживает его ещё на несколько минут. Уже отчаявшись, Калеб был готов спускаться своим ходом по лестничной площадке, однако его молитвы в последний момент были услышаны. Лифт тормозит на его этаже.
«18… 17… 16…»
Калеб продолжает отсчитывать этажи, пока лифт не останавливается на пятнадцатом.
«Да твою же мать.»
Что за ретроградный Меркурий пролетел над его головой?
Двери открываются. И первое, на что обращает внимание Калеб — лазурно-серого цвета глаза. Они смотрят на него пронзительно и с каким-то подозрительным интересом. Он тут же отводит от них взгляд.
Молодой человек почти одного роста с Калеба, с кудрявыми, каштановыми волосами, что забавно взъерошены, шагнул в лифт, останавливаясь чуть поодаль от него.
Калеб точно помнит, что не видел его в этом доме раньше. Он может пересчитать по пальцам всех своих соседей, которых встречал по дороге на работу, но этого паренька точно видел впервые.
«Недавно переехал, что ли?»
Боковым зрением он наблюдает, как тот нервно копошится. Попытавшись привести в порядок растрёпанные волосы, парень потянулся рукой в карман белого пуховика, выуживая оттуда потрёпанный жизнью смартфон.
«Чёрт, снова опаздываю.»—слышится тихое шипение со стороны брюнета.
«Не ты один.»
Калеб мысленно хмыкнул и, не придавая значения возне со стороны, молча перевёл взгляд на табло, где красным цветом высвечивались цифры.
«12… 11… 10…»
И он совсем не ожидает, что стоящий рядом парень вдруг заговорит с ним:
— Сегодня минус шесть. Ещё вчера было выше нуля… Да это же приговор для метеозависимых…
Вот у меня теперь весь день голова будет болеть.
Калеб опешил от неожиданности. Парень вбросил эту информацию так буднично, будто они знакомы всю жизнь.
Ещё больше он не ожидает, что тот продолжит свои недовольные размышления:
— Вам не будет слишком холодно в этой кожаной куртке?
Калеб кидает быстрый взгляд на незнакомца, всё же решаясь подать признаки жизни и ответить:
— Нет. Я на машине.
— Я тоже. Правда, на общественной…
Проходит всего несколько минут, а это утро становится всё более странным и нетипичным для Калеба.
Сначала, впервые за много месяцев, он проспал.
Затем обнаружил, что забыл сдать свой смокинг в химчистку, хотя ещё вчера напомнил себе зайти туда, из-за чего ему пришлось в срочном порядке выкручиваться с одеждой. Вышло не очень удачно.
Сейчас же, с ним впервые с тех пор, как он переехал в этот дом, заговорил кто-то, помимо коллег. А это, нужно отметить, не малый срок. Он привык лишь перекидываться сухими «здравствуйте», когда на пути встречал соседей.
Привычное гудение лифта сопровождает их неловкое молчание, прежде чем двери распахиваются. Брюнет, глянув на него последний раз, с улыбкой смотрит на Калеба.
— Хорошего дня!
С каким-то неестественным энтузиазмом брюнет первым выныривает в проём, оставляя собеседника в секундном замешательстве.
Выйдя из оцепенения, Калеб вспоминает, что время нещадно бежит вперёд, и поспешно удаляется вслед за незнакомцем, что уже скрылся за железными дверьми подъезда.
***
— Чувак, ты с закрытыми глазами одевался?
Где-то сбоку от Калеба возникает знакомый голос его коллеги. Завернув за угол, тот обходит его со спины и насмешливо оглядывает с головы до пят.
— У нашего принципиального отморозило головушку? Да ты же опоздал на целый час!
— Я бы предпочёл говорить об этом немного тише, Винс, — Калеб красноречиво выделяет последние слова, злобно глядя на нарушителя покоя.
Кавински корчит лицо, говорящее «да всем без разницы» и кидает напоследок предостерегающее:
— Ты главное начальнику на глаза не попадись. А то плакало его хорошее мнение о своём потенциальном главном секретаре!
Будто он сам не знает об этом.
Примерный работник, чей потенциал выделяет каждый, кому не лень.
Калеб так долго вписывал своё имя в список заслуг перед компанией, что просто не мог допустить ошибку. Не сейчас, когда идёт на долгожданное повышение. Просто не даст этому случиться.
***
Уже возвращаясь домой, Калеб думает, что хоть в чём-то ему сегодня повезло. На его опоздание и внешний вид закрыли глаза, как на незначительные оплошности. Он заверил, что это его последняя ошибка.
Калеб настолько привык жить чëтким распорядком дня, досконально продуманным от начала до конца, что любой промах вызывает раздражение.
Ему нравится так жить.
Или он убедил себя в этом.
Буднично проходя по подъезду, он замечает пожилую женщину, видимо, ждущую прибытие лифта.
«Кажется, она живёт на шестом.»
— Добрый вечер.
— Добрый! Опять один лифт сломался, будь он неладен… Все по очереди катаются на этом несчастном. Уже пять минут стою и жду!
Старушка недовольно скрипит зубами и вновь замолкает.
Калеб становится рядом в ожидании, тяжело вздыхая. Пешком идти до восемнадцатого этажа уж очень не хотелось.
Когда скрип оповещает их о долгожданном прибытии лифта, двери раскрываются в приглашении. Калеб входит в кузов за пожилой женщиной, когда та вдруг недовольно ахает.
— Вандалы! Разве так можно? Сколько лет прожила здесь, ни разу такого не видела!
Калеб с непониманием смотрит ей в спину, а после заглядывает за неё.
На стене обшарпанного лифта чёрными разводами маркера красовалась яркая надпись.
«Улыбнитесь!»
Почему-то его сердце вдруг ёкнуло. Внезапно перед глазами проносится тот самый подросток и пронзительные голубые глаза.
Калеб встряхивает головой и заходит за всё ещё ругающейся женщиной. Ему определённо не помешает отдых.
