Стань моим спасением

Лёшу всего трясёт, конечности не слушаются, дыхание прерывистое, а слезы выливаются из голубых глазах. Он сидит осторожно на стуле, боясь пошевелиться. В этом месте так спокойно, как не было никогда, а может, парень просто нашёл свое место. Ангел входит в помещение, убедившись, что дочь крепко спит, присаживается на корточки напротив мальчишки, видя страх и боль. — Лёша, пожалуйста, идём со мной. Тебе нужен горячий душ. Ты промок под дождём и трясешься, — берет мужчина Губанова за руку, а тот, как кукла, поддаётся и находит силы начать шаг. Он бредет за Ангелом, держа того за сильную ладонь, словно без помощи упадёт и больше не встанет. Алексей чувствует себя неизвестно кем, потому как грязный во всех смыслах. Вова заводит Лёшу в ванную, где ровной стопкой лежит чистая и сухая одежда. Второй дрожит от холода и безнадёжности. — Значит, так, — кладёт мужчина ладони на предплечья Алексея. — Посмотри на меня, — и тот медленно поднимает красные глаза. — Ты принимаешь душ, переодеваешься, а я жду тебя на кухне, хорошо? Я чувствую, что случилось непоправимое, поэтому если ты захочешь, то мы поговорим, принуждать к разговору я не буду. Всё, что тебе нужно ты сможешь найти, а я ухожу, — мужчина молчит после этого несколько секунду, а после добавляет, смягчая голос: — Верь мне и в твоей жизни все будет хорошо. Лёша и сказать ничего не может, поэтому просто слегка кивает, продолжая смотреть на своего Ангела, которому безмерно благодарен. Мужчина покидает ванную, а парень стоит на месте ещё пару минут, после чего начинает медленно снимать с себя мокрую одежду. Она прилипла к телу, отчего до жути холодно. Взгляд неосторожно падает на зеркало, Лёша подходит, видя там избитого жизнью человека, которому больно везде. Губа разбита, на скуле ссадина, на ребрах и бёдрах синяки, а в душе́ пиздец. Сглотнув и сделав глубокий вдох, Лёша встаёт под душ, включая горячую воду. Кожа мгновенно начинает гореть, сердце биться сильно-сильно, а слёзы литься с новой силой. Несмотря на это, он не меняет температуру, наоборот продолжает стоять под струями горячей воды, не делая ничего. Слезы смешиваются с жидкостью из душевой лейки, а боль не уходит никуда. Она нарастает все больше, пронзая острыми шипами нежную кожу. А когда его насиловали, то было чувство, будто миллионы гвоздей вбивают, а он висит на стене, держась на этом металле. Сердце разрывает на части, которые смываются вместе с водой. Хочется снова кричать, рушить все и убить себя. Убить потому, что устал. Ему надоели издевательства судьбы. Где свет? Где его радости? Верно, они ушли в могилу вместе с мамой. После того дня жизнь Губанова пошла наперекосяк. Долго. Слишком долго парень заперт в ванной, но вода льётся. Вова знает, что тот не сделает с собой ничего, ведь там нет даже острых предметов. Мужчина чувствовал, что Лёше было плохо и точно знал, где его искать. Их чувство друг друга не поддаётся объяснению, это просто факт. Семенюк не мешает, а даёт парню времени столько, сколько нужно. И всегда так будет. В беседке Лёша выглядел ужасно, ведь у него была одежда в грязи, волосы, а вот глаза… Они были неимоверно красные, но продолжали лить слезы. Голубые глаза больше не имеют своего настоящего оттенка. Они серые: безжизненные, больные и кричащие о помощи. Хочется прижать к себе это чудо и не отпускать, не спрашивая разрешения. Дверь тихо закрывается, ведь парень помнит, что у Ангела есть дочь, которая сейчас мирно спит. Он проходит на кухню с опущенной головой, присаживаясь сразу на свободную поверхность. Его тело чистое и сухое, а душа… Она такая же испорченная. — Чай мне всегда помогает, что бы ни было, — мягкий баритон доносится до парнишки, и он, как кукла, поворачивается к столу, беря дрожащими ладонями кружку. Она не обжигает, лишь слегка греет и вызывает новую волну слез. Снова картинки произошедшего, снова боль и разрыв органов. Лёша все равно отпивает немного, чувствуя приятный вкус зелёного чая, приготовленный специально для него. — Я не отпущу тебя. Домой ты не пойдёшь. Пока мы не решим твои проблемы, эту квартиру ты не покинешь. Пусть все решил, пусть. Вове тоже надоело, что этот светлейший человек страдает, именно страдает. Губанов медленно поднимает на мужчину глаза котёнка, поблескивая слезами. — У… У меня нет дома, — слеза катится по щеке и Губанова ставит кружку на стол, осознавая жестокую реальность. В его понимании дом — уют и комфорт, где чувствуешь себя спокойно и не боишься чего-либо. Ангел присаживается на стул рядом, пододвигаясь, чтобы взглянуть в красные глаза. — Сбежал? Алексей поджимает губы, чуть опуская голову. Как же стыдно. Ну, вот как можно быть настолько униженным? — Если ты не готов и не хочешь, то временно мы закроем тему, — заботливо говорит мужчина. Кажется, он смягчился и не становится загадкой, дабы показать свою честность и искренность по отношению к Лёше. — Н-нет… Я не хочу молчать… Мне надоело, — медленно поднимает голову парень, прикусывая губы, чтобы не началась истерика. — Тогда расскажи мне, а я тебя спасу. Губанов делает глубокий вдох, сглатывает, чтобы голос хоть немного вернулся, после чего отводит взгляд в сторону, начиная: — Нина… Она сказала, что на этот раз будет несколько раза. Двое в субботу, а один в воскресенье. Я… Я сбежал, потому что не хотел этого, — переводит взор на Вову. — Ангел, я больше не хочу. Помоги… — просьбу шепчет и смотрит в самую душу. — И… Я был тогда грязный, потому что меня… Меня… — голос начинает дрожать, а истерика все-таки одолевать его. Вова выставляет руки и заключает брюнета в крепкие объятия, позволяя спрятаться и цепляться за себя. — Ч-ш-ш… Тише, тише, Лёша, — нашептывает он, предчувствуя что-то ужасное. — Я не дам тебя в обиду, — проговаривает одними губами, давая себе обещание, что не «выбросит» это чудо что бы ни было. — Ангел, меня… — отстраняется парень, заглядывая в серые глаза. — Меня… Изнасиловали. Это повергает в шок и злость одновременно. Но нужно держать себя в руках, хотя Вова это всегда и делал. В глазах океана боль и надежда, что кто-то вытащит из Ада и элементарно спасёт. Лёша сглатывает, когда не получает никакой реакции от Ангела, который смотрит в одну точку, не слыша ничего. Этот мальчишка вызвал что-то живое в холодной душе, несмотря на то, что ещё год назад Вова любил. За все то время, что они общались, мужчина делал выводы, что он необычайно умен, но нуждается в помощи. Может, в первую встречу Лёша был несколько груб, но лишь потому что не знал Вову и не понимал. — Лёша, — вполголоса произносит и возврощает взгляд на парня. — Я решу все твои проблемы, обещаю. Ты не вернёшься ни к ней, ни к отцу. А с… С этим мы тоже разберёмся. Не смей отказываться, потому что я хочу тебе помочь. — Т-ты не выгоняешь? Правда? — в последние годы всем было плевать на желания и мнение Лёши, не ставя ни во что. А он хотел, пытался, но все тщетно. Люди, будто не замечали его. — Нет. Мне не объяснить сейчас словами, что я чувствую из-за тебя, но скажу: в этот мир я тебя не пущу. Вова намерился спасти парня, ведь профессия и связи позволяют. Нине грозит настоящий тюремный срок, маньяка можно найти, — а Ангел сможет. И можно навсегда оставить себе это чудо. Странно, но так и хочется держать около себя Лёшу, несмотря на возраст, пол, статус и все остальные факторы. Просто хочется. А значит, получится. — Допивай чай, Лёш, а я пока постелю тебе в гостиной, хорошо? — чуть улыбнулся Семенюк, встав с места. Он уходит, а Губанову ничего в горло не лезет, даже жидкость. У него не получается думать об Ангеле и его доброте, потому что мысли то и дело возвращаются к себе ничтожному. — Дурак ты, — бормочет себе под нос Губанов, сжав кулак. Именно сейчас вспоминается мама. Её голос и образ, словно она здесь и обнимает свое дитя. Новые слезы скатываются одна за одной по щекам, выводя всю воду из организма. — Мам… Мама… Губанов складывается пополам, хватается за живот, приглушая голос, чтобы Ангел не услышал, и начиная рыдать. Он жмурится, сжимает ладони в кулаки, в то время как капли падают на пол. Больно, что рядом нет самого дорого человека, который смог бы спрятать от всех бед. Если нет одного, то есть второй. Он будет рядом, он будет оберегать и защищать, он будет помогать и любить. Только он. А мама тихо будет наблюдать за сыном, не беспокоясь о жизни его, ведь есть самый настоящий Ангел с белыми и большими крыльями за спиной, разве что невидимыми. *** Лёша просыпается в чужой квартире, хотя здесь так уютно, что и не думается, что это все чужое. У него болят кости, ссадины ноют, а синяки чуть пульсируют болью. Глаза опухли, а засохшие дорожки слез теперь неприятно стягивают кожу. Он приподнимается, видя перед собой светлую комнату, зашторенное тёмными шторами окно. Сам сидит на диване, слыша вкусный запах из кухни, и желудок говорит о том, что слишком голоден. Парень приводит в порядок импровизированную кровать, после чего идёт на вкусный аромат. Зайдя, он видит Ангела, который заваривает кофе, а на столе уже ждёт тарелка с завтраком. — П-привет, — мнется Губанов на месте. Вова поворачивает голову на парня, улыбнувшись коротко. — Не знаю, можно ли назвать это утро добрым. Выспался? Хотя по тебе так и не скажешь. — Нет, ночь прошла хорошо… Мне домой пора уже. Вдруг Нина будет искать, — а так не хочется возвращаться в Ад. Ангел ведь вчера говорил, что не отпустит и больше не даст плясать под чужую дудку. — Лёша, — вздох, — Ты никуда не пойдёшь и это закрытая тема. Сейчас ты умоешься и позавтракаешь, после чего расскажешь все, что знаешь, а я ещё раз подумаю, как тебе помочь. — Но… — Лёш, неужели ты хочешь вернуться туда? Хочешь снова умолять о помощи? Всели в душу факт, что там тебе не место, а с остальным я разберусь, — и снова мужчина прав. Голос звучал приказательно, но лишь для того, чтобы Губанов понимал всю реальность. — Не хочу, — буркнул Хесус, разворачиваясь. Вова быстро оказывается рядом, кладя ладони на предплечья парнишки. — Может, мы не так хорошо знаем друг друга, но с самого начала я был готов помочь тебе. Дай мне сделать все возможное и избавить тебя от Ада. Я ведь чувствую, что ты хочешь нормальной жизни, хочешь быть как все. Пойми, что окружение может измениться, а то, что сидит вот здесь, — тыкает пальцем в сердце. — Не изменится никогда. Ты такой, какой ты есть. Не пытайся быть тем, кем ты не являешься. Открой свой разум. — Ты говоришь загадками, я не понимаю, — чуть мотает Лёша головой, нахмурившись. — Потому, что ты умный парень и разгадаешь все. Лишь найди свет, а в нем ответы на все вопросы. Брюнет отводит взгляд в сторону, пытаясь сонной головой понять, что имеет в виду Ангел. Да и почему так рвётся к нему? — А сейчас иди, — отходит Вова, давая парню пройти. Семенюк не понимает себя — впервые. Что за чёртово чувство, которое связывает его и Лёшу, давая найти друг друга в толпе? Как объяснить, как узнать, как понять? *** Вова едет в такси, смотря в окно и обдумывая, как правильно помочь. Конечно, можно оборвать сразу контакты с Ниной и забыть все. Но не получится стереть из памяти времяпрепровождения. Алексей остался у него дома, мужчина дал наказ, чтобы тот никуда не уходил. Дочь в садике, а значит, можно не беспокоиться хотя бы о ней. Если бы Милана знала, что переживает её папа. Он думает над мотивами о аспектами, чтобы наказать тех, кто причинял боль Лёше. Преступника найти будет чуть сложнее, так как было темно, а лица брюнет не запомнил. Но чётко помнил голос и металл на лице, который поблескивал в ту ночь. Только парень просил не наказывать ни её ни его, чтобы не рушить жизни. Они разрушили Лёшу! Тогда они заслуживают того, чтобы жить спокойно? Семенюк готов пойти на риск, пожертвовать авторитетом и спасти мальчишку. Чего бы то ни стоило. Придя в офис, где работает не так долго, он получил авторитет среди коллег и его уважают. Мужчина одет в чёрные джинсы и такую же рубашку, на нем тёмное пальто, лёгкая щетина, что несомненно идёт. Он присаживается за стол, начиная выписывать все, что знает о недалёком прошлом Алексея. Этот парень будет занимать все мысли Вовы, не дав ни секунды отвлечения. Потому, что просто хочет подарить нормальную жизнь. *** Губанову разрешили хозяйничать в квартире; кушать все, что найдёт в холодильнике; смотреть телевизор; пользоваться любыми приборами кроме острых. А он сидит осторожно на диване, уставившись в одну точку и, думая, какое он ничтожество. За окнами льёт дождь, так же как и вчера, становясь фоновым шумом мыслям Лёши. Ему хочется одного — быть рядом с мамой. Желание обнять её возрастает с каждой секундой, потому что устал бороться со злом, которое окружает. Как говорил Ангел: «Пойми, что окружение может измениться, а то, что сидит вот здесь не изменится никогда». Парень кладёт правую ладонь на сердце, закрывая глаза и, прислушиваясь к нему. В ушах и перед глазами: изнасилование, причиняющее все виды боли; крики и срыв голоса; секс с клиентами и ни капли от этого удовольствия; потеря мамы, когда он был в больнице, узнав от врачей, что мамочки больше нет; смирение с отцом-наркоманом и понимание, что его не спасти. Каждый пункт причинял боль в таком размере, что не сравнить и с планетой-гигантом, все убивало и не возвращало к жизни больше никогда. Лишь хозяин этого дома смог дать надежду, что жизнь не ужасна, но она жестока — не щадила никого и не будет. Вся душа Хесуса — рваное тряпье. Дыры пытаются залатать, но Губанов забился в угол и не подпускает никого, за исключением Ангела. У него белые, большие перьевые крылья, а над головой нимб и исходит от него яркий свет, что становится не страшно, даже легко и спокойно. Да только эта самая боль и закрывает что-то светлое, которое поселилось уже в Лёше, который просто существует. Даже не живёт.