Розмари Хезевей Обвиняется В Государственной Измене И Непредумышленном Убийстве
Я пялился на нее уже несколько часов. Возможно, это было не самое умное, что можно было сделать. Медленный, но устойчивый укол беспокойства нарастал каждый раз, когда я просматривал статью, и хотя это еще не привело меня в нисходящую спираль, я чувствовал жар и беспокойство. Впрочем, это вряд ли имело значение. Поскольку к Роуз не допускали посетителей, кроме ее адвоката, это был лучший способ узнать, как у нее дела. Я знал, что газета не расскажет мне ничего из того, что я действительно хотел услышать, но я все равно ухватился за эту возможность. Эта бумага и любые предположения внутри были самыми близкими к тому, чтобы я мог увидеть ее. Фотография была недавней и постановочной. Вероятно, это был снимок, сделанный для ее удостоверения личности стража. Волосы были распущенными, с одной стороны заправлены за ухо. Я видел небольшой выбившийся локон, который, должно быть, упал вперед непосредственно перед тем, как был сделан снимок. Не отдавая себе отчета в том, что я делаю, мои пальцы коснулись этого места, как будто я мог дотянуться до фотографии и снова исправить ее прическу. Одно время это стало почти привычным — убирать эту упрямую прядь волос, которая, казалось, всегда дразнила меня; если она не убирала ее постоянно на место, то я мягко делал это за нее. Теперь все это было просто образом в моем сознании — скриншотом прошлого, точно таким же, как эта фотография в газете. Ничто из этого не было реальным, по крайней мере, больше. Роза сейчас не улыбалась, и она, конечно, не хотела бы, чтобы я прикасался к ней, даже если бы это было сделано для чего-то столь невинного, как поправление ее волос. Сильный стук оторвал меня от начала очередного прочтения статьи, которую я уже практически выучил наизусть. Быстро направляясь к двери, я на мгновение замешкался, молясь, чтобы его не было с другой стороны. До сих пор мне посчастливилось не быть застигнутым наедине с мистером Мазуром. Я знал, что удача не может длиться вечно, но я был готов держаться за нее как можно дольше. К счастью, когда я открыл дверь, там было два человека. — Есть какие-нибудь новости? Василиса покачала головой, но Кристиан высказался за них обоих. — Пока ничего. По-видимому, Совет на удивление молчит о чем-либо действительно значимом, связанном с ней… — ее имя было похоже на невысказанный страх перед всеми нами, который мы могли бы как-то сдержать, если бы никогда его не произносили. — Но тетя Таша кое-что слышала о твоем деле. Честно говоря, в тот момент я почти не беспокоился о себе. И все, казалось, согласились, что я более не главная новость. — Кажется, они склоняются к тому, чтобы списать все это со счетов и назвать это внезапным желанием, как ее бывшего наставника, защитить Роуз. По сути, ты прыгнул в воду еще до того, как поняли, что происходит. Тетя Таша думает, что они просто не хотят иметь дело с чем-то другим, учитывая все это. Между похоронами, поиском нового монарха и его коронацией, и, конечно же, судебным процессом, твое дело было проще всего просто проигнорировать. Конечно, легко отделаться, вероятно, было благословением. По сути, я все еще находился под домашним арестом, но это было намного лучше, чем снова оказаться в крошечной камере. По крайней мере, охранники предоставили мне здесь уединение и большую часть времени оставались в коридоре. Особенно, если у меня были посетители, как прямо сейчас. Учитывая, что я пришел в ярость менее чем за неделю до того, как попытался защитить Роуз от королевской гвардии, это было гораздо больше, чем кто-либо мог ожидать. У меня был мой главный охранник Адамс, и я должен был поблагодарить его за это. Тем не менее, я бы с радостью поменялся этим, если бы это означало снятие давления с ситуации Роуз. — Мы с Татьяной встретились перед тем, как она умерла, — Василиса посмотрела на меня слезящимися глазами, но все еще умудряясь сдерживать слезы. — В тот день ты послал меня искать Роуз. Татьяна хотела поговорить со мной о тебе. Она была готова публично объявить тебя полноценным дампиром. Я пожал плечами. Это объявление могло бы изменить мнение некоторых людей, но я все равно столкнулся бы с домыслами большинства. Я сомневался, что когда-нибудь полностью избавлюсь от титула «бывшего стригоя» в сознании людей, особенно здесь, при Дворе. Всегда найдутся те, кто увидит во мне монстра. Было небольшое желание просто начать свою жизнь сначала без клейма, но это означало бы отказаться от моей клятвы Василисе за то, что она спасла меня от этого ужасного состояния. Мистер Мазур пронесся мимо нас в комнату, как торнадо. У него была такая привычка. Одну секунду все было хорошо, а в следующую разразился шторм. И в зависимости от его настроения, он может полностью уничтожить вас или немного сместить свое внимание и оставить вас и вашу жизнь совершенно нетронутыми. Единственный способ спастись от его гнева — спрятаться глубоко под землей… и иногда даже этого было недостаточно, чтобы защитить тебя. — Пора начинать. Они перенесли дату судебного разбирательства, — он начал двигаться прежде, чем остальные из нас успели осмыслить его слова. — Перенесли? — я попытался осмыслить то, что он сказал. Они уже ускорили расследование, дав ему (и остальным из нас) всего около трех месяцев, чтобы получить любые необходимые нам доказательства. — Сколько времени у нас теперь есть? — Две недели. Может быть, три, если нам повезет, — все замерли при его словах. Это было так, как будто из комнаты высосали весь воздух. — Нам нужно действовать быстро. Я смог поговорить с ней сегодня и получить немного больше информации, но пришло время составить план. Василиса, ты можешь заблокировать ее? Было бы лучше, если бы Роза ничего этого не слышала. Мы не можем допустить, чтобы она насторожила своих охранников, даже непреднамеренно. Она колебалась. — Я могу попробовать. Мне становится лучше, но это гораздо сложнее, чем ты думаешь. Я не могу гарантировать, как долго это продлится. Я как раз собирался спросить, как дела у Розы, когда Мазур пристально посмотрел на меня. — Кстати, ты ей сейчас не нравишься. — Я не могу себе представить почему, — Адриан проскользнул в комнату и сразу же налил себе кофе из моей кофеварки. Сегодня он выглядел намного лучше, чем в последние несколько дней, но все равно было легко заметить, что усталость давит на него. Когда он прислонился к стойке, ожидая, пока чашка наполнится, он расправил плечи и на мгновение закрыл глаза. Учитывая, какими темными были круги у него под глазами, это, возможно, был самый лучший отдых, который он получил за весь день. Хотя я сомневаюсь, что выглядел намного лучше, поэтому я не стал это комментировать, как и никто другой в группе. Мистер Мазур продолжил: — Я дал ей одно маленькое напоминание о том, что ты был в точно такой же камере всего неделю или около того назад, и она одарила меня взглядом, который превратил бы Медузу в камень, — казалось, его почти позабавил этот факт. — Она там немного нервничает, это точно. — Это, наверное, сводит ее с ума, — это чуть не свело меня с ума, когда я застрял в этом маленьком пространстве. Я практически видел, как она расхаживает, как и я, по той же дорожке взад и вперед по камере, и от этой мысли мне стало плохо. Держать Розу в клетке было за гранью жестокости. — Это точно. Я принес ей кое-что почитать, пока она ждет, но она была не совсем в восторге, услышав, что ее не выпускают. Я вопросительно посмотрел на него. Я мог представить, как Роуз часами кричала на охранников, но в моей голове не укладывалось, что она на самом деле проводит время с книгами. Она читала, но не для развлечения. Она была слишком активна, чтобы сидеть и делать что-то подобное. — Ты сказал ей… — я замолчал, но сомнений в том, о чем я спрашивал, не было. — Да, — его прежняя самоуверенность сразу же испарилась. — Она не очень хорошо это восприняла. — Я не могу поверить, что это происходит, — прошептала Василиса, защитно скрестив руки на груди. — Бедная Роза. Кристиан прижал свою девушку к себе немного крепче. Через его плечо я наблюдал за Адрианом, который уставился в свою чашку, как будто в ней могли содержаться какие-то ответы для него. Очевидно, ничего там не найдя, он медленно покачал головой и сделал глоток. — Она сильная, — прошептал он, как будто говорил больше сам с собой, чем с кем-либо еще. — Она выберется оттуда. — Так и будет, — слова мистера Мазура, казалось, укрепили нас всех. — Мы собираемся убедиться в этом. Нам пора двигаться и готовиться к плану Б.***
— Завтра тот самый день. Мы все рассредоточились по крошечной гостиной, пока Мазур излагал окончательные планы. — Завтра? — запротестовал Адриан. — Похороны моей тети. — Это также будет прекрасной возможностью для нас, — заверил Мазур. — Стражам порядка уже не хватает всех дополнительных мер безопасности, необходимых при таком количестве людей, прилетающих на мероприятие, и они ожидают, что завтра прибудет еще больше. Это, вкупе с дополнительной охраной, необходимой для фактического шествия в церковь, будет означать, что они будут рассредоточены по всему двору. И это наша гарантия того, что они сократят количество охранников в тюрьме. — Он прав, — подтвердил я. — Адамс сказал мне сегодня утром, что завтра я буду изолирован здесь, так как большая часть моей охраны понадобится для проведения мероприятия. Я не знаю, сколько стражей останется со мной, но я уверен, что большинство понадобится для парада. Мазур выглядел исключительно довольным тем, что я сказал, и у меня появилось ощущение зуда в задней части шеи, говорившее мне, что это было связано не только с тем, что я просто подтвердил теорию. Он откинулся на спинку стула, глядя на меня гораздо дольше, чем было необходимо, в то время как остальные обсуждали, сколько стражей потребуется для завтрашних похорон. Я практически мог видеть, как он строит заговор прямо у меня на глазах. Низменная часть меня хотела сбежать, но я выдержал его взгляд, пока он не решил вернуться к текущей теме. — Однако похороны Татьяны лишь немного отвлекут внимание. Нам понадобится что-то большее, чтобы создать хаос, необходимый для того, чтобы осуществить это. — Мы всегда могли бы что-нибудь взорвать, — Кристиан рассмеялся над собственной шуткой, но остановился в тот момент, когда Мазур перестал смеяться. Вместо этого он одарил Кристиана тем же ужасающе расчетливым взглядом, которым он одарил меня всего минуту назад. Однако Кристиан воспринял это не так стоически, как я. В тот момент, когда он понял, что никто ему не противоречит, он отстранился и посмотрел на остальных из нас в поисках поддержки. — Я бы не возражал против этого, — улыбнулся Мазур, заставив всех неловко поежиться. Лисса подскочила на своем сиденье, вцепившись в край подлокотника. — Там будет слишком много людей! Ты не можешь подвергать их опасности! Мазур отмахнулся от беспокойства Василисы взмахом руки. — Не волнуйся, моя дорогая. Это будет контролируемый взрыв. Мы позаботимся о том, чтобы никто не пострадал. — Они смогут подтвердить, что это Кристиан устроил взрыв. Будет легко определить, использовалась ли магия огня, и они сразу же повесят это на Кристиана, — вмешался я. — Он первый, на кого я бы обратил внимание. Он слишком близок к Розе, чтобы они могли не заметить очевидную связь. — Не волнуйся, Беликов. Я не планировал использовать Кристиана для этого. Я думал, что нескольких блоков С-4 будет достаточно. Так было бы гораздо сложнее установить связь с кем-либо здесь. Я вздохнул. — И как ты предлагаешь нам заполучить в свои руки немного С-4? — весь разговор был бессмысленным. Мы тратили время на то, с чем не смогли бы справиться без необходимых для этого материалов. Ни у кого из нас в запасах не было несколько бомб, лежащих без дела. Я сомневался, что кто-нибудь из нас вообще сможет найти что-то подобное до завтра. Ну, за исключением… Осознание, казалось, поразило всех сразу, когда мы все подозрительно уставились на Мазура. — Не волнуйтесь, — сказал он, пожимая плечами в ответ на всеобщее беспокойство, как будто мы все просто хотели чашку кофе, а не несколько фунтов опасной, не говоря уже о незаконной, взрывчатки. — Просто предоставьте это мне. Я не хотел больше задавать никаких вопросов по этому поводу, и все остальные, казалось, тоже были удовлетворены. Может быть, не удовлетворены. Может быть, их заставила замолчать мысль о том, на что он был способен. Я заметил, что Василиса пристально смотрит на него, теребя свои руки, как будто она была слегка обеспокоена всем этим делом. Кристиан казался более впечатленным, чем что-либо еще. — Итак, допустим, ты сможешь достать взрывчатку. Ты не упомянул, что мы именно будем взрывать, — Адриан выглядел гораздо более безразличным ко всему этому, что было странно, учитывая тот факт, что он, вероятно, вложил в этот план больше всего средств. Мы не только пытались освободить его девушку, но и пытались найти настоящего убийцу его тети. Однако я начинал понимать, что для него все это было всего лишь прикрытием. Точно так же, как Роуз прибегала к своему сарказму в трудных ситуациях, Адриан притворялся беспечным. Мазур потер подбородок, поглаживая бороду, обдумывая очевидное препятствие на пути. — Ну, это должно быть что-то очень заметное, но даже я не настолько смел, чтобы взорвать настоящую церковь, — несколько пар глаз выпучились, но быстро пришли в норму. Возможно, некоторые другие подумали, что он шутит, но я не сомневался, что он действительно уничтожил бы церковь, если бы счел это необходимым. Он продолжил через мгновение. — Как насчет одной из статуй рядом с ней? Василиса ахнула при одной этой мысли и прищурила глаза. — Ты не можешь уничтожить ни одну из статуй! Им несколько столетий! Они — часть нашей истории! Он поднял свой пристальный взгляд, бросив опасный взгляд на принцессу. Я знал, что он не тронет Василису, но это все равно не помешало мне напрячься, готовясь отразить любую атаку в ее сторону. — Послушай сюда, моя дорогая, — она вызывающе вздернула подбородок, храбро не отступая от его угрожающего тона. — Да, эти статуи — драгоценные артефакты, но, в конце концов, все, чем они на самом деле являются, — это камень, отколотый в красивую форму, чтобы напомнить нам о прошлом. Роза из плоти и крови, жива и относительно здорова… пока. Итак, этот кусок камня значит для тебя больше, чем спасение твоей лучшей подруги? — Нет, — ее признание было быстрым, легким и уверенным. Я знал, что она говорила это от всего сердца, но я все еще чувствовал, что она колеблется при мысли об уничтожении такой реликвии. Я тоже не был в восторге от этой идеи, но никто не мог возразить Мазуру — жизнь Роуз была гораздо важнее статуи. — Тогда все решено, — тема официально закрылась с его заявлением, и он возобновил свое обманчиво беззаботное отношение. — Теперь о других вещах. Мы быстро обсудили стратегию, когда следует организовать диверсию, а также как физически вывести Роуз из камеры. Мазур отметил, что у камеры, похоже, не было реальных слабых мест (по крайней мере, это он не нашел их во время своего предыдущего визита), и это было то, что я подтвердил, когда он спросил, заметил ли я что-нибудь, что могло бы нам там помочь. В конце концов, мы сошлись на том, что нам понадобится настоящий ключ, чтобы отпереть дверь, а не какой-то другой трюк. — Нам понадобится еще несколько человек, чтобы помочь нам, — сказал я, все еще просматривая клочки бумаги, которые стали нашим планом побега из тюрьмы. — Даже если я доберусь до нее до того, как люди поймут, что происходит, там все еще может быть достаточно охранников, чтобы все усложнить. Вы правы, там будет не так много народу, как в большинство дней, но все равно будет больше одного или двух человек, которые будут держать Роуз взаперти. — Чем больше людей знают об этом, тем больше возможностей для того, чтобы все пошло наперекосяк, — предупредил Мазур. — Я понимаю, но я не могу справиться с ними в одиночку. — Почему нет? Ты уничтожил половину королевской гвардии, помнишь? Я сделал паузу, раздраженный его легкомыслием. — Кое-кто прикрывал меня, помнишь? Я делал это не один, — я стиснул зубы, снова расстроенный тем, что, в конце концов, Роуз все равно была арестована. — Я не хочу рисковать, что все пойдет не так, потому что я не в состоянии усмирить их достаточно быстро. Мне нужна подмога. — Хорошо, но кого ты предлагаешь? Нам придется безоговорочно доверять им, чтобы убедиться, что все идет по плану. — Эдди Кастиль и Михаил Таннер, — никто не ставил под сомнение мой выбор стража Кастиля, но они оказали небольшое сопротивление Таннеру. — Мы едва знаем его, — запротестовал Адриан, а Кристиан кивнул рядом с ним. — Откуда ты знаешь, что он немедленно не выдаст нас? И снова меня вернули в ту одинокую тюремную камеру после того, как Михаил привел Роуз повидаться со мной против моего желания. — Если бы она была в той камере, разве ты не перевернул бы небо и землю, чтобы убедиться, что с ней все в порядке? Его вопрос стал пророчеством, и теперь я знал, как и тогда, что сделаю все возможное, чтобы убедиться, что она избежала своего приговора. Он понимал, что иногда нам приходилось жертвовать «правильными вещами», чтобы убедиться, что «правильные вещи» произошли. Я не сомневался, что он поможет нам, несмотря на незаконность всего этого. — Я доверяю ему, — просто сказал я. — Я тоже, — ответила Василиса. — Он помогал Розе в прошлом, и он поможет ей сейчас. — Они будут считаться сообщниками, — отметил Мазур. — Трудно создать алиби, когда вы нападаете на стражей в той самой тюрьме, из которой кто-то сбегает. Адриан слегка приподнял руку. — Может быть, я смогу помочь с этим. Возможно получится создать легкое принуждение, чтобы их было трудно идентифицировать. — Ты собираешься заставить их просто забыть, что мы все вызволили Роуз? — Нет, — ответил мне Мазур. — Только двое. Тебя с Роуз должны хорошо видеть. — Прошу прощения. — Мне жаль, Дмитрий, — он совсем не выглядел огорченным. На самом деле, Мазур выглядел почти обрадованным. — Нам нужен кто-то, кто был бы нашим козлом отпущения. Это будешь ты. — Ты не можешь… — протест Василисы снова был резко прерван. — Нам нужен кто-то, принцесса. Он — очевидный выбор. Он уже считается опасным и является своеобразным изгоем при дворе. К тому же, после его маленькой выходки на днях в кафе, никто не усомнится в том, что он пришел, чтобы вызволить ее, — он угрожающе ухмыльнулся мне, и я прикусил язык, пытаясь удержаться от реакции. — Как они это назвали? Желание обезопасить своего ученика? Никто бы не стал отрицать, что они сбежали вместе. Адриан усмехнулся над моей «официальной» мотивацией защищать Роуз, но мы проигнорировали его. Я знал, что мои прежние отношения с Роуз больше не были секретом, по крайней мере, между ее друзьями, но мысль о том, что ее отец знал, была не самой обнадеживающей вещью в мире. Но в этом было нечто большее, чем предположение Мазура о наших довольно неортодоксальных отношениях. Там было что-то скрытое под поверхностью. Убежать с Розой означало остаться с Розой.