Советую читать под «Абсолютно всё» (Bianka, МОТ)
— Перейдём к новостям спорта, которые на данный момент будоражат фанатов французского футбола, заставляя их нервно кусать локти. Вчера вечером, 14 февраля, в самом центре Парижа, на мосту Иена произошло страшное ДТП. Около девяти часов вечера легковой автомобиль семьи Гризманн, нападающего «Атлетико Мадрид» и сборной Франции, столкнулся с туристическим автобусом, выехавшим на встречную полосу, превышая допустимую скорость. В результате лобового столкновения машина футболиста отлетела в сторону реки, перевернувшись за борт. В момент аварии в салоне автомобиля находились два пассажира: сам Антуан и его жена, Т/И Гризманн. На данный момент, как сообщают наши журналисты, состояние пары стабильно тяжелое, оба находятся в палате реанимации и интенсивной терапии, больнице Сен-Луи, вследствие тяжёлых травм. Пожелаем паре скорейшего выздоровления и вернёмся к новостям политики! Момент, который сломал их, наступил молниеносно. Без каких-либо намёков и предупреждений, кошмар наяву постучал в их дверь и в один короткий миг разрушил всё, что так упорно ими строилось все эти годы. Как жить дальше, даже в голове не укладывалось. Мгновение столкновения теперь всегда стояло у неё перед глазами. Её испуганный крик, резкий поворот руля в сторону, и Антуан, безвольно ударяющийся о панель кожаного руля. Миг переворота она помнит смутно, лишь удар о боковую дверь со стороны мужа, а дальше сознание улетучивается. Падение в Сену (цвет твоих) волос/ая не помнит, наверное, это и к лучшему. При просмотре сотни видео случайных свидетелей этой катастрофы на просторах интернета ледяные мурашки бегут по коже. Невыносимо жутко, панически страшно и до ужаса невыразимо. А ведь они в этот чёртов момент находились внутри автомобиля. В дорогом салоне Мерседеса, что падал в реку невообразимо быстро. Оставить это в прошлом никогда не получится, как бы ни хотелось. Этот чудовищный момент до самого конца её грешной жизни будет с ней, повторяясь заезженной пластинкой на краях хрупкого сознания. Ей повезло больше, чем ему. К сожалению. (Цвет твоих) глаз/ая проснулась на третий день после ДТП, 17 февраля. На улице шёл мокрый снег, еле заметные капельки дождя бежали по больничному окну, заставляя шумно выдохнуть. Она жива, ещё не время уходить из этого противоречивого мира, не сегодня, не сейчас. Нестерпимая, режущая боль во всём теле мгновенно её отрезвила, запечатляясь в памяти надолго. Нельзя было ни выдохнуть, ни вдохнуть, лёгкие будто прекратили функционировать. Хрупкое тело жестоко ломило, двигаться было невозможно. Звуки работающих аппаратов больно били по вискам, отдаваясь пронзительными, раздражающими перезвонами в голове. В попытке избежать этой мучительной пытки она зажмуривает глаза, еле слышно испуская стон боли. Этот звук не остаётся незамеченным, спустя пару минут в светлую палату входит врач в компании миловидной медсестры. — Миссис Гризманн, мы рады, что вы пришли в себя. Меня зовут Арман Жан дю Плесси, я ваш лечащий врач, — приятного вида мужчина не старше сорока подходит к её кровати, наблюдая за показателями аппаратов. — Не советовал бы вам говорить на данный момент, ваши голосовые связки довольно сильно повреждены после пережитого ДТП. Общаться мы будем письменно, с помощью этой доски, — в её бледных руках оказываются миниатюрная магнитная доска и чёрный маркер. Кисти рук немного подрагивают в болезненных спазмах, когда Т/И с большим трудом пишет единственный интересующий её вопрос. В (цвет твоих) глазах отражается лихорадочное беспокойство, когда девушка поворачивает к доктору дощечку, украшенную одинокой записью: «Что с Антуаном?». Ей однозначно не нравится долгое молчание мужчины и шумный вдох медсестры, только вот она не в положении спорить. Голову тотчас посещают плохие мысли и теории, заставляя в панике разглядывать лицо врача. «Господи, пожалуйста, пусть только с ним всё будет хорошо. О другом я никогда в жизни и мечтать не посмею.» — Я не буду лгать вам, Т/И. Состояние вашего мужа всё ещё оценивается как стабильно тяжёлое, главный удар в этой аварии пришёлся именно на его сторону. На данный момент Антуан находится в коме, сильно повреждены лёгкие, множество переломов, резано-колотые раны. К сожалению, не сработала подушка безопасности, тем самым увеличив количество травм. Не скажу вам, что состояние критическое, но позитивного мало, — слова, словно пули, таранят влюблённое сердце. По щекам девушки уже давно бегут бессильные горькие слёзы. Мучительная боль охватывает изнурённое тело. Ну почему именно он пострадал сильнее? Если бы она только могла, сразу же, не думая, села бы за руль и умерла за него, лишь бы он не мучился. Жизнь без него была невозможной, он стал для неё всем. Они были одним целым, как Мистер и Миссис Смит, шли только в компании друг друга. Если пропадёт один, другой тут же пропадёт, испарится, не имея возможности справиться с горем. — Сейчас самое главное — верить в лучшее, надежда всегда помогает. Не только пострадавшему, но и близким. Ваш муж сильный, мы будем надеяться и делать всё возможное, чтобы он как можно скорее смог выкарабкаться. А пока я должен вас осмотреть. Последующие недели проходили белым шумом на фоне острых переживаний за мужа. Т/И отделалась повреждёнными связками, парой внушающих синяков и растяжением левой руки. На фоне его повреждений её травмы казались до ужаса смешными и нелепыми. Казалось, что весь страх и боль парень целенаправленно перенял на себя, пытаясь уберечь любимую. В тот короткий миг, в момент аварии, её жизнь блондин поставил в приоритет, полностью наплевав на себя. Она же отчаянно не хотела верить, что ради неё он пожертвовал жизнью. Осознавать такие вещи было невероятно страшно, что-то на грани сущего безумия и невообразимой паники. Недели реабилитаций пролетели незаметно, из больницы её выписали. За окном уже цвела весна, наступил март. Игривое солнце гуляло по улицам Парижа, переплетаясь с цветущими деревьями. Пустынные клумбы покрылись буйством всевозможных цветов, принося новые краски городу. Повсюду слышались радостный смех и переговоры, мелькали сумасшедшие образы прохожих. Абсолютно всё вокруг излучало свет и тепло, смешанное с долгожданной лёгкостью и счастьем приближающегося лета. Только вот она не радовалась всему этому великолепию светлых оттенков, а горько плакала в подушку по ночам. Отчаяние и липкий страх не покидали её голову не на минуту, он всё ещё не приходил в себя. Пустынные апартаменты душили, одиночество и ужас пожирали её изнутри. Девушка не жила — существовала. С каждым днём надежда на его выздоровление постепенно угасала. Верить в лучшее она пыталась, правда, но уже из последних сил. Охваченная несчастьем и безысходностью, девушка начала молиться, ставить свечи в костёле. Ведь когда ты на грани, поверишь ведь во всё что угодно? Она приходила к нему каждый день, порой даже засыпая звёздными ночами. Нежно переплетала их пальцы и просила его вернуться, не сдерживая безутешных рыданий. Прерывисто шептала ласковые слова любви в надежде, что он услышит. Только вот Антуан не слышал, не возвращался, продолжал дышать лишь благодаря аппаратам вокруг, не подавая никаких признаков жизни и обременяя её на вечные муки. — Антуан, любимый мой, пожалуйста, если только ты меня слышишь. Вернись ко мне, прошу тебя, — тонкие пальцы скользят по бледной коже его скулы. Солёные горестные слёзы капают на его светлые волосы, теряясь в них. Мелодичный голос (цвет твоих) волос/ой надламывается, транслируя всю боль и безысходность. — Я без тебя не могу, жизнь просто невыносима, когда в ней нет тебя. Я безумно скучаю по твоей солнечной улыбке, родной. Мечтаю вновь посмотреть в твои голубые глаза и утонуть в них. Надеюсь вновь почувствовать вкус твоих губ, услышать твой заливистый смех. Хотя бы на минутку… Непроизвольно к его молчанию и холодной ладони вырабатывается привычка. Приходя к нему в палату, она уже не рассчитывает на разумный ответ, знает, что продолжить её монолог он не в силе. Постоянные фразы врачей о надежде и вере в лучшее раздражают и выводят из себя. Её терпение уже давно иссякло, оставляя за собой крупицы разбитого сердца, последнего противоречия к заключительной стадии отчаяния. Близился день его рождения, по совместительству день их первой встречи, обычно приносящий счастье, тепло и любовь, он не сулил ничего хорошего. Как пережить его, Т/И не знала. Квартира в его отсутствие казалась пустой, чужой, непривычно пустынной, тихой. В ней невозможно было находиться. Сон по ночам, даже несколько неспокойных часов, стал роскошью, ведь все её мысли и разум занимали переживания о нём. Охваченная неодолимым страхом, девушка искала спасения в его тихом присутствии. Его одиночная, больничная палата стала ей вторым домом. Всё потому, что её дом был только рядом с ним, с Антуаном. Новое утро не приносит новых ожиданий, хочется лезть на стену от отчаяния. Со времени злополучной автомобильной аварии прошло 35 дней, его состояние не изменялось, оставалось стабильно тяжёлым. Конечно, ран на его теле стало меньше, кости срастались, но в сознание он не приходил. Стерильная комната больницы была всё ещё наполнена гробовой тишиной, на экране продолжал транслироваться его слабый пульс. Порой томительную тишину нарушал противный звук аппарата вентиляции лёгких, впрочем, он уже стал родным и не ужасал до липких мурашек. За панорамным окном кипела жизнь, эту больничную комнату она, кажется, покинула вовсе. Сумочка девушки в мгновение ока оказывается на прикроватной тумбочке, в (цвет твоих) глазах стоят слёзы. Смотреть без них на любимого стало невозможно. С протяжным скрипом она пододвигает стул к больничной койке и присаживается, переплетая их пальцы. Безумный контраст заставляет шумно выдохнуть. Его ледяная рука никак не вяжется с её тёплой. — Привет, любимый. Я снова тут, рядом с тобой. Держу твою руку и надеюсь застать твоё пробуждение от этого кошмарного сна, — ежедневные слёзы давно стали полноценной привычкой, мелодичный голос надламывался. Видеть его в таком состоянии было невыносимо больно. Хотелось помочь чем угодно, но возможности не было. — Сегодня утром я встретила Оливье, он гулял с Арией в Люксембургском саду. Мы встретились совершенно случайно, его дочурка, светлый ангелочек, попала мне по голове резиновым мячиком, а он пришёл извиняться. Ни один из нас не ожидал увидеть другого, но мы обнялись и немного поболтали. Он спрашивал о твоём самочувствии, Антуан, а я? А что я? Я просто не смогла сдержать слёз! — её трепетные пальцы ласково обводят контур его бескровных губ, выразительных бровей, высоких скул. Мужчина, которому она подарила своё сердце, был великолепен. Нежен, аккуратен, честен и надёжен, с симпатичной внешностью и ослепительной улыбкой. Т/И искренне верила, что он был дарован ей судьбой, не меньше. Её собственный ангел. Такой же светлый и оберегающий. Только вот парень-то уберёг свою возлюбленную, а она его от катастрофы нет, — Я без тебя не живу, а существую, Антуан. Даже вздоха нормально сделать не могу, все мои мысли только о тебе. Зачем ты вывернул руль тем злополучным вечером и обрёк себя и меня на такую боль? Зачем спас мне жизнь ценою своей? Не стоило, однозначно не стоило. На твоём месте сейчас должна была быть я, а ты должен жить. Выходить на поле, жмуриться от яркого солнца, вдыхать аромат твоей любимой сирени и задувать свечи на именинном торте, завтра ведь твой день, наш день. Помнишь, как мы хотели провести его вместе? На лазурных берегах Кипра, на нашей маленькой вилле, только ты и я. Мечтали наслаждаться обществом друг друга и целоваться без устали, окутанные теплотой волн? Теперь все наши мечты разрушены, все мои мысли с тобой, — (цвет твоих) волос/ая прикасается солёными от слез губами к их переплетённым ладоням. В (цвет твоих) глазах отражаются океаны безнадёжного отчаяния и безмолвной мольбы. Хриплый голос переходит в доверительный шёпот: — Вернись ко мне, Антуан, умоляю. Это всё, о чём я тебя прошу. Мы сможем всё выдержать, я никогда тебя не оставлю. Буду стоять с тобой рука об руку до конца, как и обещала тогда, на скалистом берегу средиземного моря на церемонии нашей свадьбы, — счастливые воспоминания вспыхивают в её голове мимолётно, принося хоть капельку спокойствия. Другая рука нежно зарывается в его светлые волосы, плавно, успокаивающе поглаживая, — Ты всё чего я хочу, favorite. Я безумно люблю тебя, знаю, что и ты тоже. Поэтому прошу, умоляю, открой свои глаза, милый. Я хочу утонуть в омуте твоих голубых глаз вновь, мне это просто необходимо… Проходит около получаса, когда шум аппарата, транслирующего пульс футболиста, в момент подскакивает, сменяясь протяжным воем. Разбитое сердце девушки резко замирает, когда ледяные пальцы парня слабо сжимают её тоненькие пальцы в ответ. Не веря в происходящее чудо, (цвет твоих) волос/ая переводит взгляд к его лицу и поражённо застывает. Чёрные реснички еле заметно трепещут, слышится болезненный рваный выдох. Истерические всхлипы срываются с её малиновых губ, слёзы облегчения струятся с её глаз шелковистыми водопадами. Девушка утешительно, совсем невесомо касается его щеки, ощущая еле заметное тепло кожи на своих пухлых губах. — Je ne lâcherai plus jamais ta main, mon amour. Je te jure… Как она позвала врачей и медсестёр, девушка уже не помнит. В тот момент был только он и его сбивчивое, но самостоятельное дыхание. Родные голубые глаза отражали непередаваемую боль, оттенённую нотками чистой любви. Т/И уже и забыла, какого это, ощущать внимание его очей на своём лице. Забыла, какого это, видеть мелькающие бури эмоций в его лучезарных глазах цвета морской глади. Тихий кашель и с трудом произнесённое: «ma princesse, tu es ici» вышиб весь воздух из лёгких моментально, автоматически вынуждая подарить ему самую счастливую, обременённую радостью улыбку. Минуты ожидания в больничном коридоре тянулись до ужаса медленно. Наскоро успев обзвонить всех близких друзей и родственников, она ожидала оклика лечащего врача с разрешением войти. Обручальное кольцо совершило уже, наверное, пятисотый оборот, когда её позвали присоединиться. Бесшумно заперев дверь, Т/И поспешно подходит к его кровати и присаживается на самый край, возвращая их ладони в привычное состояние замка. Сердце совершает нервные кульбиты, когда наконец Арман Жан дю Плесси прерывает гнетущую тишину, закончив делать заметки в своём блокноте, и поворачивается к паре: — Мистер Гризманн, мы очень рады, что вы наконец пришли в сознание. Это настоящее чудо, никак иначе. Ваше состояние оценивается удовлетворительно. Раны и переломы полноценно зажили, срослись, все жизненно важные системы организма в порядке. Однако есть одно но… — мужчина с сочувствием смотрит на футболиста, ободряюще улыбаясь. — К большому сожалению, в результате аварии мощнейшая сила удара пришлась на ваш спинной мозг. Произошло его неполное повреждение. Это ни в коем случае не смертельно, но реабилитация займёт внушительное количество времени. Более того, ближайшие полгода вам придётся провести в инвалидной коляске, — страшные слова обрушиваются на пару огромной лавиной, перекрывая все недавние позитивные эмоции. Её (цвет твоих) глаза в ужасе распахиваются, транслируя горькую меланхолию в связи со вселенским переживанием за мужа. Нежная рука автоматически в качестве хоть какой-то поддержки сильнее стискивает его ладонь. В какой раз она плачет за сегодня? В сотый? Выходит какой-то проклятый, замкнутый круг с отсутствием счастливого конца. Гризманн панически жмурит глаза, пытаясь скрыться от приближающейся бури безутешного горя. Кое-как собравшись, он выдавливает из себя самый волнующий вопрос, попутно нервно сглатывая: — Футбол. Я смогу вернуться в футбол? Оглушающая гробовая тишина становится ему ответом. И вот тогда всё полностью взрывается. Ломается, рушится под натиском неуправляемой стихии. Вся его жизнь, от и до теперь сломана, исковеркана и прервана. Жгучие слёзы обиды и горечи бегут по его мертвенно-бледным щекам, пока жена что-то ласково, успокаивающе шепчет. Стирает его кристальные слезинки, оставляя на их местах тёплые поцелуи. Надежда в его сердце пытается прорваться к палящему солнцу сквозь обвалы разбитых мечт. «Мы справимся. Справимся. Справимся.» Как-же хочется в это верить.***
Полузащитника «Атлетико Мадрид» выписывают спустя месяц с огромной кучей медикаментов, направлений на реабилитации и с пожеланиями о скорейшем выздоровлении. Сочувственные улыбки медперсонала заставляют его сильно стиснуть зубы, до чего же его раздражает жалость в их глазах. Омерзительное зрелище. Если бы не Т/И рядом, он бы плюнул на все нормы приличия и послал бы их на все четыре стороны. Всё точно образуется, восстановится, ведь любимая рядом с ним, цела и невредима, а они смотрят на него, как на живого покойника. Вместе у них точно получится, с ней было нестрашно. Её ослепительная улыбка, трепетные касания и чувственные слова дарили ему надежду на лучшее, заставляли верить в счастливый итог. Вера о возвращении в футбол плавно укрепляла свои позиции в его душе, делая его сильнее. Месяцы реабилитации пролетали незаметно. Антуан был целеустремлён, вынослив и терпелив, никогда не сдавался при первом же затруднении. Огибал все препятствия с высоко поднятой головой и никогда не жаловался на печальные обстоятельства. Нервный срыв произошёл лишь однажды, когда они вместе с (цвет твоих) волос/ой отправились продолжать реабилитацию на Кипр. Прекрасно развитая медицина, врачи — профессионалы своего дела, приятный климат, ласковое море, захватывающие пейзажи, родная вилла. Всё это дарило приятное чувство давно забытого, потерянного счастья. Душе наконец было легко и спокойно. После всех событий в их семье царило негласное правило — девушка всегда отвозит парня на реабилитацию в поликлинику, уезжает, не желая смущать, и после возвращается, чтобы его забрать. В этот раз всё должно было быть так же, только вот (цвет твоих) глаз/ая приехала на несколько минут раньше и, не имея желания ждать его возвращения под палящим солнцем, впервые решилась зайти в нужный зал и немного посмотреть. Антуан сосредоточенно выполнял поручения тренера, не отвлекаясь на окружающие факторы. Его голубые глаза не нашли знакомую аккуратную фигурку в дверях, смотрящую на него с любовью и безмерным восхищением. Её сильный, стойкий мужчина. Не брать с него пример было невозможно. Сегодняшняя тренировка в основном охватывала верхнюю мускулатуру, француз в основном подтягивался, а после робко касался ногами земли, пытаясь удержать равновесие. Получалось неплохо. — О, миссис Гризманн. Добрый день, мы уже почти закончили. Не стойте в дверях, проходите! (Цвет твоих) волос/ая неловко здоровается и неспешно подходит к молодому врачу, о чём-то с ним переговариваясь. Когда на её пунцовых губах расцветает улыбка, его любящее сердце охватывает бурная волна ненависти. Те самые неправильные, страшные мысли вновь начинают вихрем крутится в голове. Главные страхи блондина выбираются наружу, заставляя сердце мучительно страдать в агонии. Ночные кошмары обрели свои силуэты в свете светлого дня. «Она достойна лучшей жизни, признай уже это наконец, Гризманн. Твоя жена достойна полноценного мужчины с функционирующим телом, который сможет носить её на руках и подарить весь мир!». Его движения ускоряются, становятся более агрессивными. Подходы он уже не считает, боль при соприкосновении с землёй его распаляет. Разум затуманивается, отчаяние струится по венам. «Она с тобой только из жалости, очнись уже наконец. Т/И просто отплачивает тебе свой долг, благодарит за сохранённую жизнь!». Полностью погрузившись в себя, парень не замечает, как ладони предательски, совсем мимолётно соскальзывают с турника, и он падает на землю, больно ударяясь спиной о мягкий спортивный мат. Где-то вдалеке слышится её испуганный крик, а в следующие минуты девушка уже подлетает к нему в попытке аккуратно поднять. Она бессвязно шепчет, как испугалась, и что он не может так безрассудно рисковать своим здоровьем. Они ведь столько всего преодолели вместе. В его же голове вертится только одна навязчивая мысль: «Расстанься с ней первым, облегчи её жизнь. Она достойна полноценного счастья и обретет его уж точно не в твоём лице!» Их глаза сталкиваются в безмолвном поединке, ток пробегает по коже, когда он отталкивает её руки от себя. Крик срывается с его губ целенаправленно, раня (цвет твоих) глаз/ую в самое сердце: — Не трогай меня, чёрт возьми! Я сам в состоянии подняться! Блондин поднимается сквозь ощутимую боль и присаживается в коляску. Ответив что-то резкое врачу, кажется, о своём самочувствии, парень выезжает на улицу, смаргивая подступающие слёзы. Душа неспокойно мечется внутри мускулистого тела. — Какой же ты никчёмный, Гризманн. Аж стыдно, лучше бы в тот вечер тебя не стало… В особняк они возвращаются в удушающей тишине. Всю дорогу домой он обдумывал свои слова, неконтролируемо вдыхая и запоминая аромат её сладких духов. Ваниль с лёгкими нотками корицы — самый приятный запах на свете. Прощаться не хотелось, но другого выхода парень не видел. Ей нужна нормальная жизнь, а не постоянные скитания по больницам с целью вернуть его к прежнему распорядку. Для неё он сделает всё, даже переступит сквозь собственное щемящее сердце. (Цвет твоих) волос/ая готовит ужин, когда он подъезжает к ней на коляске и пускает бомбу замедленного действия, прямо так сразу: — Нам нужно развестись… И тут время словно замедляется. Баночка с ароматными специями выпадает из её руки, как в замедленной съёмке, шумно разбиваясь о белый кафель. Мозг пытается переварить только что услышанную информацию, но не может. Её будто оглушили. — Что? — в (цвет твоих) глазах блестят подступающие слёзы, руки еле заметно подрагивают. «Нет! Нет! Нет! Это точно не может происходить в реальности!». — Я хочу развестись, Т/И. Пора расставить все точки над i, прекратить обманывать друг друга. Я прекрасно понимаю, что ты со мной несчастна, — слова, словно раскалённые ножи, таранят её хрупкое сердце, пока глаза в панике бегают по его тоскливому лицу. Девушка судорожно шмыгает носом, ступая к нему на встречу. Пытается поймать его взгляд. — Антуан, это несмешно. С чего ты это решил вообще? — её голос слегка содрогается, девушка присаживается к нему на колени, трепетно поднимая его за подбородок, желая столкнуться с волнующим голубым омутом. Слёзы аккуратными ручейками бежали по её румяным щекам, заставляя его сердце мучиться вспышками резкой боли. — Я не хочу заставлять тебя мучиться со мной, mon chérie. Ты достойна нормальной жизни, полноценной. Достойна гораздо большего обычного калеки с туманным будущим… — от тяжело сглатывает, берёт её лицо в ладони, кривая улыбка нервно пляшет на его губах. — Да как ты не понимаешь, что кроме тебя мне никто и не нужен?! — они непроизвольно держатся за руки, впитывая слова друг друга. — Ты, всегда был только ты. Ты — моё всё, Антуан. Только ты и больше никто… Их носы соприкасаются, ладони плавно скользят по телам друг друга. Так робко, трепетно, нежно. До бабочек в животе и лёгкого покалывания в руках. В этом мире им повезло обрести друг друга, познать вместе прекрасное чувство и окунуться в омут эмоций с головой. Две половинки одного целого. Одни переживания, страхи, трудности на двоих. Было бы так глупо это всё потерять в мгновение ока, так непростительно и нелепо. Лёгкий ветерок с просторного балкона окутал их тела. В свете заката представшая картина влюблённых смотрелась ещё более романтичней. Девушка отрывается от Антуана, его пальцы любовно скользят по её подбородку, и пламенные губы наконец встречаются в поцелуе со вкусом прочной, стойкой любви и нежной, трогательной заботы. Между ними проскальзывают сотни воспоминаний. Они с большим трудом сдерживают страсть, может, и не стоит? Закрыв глаза, (цвет твоих) волос/ая отвечает на поцелуй, буквально льнёт к движениям мужа. Мягко, неспешно, до умопомрачения нежно его руки исследуют её тело, принося сотни приятных мурашек. Так воздушно, возвышенно, будто и не в этом мире. — Никогда не отпускай моей руки, mon chérie, умоляю. Даже, когда я отталкиваю. Я не смогу без тебя, никогда, — Гризманн выдыхает лаконичную фразу прямо ей в губы и сразу же целует вновь, не хочет терять ни минуты. Наверное, блондин никогда не сможет ею насытиться, абсолютно никогда, точно не в этой жизни. Громкий звук пред-начального свистка возвращает её в настоящее время, вырывая из незабываемых воспоминаний прямо на арену родного стадиона «Civitas Metropolitan». Ликующие толпы болельщиков истошно кричат, повсюду виднеются тематические футболки, флаги стран. — Мама, мам, смотри, там папа! — маленькая ручонка Авроры восхищённо указывает на игрока в центре поля. Светлые волосы, ослепительная улыбка и еле заметное подмигивание в их сторону, заставляющее сердце сладостно сжаться. Антуан Гризманн, нападающий под номером 8, вновь отстаивал репутацию своего клуба на поле боя, вновь вошёл в игру. Француз весело машет дочке, подпрыгивающей от возбуждения на коленях мамы, заставляя ту смеяться при виде такого энтузиазма. Аврора Гризманн была полной копией своего папы, начиная ангельской внешностью и заканчивая буйным характером. Неудержимая фурия, живое олицетворение их крепкой любви. Долгожданный ребёнок, вторая принцесса. Обе — девушка и малышка шлют папе через всё поле воздушный поцелуй, желая блистательной победы. И, конечно, блондин его ловко ловит. Щёки пылают жаром, когда их взгляды сталкиваются. В животе завязывается плотный узел. Поверить только, они в браке уже 10 лет, а накал страстей всё тот же. Она ловит его любовные слова сквозь весь стадион, читая по губам: — Ты лучшее, что есть в моей жизни, родная! — Это взаимно, Антуан! Долгожданная игра начинается, вынуждая их прервать свои любовные переглядки. Фигура девушки излучает безудержное счастье и тепло. Своё слово она однозначно сдержала. Их руки были переплетены и по сей день. (с фр. «Любимый») (с фр. «Я больше никогда не отпущу твоей руки, любовь моя. Клянусь…») (c фр. «Моя принцесса, ты тут.») (с фр. «Моя родная»)