Пепел внутри нас

Черные цепи крепко обвили шею агента Фатуи, жадно хватавшего ртом последние потоки живительного воздуха. Но силы стремительно покидали его тело, и делать очередной вздох с каждой секундой становилось невыносимо трудно и больно. Из его горла раздавались лишь приглушённые хрипы, в которых уже нельзя было угадать членораздельные слова и проклятия в сторону своего убийцы. Цепи ослабли, лишь когда его тело затрясло крупной дрожью, а глаза налились кровью и закатились в предсмертной конвульсии. Тело с грохотом упало на заледеневшую землю, оставляя след на рыхлом, только что выпавшем снеге. Дилюк обвел взглядом лагерь и, убедившись, что свидетелей не осталось, облокотился на рукоятку своего меча. Холодный воздух обжигал горло, в глазах плясали тёмные круги, мир вокруг на несколько затянувшихся мгновений утратил свою чёткость. Дилюк зачерпнул ладонью горсть снега и поднёс её к лицу. В такой лютый мороз это не лучший способ прийти в себя, но ещё хуже - свалиться здесь посреди вражеского лагеря, пусть и полностью разбитого. Подкрепление могло подоспеть в любой момент, а ему все ещё нужно было закончить начатое. Артефакт, зажатый в другой ладони, отдавал лёгкой вибрацией и теплом - обманчивым, опасным. Однажды он обязательно уничтожит его. Однажды Глаз Порчи больше никому не сможет навредить, поманив бесконечной силой и возможностями. И Дилюка нисколько не заботило, что ценой этому может стать его собственная жизнь. Он думал о том, что эта штука вполне может убить его. Тело напоминало ему об этом кровавым кашлем, разрывавшим грудную клетку по ночам, ноющей болью, от которой нельзя было укрыться нигде. Но можно ли было остановиться теперь, когда оставалось пройти всего лишь несколько шагов? Немного придя в себя, Дилюк все еще нетвердой походкой дошел до палатки, в которой застигнутый врасплох делегат Фатуи из другого города лежал с зияющей в животе рваной раной, нанесенной двуручным мечом. Он не был бойцом, он не мог за себя постоять. Обычный канцелярский работник, не ожидавший, что даже не сумеет добраться до столицы. Возможно, в другой ситуации Дилюк бы позволил ему сбежать, но оставлять свидетелей, когда ставки поднялись настолько высоко, было непозволительной роскошью. Убедившись, что вся охрана была мертва, он подошел к разложенному в углу столу, на котором лежало несколько бумаг и свитков. Дилюк развернул один из них и бегло прочитал его содержимое, нахмурившись. Пропуск в архив был выдан Чайльдом, одиннадцатым Предвестником Фатуи, получившим столь высокий титул в еще совсем юном возрасте. Как назло – сейчас он находился в столице, и его вмешательство могло спутать все планы. Чайльд был опасен. Об этом буквально кричали все слухи и данные, которые Рагнвиндр успел получить от своих информаторов. В нынешнем состоянии он едва ли сможет одолеть Предвестника в его, скорее всего, лучшей форме, но действовать нужно быстро. Уже завтра утром патруль Фатуи обнаружит уничтоженный отряд своих сослуживцев, поэтому сегодня – во что бы то ни стало – он должен проникнуть в архив и найти доказательства преступлений Снежной. На постоялый двор Дилюк вернулся еще до заката. Хотя ветер стих, ледяной воздух все равно покалывал кожу тоненькими иголочками, оставляя на ней сухие красноватые следы. Он никак не мог привыкнуть к местному климату – к тому, что здесь, как ни одевайся и ни кутайся в шарфы и меха, ему все равно будет холодно. Раньше, когда Дилюк выполнял миссии на Драконьем Хребте, его спасал Глаз Бога, и необходимости в поиске источника тепла просто не было. Теперь же приходилось рассчитывать лишь на камин в номере и случайные очаги во вражеских лагерях, о которые можно было погреть руки. Дилюк осознал, насколько ему здесь не хватало тепла, когда с волчьим аппетитом накинулся на горячий капустный суп, названный местными странным словом «борщ». В детстве и юности его едва ли можно было заставить съесть хотя бы ложку, а теперь он с радостью попросит еще и добавку. В прочем, это не самое радикальное изменение, произошедшее с тех пор. С этим можно было смириться. В столовой к нему подсел мужчина с газетой, который, бегло обведя взглядом помещение, наклонился к нему немного ближе. Дилюк напрягся, но виду не подал. – Будь осторожен, – полушепотом произнес незнакомец. – Предвестники пронюхали про тебя. Того делегата ждут сегодня около восьми вечера. У тебя все готово? – Да, – ответил Дилюк. Иногда ему казалось, что эта информационная сеть простирается буквально везде. Без нее он не смог бы зайти так далеко. – Что известно Предвестникам? – Что их лагеря и крепости систематически уничтожает какой-то смельчак в черном плаще, управляющий такими же черными цепями, – усмехнулся мужчина, оценивающе и даже восхищенно посмотрев на Дилюка. – Скоро они всерьез за тебя возьмутся. Поторопись. Рагнвиндр больше ничего не ответил, завершив ужин в тишине. После этого он поднялся в свой номер, где еще раз внимательно осмотрел документы, задержав внимание на размашистой подписи Чайльда. Ему от силы было лет двадцать. Какими же мерзостями он успел выслужиться, раз его уже назначили предвестником самой Царицы? Насколько силен и опасен был этот Чайльд? Дилюк инстинктивно сжал в ладони Глаз Порчи. Какая-то его часть, обратившая горечь утраты в ненависть и презрение, безумно хотела раздавить одного из лидеров Фатуи. Плевать, что он никак не мог быть связан со смертью его отца. Пусть это будет почти бессмысленная жестокость, которая раньше пугала и самого Дилюка. Но убийства со временем превратились в рутину, и он с хладнокровием стал ощущать, что ему это нравилось. Ему нравилось слушать предсмертные лживые извинения этих ублюдков, их обещания исправиться и начать новую жизнь. Ему нравилось ощущать, как цепи содрогаются от их предсмертных конвульсий, бессильных попыток борьбы. И – сначала ему было непросто признаться себе в этом – не всегда это было оправдано необходимостью. Лишь иногда, когда его подолгу мучила бессонница или ноющая боль от очередного приступа кашля, в голове всплывали тщательное подавляемые мысли и вопросы. Кем он стал? Где та рыцарская честь, которая когда-то – в другой жизни – была для него превыше всего? Что бы сказал ему отец теперь, посмотрел ли бы на него с былой гордостью и любовью? Ответы были совсем неутешительными. Их нельзя было давать самому себе. Это сведет с ума, разрушит барьеры, которые он так тщательно выстраивает. Проще было убедить себя в том, что этот путь единственно верный. Но почему же так тошно иногда было смотреть на свое отражение в зеркале, на этот почерствевший взгляд, застывший в нем холод и пустоту? Все приготовления были закончены к вечеру. Уткнувшись носом в мех, Дилюк вышел из гостиницы, поежившись от резкого порыва ветра. Ночь обещала быть холодной. По небу не проплывало ни одного облака, и все звезды были как на ладони. На мгновение уголки его губ напряглись, а в сознании послышался мягкий голос, звучание которого напоминало сладкий тянущийся мед. Это созвездие напоминает мне твои веснушки, Люк. Я бы его переименовал. Уж не знаю, как выглядела богиня Эзраиль, но я уверен, что твое имя подошло бы больше. Однако внезапный порыв ностальгии сменился быстро нахлынувшим гневом. Пусть этот предатель катится в Бездну вместе со своими лживыми, дешевыми комплиментами. Сейчас вспоминать их хотелось меньше всего на свете – его разум должен оставаться холодным, а одна мысль о Кэйе будоражила сознание яростным пламенем, непременно оставлявшим после себя ожоги и пепелище. У входа в штаб Фатуи Дилюк невозмутимо показал удостоверение и прошел мимо стражника в форменной маске – такой же, которую он несколько часов назад снял с еще не остывшего трупа. Рагнвиндр буквально мог почувствовать тяжелый взгляд, брошенный ему вслед, но ничем не выдал подступившее к груди напряжение и готовность быстро обнажить свой меч. Благо, подпись Предвестника внушала достаточно уважения, чтобы не уточнять намерения посетителя, поэтому стражник оставил свои подозрения к весьма необычной внешности делегата Снежной неозвученными. Дилюк усмехнулся – надо же, они не более компетентны, чем рыцари Ордо Фавониус. Найти архив не составило труда, хотя коридоры были построены совершенно по иному образцу, нежели в Мондштадте. Рагнвиндр заранее изучил план здания, раздобытый его информаторами, поэтому знал расположение всех кабинетов и комнат здесь буквально наизусть. – А ты кто такой? – грубо окликнули его у лестницы в подвал, где находился архив. Дилюк обернулся, увидев в нескольких шагах от себя двух Фатуи, шевроны которых говорили об офицерском чине. – Делегат из Ледового, – спокойно ответил он, показывая пропуск. Фатуи долго и внимательно изучал его, словно проверял подлинность, однако его товарищ слегка толкнул его локтем в бок, кивком головы указывая на подпись в конце пергамента. Тот тихо хмыкнул, одаривая Дилюка скептичным и недоверчивым взглядом. Рагнвиндр мысленно чертыхнулся. – Какие-то проблемы? – Не похож ты на снежнайца, – презрительно фыркнул офицер. – Понаберут всяких полукровок, а потом гадай, не шпионы ли они. – Можете попросить господина Чайльда подтвердить мою личность, – пожал плечами Дилюк. – Только вот дело безотлагательное, и документы мне нужно доставить как можно скорее. – Какой обидчивый, – рассмеялся Фатуи, похлопав его по плечу. – Сразу видно, типичная канцелярская крыса. Чуть что – так сразу за спину начальства. Иди, забирай свои бумажки и неси их в свой Ледовый. Будь осторожен – какой-то псих уж очень нас не любит и устраивает резню в наших лагерях. Если увидишь черные цепи, беги изо всех ног. Ты уж точно не сможешь дать отпор. Вот попадись он мне однажды… И ты не захочешь проверять, что за этим последует. Дилюк спустился в подвал по крутой лестнице, по бокам которой на стенах висели факелы. Их тепло совсем не согревало, и он сразу же почувствовал резкий перепад температуры. Внизу стало совсем холодно, и он невольно поежился, сильнее укутавшись в меховой воротник. Рагнвиндр остановился у тяжелой двери, возле которой стояло еще два стражника. Они лишь бегло взглянули на его пропуск, очевидно, полагаясь на расторопность своих коллег – уж должны же были проверить делегата еще на входе, так? Заржавевший замок подался не сразу, но в итоге дверь открылась, и Фатуи молча пропустили Дилюка вперед. Он вошел внутрь, бегло прикидывая, сколько времени ему понадобится, чтобы обработать такое количество информации и найти то, что ему нужно. Найти доказательства преступлений Снежной в Мондштадте. Доказательства их вины в смерти его отца. На мгновение Дилюку показалось странным, что его никто не сопровождал. Ни охрана, ни архивариус, никто. Фатуи настолько уверены друг в друге, что совсем не пекутся о собственной безопасности? Интуиция упорно нашептывала, что они не могли быть таким идиотами. Пропустить неизвестного им делегата в кладезь их секретов их тайн? Это было бы слишком даже для горе-рыцарей из Ордо. Но та его часть, которая жаждала возмездия для преступников и их крови, не была готова отступать. Стеллажи со свитками, книгами, папками, пергаментами казались бесконечными и бессистемными, но Рагнвиндр знал, что вся информация здесь рассортирована по алфавиту. Пробравшись к заветной букве «м», он достал несколько толстых папок, на корках которых корявым почерком было написано «Мондштадт». Дилюк положил их на стол, а в нос сразу же ударил запах пыли и старой бумаги. Искать нужно было быстро, а объемы были далеко не маленькими. Его взгляд зацепился за карту Мондштадта, на которой хаотично были расставлены цифры от одного до пяти. Рядом с ущельем Дадаупа, в каньоне Светлой Короны, около мыса Веры, недалеко от Спрингвейла, в окрестностях винокурни. Что же могли означать эти метки? Недолго думая, он положил карту в свою сумку и продолжил поиски. В этой же папке он довольно быстро нашел ответ на интересовавший его вопрос. Лаборатория №1, №2, №3… Эксперимент провалился, подопытный 0157 был уничтожен. Подопытный 0893 сбежал, найти и вернуть. Вживление дендро элемента прошло неудачно. Организм отторгает. Сорок детей. Двое выживших. Дилюк цеплялся глазами за отдельные фразы, чувствуя, как внутри закипает ярость. Эти ублюдки в его городе проворачивают свои эксперименты, разворачивают лаборатории, в которых проводят опыты над детьми. И рыцари ничего не знали об этом. И они отдают в их распоряжение целый отель в Мондштадте! Ему хотелось сжечь весь штаб дотла, уничтожить каждого, кто хоть как-то был причастен ко всему этому. Глаз Порчи в кармане отдавал уже знакомой вибрацией – он жаждал высвободить свою силу, подпитывал самые темные желания и стороны личности владельца, делал их во много раз ярче и сильнее, призывал поддаться им и уничтожить все в эту же секунду. Но доказательств было все еще недостаточно. С Фатуи нужно было покончить раз и навсегда, но меч ему в этом не поможет. Дилюк не мог точно сказать, сколько он уже просидел в архиве, и инстинкт самосохранения и осторожность покинули его в те мгновения. Открыв другую папку, он рвано вздохнул. Сердце забилось с бешеной скоростью, пальцы задрожали, тело налилось свинцом. Почерк отца. Рагнвиндр мог узнать эти округлые, аккуратные буквы даже в темноте. Только собравшись прочитать написанное, он услышал, как дверь с тяжелым лязгом отворилась, а на пороге появился отряд Фатуи во главе с рыжеволосым парнем, смотревшим на него с дерзкой, заинтересованной усмешкой. Дилюк схватился за Глаз Порчи, но незнакомец лишь покачал головой, тихо цокнув языком. – Я бы не советовал тебе делать это, – прищурился он. При свете факелов его волосы приобрели огненный оттенок, который особенно подчеркивал яркую голубизну глаз. – Ты сдашься сам, или мне сломать тебе руки? Или ноги… Зависит от того, как сильно ты будешь сопротивляться. – Нам схватить его, господин Чайльд? – спросил его один из застрельщиков, приготовившись атаковать. – Ты испортил мне эффектное представление, Алексей, – сокрушенно вздохнул Предвестник, но в его взгляде заискрились нотки азарта. – Да, Дилюк. Я тот самый Чайльд, подписью которого ты столь нагло воспользовался. Признаться, я разочарован. Удивительно, что с такими навыками маскировки ты вообще добрался до Снежной. Я ожидал чего-то большего от тебя, учитывая тот ужас, который ты наводил на наших ребят. А в итоге… Попасться в ловушку так нелепо и глупо. Дилюк сжал челюсть так крепко, что на его скулах заплясали желваки. Вот почему его пропустили в архив так легко. Вот почему к нему даже не приставили сопровождающего. Инстинкты не обманули его, но он предпочел их проигнорировать. Действительно нелепо и глупо. Но делать было нечего – свои ошибки нужно исправлять. Из Глаза Порчи в сторону Чайльда взметнулись черные цепи, которые непременно обвили бы его шею, не окажись реакция Предвестника столь быстрой. В его руках появились водяные копья, и за долю секунды он оказался подле Дилюка, готовый нанести сильный удар в живот. В последний момент Рагнвиндр увернулся, чувствуя непривычную тяжесть во всем теле. Вот же… Только не сейчас. – Ты ведь не думаешь, что сможешь одолеть меня вот этими дешевыми трюками? – усмехнулся Чайльд. – Твоя форма оставляет желать лучшего. Новая серия ударов, парировать которые становилось все сложнее. Предвестник же, напротив, не показывал никаких признаков усталости. Для него это словно была игра, которой он еще не успел пресытиться. В какой-то момент Чайльд даже позволил Дилюку подобраться достаточно близко, чтобы нанести удар клеймором, но с легкостью его отразил, звонко рассмеявшись. Почти как ребенок, увлеченный шуточной борьбой. Руки дрожали, меч ощущался почти неподъемным. Ему не выиграть. Это конец. – Уже сдаешься? – удивленно изогнул бровь Предвестник. Он непринужденно вертел в руках копье, как фокусник, демонстрирующий фокусы перед публикой. – Жаль... Я думал, ты хоть немного заставишь меня попотеть. – А это тебе небольшое наказание. Точнее, его начало. Быстрым, поставленным движением он ударил Дилюка в живот кулаком, отчего тот согнулся над полом, тяжело дыша. Неужели его смерть будет настолько никчемной и бессмысленной? Неужели все те обещания, которые он дал себе, будут похоронены здесь, вместе с ним? Мысль об этом обжигала, причиняла неимоверные мучения. Но она же позволила ему собрать последние силы, что еще оставались у него. Воспользовавшись секундной заминкой, Дилюк резко схватил за горло Чайльда, плотно припечатав его к стеллажу, отчего тот пошатнулся. – Я убью тебя, – прошипел он, сжимая ладонь сильнее. Предвестник криво улыбнулся. В следующую секунду Рагнвиндр почувствовал острую боль в животе. Еще удар – и рука разжимается. Следующий – и мир теряет ясность. Затем привкус крови во рту, тяжелый стук о деревянный пол и бесконечный поток сожалений. Говорят, что перед смертью человек снова как будто проживает свою жизнь за несколько мгновений. Но Дилюк не видел ничего – ни ярко-зеленых виноградников, зацелованных мондштадским солнцем, ни синих волос, запах которых он когда-то так любил, ни гордой улыбки своего отца. Он видел лишь тоскливое, серое пепелище. Это было все, что у него осталось.