Любовь с двойным стандартом

      Нина очнулась от того, что кто-то слегка дотронулся до её плеча. Она поняла, что защитные силы организма погрузили её в бессознательное состояние.       — В чём дело? — спросила она.       — Самолёт на Майами, — ответила Нора.       Нине показалось, что она чем-то расстроена.       Неожиданно её внимание отвлёк репортаж, который показывали по телевизору. Телеведущий передавал новости с Гаити. Нине это напомнило события предыдущего дня, она снова согнулась пополам от боли.       «Ты для этого меня позвала? Чтобы вспомнить детство? У меня должна была быть встреча по утверждению гуманитарной помощи для пострадавших при землетрясении на Гаити. Я думал, у тебя что-то важное».       «Нина, я хочу попрощаться с тобой. Мне надо уехать на Гаити, там землетрясение. Надо доставить гуманитарную помощь. Я должен лететь, и мы больше не увидимся. Я хочу этого. Хочу улететь отсюда подальше. Не знаю, на сколько времени. Но это не может так продолжаться. Я не могу смотреть на тебя как на друга. Ты для меня больше, чем друг. И я хочу побыть вдали от тебя, чтобы во всём разобраться».       Это было слишком ужасно, чтобы вспоминать. Слёзы снова потекли по её лицу, а сердце защемило от боли. Лучшего друга она убила, а любимого человека оттолкнула от себя своим жестоким поступком.       «Простите меня, пожалуйста, как же мне больно. Мне так плохо без вас, всё бы отдала, только бы снова увидеть вас, мои родные», — захлёбываясь от слёз, думала Нина.       Чтобы не слышать их голоса в памяти, она сосредоточилась на голосе телеведущего:       По официальным данным, число погибших в разрушительном землетрясении, произошедшем на Гаити, составило 222 570 человек. Напоминаем, что эпицентр был в двадцати двух километрах к юго-западу от столицы Республики Гаити Порт-о-Пренс. Сила основного землетрясения составила семь баллов, следом за этим было зарегистрировано ещё множество других повторных подземных толчков. Оно произошло в результате сдвига земной коры в зоне контакта Карибской и Северо-Американской литосферных плит. Последнеё землетрясение такой силы было зарегистрировано на Гаити в тысячи семьсот пятьдесят первом году.       В результате землетрясения оказались разрушенными тысячи жилых домом и практически все больницы. Миллионы жителей остались без крыши над головой. Столица практически сметена с лица земли. Водопроводы также разрушены, из-за чего возникли трудности с доступом к воде. Дороги завалены. Сотни тысяч людей находятся под завалами. В отсутствии тяжёлой техники люди пытаются разобрать завалы руками.       Нина в ужасе слушала репортаж. Из её глаз, не останавливаясь, текли слёзы.       «Какое тебе дело до грязных туземцев на облезлом острове далеко отсюда? Это же не твоя страна».       «Ты не должна так говорить. Эти «грязные туземцы» такие же люди, как и мы. Просто им не повезло родиться в бедной стране. Их можно только пожалеть. Сегодня там было сильное землетрясение, почти все дома разрушены. Люди не могут выбраться из-под завалов, а те, кто смогли, находятся на улице без крыши над головой, без еды и воды. Все страны оказывают им помощь. Тебе, конечно, это неинтересно, ты не думаешь ни о ком, кроме себя».       «Прости меня, Эдвард, ты был прав. Как всегда во всём».       Заключённые сбежали из разрушенной тюрьмы, в результате чего начались грабежи и убийства. Работает только аргентинский полевой госпиталь. Все остальные госпитали разрушены или пострадали. Госпиталь не справляется с огромным количеством раненых. Люди с тяжёлыми травмами ожидают очереди, но не могут получить помощи, среди них много детей. Это происходит из-за отсутствия достаточного количества врачей. Другие страны направляют своих врачей в помощь, но даже этого недостаточно. Дороги пострадали от завалов и покрыты трещинами, они переполняются беженцами, надеющимися спастись от бедствия. Из-за этого начало спасательных работ затрудняется, всё меньше остаётся шансов успеть достать людей из-под завалов.       В стране катастрофа. Из-под развалин по-прежнему слышны крики пострадавших. Но извлечь их пока ещё не представляется возможным. Повторяются подземные толчки, люди боятся заходить в оставшиеся дома и вынуждены ночевать на улице. Страны всего мира направляют гуманитарную помощь на Гаити. Спасатели, врачи, волонтёры направляются на остров. Но доставка помощи очень сильно осложнена плохими условиями, непрекращающимися подземными толчками, завалами. Жители утверждают, что никакой реальной помощи так до сих пор и не получили. Оставшиеся в живых массово умирают от обезвоживания, голода и отсутствия лекарств. В стране начинается эпидемия холеры. Приземление самолётов в аэропорту затруднено из-за частичного разрушения взлётной полосы.       «Помощь из Виктории очень бы пригодилась. Эдвард очень ответственный. Получается, по моей вине и эти несчастные люди так и не получили помощь. Какая же я всё-таки сволочь».       Нина, сгорая в муках совести, внезапно подумала, что когда вернётся в Голливуд, продаст Порше, чтобы пожертвовать эти деньги на гуманитарную помощь. Ещё день назад такой поступок показался бы ей невероятным, но сейчас она подумала, что это меньшее, что она может сделать, чтобы искупить хотя бы часть своей вины.       Эта мысль немного успокоила её, и она пошла следом за Норой к самолёту.       «Неужели это действительно всё? Конец всему? И мой любимый не появится, как в сказке, чтобы остановить меня? Сейчас я навсегда покину родной дом, чтобы не вернуться. По моей вине здесь произошло всё самое страшное. Но нет, Артур не придёт. Это слишком известный киношный жест, когда любимый или любимая появляется в аэропорту в последний момент, чтобы остановить, не дать улететь. В реальной жизни так не будет. Как же мне жить без него? Как мне жить без них всех?»       Нина шла как робот, ничего не соображая. Она почти ничего не видела пот слёз, застилавших глаза. «Глупая самовлюблённая девчонка, мечтавшая покорить мир, а в результате погубившая его. Сейчас самая прекрасная в мире страна окажется под властью жестокого диктатора, сумасшедшего учёного, и виновата в этом только я».       Всё так же безучастно она дошла до самолёта, немного удивляясь отсутствию других пассажиров.       — А почему никого больше нет? — спросила она.       — Видимо, сегодня никто не летит, — ответила стюардесса, — население маленькое, люди у нас не каждый день летают.       По её лицу Нина вдруг поняла, что та не очень довольна. Скорее всего, потому, что если бы Нина не летела, Нора могла бы попросить лётчика лететь на Гаити вместо Артура. А так никого не нашлось на замену, на Гаити лететь некому, и Нора беспокоится за Артура. Как будто это кому-то важно. Никто его уже за это не накажет. Правда, и работу он, наверное, потеряет. Было бы странно, если бы он стал лётчиком профессора Малинина, или, точнее, диктатора Малинина. Скорее всего, ему придётся скрываться, если его ещё не поймали. Нина сжалась от этой мысли, сообразив, что ничего не знает о судьбе любимого. Профессор вполне мог убить его сразу после её побега, а она ничего об этом не знает. Она решила, что как только прилетит в Майами, сразу же позвонит ему. Просто чтобы узнать, что он жив. Даже не будет разговаривать, только услышать его голос.       Она вошла в небольшой салон, села на диван. Нора почему-то слегка покраснела и отвела взгляд. Нина не поняла почему, пожала плечами и открыла чемодан. Она была рада, что летит одна. Ей бы только помешало внимание других пассажиров. Она могла расслабиться, насколько это было возможно в подобной ситуации. Конечно, она не собиралась отдыхать и наслаждаться полётом. Но могла как следует обдумать дальнейшую жизнь. Пока у неё ещё не было никаких особых карьерных планов. За фильм, в котором снималась, естественно, не получила гонорар. Заплатить ей уже никто не мог, а обращаться к родителям Эдварда с требованием оплаты ей совесть не позволяла. Она решила думать обо всём по порядку. В первую очередь решила переодеться во что-то более удобное.       — А вы тоже летите этим рейсом? — спросила Нина Нору.       — Нет, у меня сегодня выходной, — ответила она, — я должна была лететь с Артуром на Гаити, но он не полетел, я попросила Надю лететь вместо меня. Но сейчас вообще неизвестно, кто летит на Гаити и когда. Похоже, что Артур так никого и не нашёл. Получается, что никто никуда не летит. Не представляю, где Артур и на телефон не отвечает.       Нина почувствовала сильную тревогу. Она уже не сомневалась, что с её любимым произошло несчастье. Не обращая внимания на Нору, она набрала его номер и, как и следовало ожидать, ей никто не ответил. Она почувствовала приближение паники.       «Надеюсь, он просто выключил телефон, ему сейчас не до того. Другого варианта просто не может быть. Я не верю, что может быть по-другому, иначе я сойду с ума. Вообще надо что-то делать, нельзя это так оставлять. Как только выберусь отсюда, сразу же сообщу. Куда нужно сообщать в таких случаях? В международный суд? Организацию объединенных наций? Но кто мне поверит? Даже не представляю, что мне ответят, если я скажу, что какой-то псих убил президента Виктории ядом из шприца и захватил власть и будет ставить опыты на жителях страны. Меня саму в психушку отправят, настолько это глупо звучит, но если он что-то сделал с Артуром. Нет, я не должна об этом думать. С Артуром всё будет хорошо, а я обязательно постараюсь всех предупредить. Мне бы только сбежать отсюда. Где же лётчик? Скоро уже вылет?»       — Нора, а когда вылет?       — Через полчаса.       — А лётчик уже в кабине? Нельзя ли поторопить?       — Он проверяет самолёт перед полётом, это необходимо.       Нора всё не спешила уйти. Нину она не раздражала. Ей было не до ревности. Почему-то в этот момент, когда она тревожилась за Артура и не знала о его судьбе, она почувствовала что-то вроде тёплого чувства к Норе. Та была единственным человеком, который разделял её чувства к любимому. Нора смогла бы её понять, если бы узнала правду об угрожающей ему опасности. В эту минуту такое низменное чувство, как ревность, было забыто.       — Дайте мне лимонад, — попросила Нина.       Нора налила ей лимонад и протянула стакан. Нина выпила его, вернула стакан. Затем решила всё-таки переодеться в удобный спортивный костюм. Достав его из чемодана, она стала переодеваться. Нора удивлённо вытаращила глаза, но тут же покраснела и отвернулась. Нина не видела в этом ничего особенного, перед дефиле они с другими моделями всегда переодевались за кулисами, при этом присутствовали и мужчины: фотографы, гримёры, костюмеры. Поэтому она спокойно могла раздеться при людях и не стеснялась. Тем более ей и нечего было стесняться. Красивее, чем у неё, фигура была только у Даши.       Несмотря на отвратительное настроение, Нина всё же усмехнулась про себя. «Вот так, Нора, в этом тебе до меня далеко. Думаю, Артур оценил бы, — но ей тут же стало стыдно за свои мысли в такой неподходящий момент. — Да что она всё краснеет? Может, она в меня влюблена? Или наоборот, думает, я к ней подкатываю? Ну нет уж, Нора, конечно, милая и симпатичная, но меня интересует не она, а её парень».       В нормальной ситуации, если бы всё не было так трагично, Нина решила бы проверить девушку, начала бы с ней флиртовать. В кино ей доводилось изображать любовь не только к мужчинам, но и к женщинам. Но сейчас ей было не до того. Хотя узнать, что Нора на самом деле любит её, а не Артура, ей было бы приятно.       — Всё, — сказала Нора, — вылет через пять минут, я пойду.       «Вот и всё. Теперь точно всё. Больше никакой надежды. Артур не придёт остановить меня».       Неожиданно для себя она обняла Нору.       — Прощайте, — сказала ей, — берегите Артура, пожалуйста, ему сейчас очень трудно. Я его очень люблю.       Не став ждать реакции Норы, она села в кресло и пристегнулась. Нора хотела что-то сказать, но Нина отвернулась к окну.       — Идите, Нора, не надо слов. Я всё сказала. Думайте, что хотите.       Растерянная стюардесса вышла из самолёта. Видимо, она размышляла о том, как звезда может любить её парня и что ей теперь с этим делать. Нину это уже не волновало. Она отпустила любимого, отдала его Норе.       Самолёт разгонялся по взлётной полосе. Нина припала к окну, не отрываясь от него, последний раз глядя на любимую страну, ставшую для неё родиной в восемь лет. Вот уже передние шасси оторвались от земли. Вот самолёт полностью поднялся в воздух. На минуту ей захотелось, чтобы он тут же рухнул на землю и всё прекратилось, но этого не произошло, он продолжал плавно подниматься.       «Прощай, Виктория, Прощайте, мои родные, Эдвард, Даша, Артур».       А затем была бездна. Равнодушный океан внизу, по объёму воды с ним могли сравниться лишь её слёзы, катящиеся из её глаз.       Всё выше, всё дальше от любимого дома. Вот уже остров почти исчез из виду. Вот уже самолёт поднимается выше облаков. Земля исчезла из виду. Всё, больше она не увидит Викторию. В груди всё сдавило от рыданий, у неё уже не оставалось сил. Осознание, что она больше не попадёт домой, не увидит любимую страну, причиняло не меньшую боль, чем то, что она осталась одна, без любимых людей. Даже на съёмках мелодрам она никогда столько не плакала, как в это утро. Нина вспомнила о том, что ещё вчера всё было идеально. Она мечтала о том, что выйдет замуж за Эдварда, все её финансовые проблемы будут решены, и ей будут предлагать больше ролей, можно будет тратить деньги в неограниченном количестве и к какому ужасному результату это привело. Она не переставала ругать себя самыми последними словами, хотя понимала, что это уже бесполезно. Сколько бы она себя не ругала, ничего не изменить.       Давление в салоне начало меняться, уши чуть заложило. Однако снижался самолёт мягко. Обычно перед посадкой ей всегда становилось нехорошо. Начинала сильно болеть голова, закладывало уши, иногда её тошнило при сильных воздушных ямах. В этот же раз ничего подобного не было. Самолёт шёл на посадку очень плавно и мягко, почти незаметно. Только слегка заложило уши. Нина мысленно поблагодарила лётчика за «мягкую посадку». Ей совсем не стало плохо. Как будто в вату опускалась.       «Неужели уже долетели? Странно. А где небоскрёбы? Что-то не похоже на Майами. С другой стороны прилетели? Или там нелётная погода, поэтому это другой город? Но почему ничего не сообщили? Странно всё это».       Нина, не отрываясь, смотрела в окно. Но не узнавала Майами. Всё было совсем по-другому. Никаких небоскрёбов, никакого большого аэропорта, самолётов. Вместо этого какое-то поле. Странные дома вдалеке, больше похожие на развалины или трущобы. А вдалеке, кажется, был… Дым?       «Точно, другой город. Видимо, плохая погода. Но где в Америке такое? Здесь и нет таких городов».       Между тем самолёт плавно коснулся земли, прокатился по неровной полосе и замер.       Она посмотрела в другое окно. В земле была трещина, вдали был дым, где-то что-то горело, а неподалёку были какие-то развалины. Нина в ужасе зажала рот рукой. Это напоминало декорации к фильму ужасов или тот страшный, непонятный сон, который ей приснился, когда она летела на Викторию месяц назад. В том сне всё рушилось, горело, она попадала под завалы. Только сейчас Нина вспомнила, что за две ночи до этого ей снова приснился этот сон, но только там уже были её близкие люди.       «Кто объяснит, где я? Как в моём сне».       В этот момент Нина вдруг сообразила, что за время полёта лётчик ни разу не делал никаких объявлений. Ни о взлёте, ни о посадке, ни о чём. И то, что не было стюардессы, вначале её порадовало, а сейчас показалось очень подозрительным. Это было ненормально. Даже если она была единственным пассажиром, всё равно лётчик должен был делать для неё объявления. А так получалось невероятно жутко. Как в фильме ужасов, когда герой вдруг понимает, что остался совсем один. Нина играла в таком фильме, правда, там была девушка, ехавшая в автобусе и обнаружившая, что кроме неё никого нет, даже водителя. А автобус ехал сам по себе… Потом оказалось, что та девушка была в коме, и это были её видения.       «А есть ли вообще пилот в самолёте? Или, как в фильме я совершенно одна?»       Это не просто жутко, это было очень страшно, до дрожи, до паники. Раньше Нина не обратила внимания на эти детали, погружённая в своё плохое настроение, сейчас она испытала ужас. Да, хотя она и считала себя виноватой во всём, что произошло, но всё-же не хотела умирать. Она хотела жить и искупить вину, совершив какой-нибудь добрый поступок. Например, послать деньги на благотворительность. Попадание в сюжет фильма ужасов не входило в её планы.       Стараясь не поддаться накатывающей на неё панике, Нина начала размышлять, что произошло.       «Села не в тот самолёт? Нет, меня привела Нора, она сказала, что это на Майами. Да и всё равно, лётчик бы что-то сообщал по громкой связи. Так не бывает. Именно ощущения, как будто кроме меня никого нет. Значит, со мной что-то не так. Я попала в параллельный мир? Открылся портал, и я не заметила, как туда упала. Нет, это слишком киношно, так не бывает. Что ещё? Кома? Потеря памяти? Сумасшествие? Галлюцинации? А ещё могла быть авиакатастрофа».       Нина не могла ничего придумать. Всё казалось жутким, фантастическим, нереальным. Неожиданно вдруг сообразила, что знает разгадку. Которая совершенно не понравилась. Профессор сделал укол и ей тоже. Только она по какой-то причине не умерла, как Эдвард, а оказалась в коме, и ей мерещатся эти видения. Всё напоминало сюжет фильма про кому. Пустой самолёт без пассажиров, стюардесс и лётчика. Разрушенный мир за окном. Она поняла, что тоже стала жертвой психа.       Тем не менее, всё казалось слишком реальным, настоящим. Она чувствовала вкус лимонада, который пила. Ощущала холод кондиционера. Чувствовала ещё сохранившийся в воздухе запах духов Норы и, главное, чувствовала нестерпимую душевную боль от потери любимых людей и страны. В галлюцинациях это было бы невозможно, и в коме тем более. Стресс тоже не мог вызвать такое. Нина пугалась всё больше, не находя объяснения происходящему.       Она подошла к кабине пилота и постучала. Никакого ответа.       — Здесь кто-нибудь есть? Ответьте! — требовательно закричала Нина.       Ответом была тишина. Звенящая и давящая. В этот момент самолёт ощутимо тряхнуло. Хотя он стоял на земле неподвижно. С полки упал её чемодан. Бутылка лимонада скатилась со стола. Нина с трудом удержалась на ногах и чуть не упала. Не в силах объяснить происходящее, громко закричала.