***
Старый дом номер четыре на «Тисовой» улице ничуть не изменился с того дня, когда Гарри Поттер впервые пересёк его порог. Никто и не думал заменять старые украшения новыми или менять гирлянду, где часть лампочек давно перестала светиться. Дядя Вернон неизбежно считал это пустой тратой времени и денег, а повзрослевший Дадли, который был его любимым и единственным сыном, больше интересовался новыми телешоу и дорогими подарками, нежели гирляндой, которую он сам и сломал. Дверь со временем потемнела, отчего стала казаться неуютной, но жители дома этого не замечали, а Гарри про себя добавлял: — «Дверь под стать хозяевам.» В новогодний вечер внутри дома витали приятные ароматы выпечки и горячих блюд, приготовленных к приходу гостей. Большой стол с белоснежной скатертью был заставлен новыми столовыми приборами, а посреди него красовался небольшой букет цветов и бутылка красного вина, подаренного Вернону, коллегой. По телевизору крутили новогоднее шоу, которое смотрел Дадли, развалившись на диване в гостиной, пока его родители мучительно думали, куда поставить старую статуэтку, подаренную им сестрой Вернона. Женщина никогда не простит их, если они не станут использовать тот хлам, который она каждый год дарит семье, покупая его на блошином рынке по скидкам. Гарри заканчивал приготовление последнего блюда, которое ему будет не суждено попробовать. По словам Дурслей, готовка и уборка лишь малая плата за проживание в их доме, а на ужин ему достаточно нескольких бутербродов, которыми парень сможет полакомиться в своей комнате. Комната, которую предоставили Гарри, была чуланом под лестницей, в котором неизбежно водились пауки, лежали ненужные книги и кое-как помещалась кровать. Сам он мог находиться внутри только, если горбился, сидел или лежал. Со временем проблема нахождения в чулане усугубилась, но Гарри так не хотел слушать новые нотации в свой адрес, что воздержался от любых жалоб на этот счёт. Тётя Петуния и без того находила способы «уколоть» племянника за каждую мелочь. Иной раз парню казалось, что общество пауков гораздо приятнее, нежели общество Дурслей, и был рад провести очередной праздник в компании насекомых. Наконец Гарри отключил конфорку, с удовлетворением смотрел на готовую пищу, выглядящую вполне аппетитно. Парень снял фартук, аккуратно вешая его на крючок в дальнем углу кухни. Он уже приготовился взять бутерброды, которые ожидали его на столешнице, как внезапно увидел лежащий в красивой белоснежной тарелке мармелад. Треугольники разных цветов были разложены в шахматном порядке. Гарри мог оставить их без внимания, если бы не нежный розовый оттенок с редким вкусом лесных ягод, который он пробовал лишь однажды. Гарри огляделся по сторонам, прислушался к шагам и голосам в доме, после чего шагнул вперёд, приближаясь к собственной цели. Ему будет достаточно всего одного треугольника, аппетитно лежащего на блюде, чтобы успокоить себя и беззвучно исчезнуть в своей комнатке, пока его не позовут снова. Он быстро сунул сладость в карман, зная, что никто не заметит пропажи, ведь Дадли никогда не мог устоять перед желанием полакомиться вкусным. А его родители были не в силах напоминать сыну о строгой диете, прописанной врачом. По пути Гарри забрал свои бутерброды, но стоило ему завернуть за угол, как он сразу же встретился с недовольным взглядом тёти, проходившей мимо. — Ты закончил? — Гарри коротко и быстро кивнул, размышляя, видела ли женщина, как он брал сладости. Он почти не дышал, глядя в её глаза, что настойчиво искали подвох. Петуния всегда искала подвох, рассуждая, что сын обязан быть копией отца, на которого Гарри был слишком похож внешне. Впрочем, уже в следующую секунду она исчезла на кухне, словно и не говорила с племянником. Она часто делала вид, будто его не существует, а он никогда и не сетовал на этот счёт. Гарри ликующе улыбнулся, открыл дверь своей маленькой комнатки, и сразу же съел мармеладный треугольник. Он прикрыл глаза, пробуя на вкус сладость, в попытке сопоставить его с тем, что он ел когда-то давно. Довольный Гарри лёг на собственную кровать. Он собирался прочесть одну из библиотечных книг, которую взял на прошлой неделе, как вдруг раздался неистовый крик Дадли, а через пару минут уже дядя Вернон звал Гарри. Гарри отложил книгу. Он привык к подобным выходкам брата, поэтому спокойно выбрался из чулана, возвращаясь в кухню, откуда только недавно успел уйти. Дадли едва сдерживая слёзы, стоял около пирога с лимонным вкусом. Петуния нежно гладила его плечи, в попытке успокоить сына, который уже превосходил её по росту. — Ты должен был приготовить шоколадный торт, — кричал он, отправляя тарелку с лимонным пирогом на пол. Вернон проводил её взглядом полным печали и ярости. Это был один из его любимых десертов. — Вчера ты говорил о лимонном, — спокойно ответил Гарри, спрятав руки в карман широких брюк. — Это было вчера, — проревел Дадли, и Гарри мог поклясться, как видел, что по его щеке скатывалась слезинка. — Ты должен был проследить... — начал было Вернон, как пронзительный голос Петунии прервал его нравоучения. — Да за чем он может проследить? Такой же, как его отец: бесполезный, ленивый идиот! — слова тёти отчётливо звучали в его голове, даже когда она замолчала. Гарри смотрел на неё безразличным взглядом, не выражавшим ни боли, ни обид. Он слышал эти оскорбления не впервые, он знал гораздо более красноречивые высказывания о собственном отце и о себе, чуть реже о матери. И всё же в этот раз что-то изменилось. Чаша переполненная множеством фраз лопнула, захватывая всё его существо, вовлекая весь внутренний мир в поток бесконечной боли и страданий. — Да он же тупой, — уже со смехом добавляет Дадли. — Уж точно умнее тебя, — Гарри выскальзывает из дома так быстро, как только может. Он не обращает внимание на негодование родственников или их крики, что доносятся сквозь приоткрытое окно. Он шагает по пустой улице, с обеих сторон украшенной сияющими гирляндами. Тисовую улицу он ненавидит также сильно, как и Дурслей. Кажется, словно идентичных людей собрали вместе и разом поселили здесь, позволяя им разводить сплетни и проводить время на скучной работе. Каждый житель Тисовой улицы, так или иначе ненавидел Гарри, в чем им несомненно помогла Петуния. Гарри свернул в сторону, туда где заканчивалась асфальтированная дорога и начиналась тропа из застывшей грязи и камней. Фонари постепенно остались позади, но парень так хорошо знал тропу, что прекрасно справлялся и без освещения, пользуясь лишь звёздами. Он миновал ямы и камни, о которые мог споткнуться так ловко, словно всю жизнь только этим и занимался. Он шёл вперёд, не сворачивая, если появлялись другие тропинки. По обе стороны от него росли высокие деревья, а впереди виднелся тусклый источник света. Это был домик старой Мисс А., которая была столь же неприятной женщиной, как и Петуния, должно быть поэтому она жила в глуши, в одиночестве. Мысли Гарри возвращались к недавней ссоре с Дурслями. Парень привык, что Дадли вёл себя, словно ребёнок. Он знал, что это очередная тактика, дабы Гарри наказали, в то время, как брат получит своеобразное садистское удовольствие. Вероятно, любимому сынишке понравилось бы, если бы Гарри и вовсе избили, но обычно к этому не доходило. Вернон не желал марать руки, а Петуния предпочитала словесные оскорбления, считая их в высшей степени достаточными. Гарри свернул влево, оказываясь рядом с небольшим ручейком над которым возвышался деревянный мостик. Он остановился в самом центре, глядя на замёрзшую воду. Слёзы катились по щекам, падая на лёд. Они были слишком слабы, чтобы растопить его, как и Гарри был слишком слаб, чтобы смягчить Дурслей. Парень вспоминал родителей. Он хорошо помнил улыбку матери, её тёплые объятия и тихие сказки. Он помнил отца, который подбрасывал мальчишку высоко в небо, а после ловил, прижимая к себе. Они хранились в его памяти, но всё чаще Гарри видел родителей в том свете, в котором их представляла Петуния. Легкомысленная Лили, что бездумно тратила деньги на алкоголь, и кажется, принимала наркотики. Её супруг Джеймс. Не иначе как сектант, который едва сводил концы с концами. Гарри поднялся, глядя на замёрзшую воду. Он бы всё отдал, чтобы увидеть своё отражение и сравнить его с тем, как выглядел отец. Чтобы понять, насколько всё печально. Судьба была не благосклонна к нему. Гарри решил, что в этом мире ему места нет. Он решил это, потому что не желал возвращаться к Дурслям, которым только и нужно, что травить его. Решил, потому что его презирали в школе, а в будущем он мог надеяться лишь на низкооплачиваемую работу, ведь Вернон никогда не даст денег на его обучение. Он решил это, потому что устал. Потому что слишком долго терпел, не имея поддержки, не имея за плечами никого, кто мог бы понять и поддержать в трудный момент. Он решил умереть задолго до этого дня, задолго до этой ссоры, вот только ранее ещё что-то удерживало его, а теперь оборвалось. — Слабый, бесполезный, тупой... — послышался насмешливый голос где-то позади Гарри, — Разве с такими мыслями встречают Новый Год? — Простите... — заикаясь извинился парень, не зная, как реагировать на странного гостя, ведь в этой части земного шара людей никогда не бывает. — Даже сейчас ты извиняешься. Мой друг, коль хочешь умереть, позволь себе вкусить жизнь, — мужчина поклонился, протягивая парню что-то вроде визитки. Другой рукой он уже включал фонарик, дабы Гарри смог прочесть то, что на ней написано.«Черная метка» — Новогодний бал для тех, кто решил проститься с жизнью в канун Нового Года.
Местонахождение бального зала: Косой переулок.
Вход бесплатный. Можете приводить друзей, если они у Вас есть»
— Вкушаешь жизнь, а после решаешь, что с ней делать, — смеётся мужчина, — Позволь порекомендовать себя. Том Марволо Реддл. — Очень смешно, — язвительно заметил Гарри, — Где камеры? — Никаких камер, только ошибка, стоившая Вам будущего. Коль хочешь умереть, рискни, чтобы прожить ещё один день. Ведь ничего не стоит, — Том оказался позади Гарри, обнимая его за плечи, — Ты ведь не против прикосновений, правда? Гарри пожимает плечами, и Том крепко обнимает его, вызывая у него лёгкое головокружение. В следующее мгновение они оказываются в самом центре Лондона, где сотни людей торопятся успеть к вечернему торжеству. Гарри замечает, что мужчина, говоривший с ним, красив, но слишком бледен, в его взгляде заметен азартный огонёк, а в стиле преобладает несомненная классика. — Какого чёрта? Как...Как это возможно? — шепчет в ужасе Гарри, когда окончательно приходит в себя, а мозг начинает работать на полную силу. — Видишь ли, Гарри. Случилась ужасная ошибка, но мы исправим её. Твои родители были волшебниками. Отнюдь не глупыми магглами, — мужчина понижает голос, вплотную подходит к Гарри, вынуждая его опереться о стену, — На балу ты увидишь больше, чем можешь представить. На балу ты узнаешь, что случилось с твоими родителями. Том что-то тихо шепчет, но парень не может разобрать его слов. Гарри чувствует то, что неудобная и слишком тяжёлая одежда Дадли куда-то испаряется, а вместо неё, на исхудавшем теле Гарри появляется серый костюм, подобный тому, который надел его спутник. Том достаёт небольшую лилию из кармана, прикрепляя её к пиджаку Гарри. — Магглы никогда ничего не замечают, — уточняет Том, когда Гарри вопросительно смотрит на прохожих, — Пора, пора. Бал вот-вот начнётся. Реддл почти бежит,вынуждая Гарри лавировать меж людей, к тому месту, которое по догадкам парня должно называться «Косой» переулок. Гарри ещё не понимает, почему следует за странным незнакомцем, но предпочитает повременить со смертью и узнать, что собой представляет «Чёрная метка».