Безвозвратно

      Холода рано пришли на землю белой стаи. От порывов усилившегося ледяного ветра нельзя было укрыться даже в лесу. Температура воздуха самым тёплым солнечным днём не поднималась выше +8°С; на ветру и вовсе казалось, что от дыхания вот-вот пойдёт пар.       Альфы и беты одевались в практичные тёмно-серые или коричневые шерстяные штаны, свободные вязаные кофты, прикрытые поверх длинными жилетами из плотной кожи или короткими куртками, подбитыми мехом. Омеги кутались в длинные платья из крашеной шерсти, штаны, меховые шапочки и прошлогодние шубки.       По единогласному мнению Соло и Кума, каждый уважающий себя омега в начале зимы, когда пушной зверь полностью сменит мех, должен приобрести новую шубу. Ну и, само-собой разумеется, новую шапочку, рукавички, а может быть и новые сапожки в тон.. Доходило до того, что некоторые омеги к пятидесяти годам имели столько мехов, что носили один комплект не чаще 3-4 раз за зиму. А зимы здесь были долгими.       Так как редко какой мастер, занимающийся выделкой и пошивом мехов, любил торговать напрямую, общаясь с капризными покупателями, большинство перепродавало товар Тэру. Вынув из сундуков остатки от прошлогодней торговли, альфа виновато предложил Ладо пока выбрать из имеющихся, а уж с началом ловли пушного зверя одарит омегу чем-нибудь по-новее.       Честно говоря, парень, по настоянию Тэра перемеривший почти все запасы шуб, шапок, сапожек и рукавиц, не думал, что между "старыми" и "новыми" изделиями есть какая-то существенная разница, но спорить с чужими обычаями было себе дороже.       Чтобы "не позорить своего альфу", Ладо пришлось выбрать для себя целых три комплекта. Больше других ему полюбилась длинная бурая шубка в пол из лоснящегося густого меха с глубоким капюшоном, карманами, муфточкой и смешной пушистой шапкой с двумя скрученными улиткой хвостами по бокам, напоминающими то ли ушки, то ли скрученные косы.       Убрав последний урожай, омеги и беты почти перестали появляться на улицах, собираясь большими компаниями в домах и мастерских. Зато теперь куда чаще можно было встретить обернувшихся огромными белыми волками альф, бегущих на охоту или по иным делам.       Парень и раньше видел оборотней в их второй ипостаси, но пока не мог перебороть себя, осторожно прижимаясь к чьему-нибудь забору, если ему случалось встретить обернувшегося альфу. Большинство из них лишь с недоумением оглядывались на пугливого омегу, но несколько подростков, едва научившихся перевоплощаться, повадились сутками караулить Ладо, лёжа в какой-нибудь канаве или кустах, чтобы с воем выпрыгнуть наперерез, стоило тому пройти мимо. Омега, ожидаемо, пугался и вскрикивал, молодые оборотни довольно валились на спины и заливались булькающим лаем. Ладо не обижался. Что взять с недавних детей?       С мухоловок, завёденных Ладо ещё в начале лета для защиты от полчищ кусачих насекомых, облетели крошечные нежно-зёленые цветочки, радовавшие омегу всё лето. Хотя осень в центральной части континента едва приблизилась к середине, на территории белой стаи бо́льшая часть деревьев уже облетела, а из низких серых туч то и дело сыпались редкие снежинки, тая у самой земли, местами превратившейся в ледяную грязь.       С наступлением холодов в кабинете появился низкий столик для рукоделия из дерева гат. Первые дни парень приходил полюбоваться им каждую свободную минуту, чем несказанно радовал сумевшего угодить альфу.       Стол представлял собой цельный, почти полностью круглый, с естественными неровными краями спил дерева, толщиной около 7-8 сантиметров. Вся прелесть этого стола заключалась в его столешнице: древесная структура, вместе с серо-голубой корой проходила лишь по внешнему краю, а оставшиеся две трети состояли из застывшей прозрачной смоляной массы с голубым отливом, внутри которой словно замер кусочек космоса: в толще смолы созвездиями рассыпались чёрные, тёмно-синие и прозрачные, разбросавшие во все стороны острые шипы, кристаллы драгоценных камней.       По словам Тэра, дерево Гат было, поистине, удивительным созданием Великого Отца. Эти деревья встречались редко и любили расти поодиночке или группами не больше, чем по два-три дерева разом. Они могли расти столетиями, достигая такой ширины, что не охватить двум оборотням за раз. Летом от молодых деревьев отпиливали сучки и сцеживали из отверстия напоминающую густой сироп смолу, заполняющую сердцевину ствола. Смолой, смешанной с разными добавками, пропитывали от гниения деревянные изделия, глазировали посуду, использовали её в качестве клея.. А по достижении деревом возраста семидесяти лет в смоле начинали образовываться драгоценные камни, из которых делали ювелирные украшения.       Заранее подмеченные деревья, мастера, с наступлением холодов, распиливали на месте, предварительно долго простукивая специальными инструментами на предмет концентрации драгоценных кристаллов. Особенная хитрость заключалась не только в том, чтобы не повредить камни, но и в медленном распиле, позволяющем густой смоле застыть в процессе и не вылиться на землю. Большая часть деревьев Гат была белого цвета, но на месте старых пожаров росли чёрные или серые. В местах, где под землёй залегла редкая синяя глина, дерево имело голубой оттенок. Ещё реже встречались красные и жёлтые подвиды.       Когда наступит светлая десятина, обещал Тэр, часть стаи по традиции отправится в леса на сбор орехов. Там-то и можно будет посмотреть, как растут эти чудны́е деревья.       Когда лёг снег, деревня замерла. У омег наступило время течки и все не имевшие пары альфы предусмотрительно были отправлены на долгую охоту. Для Ладо это время стало островком тихого семейного счастья. Он потёк одним из первых, но из-за отсутствия сцепки с узлом гормональная буря, не дававшая альфе и омеге ни есть, ни нормально спать, спустя три дня стихла, не оставив после себя никаких неприятных последствий, кроме усталости.       За окнами завывала вьюга, а в лавку, из уважения к занятой друг другом паре, больше десяти дней не заглядывали даже беты. Ладо с Тэром проводили дни, сидя у жарко натопленного камина или валяясь в постели, рассказывая друг другу множество реальных или выдуманных историй из своих миров. Альфа, в душе постоянно винивший себя в неполноценности и невозможности доставить омеге "настоящее" удовольствие, по окончании течки затосковал, иногда угрюмо замыкаясь в себе. Но в одно утро всё переменилось.       Привычно обняв спящего под боком омегу, Тэр коснулся носом выглядывающего из под растрёпанной копны волос участка шеи, втянув носом родной запах.. А после так крепко стиснул Ладо в объятьях, что тот, проснувшись, начал брыкаться, решив, что на него рухнуло что-то тяжёлое.       Вывернувшись из тисков, он обнаружил альфу безмолвно плачущим, уткнувшись лицом в подушку. Принявшись спрашивать, в чём дело, Ладо получил ответ в виде лёгшей чуть ниже его пупка смуглой ладони и счастливой улыбки, озарившей лицо мужа.. С этого дня Тэр, едва ли не насильно, ежедневно кормил омегу привезённой из последней в году поездки к океану солёной икрой и едва прожаренным, сочащимся розовым соком, мясом с острыми специями. Считалось, что такая пища помогает омеге выносить крепкое потомство. Альфа переставал улыбаться лишь во сне, часто без повода носил парня на руках и даже пытался отговорить того работать в лавке, но здесь Ладо всё же смог мягко отстоять себя и продолжил выходить раз в несколько дней.       Одна из комнат спешно расчищалась под детскую. Альфа за несколько дней умудрился заказать новую мебель, колыбель и даже приволок пару игрушечных нари, явно не подходящих для игр младенца. Самому Ладо мысль о будущем родительстве пока давалась с трудом. Не то, чтобы он не хотел.. Но, всё же, пока он отгонял мысли о зародившейся и ещё совершенно не ощущаемой внутри жизни в глубь сознания, обещая себе подумать об этом позже.       Вскоре после того, как время течки закончилось, наступили тихие ясные дни, та самая "светлая десятина", с безоблачным голубым небом и сверкающими под, увы, уже не греющим на морозце солнцем, снегами.       В дорогу были собраны две запряженные яками большие телеги, наполненные пока пустыми мешками и грудой одеял. Тепло одетые в меховые куртки и тёплые штаны неуклюжие беты и омеги, верхом на покрытых яркими шерстяными попонами нари, двинулись в путь. Альфы, в волчьем облике, окружили процессию широким эллипсом, отпугивая возможных хищников. Повозки, отстав, тащились где-то позади. Они нагонят стаю позже, когда часть орехов уже будет собрана. Нари, не смотря на огромную скорость бега, двигались плавно и Ладо, сперва вцепившийся в шею животного, быстро приноровился к езде, придерживаясь за уздечку, со смущённой улыбкой помахивая рукой то и дело появляющемуся поблизости единственному в стае чёрному волку.       Соскучившиеся по общению омеги с визгом гонялись друг за другом с умопомрачительной скоростью, вздымая за собой колкие фонтаны снега, упираясь в бока нари обутыми в унты ножками. Другие сбились в две кучки, в одной из которых оказались Том и Ладо. Том, судя по закатившему глаза и отъехавшему подальше Сэму, уже не в первый раз завёл рассказ о том, что в его мире давным-давно местным омегам было разрешено ездить на нари только боком.. Омеги возмущённо охали.       Толкнув его в бок, подъехавший поближе к Ладо, Сэм шепнул, что следом начнется рассказ про восточные гаремы, а после поздравил с будущим пополнением семейства. Изменившийся запах выдавал тайну Ладо всем оказавшимся ближе, чем на сотню метров оборотням. Уже привычно приняв поздравления, Ладо смущённо опустил глаза, глядя в мелькавший под точёными копытами скакуна снежный наст, вслушиваясь в рассказ Тома о великом альфе Сулеймане и рыжеволосом омеге по имени Роксолан, который, отчего-то, в его вариации представлялся чем-то вроде непокорной девы-воительницы.       Часов через пять вдали показалось заросшее лесами предгорье. Деревья здесь были выше и, кажется, гораздо старше растущих у деревни сородичей. Въехав под сень древнего леса, процессия замедлилась, а ещё через час и вовсе остановилась, добравшись до большой поляны, уже истоптанной следами прибывших первыми альф-разведчиков.       Крис едва успел спешиться и почувствовать ток крови в затёкших ногах, как снег в центре поляны был уже утоптан, на расстоянии друг от друга были разведены три костра, а на них на треноги установлены котлы полные снега.       Пока растапливался снег для чая, альфы споро натаскали и уже разделывали горку крупных белых зайцев. Чтобы зря не путались под ногами, беременные омеги были усажены Кумом на расстеленные на снегу одеяла, а в руки каждого были заботливо помещены два огромных ломтя хлеба, между которыми был зажат толстый слой солёной икры и сливочного масла.       Отогнав всех хищников на несколько километров, последние альфы снова обрели человеческий облик и присоединились к трапезе. Подкрепившись, все разбились на небольшие группы и, взяв мешки, стали разбредаться в разные стороны. Снег, толстым слоем осевший на ветвях, почти не долетал до земли, отчего его слой в лесу был лишь по середину голени, практически не доставляя неудобств, если идти след в след.       За Ладо и Тэром увязался Ама, вынужденный оставить супруга "на хозяйстве", дабы охранять детей и стариков. Омега, пытаясь действовать, по его мнению, как можно деликатнее, начал выпытывать у Ладо, кому на воспитание он хотел бы отдать малыша, если родится омежка или бета? Ведь если это будет альфа, несомненно, им будет заниматься Рекс. Кто воспитает характер лучше вождя? И, кстати говоря, имя первенца тоже имеет большое значение и он, Ама, предложил бы..       — Папа, довольно! — резкий окрик Тэра зазвенел между уходящих ввысь стволов. — Мы с Ладо решим это вместе. Разве ты не видишь, что ему пока не хочется говорить об этом?       Ладо, не зная, куда себя деть от стыда за поступок Тэра и одновременно благодарности за защиту, как мог сильно сжал сквозь плотную рукавицу руку мужа, почувствовав ответное пожатие.       — О, дорогой, прости мне мою назойливость! — Ама, ничуть не смутившись, тепло улыбнулся зятю. — Но я так рад за вас, что совсем забыл, как это: впервые носить в себе новую жизнь.. Просто знай, что я всегда готов помочь, подсказать тебе, ну и конечно после взять малыша к нам домой.. Ах, я уже даже знаю, где мы поставим колыбель..       — Ама.. — застонал Тэр и омега, наконец, умолк, весь оставшийся путь с любопытством поглядывая на идущую, тесно прижавшись друг к другу, пару.       Как проходит сбор орехов, Ладо представлял смутно. Но как бы то ни было, папа Тэра, одетый в богатую серебристо-серую шубку до земли и греющий руки в пушистой муфточке, на работника походил мало. И тем не менее, когда они добрались до края большого оврага, у которого росли пять особенно толстых деревьев с красно-коричневыми стволами и массивными, начинающимися едва ли не у самой земли ветками, Ама, не испугавшись лёгкого морозца, сбросил шубку и муфточку прямо в снег и, оставшись лишь в шапке, шерстяном костюме и унтах, перекинув за спину красно-рыжие косы, ловко взобрался по веткам, скрывшись где-то наверху.       Поглядев ему вслед, Тэр, бережно держа за руку, подвёл своего омегу к осыпающемуся крутому краю оврага и указал куда-то вниз:       — Любовь моя, помнишь, я обещал показать тебе дерево Гат? — Ладо кивнул, всматриваясь в указанном направлении. — Там внизу растут два белых дерева. Это они и есть.       Спустя несколько секунд омега изумлённо охнул, поняв, на что показывал альфа. На дне оврага, метрах в семи под ними, меж камнями и льдом пробиралась бирюзовая лента ручья, а на его берегу стояли два дерева с молочно-белыми стволами и такими же белыми крупными, словно залитыми воском, глянцевыми листьями, отчего издали казались одним большим сугробом, сливаясь с искрящимися под пробившимся в прогалину солнцем снегами.       — Дерево Гат не сбрасывает листву перед холодами, — объяснил обнявший парня сзади Тэр, — поэтому его трудно разглядеть зимой. Но мы с Ама заприметили этот орешник ещё несколько лет назад, так что я знал, что они должны быть внизу. Эти ещё молодые, до твоего столика им расти и расти..       — Ну, где вы там?! — следом за возгласом, в спину альфе ударило нечто среднее между огромным стручком фасоли и бумерангом.       — Идём! — крикнул в ответ Тэр, возвращаясь к дереву и на ходу объясняя Ладо его задачу.       — Вот это — плод дерева Тут. Внутри него орехи, — он, для наглядности, погремел коричневым "бумерангом". — Орехи становятся сухими и сладкими только к зиме, поэтому тутовые, да и все прочие, собирают после первых холодов. Сейчас мы будем сбрасывать плоды вниз, а ты — собирать их в мешок.       С этими словами, скинувший, как и Ама, верхнюю одежду, оборотень ловко взобрался на соседнее с Ама дерево, оставив Ладо в облаке осыпавшегося под тяжестью мужчины снега. Отряхнувшись, парень подобрал с земли мешок и, согнувшись, чтобы не задеть ветви, принялся собирать уже сброшенные старшим омегой плоды, оставившие в снегу неглубокие ямки. Какое-то время Ладо просто наслаждался одиночеством. Оборотней было не видно среди непроглядной гущи ветвей. Тишину леса то и дело нарушал глухой стук падающих орехов, осыпающегося под тяжестью сборщиков снега, щелчки снующих в вышине любопытных птиц, смех и окрики оказавшейся где-то неподалёку другой компании оборотней..       Выбравшись из-под дерева, Ладо разогнул усталую спину и с наслаждением выпрямился, чтобы после короткой передышки взять новый мешок на смену наполненного. Стараясь разглядеть силуэты Тэра и Ама, Ладо не обратил внимания на лёгкий скрип снега позади себя. От резкого толчка в спину он полетел лицом в снег, успев лишь выставить вперёд вытянутые руки. От падения одна рукавица слетела. Снег, обжигая кожу, забился в рукав, хрустел между пальцами. Не понимая, что произошло, не успев даже испугаться, он, отплёвываясь от заполнившей рот и нос ледяной массы, встал на четвереньки, но тут же вновь был повален метким ударом ноги промеж лопаток.       Довольно засмеявшись, Лайл запрыгнул на спину омеги, сорвав с него шапку, чтобы обеими руками вцепиться в волосы и вжать его лицо как можно глубже в снег, прижимая коленями плечи и руки.       Страх окутал сердце ледяным панцирем, заставляя его биться на предельной скорости. Ладо брыкался, силясь сбросить с себя нападавшего, но объемная одежда и проминающаяся под ним снежная масса делали задачу непосильной. Кажется, напавший что-то говорил, но парень из-за шороха снега едва различал чужой голос. Обожженные трением о снег, щёки горели, руки беспомощно скребли вокруг, пытаясь нащупать напавшего или какое-нибудь оружие.. Воздух в лёгких стремительно заканчивался, израсходованный на попытку закричать.       Земля рядом вздрогнула от удара спрыгнувшего с высоты тела и внезапно всё закончилось. Тяжесть, сковывающая его секунду назад, исчезла и омега мгновенно приподнялся на согнутых локтях, широко раскрытым ртом глотая холодный воздух.       Встав на четвереньки и стерев со слипшихся ресниц снежную крошку, Ладо слезящимися глазами увидел двух безмолвно боровшихся в снегу мужчин. Тэр, в облепленном снегом шерстяном костюме, сидел на извивающиеся под ним теле Лайла, с безумием в глазах и звериным оскалом душа его. Омега, растянув окрашенные то ли кровью, то ли алой помадой губы в широкой улыбке, руками пытался дотянуться до его лица и выцарапать Тэру глаза. Вывернув ногу, Лайл умудрился ударить альфу коленом в пах. От резкой боли на долю секунды тот ослабил хватку и омега, воспользовавшись этим, мгновенно перекатился влево, к самому краю обрыва, оказываясь сверху.       Воспользоваться преимуществом он не успел. Ухнув, укрытый снегом козырёк под ними осел, обрушиваясь и увлекая обоих вниз вместе с лавиной из мёрзлой земли и снега. Где-то вверху тоскливо закричал не успевший до конца спуститься Ама.       Ладо не помнил, как оказался у края. Как, чудом не свернув себе шею, цепляясь одеревеневшими пальцами за торчащие из земли корни, съехал вниз. На дне оврага, недвижимо, усыпанные комьями земли и снега, лежали два бывших супруга. Ноги Лайла были вывернуты под странным углом, руки раскинуты, словно крылья птицы. Шапка слетела ещё во время борьбы, а белая коса, с вплетённой в неё красной лентой, словно причудливая змея, стелилась по воде вместе с алыми разводами крови, увлекаемыми течением неглубокого бурного ручья. Затылок, лоб и широко распахнутые глаза Лайла были под водой, но ему было уже всё равно. На месте кадыка из шеи торчал окровавленный край острого камня. Лайл был мёртв.       Лишь мельком взглянув на труп, Ладо, спотыкаясь о камни и скопившиеся на дне оврага ветки, побрёл к откатившемуся чуть дальше Тэру. Кажется, его левый сапог промок, когда он наступил в воду, но это не стоило внимания.       Поломанное тело альфы лежало полубоком, лицом вниз у корней дерева Гат, которое, очевидно, остановило его движение. В отличии от Лайла, повреждений было гораздо больше. Лишенные защиты мехов, ноги в нескольких местах были сильно изранены. Правую штанину чуть ниже колена изнутри проткнуло что-то белое, а ткань вокруг раны была обильно пропитана кровью. Кофта была сильно порвана на спине, видимо, зацепившись за что-то во время падения. Видневшийся сквозь дыру обнажённый участок тела был стёсан до мяса. Два острых камня проткнули левую часть таза и спину, оставив после себя зияющие глубокие раны, из которых толчками вытекала кровь. Лицо и кисти рук также покрывали мелкие ссадины.       Упав на колени рядом с мужем, омега осторожно приподнял его голову и, затаив дыхание, взглянул в замершее лицо. Оборотень никак не отреагировал на прикосновение, но из его груди, вместе со слабым дыханием, вырывался едва различимый хрип. Альфа был жив.       Спустившиеся вниз оборотни, сбежавшиеся на крики Ама, нашли Ладо сидящим на коленях посреди камней и воды. Полы его меховой куртки были распахнуты, волосы всклокочены, а на коленях покоилась голова Тэра. Он никак не отреагировал на их приближение, даже не поднял головы. Покрасневшие от холода и крови пальчики продолжали нежно гладить безжизненное смуглое лицо.       Присев рядом, один из мужчин, кажется, это был знакомый ему бета, осторожно осмотрел искалеченное тело альфы. А после скорбно поджал губы и покачал головой, глядя на собравшихся вокруг оборотней:       — Он никогда не будет ходить.       Послышались рыдания Ама. Ему вторили ещё несколько голосов. Чьи-то руки попытались поднять Ладо с земли, но он, молча, лишь крепче вцепился в тело мужа.       — Ладо, позволь нам облегчить его страдания..       — Ладо, ему больно, отпусти его..       — Ладо, он не сможет исцелиться от таких ран..       Омега лишь мотал головой, всё крепче сжимая кольцо рук вокруг неподвижного тела и слушая хриплое дыхание.       — Ладо..       Чужие руки стали настойчивее. Они тянули его, они хотели отнять у него Тэра. И Ладо очнулся от оцепенения, резко подняв голову и поочередно глядя в глаза всем собравшимся:       — Он жив! Он ещё жив!       Из толпы выступил один из знакомых ему старших омег.       — Ладо, милый, посмотри, как ему больно.. Даже если он выживет, то навсегда останется калекой. Позволь стае облегчить его страдания. Таков наш обычай. Он хотел бы этого. Великий Отец ждёт его..       — Нет.       «Великий Отец, если ты, и вправду, есть. Дай мне сил защитить моего любимого! Дай Тэру выжить!»       Но разве их мифический бог мог помочь? Он здесь один. Против всех. И они уже снова всё решили.       Осторожно уложив голову альфы на снег, парень, пошатнувшись, встал. Внутри него посреди боли и страха вскипала злость.       — Он ещё жив. Он дышит. И он может поправиться! Я не дам вам его убить! Я не дам вам решать, жить ему или нет! Не дам вам решать за него!       Злость превратилась в невиданную Ладо доселе дикую ярость. Она захватила его разум. Раскалённой лавой вскипела в его в венах, сперва обдавая льдом, а после сжигая дотла. Ему казалось, что он горит изнутри. Что кровь кипит, а кости выворачиваются и плавятся от этого жара. Омега кричал от боли, стараясь сбить руками невидимое пламя. Но оно всё рвалось наружу. Кожа будто пузырилась, а одежда лопалась по швам, разлетаясь лоскутами. Крик превратился в животный вой.       «Неужели я мог издать этот звук?», — отстранённо подумал Ладо перед тем, как упасть на землю. Разум словно заволокло красным туманом, оставив лишь боль и ярость. А после всё закончилось.       С трудом приведя дыхание в норму, Ладо неловко поднялся. Мир вокруг стал таким чётким, словно раньше он видел его сквозь мутное стекло. Воздух и собственное тело вибрировали от исходящего откуда-то низкого рокота. Окружавшая их толпа отхлынула на несколько метров, альфы выступили вперёд. Некоторые из них сжимали в руках кинжалы, но, скорее, для защиты, чем для нападения. Позади маячили шокированные лица омег и бет, суеверно машущих ладонями перед лицом в религиозном жесте, призванном отогнать наваждение. Кто-то прошептал: "Это знак. Сам Великий Отец явил свою волю.."       Ладо видел и слышал всё, но причины такого странного поведения оборотней, как и появление и исчезновение собственной боли, отчего-то не казались ему чем-то важным или интересным. Его разум сосредоточился на стоявших ближе всех двух взрослых альфах, сжимающих в руках клинки и, судя по напряжённым позам, в любую секунду готовыми ринуться в атаку.       Он не позволит им убить Тэра.       Рокот стал громче. Толпа отшатнулась. Задние ряды оборотней упёрлись в стенку оврага. Какое-то время ничего не происходило. Ладо напряжённо ждал. Оборотни не двигались.       В конце концов, один из ближних альф демонстративно медленно вернул клинок в закреплённые на ноге ножны и, глядя парню в глаза, тихо произнёс:       — Успокойся, омега. Мы не тронем его. Видно, самому Великому Отцу угодны его муки..       Вслед за его словами, оборотни, шушукаясь, пришли в движение, двинувшись вдоль течения ручья в поисках удобного выхода из оврага. Тэр всё так же хрипло дышал за спиной парня. Вскоре почти все ушли.       — А говорят ещё, что Великий Отец в светлую десятину забирает только чистые души.. — проговорил несущий труп Лайла бета.       — Лису — лисья смерть, — сплюнул себе под ноги помогавший бете альфа.       Рядом с Ладо остались дежурить Том, Сэм, их мужья, ещё трое альф и, на удивление, Эйл. Ама, словно статуя, недвижимо сидел на снегу, не сводя взгляд с тела своего первенца. Вскоре, над краем оврага появились несколько фигур, сбросивших вниз одеяла. Держа в вытянутых руках одно из них, Том, под напряжёнными взорами остальной компании, сделал несколько неуверенных шагов по направлению к омеге.       — Ладо, я лишь.. Ему холодно.. — остановившись, он неуверенно кивнул в сторону Тэра.       Да, Том прав, ведь на улице мороз.. Хотя он сам ничего не чувствовал с той минуты, когда под Тэром обвалилась земля. Ладо хотел согласиться, но голосовые связки не слушались. Тогда он попытался подойти и взять одеяло из рук омеги, но тот, отчего-то, отшатнулся, шумно вдохнув.       «Да что здесь происходит?!»       Красный туман в его голове постепенно растворялся, уступая место непониманию.       «Почему они так боятся? Со мной что-то не так?»       Попытавшись оглядеть себя, Ладо посмотрел вниз и увидел лишь мех и две огромные белые волчьи лапы с черными когтями. Он испуганно попятился. Лапы двинулись вместе с ним. Позади что-то двинулось и, резко обернувшись, Ладо обнаружил за собой белое, в золотистых подпалинах, тело волка. Его охватила паника, рокот вокруг стал невыносимо громким, в груди что-то тряслось.       — Ладо.. Ладо, не бойся! — захрипел Тэр, силясь подняться на локте, и скрипнул зубами от боли.       Рванувшись к очнувшемуся мужу, омега облегчённо уткнулся мордой в его шею, вдыхая запах осенних листьев и крови.       — Ты такой красивый.. Мой храбрый омега, — холодная рука мужа мягко погладила его по голове.       Терзавший его тело рокот, наконец, стих. Ладо провалился в черноту, в изнеможении свернувшись клубком возле любимого и вновь принимая человеческий облик.       Соорудив из палок и одеял широкие носилки, альфы погрузили на них бесчувственного омегу и вновь потерявшего сознание альфу, направившись к выходу из оврага, оставляя за собой клочья ткани, ранее бывшие одеждой Ладо, и запятнанный кровью снег у дерева Гат. Корни дерева стремительно впитывали обильно пролившуюся кровь, окрашивая ствол и листья в бордовый цвет.