Утренний чай

Через занавеску только проскользнули первые лучи солнца, но Фёдор уже не спал. Он проснулся ещё полчаса назад от громкого смеха Николая за стеной. «Коля блять, хватит рассказывать Сигме свои тупые анекдоты, а то он с ума сойдёт! Забыл, что он необходим для нашего плана? «. Но Гоголь никак не отреагировал на замечание и продолжал угорать со своих же шуток. Поняв, что бесполезно что-то ему говорить, ведь всё равно тот сделает по-своему, Достоевский начал готовиться к предстоящему дню, не забывайте надеть свою любимую белоснежную ушанку. Спустившись в просторную гостиную, обставленную в стиле девятнадцатого века, Фёдор сел за стол, стоящий в центре комнаты. Настроение черноволосого оставляло желать лучшего, ведь его успел испортить ещё Николай, чуть не сбивший парня с ног, кода съезжал с перил винтовой лестницы. Сейчас блондин сидел напротив него, и от нечего делать теребил заплетенную косу. «Да где носит этого олуха?! " — мысленно отчитывал Гончарова Федя, ведь Иван опаздывал уже на пятнадцать минут. — Доброе утро, хозяин. — Гончаров вышел из двери в углу гостиной. Он выглядел так, словно ночью он не спал, а разгружал вагоны с углём. Он явно не выспался. — Какого дьявола ты так долго?! Или для тебя заварить чай для двоих — это непосильный труд? Иван виновато опустил глаза: — Прошу простить меня, мой господин. Фёдор театрально закатил глаза, отпив налитый в изящную чашку чай. Но сразу же сморщился, будто там был не чай, а речная вода. Было видно, что он явно не в восторге. — Что это за гадость? Ты даже чай нормально приготовить не можешь! Идиот, да ты вообще знаешь, сколько заварки класть?! Гончаров не знал, кудя провалиться от стыда и страха. Ведь если разозлишь Достоевского, то обязательно понесëшь должное наказание. — Ступай прочь отсюда, и позови Сигму. Он хотя бы справляется со своими обязанностями. А тебя я жду в своём кабинете в семь часов вечера. После этих слов Гончаров вышел в ту дверь, из которой и появился, а Фёдор, скрестив пальцы «домиком», задумался. Взгляд его холодных глаз не предвещал ничего хорошего для бедолаги, которого он с позором отчитал. -Дост-кууун, ты чего удумал, а? — со своей обычной весëлостью спросил Гоголь, который всё это время с интересом наблюдал за происходящим. -Намечается занимательное шоу? — Вскоре узнаешь — с дьявольским блеском в глазах ответил ему Фёдор. — Он получит то, что заслужил. Ведь за каждым преступлением следует наказание. *** Небольшая комната окутана полумраком, лишь бра освещает треть помещения и рабочий стол и Фёдора с кипой ненужных бумаг. Сам хозяин комнаты стоял у окна, смотря отрешëнным взглядом на улицу. Он опирался руками на подоконник, казалось, будто он того же цвета, что и кожа — белоснежная, с легким кремовым оттенком. Или же не казалось. Из состояния спокойной задумчивости его выдернул… Угадали? Верно, всё тот же Гоголь. — Федя~, ты просил прийти на пять минут раньше, чем наш дорогой слуга, — с озорством в глазах промолвил Коля. -Во-первых, стучись, когда заходишь ко мне, а то так и откинуться с тобой недолго. А во-вторых, Гончаров вовсе не дорогой, он бесплатный. — Последнюю фразу он произнес со своей привычной дьявольской ухмылкой. За дверью послышалось шаги и через несколько секунд кто-то с плохо скрываемой робостью в голосе спросил: -Можно войти? -Валяй! — ответил Николай вместо своего друга. Дверь открылась и в комнату зашёл Иван Гончаров. — Ты опоздал всего лишь на 34 секунды, в этот раз я прощаю тебе такую оплошность. — ледяным тоном промолвил Достоевский. — Ну что ж, ты готов понести наказание за то, что случилось накануне? — Д-да… Господин. На лице Фëдора мелькнула все та же ухмылка. — Послушный мальчик. Уже после этих слов Ваня заподозрил, что наказывать его будут вовсе не словами, не плетью и даже не пытками. Хотя в последнем он сомневался. Не успел Гончаров опомнится, как Фёдор рывком стянул с себя белые брюки вместе с нижним бельëм, открывая на всеобщее обозрение немалых размеров член, который стоял колом. — А теперь соси, — с грубостью в голосе приказал Достоевский. — Ч-что?.. — в глазах Гончарова читались страх, недоумение, отвращение и стыд. — Чем усерднее будешь стараться, тем быстрее мы тебя отпустим. Ему не оставили выбора, и Ваня встал перед своим хозяином на колени, а после медленно охватил губами головку и принялся с усердием заглатывать детородный орган Фёдора. От неожиданности второй не сдержал сладкий стон, из-за чего на его мертвенно бледном лице появился румянец. Николай тем временем сидел в кресле, находившемся в самом затемненном углу комнаты, и с любопытством наблюдал за этим действом-гейством. Его возбуждение уже давало о себе знать. Достоевский, постанывая от удовольствия, уже сам трахал Ивана в рот, зарывшись в его длинные волосы ладонью. Гончаров уже чуть ли не захлебывался от таких размеров, на его глазах выступили слёзы. Наконец Фёдор бурно кончил, простонав при этом так сладко, что Гоголь, не выдержав сией пытки, встал с кресла и требовательно сказал: -Дост-кун, давай я тебе помогу, м? — на эти слова черноволосый лишь кивнул. — Ну же, а теперь проглоти, — с мнимой доброжелательностью попросил он Гончарова. Переборов всё то отвращение, что он испытывал, Иван всё же проглотил семя с характерным звуком. Стыд, который он испытывал сутра, казался сейчас просто цветочками. — Вот и умница, теперь обопрись на диван руками, но с колен не поднимался, ладно? Конечно нихуя не «ладно», но что оставалось делать бедолаге? Он покорно выполнил то, что ему приказали. Николай за это время уже успел достать смазку с запахом клубники из тумбочки и, сняв с Гончарова всё то, что помешало бы процессу, выдавил на пальцы немного содержимого. Услышав хлюпающий звук, Ваня непроизвольно сжался. -Расслабься, иначе будет больнее. — предупредил его Николай. Дост ужу успел скинуть свой фиолетовый плащ и ушанку, оставшись в одной рубашке. Не смотря на то, что в помещении было прохладно, всем троим было чертовски горячо. Коля ввёл в анус провинившегося один палец, на что получил плохо сдерживаемый стон. Через некоторое время он добавил ещё один, раздвигая их наподобие ножниц. — ~Мха. Аах-ааапх, п-пожалуйста, хва-ах-тит, — с мольбой в голосе произнес Гончаров. — Хватит говоришь? Я смотрю, твой вставший «дружок» говорит обратное. Раз ты попросил вежливо, я исполню твою просьбу. С пошлым, как и сам Гоголь, хлюпом он вытащил пальцы. Но их сменило нечто большее. Иван почувствовал, как к отверстию приставили член… Но… СТОП, ИХ ДВА?! Фёдор и Николай одновременно вошли в Гончарова, который не сдержал громкий крик боли. Они жестко вдалбливали его в диван, одновременно с этим страстно целуясь за его спиной. Парни тëрлись своими членами в очке Ивана, которое, к их удивлению, не порвалось от натиска. Через какое-то время Гончаров стал чувствовать не только боль, но и… удовольствие? Он уже открыто стонал, не скрывая то, что чувствовал. Достогоголи стали добиться поочерёдно в его простату, отчего Ваню как током прошибло, и вскоре он кончил себе на живот. Вытащив упавшие члены, парни сели на диван. Ну как на диван, Фёдор сидел на сочных ляшечках Николая. — Ты постарался на славу, но это ещё не всё. Отсосëшь нам двоим — будешь свободен на сегодня. Гончаров устало вздохнул и сел перед ними. Он уже не сопротивлялся вовсе. Но кто знает, почему? Достоевский слез с Гоголя и сел рядом с ним. Гончаров по очереди сосал вновь вставшие члены, надрачивая одному, пока другого ублажал ртом. — Постой, отстранить ненадолго, — с хрипотцой в голосае сказал Фёдор. Этот возбужденный голос мог свести с ума даже самого ревностного натурала. Он встал, после чего Николай последовал его примеру. Теперь они решили долбить парня в рот уже стоя, да так, чтобы он брал в рот сразу у обоих. Рот Гончарова оказался как раз для двоих. Он с пошлыми звуками сосал, иногда отстраняясь и проводя языком по всей длине каждого. Чувствуя, что разрядка уже близко, Фёдор остановился и вынул член, закончив на пол. — Пхах, Федь, спорим на пассива, что я сейчас обкончаю потолок? — Спорим, но вытирать будешь сам. Гоголь, постанывая и надрачивая свой член, вскоре довёл себя до пика блаженства, кончив на серый потолок. — Мха, проспорил, — отдышавшись, с довольной рожей сказал он Фёдору. — В следующий раз ты пассивчик~ Фёдор с недовольством взглянул на него, но после, вспомнив о Гончарова, повернулся к нему: — Хороший мальчик, умница. Можешь ступать, но чтобы ни слова о сегодняшнем вечере. Иван уже, одевшись, хотел уйти восвояси, но, открывая дверь, спросил: — Хозяин, а вы так наказываете только за провинности и непослушание? — Да, а что такое, Иван? Парень замялся, и с нотками удовольствия сказал: — Тогда я буду почаще косячить для вас, мой господин. Не понравился сегодняшний вечер~. Такого ответа Фёдор точно не ожидал услышать и стоял в полном недоумении и с явным шоком смотрел на слугу, пока Гоголь позади него давился смехом.