Собиратели котят

- О Боже! Сколько сейчас времени? Семь? Да, Бен, я сейчас приеду, - Хулия покосилась на сладко спящего за ее спиной Дэмьена, спустила ноги с кровати и засунула их в пушистые тапочки. Ухватилась за прикроватную полочку и встала. По счастью, сфокусировать взгляд все-таки удалось. Надо же было так напиться! Хотя нет, так напиваться надо, хотя бы иногда. Особенно когда впереди выходной. Кто же знал, что твоему клиенту именно сегодня захотят поставить фингал под глазом?! Она стащила со спинки стула полотенца и снова покосилась на Дэмьена. Нет, это черт знает что, точно!.. После душа жизнь стала однозначно легче. Поплотнее закутавшись в махровый халат, Хулия как раз доставала белое платье в мелкий фиолетовый цветочек, когда Дэмьен подал голос за ее спиной: - Малыш, эээ… Я вчера позволил себе лишнего? - Да. Вырубился после третьего поцелуя. - Так. Утро началось с добрых новостей. - Очень, - согласилась Хулия. - А куда ты спешишь? - Моему клиенту набили морду. И он пригласил меня отпраздновать это прямо сейчас. - Вечно ты выбираешь в клиенты каких-то сомнительных типов, которые ищут приключения на свою задницу. - О, в этот раз я даже помогаю находить приключения. Ему набили морду, потому что ему приснилась я! - Хулия, - удивился Дэмьен, - когда ты успела?! - Да вот как-то между сеансами… - Малыш, а если серьезно? Между вами действительно ничего нет? - Дэмьен? – Хулия подумала, не похлопать ли глазами, изображая шок, но решила, что с ее актерскими данными выйдет не очень. - Я нашел твои листочки в кухне. «Каролина Ардоайн. Зависть? Раздражение? Злость?» - У, я лишь пыталась понять, что я к ней чувствую, нет ли у меня действительно поводов для того, чтобы их разводить. Чистота эксперимента. - Ну и как? Хулия пожала плечами: - Мне абсолютно все равно, что она существует. Следующий вопрос Дэмьена застал ее в дверях: - А он? Хулия не ответила и снова скрылась в ванной, размышляя, не собирался ли он спросить на самом деле: «Кто-то вместо меня?» Интересовала ли она Дэмьена? Хотела ли сама что-то иметь с ним? Воспоминание пришло позже, в подъезде, когда она, осторожно спускаясь по лестнице (лифт не работал), вела указательным пальцем по стене. …На обеденном столе – ноут, на экране – Farsantes, и окно с испаноязычным форумом, на котором уже несколько недель гадают, убьют Педро или не убьют. Не виртуальное, реальное окно тоже распахнуто: второй день после шторма, и одуряюще пахнет морем - кажется, всем сразу, водой, скалами, выкинутыми на сушу водорослями, гниющим деревом, мокрой травой и песком. Это - ее собственная «ивовая хворь». Когда Хулия закрывает форум и собирается нажать на кнопку просмотра (это часть ее практики жить на высокой скорости - концентрироваться только на одном деле), в комнате появляется Эктор Мануэль с папкой в руках. Белая рубашка так идет к загорелой коже. - Никаких новостей? – спрашивает он. Хулия улыбается. Он всегда воспринимает ее занятия всерьез и прежде всего интересуется ее делами. - Я, кажется, близка к тому, чтобы тоже начать делать кукол вуду для сценаристов. Эктор Мануэль хохочет. Сердце сжимается, когда она вглядывается в его лицо, в морщинки вокруг глаз, которых становится все больше по мере того, как он теряет вес. - Устал? Он треплет ее по волосам. - Не беспокойся, дорогая. Все идет, как должно идти. Пару лет и все это закончится. Я тебя освобожу. - Придурок! – бросает она. - Ну, ну, - ласковые руки ложатся ей на плечи, массируют их, - надо смотреть в лицо реальности. Ты еще будешь очень молода. Лучше быть молодой вдовой, чем старой. А с твоим умением заводить знакомства ты недолго пробудешь одна. - Вдвойне придурок! - Как я люблю, когда ты ругаешься! Но я пришел, конечно, не для этого – у меня кое-что есть для тебя. С черно-белой фотографии в папке, которую Эктор Мануэль раскрывает перед ней, смотрит блондинка лет тридцати с короткой стрижкой. - Она из Аргентины, преподает танго в Лондоне и готова ездить к нам два раза в неделю. Ее зовут Анхелика Мендисабаль, и у нее панические атаки. Возьмешь?.. Кафе на этот раз Хулия выбрала сама, хоть оно и оказалось поблизости от места съемок Бена. Она бывала тут довольно часто, садилась с ноутбуком за столик у самого окна. Ей нравилось это – вроде как быть одной и в то же время понимать, что за стеклом люди. Иногда она смотрела на них, разглядывала прохожих одного за другим, гадала, кто это, куда идет, в другое же время не обращала на улицу никакого внимания. Ей нравилось, что здесь была тихая, спокойная музыка, доброжелательный пожилой хозяин и он же – временно – бармен. Его улыбка, казалось, задавала тон всему, в том числе обходительности официантов. Сейчас за ее любимым столиком в спешке завтракала парочка студентов, попутно что-то правившая в огромных тетрадях. Бен обнаружился в дальнем зале, и вид у него был презабавный. Темные, большие очки не могли скрыть припухлость щеки. - Лед прикладывал? – поинтересовалась она, со всей силы шваркая по спинке стула сумочкой. Получилось очень натурально. - Последний раз ты меня будишь в такой час, слышишь? - Ты можешь не кричать? – зашипел Бен, оглядываясь. Но, во-первых, он сидел в самом углу, а во-вторых, поблизости даже официанта не наблюдалось. - Сними очки, - улыбнулась Хулия. - Зачем? - Полюбоваться. - Ты с ума сошла?! - Нет, просто ты очень мило выглядишь в восемь утра с опухшей щекой и с фингалом под глазом. - Мне, между прочим, сниматься сегодня, - возмутился тот. - Ты хочешь, чтобы я тебе посочувствовала? Извини, дорогой, только после кофе. - Хулия, - Бен посмотрел на нее с недоумением, - ты же не всерьез? Она ответила улыбкой: - Я очень люблю тебя, ты знаешь? У нас час. - Хорошо. Подошел официант, и Хулия заказала кофе, кашу и пирожное. - Знаешь, о чем я думаю? – спросил Бен. - О чем? - В это время я обычно собираю Баутисту в школу. И я мог бы сейчас остаться дома, потому что, когда я вернулся с конной прогулки, Каролина спала. Или притворялась спящей, не знаю. Но, в любом случае, бросаться на кого-то два раза в день - не в ее стиле. А я здесь, с тобой. Луиса будет собирать его в школу одна. - Я – такая плохая компания? - Нет, но… честное слово, Хулия, - воскликнул он, - мне все чаще кажется, что я бы предпочел тебя никогда не встречать! Забывшись, Бен снял очки и бросил их на столик, представляя синяк во всей красе. Глаз и щека под ним демонстрировали все оттенки лилового. При всем понимании, что происходит, обида задела нешуточно, но вид Бена перевесил: - Так сильно? - И лед не помог. На самом деле, все это загримируют. Потом нормально выстроенный свет, и никаких проблем. - Угу, я тебе верю. Так в чем проблема со мной в твоей жизни? - В том, что с тех пор, как ты в ней появилась, стало намного хуже. Я большей частью не знаю, кто я и что я хочу. А каждый сеанс с тобой словно подбавляет дров в огонь. - Я в этом виновата, я понимаю, - сочувственно сказала Хулия. – Конечно же, это я отвечаю за твою жизнь, а не ты. - Черт! Прости, пожалуйста. Я сам не понимаю, что говорю, - он помолчал. – Я действительно сегодня растерян. Понимаешь, я… Бен опять замолчал, и Хулия успела принять от официанта и кофе, и кашу, да еще и съесть половину, пока он заговорил. - Понимаешь, я, кажется, был неправ насчет того, что Каролина хоть как-то осознает, что делает. Я думаю сейчас, что если бы осознавала, наверное, не повторяла бы такого. А мне надоело жить на территории военных действий. И мне надо каким-то образом уговорить ее пройти терапию. И я не представляю, как это сделать. Она очень гордится этой своей стороной, знаешь? Умением отстаивать свои интересы. - Знаю. Я читала ее интервью. - Может, это действительно не плохо? Может, это просто материнский инстинкт и этому следует порадоваться? И смириться с тем, что она время от времени будет ревновать, и все? Каро охраняет наше гнездо, ведь этого не делаю я. - А оно нуждается в том, чтобы его охраняли? Скажи, какая необходимость была в том, чтобы нападать на Исабель, когда ваша интрижка уже закончилась? И к тому же, Каролина наверняка о ней не знала. Грозило ли что-то твоему гнезду со стороны Ромины, когда Каролина посылала ей смски с угрозами? - Нет. С Роминой у нас не было вообще ничего за пределами съемок. Но там была всего одна смс, Хулия. - Количество смс что-то меняет, Бен? - Я не знаю, - он принялся теребить дужки очков, которые так и лежали на столе. Сколько сеансов ему понадобится, чтобы увидеть? Увидит ли он вообще когда-нибудь? Или тот, кто здесь ошибается, это она? - Я очень люблю эту женщину, Хулия, - продолжил Бен. - Она, правда, удивительный человек. Когда вот этого всего нет, мы с ней целыми днями смеемся, ее очень легко рассмешить. И она так вкладывается в детей, и в то, чтобы всегда поддерживать себя в форме. Ты знаешь, какая тяжелая работа у модели? И она всегда на моей стороне в вопросах моей работы… Она с готовностью ездит со мной в любую страну, соглашается на менее престижные контракты только для того, чтобы я видел семью каждый день. Это дорогого стоит. А роды… Ведь она рожала моих детей, и я видел, как она это делала, видел от и до, ты понимаешь? Людей без недостатков не бывает, я это прекрасно знаю. И у Каролины их так немного. Эта женщина достойна, чтобы ее любили, во всех смыслах. - Угу. - Что угу? - Бен, знаешь что? – И все-таки понесло… То ли сыграло роль то, что не выспалась, то ли с отношением к его раздраженному тону не справилась тоже. - Вот ты расписываешь мне, какая прекрасная женщина Каролина. И что ее достоинства перевешивают недостатки. И что она достойна любви, и все такое. Я тебе сейчас скажу одну вещь – мне все равно, есть ли у нее достоинства или недостатки. Мне важны две вещи в отношении нее и тебя. А – любишь ли ты эту женщину, б – хочешь ли продолжать жить с ней. Я не понимаю только одного. У меня ощущение, что ты все время убеждаешь меня, что у тебя есть причины любить Каролину. А если этих причин не будет, то что? - Хулия, подожди, - он выставил вперед руки вместе с очками, - я ни черта не понимаю, что ты мне хочешь сказать! Ты меня совершенно запутала. - Так, все, нам обоим нужно успокоиться. Мне нужно успокоиться. Я имела в виду, что любовь любовью, а отношения отношениями. Это для отношений есть причины. Для любви – нет. Бен усмехнулся: - Хорошо, это были причины для наших с ней отношений. Что мне делать теперь? - А чего ты хочешь? - Сделать так, чтобы в отношениях не было подобных всплесков? Мне казалось, что если мы уберем чувство вины, то этого не будет. Но теперь выясняется, что этого недостаточно. Я могу только сделать вывод, что в данном случае твоя теория не работает. - Это не моя теория. Моя теория состоит в том, чтобы выяснять все до конца. И в том, - Хулия наклонилась над столиком так, что ее лицо оказалось очень близко к лицу Бена, - что если кто-то говорит, что что-то что здесь не работает, это означает только то, что он боится что-то выяснять. Бен вздохнул. – Знаешь, у меня в последнее время все больше ощущения, что ты играешь грязными. Пытаешься взять меня на слабо? - Нет. Предлагаю пари. Если ты ничего не выяснишь, я отдам тебе все деньги, которые получу от продажи недвижимости в Парагвае. Он уставился на нее. - Пффф! Супергрязными, я бы сказал. - Ты ведь не примешь пари, не так ли? - Нет. Зачем ты это делаешь, я хотел бы знать… - Главное, что я это знаю. «Потому что я живу, - подумала Хулия. – Потому что каждую гребаную минуту, которую я провожу в сеансе с тобой, я живу». - Так что? – спросила она вслух. - Ты хочешь, чтобы я пошел дальше и выяснил все? – тихо отозвался Бен. - Я? Ты предлагаешь мне вновь взять ответственность на себя? Он покачал головой. - Хорошо. Давай сделаем так. Я сейчас схожу в известную комнату, и когда я вернусь – если ты хочешь пойти дальше, ты будешь сидеть здесь. Если нет, то ты просто уйдешь, мы больше никогда не увидимся, и я больше никогда тебе не позвоню. Идет? Он долго смотрел на нее, прежде чем ответить: - Идет. Хулия кивнула, взяла сумочку и, не оглядываясь, пошла в туалет. Завтра. Она улетит домой завтра, и этот проклятый город с его поганой, то и дело меняющейся погодой и вечным смогом перестанет быть ее судьбой. И почему, выбирая когда-то карьеру, она не решила стать переводчиком, а не терапевтом? Когда она вернулась, через полчаса, проплакавшись и наконец решившись открыть дверь, Бен все еще сидел в углу. - Я почти опаздываю на съемки, - сказал он. – Но они тоже немного задерживаются. Так что у нас еще есть двадцать минут. - Хорошо. Что, как ты сам думаешь, стоит за тем, что сегодня произошло? Он опустил взгляд на руки и вновь начал терзать очки. - Я не чувствую себя виноватым. Ни перед Каролиной, ни перед кем-то еще. Люди сами выбирают свои чувства. Я извинился перед Хулио, а если он не хочет отвечать, то это уже не моя вина. То есть, не моя ответственность. Я объяснил и загладил свой поступок как мог. Каких-либо чувств я к нему не испытываю тоже, кроме дружеских. В партнершу по съемкам не влюблен. Значит, перед Каролиной мне оправдываться сейчас не в чем. С другой стороны, как ты говоришь, насилие, боль, последствия – это однозначно наказание? Но за что такое, да еще, опять же, связанное с Каролиной, я бы стал себя наказывать? Хулия сделала глоток латте. Неожиданно Бен поднял на нее взгляд. Неужели? Она всмотрелась в него, потом кивнула, аккуратно поставила чашку, осторожно высвободила очки из его пальцев и так же медленно накрыла его руки своими. - Ты знала, да? - выдохнул Бен. И лицо у него мгновенно стало таким, как будто его только что приговорили умереть. - Я наказываю себя за то, что вру и себе, и ей, так? Неважно, какая Каролина. Плохая, хорошая, черная, белая, - это неважно. Я стал жить с ней, потому что хотел заботиться и оберегать, потому что чувствовал вину из-за того, что она забеременела, потому что увидел в этом шанс создать идеальную семью, поскорее повзрослеть и стать наконец ответственным. Потому что хотел ее каждые десять минут. И еще по целой тысяче причин. Но у меня ощущение, что я ни минуты ее не любил, ни минуты.