Собиратели котят

- Что там? – он потянулся за мобильником, но Хулия убрала его в сумочку, стоявшую на пустом стуле. - Я не буду тебе показывать этого, Бен. Она заплакала, и это потрясло его. Сделав глоток, Хулия вытерла слезы тыльной стороной ладони. - Что она написала?! - Не дави на меня. Через десять минут я приду в норму и смогу начать сеанс. Успокойся, я не собираюсь подавать на нее в суд. - Хулия!.. Она махнула рукой и ушла в комнату. Бенхамин услышал, как хлопнула балконная дверь. Он встал, сгреб со стола обертки от круассанов и пирожных, поставил чашки в раковину и включил воду. Руки требовалось чем-то занять. Это какое-то безумие. Дома они так хорошо поговорили, и вот опять. Ну, не то чтобы хорошо. Но, по крайней мере, ему, кажется, удалось высказаться так, что Каролина поняла, что между ним и Хулией ничего нет. И еще - объяснить, что он ходит на терапию для того, чтобы их брак стал лучше. Он оперся о раковину, вспоминая. - Для чего лучше? Тебе не нравится наш брак? - Мне не нравится, когда меня бьют. И я не понимаю, почему должен терпеть это еще и дома. Каролина была зла, а он спокоен. Это ему понравилось. И он, черт возьми, так гордился собой. Пока не приехал сюда, в Витакуру, и не увидел, как Хулия стискивает в руке телефон. Каковы могут быть угрозы Каролины, он знал. Бенхамин выключил воду и вытащил из кармана телефон. Ну, и что ей написать? «На этот раз ты зашла слишком далеко»? «Что ты придумаешь в следующий раз»? Нет, это все обвинения. Он не должен начинать с обвинений. «Анита, я хотел бы в наших отношениях спокойствия и радости, и спокойствия для окружающих меня людей, и в том числе женщин, с которыми я дружу. Что мне сделать, чтобы это было так?» Женщин, с которыми он дружит… Он вдруг подумал, что на самом деле его количество контактов с женщинами в последние годы сократилось очень резко. Ему казалось, что это из-за детей, семьи, что у него другие интересы, но теперь стало понятно, что он подспудно боялся вызвать реакцию Каро, все попытки дружеских отношений прерывал, деловые отношения старался сделать более прохладными, чтобы ограничить себя. Прохладными… Он вспомнил, как резко поменялась температура с утра. Сколько Хулия уже торчит на балконе? Серый свитер, который был здесь, кажется, переходящим знаменем, отыскался на полке в коридоре. Хулия сидела в дальнем конце балкона, рассматривала платок в руках. Он присел рядом на корточки, закутал ее, погладил по спине. - Это просто напоминание о других угрозах, больше ничего, - сказала она спокойно, наклоняясь, чтобы прижаться к нему. - Извини, что втравил тебя в это. - Я сама себя втравила, еще как. Ты меня изначально ни о чем не просил. И я тебя все время провоцирую, заставляю дальше идти. Вот и получаю. Иногда кто-то показывает, что надо остановиться. - В понедельник – это был мой выбор, в кафе. - Куда он тебя завел? - Пока не знаю, - он стянул с ближайшего стула коврик и расположился с комфортом. – Пока самое неприятное, что я не понимаю, что такое вообще любовь. Но это мне мешает говорить Каролине «ми амор». Потому что я чувствую, что становлюсь нечестным. Он задумался. - На самом деле это всегда было чем-то очень нечестным. Мы часто играли на публику. Тогда, после скандала с Исабель, через несколько дней к нам приехали журналисты, и мы с Каролиной договорились, что я спрошу «моя любовь, ты не видела мой свитер?». Тогда это мне казалось естественным. Мне казалось, что так мы охраняем семью, но теперь я вижу, что это ложь. Я тогда очень злился на нее, несмотря даже на чувство вины. И я на самом деле безмерно злюсь за все эти поцелуи на публике, - он прикрыл глаза рукой. – Я испытываю ужасный стыд каждый раз. Я говорю себе, что это надо преодолеть, что я сотни раз целовался с кем-то на миллионную аудиторию. Но личные поцелуи – это другое. Это что-то слишком интимное, что-то, о чем никто не должен знать. Тайна для двоих. Только между тобой и тем человеком, которого ты любишь. В любви нет места гордости, нет места выставлять что-то напоказ, говорить всем – смотрите, как у меня. Я понимаю, что надо время от времени, - он горько усмехнулся, - давать кость публике, все эти интервью про счастливую семью, но честно говоря, я очень завидую Хулио, который подобных интервью не дает, и как-то без них отлично обходится. Он выдохнул и замолчал. - Ну вот, по крайней мере ты знаешь, чем любовь не является, - сказала Хулия. - Как ни смешно, но в наших отношениях с Каро все с самого начала было под прицелом камер, и это как два полюса – либо полная открытость и публичность, либо полная замкнутость – дома для двоих. Мы так много работаем, что у нас редко бывают друзья. Мы переезжаем, и из-за этого друзья тоже бывают редко. Мы также редко бываем у кого-то. В этом отношении дети счастливее нас. У нас обоих много общения по работе, но я чувствую, что этот недостаток общения с кем-то, очень близким по духу, как с тобой, например, – он есть. - Я близка тебе по духу? – Хулия рассмеялась. – Правда? - С тобой легко, и мне кажется, ты никогда не предашь меня, и еще – ты на моей стороне. И общение с тобой – это вызов, который заставляет меня становиться сильнее. - Это не то чтобы спокойная гавань. - Нет. Но я почему-то уверен, что это может быть и спокойной гаванью. В другие времена. Мне давно не хватало чего-то такого. Действительно, чем больше знаешь про себя, тем становишься сильнее. - Правда делает человека сильным, - согласилась Хулия. – Знаешь, мой первый муж… я застала его со своей подругой. Они думали, наверное, что я буду орать, швыряться вещами, еще что-нибудь. А я просто не могла понять, зачем. Зачем взрослые люди делают такие вещи. Два года встречаться за моей спиной, два года обманывать, выкручиваться и этим ужасно осложнять себе жизнь. Два года, в которые он меня жалел, потому что я болела, потому что бесконечные операции, и так далее. Два года, в которые чертова уйма моей энергии ушла на то, чтобы понять, что я делаю не так. Почему мой новоиспеченный муж и в прошлом очень любящий парень вдруг стал так холоден ко мне. Два года потерянного времени и проблем. Два года, в которые он не мог принять решение. И не собирался его принимать. Моя подруга его так любила и терпела всю эту ситуацию, ради чего? Самое смешное, что когда я его бросила и отправила к подруге, он вдруг осознал, что любил все это время только меня. Ой бред! Но, конечно, он чувствовал себя сильным, потому что заботился обо мне больной. Ему давала силу искусственная ситуация, которую он создавал. Ему было мало, если бы мы расстались и он бы в таком случае помогал мне по-дружески, его жертва должна была быть полной. Хотя, возможно, он вообще не знал, что ему еще делать в жизни. Когда ты за кого-то отвечаешь, ради кого-то жертвуешь, выхаживаешь больного, - это часто как бы предлог, чтобы не идти по своему пути. Потому что по своему пути идти страшно. - Да, но если другой человек не сможет без твоей помощи? - Чаще всего в этом случае мы преувеличиваем значение своей персоны, Бен. Знаешь, мне очень нравится заповедь «Не сотвори себе кумира». И неважно, кто стоит на месте кумира, великая жертва, или бог. - А что если свой путь и включает в себя великую жертву, посвящение одному человеку? - А что несет это тому человеку, Бен? Если придется уйти и оставить его, станет ли он сильней от того, что ты был с ним, или отсутствие тебя сделает его слабым? Если он будет учиться силе только в отсутствие тебя, то что ты делаешь с ним? И не становишься ли ты также его кумиром? - Но разве можно избежать этого в любви? - Не знаю. Я же не знаю, что такое любовь. Знаю только, что чем меньше перекоса, тем больше устойчивости. Он вздохнул: - Кажется, я создал перекос, да. Исключил что-то очень важное. По сути, сделал семью кумиром. Но я действительно чувствовал себя сильным, защитником угнетенных. - Защищать Каролину от Баррантеса? - Ну да. Самое смешное, что Каро действительно была виновной стороной. Она и вправду морочила ему мозги и врала, что я гей. Именно поэтому так легко и доказательства нашлись для суда. Он же разговоры телефонные записывал. Кроме того, она еще в присутствии его родственника это сказала. А потом она еще и забеременела, и это для нее все осложнило, потому что дату первой консультации тоже подделать было нельзя. - Вы не предохранялись? - Мы пытались это делать. Но, видимо, что-то не сработало. И это для меня было как знак – все, пора остепениться. Пора остановиться. Бог дарит мне это. И я подумал – вау, это круто - стать другим, ответственным. - Мне сказать тебе, что ты в тот момент сделал, или сам поймешь? - Переложил ответственность за свою жизнь на Бога? Но не скажу, что из этого вышло что-то плохое? - Нет. - Я понимаю сейчас, что мне не хватает общения с людьми вроде тебя. Я продолжу сам искать их, даже если мне придется отрывать время от семьи. Возможно, я решусь и скажу Фернандо, что не хочу делать еще и его проект. - Да. - А с Каролиной… Видимо, продолжу разговаривать с ней, настаивая на том, чего хочу именно я. Если мы с ней так неплохо жили без любви, романы проходят один за другим, а я возвращаюсь к ней, – возможно, это как раз то, что мне нужно. Только в несколько другом варианте. Я буду помнить, что мне нельзя делать наши отношения кумиром, и буду следить за тем, насколько четко я следую своему пути. - Да. Он вдруг понял, что прощается с ней. Что никакого следующего сеанса не будет, ни сейчас, ни в пятницу, ни когда-нибудь еще. - Ты будешь помнить меня? – спросил он. И вдруг вспомнил, как играл подобную сцену с Чавесом – Педро просил Гильермо не забывать его. Только в жизни, даже с друзьями, это намного больней. Хулия провела ладонью по его волосам: - Я буду помнить тебя, Бен. Всегда. Через пятнадцать минут он вышел из подъезда и дошел до машины. Устроился на сиденье и закрыл глаза. Съемки сегодня были в интерьере и начинались во второй половине дня, так что, с учетом несостоявшегося сеанса, у него была еще уйма времени. Хватило бы даже съездить домой, немного погулять с Бельтраном и вернуться обратно. Но, пожалуй, он не сделает этого. Прогулка по городу в одиночестве – вот что ему сейчас нужно. Он вспомнил, с каким удовольствием гулял в тот день, когда здесь был Хулио. Прогулка – вот что ему поможет. Он открыл глаза и улыбнулся. Если придется уйти и оставить его, станет ли он сильней от того, что ты был с ним, или отсутствие тебя сделает его слабым? Терять Хулию было больно. Но она была права – ее отсутствие тоже делало его сильным. Он почувствовал, как телефон в кармане завибрировал – пришло смс. «Ладно, если хочешь, я пойду к этому чертовому психологу. Мне тоже не нравится, что происходит с нашими отношениями», - писала Каролина. Бенхамин вздохнул. Вспомнилось, как Педро сообщил Гильермо о беременности Камилы. «Я чувствую себя так, как будто закрылась некая дверь». К черту все! Он завел машину. Если что-то и закрылось, это его старая жизнь, в которой он, кажется, только и делал, что врал себе. Начинается новая. И он проживет ее, открывая глаза так широко, как только возможно. Только так.