Рона не верит в сказки

      – Ты пойдёшь со мной на Святочный бал? – спрашивает Гарри взволнованно, оттого и громче, чем рассчитывал.       Рона не сразу соображает, что он говорит.       Они сидели в Большом зале за ужином, Гермиона рядом читала конспект по Истории магии, Рона тоже пыталась, но бросила пять минут назад, окончательно запутавшись в датах и событиях. Гарри же рассказывал слухи про Дурмстранг. И как он переводит тему, Уизли замечает только через пару секунд, застывая с вилкой у рта.       Рона оглядывается в поисках той, кто будет позориться с Гарри на открывающем танце. Справа видит дрожащую спину убегающей Джинни. Впереди Лаванду, с забавно округлившимся ртом что-то шептавшую Парвати. Слева Гермиону, закатившую глаза на удивлённый взгляд подруги. А позади неё Фреда, который недовольно передавал сикли победившему в споре Джорджу.       Гермиона пихает её локтем под рёбра. Рона поворачивается обратно к Поттеру.       – Ты это у кого спрашиваешь?       – А ты кого-то ещё видишь? – приподнимает брови парень.       Рона-то видела, но делу это не помогало.       – Тебя. Я спрашиваю это у тебя, – догадываясь, что иначе Рона не поймёт, объясняет Гарри.       Девушка медленно моргает и опускает вилку.       – Тебе Чжоу отказала?       – Что?       – Ну, ты спросил у неё и она отказала?       – Чжоу? Чанг? При чём тут она? – он бросает взгляд на стол Рейвенкло, но долго там его не задерживает.       – Ты на неё весь третий курс смотрел, я и думала, что она тебе нравится.       – Она ловец. Я пытался узнать о ней немного больше, – Гарри фыркнул. – По-твоему, я на Диггори смотрю, потому что тоже на бал хочу позвать?       Сбоку послышался смешок, но когда Рона развернулась, Гермиона с серьёзным лицом и нахмуренными бровями читала записи. Уизли бы поверила ей, если бы Грейнджер не забыла переворачивать страницы последние пару минут. Скорость чтения подруги Рона давно знает!       – Эм, может, ты хотел позвать Джинни? – было бы странно перепутать их, даже со спины. Рост, причёски. Ничего не совпадало, но вдруг у Гарри зрение упало, что даже очки не спасают?       – Почему я должен звать её? – чуть ли не с ужасом уточняет Поттер.       – А меня почему? – задаёт она логичный вопрос. – Это шутка?       – Нет.       – Ты проспорил?       – Нет.       – Тебе настолько не с кем идти?       – Нет.       – Тогда… – она уже запуталась. – Ты заболел?       Рона кладёт протянутую ладонь Гарри на лоб, аккуратно смахнув тёмную чёлку. Температуры не было, а вот лицо друга отчаянно покраснело от такого простого касания.       Уизли застыла. Осознание прострелило её.       И когда, Мерлин его подери, у Гарри это началось?

***

      Вообще, был период, когда Рона серьёзно задумалась, стоит ли ей дружить с Гарри Поттером. Потом она стыдилась этих мыслей.       Начиналось всё прекрасно. Волнение о том, что с мальчишками-соседями Гарри будет интереснее, исчезло, ведь он всегда садился с ней за парту, гулял по замку, позвав только Рону с собой, обожал слушать всё, что она говорит. Про квиддич, про магическую утварь, заклинания и известных волшебников. И говорил много, только когда она рядом, в остальных ситуациях чувствуя себя не в своей тарелке.       Но не всё было так хорошо.       Гарри стал самым молодым ловцом? Рона его искренне поздравила, не думая, что её первый друг – не считая братьев – слишком выделялся этим.       Он влип в дуэль с Малфоем. Умудрился напороться на тролля, не сумев усидеть от любопытства, а Роне и Гермионе, с которой она сдружилась в первую же неделю, потому что девочка уж сильно напоминала ей мягкого и непонятого никем Перси, пришлось помогать Гарри.       На это Рона тоже смогла закрыть глаза.       Втянул в проблему с драконом Чарли, рискуя его положением. Чарли кое-как исполнил свою мечту, нашёл любимую работу и сбежал из проклятой «Норы» и, если бы их план не выгорел, лишился бы всего. И пришлось бы ему вернуться, слушать вечные упрёки Молли. Рона бы этого Гарри не простила.       Но обошлось.       А потом конец года, и Гарри, вместо того чтобы попросить помощи у профессоров, рискует сам. Побеждает Волдеморта. Помогает выиграть кубок школы, словно кубка квиддича ему мало.       И Рона понимает.       Герой. Как и писали в газетах. Как и говорила Джинни.       Это осознание неприятным осадком остаётся на душе, но друзей не бросают. Рона так не может. Поэтому она волнуется, когда Гарри летом не отвечает, и радуется, когда он приезжает.       Возможно, она должна завидовать.       У Молли всё время расписано. Утром приготовить завтрак, разбудить Перси первым – ложился он позже всех, готовясь к С.О.В. даже на каникулах – и попросить его собрать всех остальных. Проводить Артура. И посвятить весь оставшийся день Джинни.       Перси подойдёт к матери рассказать о школе – Молли занята, пишет письма старшим сыновьям.       Джинни надо спросить что-то – Молли откладывает все дела.       Фред и Джордж от неё слышат лишь нравоучения.       Рона – ничего. Она не подходит сама, не шалит и первую половину лета проводит во дворе, летая и греясь на солнце. И Молли просто забывает, сколько там у неё детей.       Восемьдесят процентов времени Молли было посвящено Джинни. Десять – мужу и обсуждениям с ним финансовых проблем. Ещё десять – остальным детям.       Когда приезжает Гарри, девять из десяти уходят к нему.       Но Рона не завидует.       У Поттера нет родителей, а в родственниках какие-то сумасшедшие маглы. Ей не жалко, внимание Молли Роне не нужно с-о-в-е-р-ш-е-н-н-о. А Гарри хоть почувствует какую-то заботу.       Но происходит что-то странное. Гарри абсолютно не радуется заботе Молли.

***

      Гарри замечает не сразу. Детали бросаются в глаза постепенно и с опозданием складываются в единую картину.       Рона не говорит с матерью. Прячется в комнате – либо своей, либо у Перси. Прячется в гараже, уходит в поля с улыбкой валяться в траве, до ночи летает на метле с близнецами.       Миссис Уизли не говорит с ней. Гарри может вспомнить только один раз: когда он прилетает к ним, миссис Уизли кричит на Рону и игнорирует все оправдания и просьбу не называть дочь «Ронни». И больше ничего. Никакого диалога. Только односторонние фразы:       – Ронни, принеси пряжу, я забыла её на третьем этаже.       – Ронни, позови сестру.       – Ронни, скажи Перси спуститься.       Рона не отвечала ничего, тихо испаряясь выполнить задачу.       А ещё…       Рона никогда не говорила ему о сестре – вдруг понимает Гарри. Он знает о Джинни только со слов – скорее шуток – Фреда и Джорджа. Но рассказывала ли Рона о ней? Хоть что-то? Он не помнит.       И довольно скоро понимает почему.       У Роны – сломанная палочка, ожог от заклинания и проклятие слизней. Ей отказываются покупать новую палочку.       У Джинни – новое, пусть и недорогое, перо. Чистая мантия по размеру и юбка Роны, которая на втором курсе начинает ходить в старых брюках братьев.       У Роны – громковещатель. Иногда письма от занятых Билли и Чарли.       У Джинни – письма от матери, пара строк от отца. Каждую неделю.       Рона откладывает в сторону новый связанный свитер, бормоча что-то о нелюбимом цвете, и сияет от подарков братьев, не особо и примечательных, дешёвых, но всё равно таких дорогих сердцу.       Рона обнимает Гарри рождественским утром, крепко и так искренне, поздравляя его и утаскивая играть в снежки. И Поттер краснеет. От смущения и радости, что Рона остаётся на каникулы с ним. Только потом он задумывается, почему она не хочет уезжать домой.       Потихоньку он собирает пазл. Догадывается.       Но окончательно неприятная действительность бьёт по нему в конце второго курса.       Рона побледнела так, что россыпь красивых веснушек стала только заметнее, и сжала его мантию дрожащими пальцами. На лице ужас. В тоне мертвецкая паника.       – Нет, почему василиск забрал Джинни, почему её. Почему не меня? Мама расстроится моей смерти меньше… почему?       Гарри словно водой холодной окатывают. И всякая теплота, всякое желание стать сыном миссис Уизли испаряется моментом.       Недоумение от поведения Джинни сменяется неприязнью. Она жаловалась дневнику на невзаимную любовь, запреты матери на полёты и на зависть к сестре. А Рона за неё умирать собралась.       Но он идёт в Тайную Комнату. Ради Роны. И вздыхает с облегчением, когда обвал отделяет подругу от зала с василиском. Так она точно не пострадает.

***

      Рона смеётся, когда Гарри предлагает ей летом куда-то сбежать. И он слушает этот звук с замиранием сердца.       Рона одаривает его улыбкой в Дырявом котле и обнимает после долгой разлуки. Гарри глупо улыбается, пока Гермиона хитро щурит глаза позади.       Рону утаскивает Гримм. Гарри, не думая, бросается следом.       Рона весело подпрыгивает на месте, не способная дождаться начала матча Чемпионата мира по квиддичу. Гарри даже не оборачивается на вейл.       Объявляют бал.       Гарри не может не посмотреть на неё, забавно сморщившую нос от новостей о танцах.       Она танцует с Фредом на уроках перед балом. И Гарри с грустью вздыхает под смех Гермионы.

***

      Рона быстро убирает ладонь и даже немного отшатывается, ошарашенная догадкой.       – Я не пойду, – отвечает спокойно, стараясь взять себя в руки.       – Что?       – У меня нет платья. И танцы – это пытка не хуже уроков Грюма.       – Платье?       – Угу, у мамы есть хорошее платье с какого-то праздника, она перешьёт по размерам… но оно одно, – Рона пожимает плечами.       Гарри сразу догадывается, о чём речь, и хмурится.       – Бал для четверокурсников и старше.       – Джинни уже нашла, с кем пойти. Если приглашают, то и третьекурсников пустят, – тут Рона отдавала должное сестре, не стала до последнего ждать приглашения своего принца. Мечтательности за последние годы у Джинни порядком поубавилось. Жизнь оказалась не такой сказкой, да и Гарри игнорировал её настолько показательно, что даже Роне становилось стыдно… Ладно, не становилось.       Да, она не завистлива.       Зато немного мстительна.       – Так что максимум мама отправит старое платье бабушки в оборках… лучше занавеской обмотаться, вот честно.       – Я могу…       Она прожигает Гарри взглядом, не позволяя закончить предложение купить платье ей.       – Я. Не. Пойду, – и, отодвигая почти нетронутую тарелку, встаёт.

***

      Через день приезжает Перси, отпросившийся с работы ради сестры, и протягивает ей часть своих накоплений. По оба плеча рядом с ним Фред и Джордж, заговорщически ухмыляющиеся, тоже тянут галлеон.       Рона отказывается в ту же секунду. Их сбережения не стоят такого повода.       – Купи платье, сестрица, – тянет Фред.       – Или другие девчачьи штучки, – продолжает за ним Джордж.       Исчезают они быстрее, чем Рона успевает швырнуть деньги им обратно. И Перси, что совершенно от него неожиданно, поступает так же. Снимает очки и притворяется, что не видит её попыток отказаться, а потом, отходя от сестры, врезается в кресло и чуть не падает.       Роне остаётся с открытым ртом за этим наблюдать.       Если деньги не вернуть… то она может потратить их на что-то полезное. Отложить на будущее. На подарки. Но…       Перед глазами вдруг всплывает детство. Синее платье и волшебные игриво порхающие бабочки.       Рона злится на себя.       Но она ведь мстительная, да? Ей простительно?

***

      – Слушай, Гарри, – покусывая перо и склонившись над эссе, зовёт она. – Не знаешь, наш знаменитый мальчик-который-выжил никого ещё на бал не позвал?       Поттер угрюмо смотрит на неё, не оценивая упоминание неприятного прозвища, но почти сразу оттаивает.       – Не позвал. У него разбито сердце, вообще-то, – смущённо ероша волосы, отвечает парень.       – Ого, настолько всё плохо?       – А то.       Рона улыбается.       – Предложение ещё в силе?       – Конечно! – торопливо вырывается у Гарри, который безответственно не искал себе пару на танцы, которые ему, вообще-то, как чемпиону открывать.       – Ты же слышал, как Фред жаловался на оттоптанные ноги? Я ужасно танцую.       – Можешь топтать мои! Не страшно! Я и сам тебе пару раз наступлю, всё честно.       Рона звонко смеётся.       Жизнь – не сказка.       А Рона не героиня и не принцесса.       Но ей это и не надо. Рона в сказки не верит, сказки в неё – тоже.