Уязвимость натянутой тетивы

— Показывай, — Му Цин сложил руки на груди в ожидании указаний от Фэн Синя. Он нервничал, боялся, что над ним будут смеяться, злился и не понимал, во что это выльется, при этом внешне оставался невозмутимым. В саду были лишь они вдвоём — Фэн Синь не сильно задумывался, где тренироваться, будь то специально отведённое место или предназначенная для медитации беседка. Но так было даже лучше — никто не стал бы тут их искать. Всегда хорошая погода и ни одной живой души. А началось всё с того, что Му Цин попросил Фэн Синя научить стрелять его из лука. Точнее не попросил, а на эмоциях согласился, когда Наньян сквозь смех предложил помощь, увидев, как жестоко тот обращался с тетивой. Се Лянь же сказал, что люди в отношениях должны идти на уступки, и Му Цин ему поверил. Пусть они с Фэн Синем поговорили только недавно, а признались и без того всего месяц назад, они значительно повысили терпимость друг к другу, позволив обнажить истинные чувства. — А ты не можешь просто повторить за мной? — произнес нахмуренный Фэн Синь. Смотря на Му Цина, сложившего руки на груди и изображавшего крайнюю степень нежелания быть здесь, он даже не знал, с чего начать. Ему было страшно напортачить, а после ещё и не понимать, в чем именно. — Я не лучший учитель. — Ты же учил своих служащих? — Но ты не они, — пожал плечами Фэн Синь. Служащим он показывал, не задумываясь, поймут они или нет. Те должны были повторить и быть благодарны за то, что им указали на ошибки. Он Бог Войны — они служащие, всё, никаких проблем. С Му Цином такой вариант не подходил. — Это почему? — Ты… Эх, ладно. Тогда начнем со стойки. Для начала ты должен стать себе опорой, — произнес Фэн Синь. Он поставил ноги на ширине плеч и напряг икроножные мышцы. Покачался на месте в разные стороны, демонстрируя полную устойчивость. И ухмыльнулся, смотря на алеющего Му Цина, который фыркнул и полностью отзеркалил стойку. Почти идеально. — Отлично. К цели ты должен стоять боком, перпендикулярно. Обычно я стреляю правой рукой, левым плечом к мишени, поэтому в левой руке держу лук. Ты должен так же. Не так, как сейчас, а свободнее. Фэн Синь нахмурился, смотря на напряжённого Му Цина, помотал головой, явно недовольный получившейся стойкой, и зашёл за спину, чтобы поправить плечи. Он не задумывался над своими действиями, когда с силой надавил на плечи другого бога, и в последний момент увернулся от удара локтем. Хотя бы это было привычно. — Поаккуратней. — Не дева, чтоб с тобой нежничать. Разверни плечи, — оборонительно фыркнул Фэн Синь, но хватку ослабил — мышцы под ладонями были всё ещё напряжены, но Наньян и не думал убирать руки. То, что их не попытались сломать, уже большой успех. Му Цин в этот момент чувствовал жар — горячие прикосновения на плечах, влажное дыхание прямо рядом с шеей, заставляющее моментально выдать смущенное состояние, которое он поспешил спрятать за злостью. «Это тренировка», — повторял он себе. И не стоило надумывать больше, чем надо. Фэн Синь на него не кричал. Фэн Синь ему помогал. Фэн Синь проводил с ним время. Фэн Синю было не всё равно. Фэн Синь его не ненавидел. Немыслимо. Пока что этого более, чем достаточно. Му Цин подавил дрожь от осознания и попытался освободить разум, где был один сплошной Фэн Синь. Ему следовало мысленно повторить «Дао дэ цзин» тысячу раз. — Давай начнем стрелять, хватит мне массировать плечи, — сквозь зубы произнёс Му Цин. И как только Фэн Синь послушался, сразу же пожалел о своих словах. Не то чтобы он любил прикосновения, но чувствовал голод по элементарной физической близости. Последний раз его обнимал Се Лянь и это было три месяца назад. Больше, чем восемьсот лет до него, где из прикосновений были только кулаки Фэн Синя, но всё ещё недостаточно. Мог ли он его обнять и не вызвать лишних подозрений? Му Цин не знал, нужно ли в их отношениях просить о подобном или должно пройти какое-то время? Насколько часто вообще люди должны обниматься? А Боги, чтобы о них не подумали невесть что? Тем временем Фэн Синь продолжил его учить. — Ладно-ладно. Прямой рукой держишь лук, согнутой — натягиваешь стрелу. Смотри. Материализовав стрелы из духовной энергии, Фэн Синь натянул тетиву, чуть доводя её до подбородка. Взгляд его был задумчиво-сосредоточенным, выдавая в нем знатока своего дела, что Му Цин засмотрелся и чуть не пропустил момент, когда тот выстрелил. Точно в цель. А после моментально расслабил лицо, выдав привычно глупый вид, и улыбнулся, повернувшись к Му Цину. — Видел? — Допустим. — Тогда теперь ты. Му Цин от направленной на него искренней улыбки опешил, но попытался сохранить невозмутимый вид и хмыкнул. Сжал всей кистью рукоять и уже хотел создать стрелу, как Фэн Синь его перебил. — Стой! Нельзя же так душить оружие. Возьми нормально, — не задумываясь, Фэн Синь положил ладонь поверх пальцев Му Цина и сдвинул их так, чтобы они были позади. — Вот так, видишь? Он поднял глаза, наталкиваясь на раздраженно-смущенный взгляд Му Цина. Между ними оказалось расстояние не больше одного вздоха. Истинное воплощение беспокойства. — Отпусти мою руку! — Ой, да, — Фэн Синь и не заметил, как привычно обхватил бледную ладонь своей, хороня остатки приличия. — Теперь… попробуй натянуть тетиву без стрелы. Без ответа Му Цин приступил к действию, чем сразу заработал недовольный хмык от Фэн Синя. — Что ещё? — Неверно. — Я всё делаю, как ты говоришь! — Нет, не делаешь! — Значит, ты не умеешь учить! — У меня никто не жаловался. — Может, не хотели тебя расстраивать? — Может, — внезапно помрачнев, согласился Фэн Синь, чем заставил Му Цина от удивления открыть рот и ответить терпимее. Давно с ним стали соглашаться? Он умер? — Тогда покажи ещё раз, — резко произнес Му Цин, чтобы перестать думать и убрать появившееся напряжение. Фэн Синь согласно кивнул. — Запомни: при стрельбе напрягается спина. Вот здесь, — он вновь встал позади и провел указательным пальцем от шеи до лопатки. Му Цин вздохнул. Закрыл глаза, на секунду забыв, где они находятся, и сжал губы. — Используй плечо и поверни локоть вверх, натягивая тетиву. А я почувствую, правильно ты делаешь или нет, — закончил Фэн Синь и уже полностью положил ладонь на спину. Му Цин пропал. — Смотри на мишень, — вполголоса произнес у самого уха Фэн Синь, заставив Му Цина отвернуть голову и обнажить перед ним шею. Никогда его так не успокаивал голос Наньяна, что стало не по себе. — Чт-что ты делаешь? — раздражение в голосе смешалось со страхом. Он хотел так стоять несколько столетий непрерывно. — Помогаю тебе, — горячее дыхание совсем рядом заставило Му Цина покрыться мурашками. Фэн Синь провел от его плеча к локтю, поднимая руку на нужный уровень. И довольно кивнул, ощутив правильное движение мышц у себя под ладонью. — Так правильно. Натягивай и… отпускай. Не задумываясь, Му Цин сделал так, как Фэн Синь сказал, совсем позабыв о том, что у него не было в руках стрел. Наньян, заметив это, залился смехом, отходя подальше. Му Цин закатил глаза — ему испортили «почти-объятья». — Какой ты меткий, — пошутил для себя Фэн Синь, на что получил раздражительный взгляд и по лбу древком, но продолжил смеяться. — Идиот. — Нет, ты бы видел своё лицо, — Фэн Синю было так смешно, что он схватился за живот и зажмурился. На это Му Цин поджал губы, расправил плечи и развернулся, направляясь прочь — он и так знал, что Фэн Синя может рассмешить любая глупость, но объектом насмешки становиться не собирался. — Му Цин, ты куда? — Я ухожу. — Ты чего? Му Цин, какого хрена? — сменив радость на недоумение, произнес Фэн Синь, преградив ему дорогу. Му Цин поджал губы и опустил взгляд на носки обуви. — Отвали! Неужели ты не понимаешь? — Нет! Я не понимаю, что ты надумываешь себе! Объясни мне! Блять Му Цин! Ды стой же! Стоило Фэн Синю тронуть Му Цина за плечо, как его сразу же оттолкнули, вызвали новую волну гнева. Наньян не собирался с этим мириться: быстро нагнав, он опрокинул того на землю, навалившись сверху. — Ты не уйдёшь! — Хочешь проверить? — Му Цин сузил глаза от гнева, готовый к драке. — Да. Ты же блять не хочешь уходить. Иначе зачем приходил? На эти слова Му Цин закатил глаза и отвернулся, вызвав вновь недовольство в глазах Фэн Синя. Наньян смотрел сверху вниз на заметный румянец на щеках, заалевшие уши и лёгкую дрожь в запястьях — Му Цин хотел тут быть, а Фэн Синь не желал, чтобы он уходил. Им бы ещё договориться. Они же впервые так проводили время… Он так скучал по этому. По тому, что есть человек на твоей стороне. По тому, что ты не останешься в одиночестве. Они вроде были рядом друг с другом восемьсот лет, но при этом оторваны друг у друга из сердца. И теперь будто маленький завершающий компонент вернулся. Они есть друг у друга. Полноценно. У него есть Му Цин. Единственный, который был рядом столько лет. Который спас его во время разрушения Небесной Столицы, а вместо благодарности получил сплошное недоверие. Его Му Цин. Такой сложный, непонятный. Мучающийся от собственных мыслей. Слуга. Соперник. Предатель. Бог Войны. Фу Яо. Близкий. Родной. — Слезь с меня! — приказал Му Цин, заслужив недовольный вздох. Однако Фэн Синь послушался и, подождав, когда тот поднимется, рвано выдохнул: — Если ты не хочешь, мы продолжим завтра или в другой день. — Кто сказал, что я не хочу? — губы растянулись в раздраженной ухмылке, и Му Цин последовал к прежнему месту. Чтобы вернуться к тому, с чего начали. — Показывай, — и поднял лук в сторону мишени, делая вид, что не собирался минуту назад уходить. Наньян последовал за ним. — Смотри: тут ты должен быть твердым, — Фэн Синь провел ладонью от кисти Му Цина по предплечью к плечу. — Жестким. Держи крепче. — Я недостаточно твердый? — Ты, эм… Фэн Синь прикрыл глаза. Смотря на смущенно-серьёзного Му Цина, он сам был твердым. — Да, так. Захват делаешь тремя или двумя пальцами, — он протянул Му Цину стрелу, закрепляя её на тетиве. — Я обычно делаю глубокий захват. — Насколько глубокий? — Не… — Фэн Синь вовремя успел прокашляться, чтобы голос не звучал хрипло. — Зажми стрелу между указательным и большим пальцем. Да, так. Хороший глубокий захват. Му Цин повторил не так идеально, и Фэн Синь поспешил его поправить, привычно встав сзади. Чуть приподнял локоть, чтобы правильно направить стрелу, разжал пальцы, получив недовольный хмык, провел носом совсем рядом со скулой… О, нет! Фэн Синь почувствовал ужас и приказал себе отстраниться — что он сейчас наделал? Он готов был извиниться, но… — П-почему ты… почему остановился? — раньше Фэн Синь ожидал отвращение и драки, но не таких слов. До этого румянец он точно принял бы за злость. Но сейчас будто открыл глаза: Му Цин перед ним смущался и боялся. Боялся довериться, боялся признаться, боялся увидеть, что это было случайность. — Теперь веди назад. Натягивай… — Фэн Синь произнес медленно, чтобы скрыть неуверенный голос, и внимательно проследил за тем, что делал Му Цин, — целься и отпускай. Спуск. Полное расслабление пальцев. Точно в цель, что удивило не только Фэн Синя, но и самого Му Цина. Он повернулся, будто сам не верил, что сейчас произошло, и безуспешно пытался сменить выражение лица с «у меня получилось, я сам не ожидал» на «а ты что, ожидал, что у меня не получится?». И Фэн Синь не выдержал. Заметался глазами. Сжал ладони. Ему хотелось обнять Му Цина, разделить радость, прикоснуться к нему, не отпускать. Он сбил того с ног, что вначале могло показаться, будто он хотел напасть, отбросил лук, повалил, прижал к траве. И замер, испугавшись сам себя. — Ты что творишь, полоумный? — в глазах у Му Цина ни капли страха, только непонимание вкупе с привычным раздражением. — Ты невыносимый, ты знаешь? Я не могу тебя вытерпеть! Позволь мне… Позволь мне прикоснуться к тебе… Му Цин, пожалуйста, — не считая рук, удерживающих предплечья, Фэн Синь почти не касался чужого тела. Ждал, молча молил и знал, что если его сейчас отвергнут, он отойдет прочь и даже драться с ним больше не сможет. От переполнявших его чувств он готов был биться головой о землю. Сам Му Цин давился ответом. Вроде «сам ты невыносимый» и «как ты смеешь?», но уже «ты и так прикоснулся, идиот» и «я тоже этого хочу и не думаю, что позволю кому-то ещё к себе так дотронуться, но мне очень страшно разрешить тебе». Говорить было тяжело, а ответить так, чтобы ничего не испортить, ещё сложнее, поэтому Му Цин кивнул. Всё ещё растерянно, но показывая, что тоже хочет. Что не против. А потом на секунду задумался: — А если кто-то увидит? — Никто сюда не придет, когда тут мы, — громко прошептал Фэн Синь. — Му Цин… Ты точно уверен? Я коснусь тебя? — Думаешь, это страшнее, чем наши драки? — Нет, но… Му Цин… — горячее дыхание обволокло ухо Сюаньчжэня, и он зажмурился от приятных мурашек, неосознанно обнажив шею. Замер, не зная, бежать или нападать первым. Фэн Синь перестал думать. Он осторожно взял чужую прядь, упавшую на лицо, отодвинул её за ухо, и наклонился. Стал целовать сантиметр за сантиметром шею и ключицу, укусил и лизнул языком поверх укусов. Фэн Синь чувствовал, что лишь в этот момент готов был добровольно поклониться Сюаньчжэню. Руками сжимал и гладил предплечья, ведомый низменными эмоциями, коснулся пальцами шеи, чуть надавливая, и сдвинул вбок мягкую ткань рубашки, оголяя плечи. Не зная, что делать в такой ситуации, Му Цин дернул Фэн Синя за шею ближе к себе, пересилив себя и желая продлить ощущения блаженства. Наньян воспринял это как призыв к действию, наклонился ближе и не глядя клюнул губами в висок, сгребая самого Му Цина к себе. Он оказался в странном потоке из обожания и нетерпения, который управлял его действиями. Му Цин сдавленно пискнул, когда большой палец сильно надавил внизу, что вызвало обеспокоенно-удовлетворенную улыбку Фэн Синя. В горле пересохло и взглядом Наньян спросил «ещё? всё хорошо?», но ответом был рваный вдох и закатанные глаза. Му Цин был везде — под его руками, в мыслях, в центре его внимания, что это на мгновение раскрошило оборону. Фэн Синь почувствовал себя котом, который дорвался до сметаны и лишь одобрительно мурчал. Му Цин прикусил язык, страшась сказать что-то неуместное, и слишком сильно стиснул плечи Наньяна. — Всё нормально? Я сделал что-то не так? Если хочешь, я всё прекращу. Хриплый шепот стал пугливо-обеспокоенным. Распалённый и взволнованный сильнее, чем на свадьбе Се Ляня, Фэн Синь выглядел при этом непривычно серьёзным. Му Цин замотал головой, слабо проговорил одними губами «заткнись», и это звучало как просьба, а не приказ, а после, схватив Фэн Синя за плечи, резко поменял их местами. Му Цин пообещал себе, что если он сейчас ошибся, то сразу же после этого убьет Фэн Синя, а сам спрыгнет с небес от стыда, но всё ещё надеялся, что это не сон. Фэн Синь же не стал бы его обманывать? И навис над ошарашенным Наньяном. Фэн Синь заметил в глазах Му Цина желанный блеск и интуитивно готов был потакать его решительности: одобрительно хмыкнул, расслабился и примирительно поднял ладони — «ты можешь делать всё». Прерывая дрожь от сомнения, Му Цин приблизился к губам, настойчиво прижался и лизнул, и Фэн Синь окаменел, боясь сделать что-то не так. Спугнуть нельзя — а то решит сжаться в комок и больше не показывать чувства. И Фэн Синь приоткрыл рот. Ему хотелось позволить отпустить муциновское напускное безразличие, привычный гнев. Попросить позволить любить. Укутать нежностью и убаюкать в теплых руках единственно близкого человека в Небесных Чертогах. Возможность наконец довериться, наступив себе на горло, чтобы не начать вновь обидно кричать. Рубашка Му Цина окончательно сползла, обнажая торс. Фэн Синь зажмурился, потянулся навстречу поцелуям и физически ощутил чужое головокружение от нахлынувших чувств. Прижал бледное тело над ним и на ощупь развязал пояс. А как только понял, что Му Цин не обратил на это внимание, принялся агрессивнее ласкать языком. Когда его самого стали обволакивать попытки Му Цина выразить чувства, Наньян захмелел от прикосновения, схватил за бедра и вновь поменял их местами, в последний момент удерживая чужой затылок от встречи с землей. Му Цин не стал размениваться на слова, хотя Фэн Синь заметил, что тот хотел, но вместо этого лишь обидчиво прикусил язык. И внутри от этого разлилось невозможное нетерпение. Он готов был ради этого одарить Му Цина новыми уроками, спаррингами, чем угодно, а потом снова целовать-целовать-целовать, чтобы это повторилось. Фэн Синь опустил горячую ладонь на ткань, под которой находился член Му Цина, и заставил его еле слышно всхлипнуть. «Я тебя убью», — услышал Наньян как эхо в личном канале духовного общения и повторил действия. Бедра Му Цина отказались его слушать, когда горячая ладонь Фэн Синя опустилась под белье, провела вдоль несколько раз и вернулась к головке. Му Цин подумал, что ему бы вонзить в грудь меч, чтобы сохранить воздержание, но вместо этого повело навстречу — тело охватило жар и небывалое желание внизу. Му Цин кончил в руку Фэн Синя, так внезапно для себя, что испугался. Он только в последний момент прикусил язык, чтобы не спросить «что произошло», и ошарашенно заморгал. Фэн Синь тут же сменил цвет лица на алый. Его грудь вздымалась в такт Му Цину, и от прерывистого дыхания он почти задохнулся. Мысли загудели в голове — он сделал это. С Му Цином! С тем самым, с которым он был восемьсот лет! И Му Цин ему позволил! Аккуратно убранные волосы Сюаньчжэня разметались по траве, а чёлка прилипла к вспотевшему лбу. Его глаза медленно стали обретать фокус, а взгляд возвращал гордость. Му Цин в таком состоянии из-за него! На попытки шевелить губами, попытаться прошептать оправдания, Фэн Синь вновь стал целовать, агрессивнее, сильнее. Он боялся, что сейчас Му Цин начнет спорить или отрицать случившееся, а так хотелось продлить этот момент. И ему вновь простонали. В поцелуй. Скользя языком глубже, желая отдать стократно, будто они снова вернулись к соревнованию. Но белый флаг давно в руках Фэн Синя, хоть он об этом не подумал. А потом Му Цин сделал неожиданное. Он прервал поцелуй и обстоятельно сказал: — Мне… мне нужно идти. — Куда? — ошарашенно откликнулся Фэн Синь, позволяя Му Цину оттолкнуть его, встать и нескладно поправить одежду. — Во дворец. Там чай. Мне нужно… нужно постирать. — Чай? — Да. Постирать, — уверенней повторил Му Цин. Фэн Синь был уверен, что оргазм не должен лишать ума небожителей, и зачем-то снова спросил. — Чай? — Да. Ты можешь прийти потом. На чай, — наконец Му Цин ухватился за мысли о чае, как о самом важном в данный момент. — Я заварю чай. — Сегодня? — Да. Или завтра. — Я приду, — Фэн Синь кивнул и сжал пальцами переносицу, наблюдая, как убегал взволнованный Му Цин. Не отказавший ему Му Цин. Му Цин… Смотря на собственные брюки, он тоже подумал, что ему нужно постирать. Пятно на собственных одеяниях будет слишком заметно.