Порок

      Декабрь поражает Тэхена неожиданным снегом и письмом. Хосок пригласил его в драмтеатр и он, раздумывая несколько часов над уместностью встречи, все-таки сдался. На улице холодно. Воздух пахнет так, словно им никто никогда не дышал — морозно-хрупким, первородным. Легкий снежок спадает на ресницы омеги. Снегопад — единственная погода, которую он любит. Брюнет часами мог сидеть у окна и смотреть, как идет снег. Тишина снегопадения. Она хороша для разных дел. Самое лучшее — смотреть сквозь густой снег на свет, к примеру на уличный фонарь. Или выйти из дому, чтобы снег на тебя ложился. Вот оно чудо. Человеческими руками такого не создать.       Проснуться утром и увидеть за окном белую пелену оказалось для него настоящей детской сказкой. Зима пришла ночью без стука, чтобы никого не разбудить. Утром мороз слегка пощипывал обе стороны окна. Снег походил на воздушный рис, который непрерывно сыпали в огромную миску. А ветер кружил и смешивал его. И, казалось, кто-то огромный сейчас проснётся и приступит к завтраку.       До самого вечера он наслаждался чудесным какао, а теперь, наконец-то собравшись, со всех ног бежал к зданию театра. Сколько бы Хосок не предлагал заехать за Тэхеном, он лишь вежливо отказывался. Соблазн пройтись по таинственно прекрасным улочкам был слишком велик.       — Привет, — брюнет с красным носом и розовыми замершими щеками подбегает к главе, тихо курящему, облокотившись на иномарку.       — Привет, — Хосок улыбается, быстро скидывая сигарету, и поправляет немного растрепавшийся шарф на шее омеги. — Ты как раз во время.       Театр внутри выглядит так же старинно, как и снаружи. Многие бы сказали, что это старье пора отреставрировать, но Тэхен видит здесь лишь удивительный отпечаток истории, аккуратно очерченный в каждой форме и изгибе карниза. Приятный запах древнего искусства, смешанный с пылью, осыпающейся с потолков, заставляет омегу дрожать от восторга. Искусство никогда не оставляло человека, всегда отвечало его потребностям и его идеалу, всегда помогало ему в поисках этого идеала, — рождалось с человеком, развивалось рядом с его исторической жизнью.       Хосок знал куда нужно вести омегу. Нажимал на правильные кнопки, дергал за верные ниточки, как искусный кукловод. Знал, что Тэхен удивительно многогранная личность и его внимание не заполучить букетами цветов с конфетами. Ему нужно подарить весь мир, прошлый и будущий, и лишь тогда, возможно, он подарит вам свое сердце. Альфа знает, что делает. С цветами нарциссов он посадил в его душе зернышко любви. Сейчас же он его удобряет, поливает, растит, оберегает от холодных ветров, желающих вырвать растение с корнем. Хосок уверен, что правильный уход превратит росточек симпатии в огромное древо любви, в тени которого он, наконец, сможет отдохнуть, пожиная плоды своих трудов.       Зал полупустой, несмотря на то, что до выступления остались считанные минуты. Кажется, люди в их обществе заняты более важными делами, чем развитием в себе духовности и стремлением к более высокому. Пожилые люди, словно восковые фигурки, то тут, то там рассыпаны по огромному залу. Они с интересом рассматривают архитектуру, тихо перешептываясь между собой. Тэхен обращает внимание на сцену, которая затянута увесистыми бархатными шторами, через маленькую щелочку которых можно рассмотреть снующих артистов, нервно готовящихся к выступлению.       — Что за пьесу сегодня показывают? — решает поинтересоваться омега, наклонив голову ближе к альфе, чтобы не нарушать повисшую в зале атмосферу.       — Они представляют психологический реализм Лермонтова, по роману «Герой нашего времени», — Хосок поворачивает голову ближе к лицу омеги, вдыхая опьяняющий запах нарциссов.       Тэхен удивляется ответу, не скрывая восторга на лице. Конечно, он читал известное на весь мир классическое произведение, а увидеть события воочию вызывает приятный трепет в груди.       Софиты гаснут, а после массивные шторы раздвигаются, показывая зрителям увядшие декорации Черного моря. На сцене появляется молодой альфа в офицерском мундире, в котором Тэхен быстро узнает главного героя — Григория Печорина. Брюнет смотрит внимательно, время от времени выказывая различные эмоции, схожие с героями пьесы, и шепчет Хосоку на ухо о событиях, поразивших его больше всего. Альфе же в действительности плевать на увлекательное представление, ведь он не может оторвать глаза от обворожительно увлеченного сюжетом омеги.       Первый акт заканчивается, после чего глава предлагает посетить буфет, ведь в стенах театра достаточно прохладно, а так хочется согреть Тэхена теплым чаем.       — Как тебе? — спрашивает Чон, делая глоток ароматного напитка.       — Удивительно, — почти визжит омега, но вовремя вспоминает где они находятся и продолжает уже тише:       — Хоть некоторые мелкие моменты сюжета были упущены, это не отменяет прекрасного антуража картины.       — Рад, что тебе нравится, — внутри Хосок хвалит себя за правильно подобранное место свидания, не в силах сдержать победную улыбку на лице.       Пьеса заканчивается темной ночью, поэтому альфа предлагает отвезти Тэхена домой, но тот вновь отказывает, выказав желание прогуляться по ночному парку. Отпускать его одного глава не собирается, поэтому ничего лучше не находит как идти вместе с ним.       — Здесь раньше росли яблоки, — заметил общительный Тэхен, глядя на голые деревья.       — А теперь здесь растёт снег, — равнодушно ответил Хосок и пошел дальше.       Ночь выдалась холодной, но альфа считал секунды, проведенные с ним, самыми теплыми.       — Слушай, — глава почесал затылок, уставившись на развернувшегося к нему омегу. Он множество раз проигрывал у себя в голове этот разговор, но сейчас забыл все подобранные ранее варианты. — Скоро зимний бал, пойдем со мной? — эта фраза должна была звучать галантно и с долей аристократизма, но вышло довольно глупо и скомкано, поэтому альфа потупляет взгляд, ожидая решающего вердикта.       Тэхен опешил. Зимний бал был сказочным событием, на которое мечтал попасть каждый омега континента. Но он не мог пойти с главой Чон, ведь это значило объявить на весь аристократичный мир, что они пара. В каждом доме Чосока обсуждали бы омегу, сумевшего покорить самого видного жениха. Киму этого не нужно. Он старался воспринимать прогулки с альфой приятным времяпровождением, не более. И, несмотря на явные намеки Хосока, что он не просто дружить намерен с омегой, не хотел развития отношений с убийцей. Перешагнуть через свои моральные принципы означает обмануть самого себя, а Тэхен себе не врет.       — Извини, я не могу, — зарываться поглубже в шарф, желая скрыть неловко опущенные глаза.       — Почему? — Хосок расстроен и скрыть этого даже не пытается. Он искренне не может понять, из-за чего Тэхен против совместного мероприятия. Все омеги мира мечтают пойти туда с ним, но тот, с кем мечтает он, — отказывает.       — Я просто не могу, — шепчет брюнет, намереваясь забежать в подъезд, ведь во время разговора они уже подошли к его дому. Глава хватает прыткого омегу за руку, разворачивая лицом к себе.       — Почему?       — Потому что я не хочу иметь ничего общего с убийцей, — выпаливает Ким, стремительно выкручиваясь с цепкой хватки и убегая в подъезд.       На улице холодно, а у Хосока холодно в душе. Легко сказать «Надо быть сильным!», но как это сделать, когда весь твой мир рухнул в пропасть, погребая под своими обломками первую в жизни настоящую любовь и последние надежды? Убийца. Красным клеймом это слово отпечаталось в его голове. Оно пульсирует, давит на виски, от чего хочется упасть в сугроб и молить о смерти. Он долго бродил по ночным улицам, нашептывая себе под нос стихи: Разбито сердце, как бокал, И смысла нет в дальнейшей жизни, Я пригласил тебя на бал, А ты сказал мне … ***       Чимин собирался целый день. Торжество должно было начаться в девять, а Чонгук обещал приехать в восемь. Особняк, специально построенный для праздника, находился за городом и ехать туда приблизительно сорок минут. Омега ранним утром побежал в салон, где поправил свой немного отросший блонд, выкрасив его в снежно-белый цвет. Костюм он прикупил себе бордовый с широким поясом на талии. Если бы кто-то три года тому назад сказал ему, что он пойдет на зимний бал с Чон Чонгуком, то он бы собой возгордился. Конечно, он бы не сомневался в правдивости сказанного, ведь кто, если не он, достоин всех почестей этого мира. Он слишком долго жил в непроглядной тьме, настало его время сиять. Пускай сегодня весь континент смотрит на него и видит превосходство. Наконец-то он замечает власть, смотря в зеркало.       Черная иномарка паркуется под окнами минута в минуту. Омега, не спеша, выходит из здания в идеальном бархатном пальто, выгодно подчеркивающим фигуру. Сегодня никто не глянет на луну, он будет светить ярче.       — Чудесно выглядишь, — рычит Чонгук, открывая перед ним дверь машины. Блондин аккуратно опускается на сиденье, вдыхая опьяняющий запах корицы, которым пропитано всё авто.       Машина плавно трогается, а Чимин с интересом поворачивает голову к главе. Чонгук выглядит серьёзным. Сосредоточенно ведет машину, сильно сжимая в руках руль, от чего на них выступает венозная сеточка. Тяжело поднимает грудь, вероятно, в очередной раз нагло нюхая омегу, от чего пуговицы на рубашке грозятся отскочить в лобовое стекло. Скулы точеные, глаза внимательно следят за дорогой. Лишь сейчас Чимин замечает насколько альфа больше, чем он. Кажется, будто за его грудью он сможет спрятаться целиком, хотя, вероятно, так оно и есть. Выглядит до восхищения пугающе, и на секунду в голове омеги пролетает мысль благодарности за то, что глава не его враг. От одного взгляда на него коленки начинают дрожать, а темные глаза вселяют ужас ночи.       — Долго будешь пялиться, — насмешку в голосе Чонгук не скрывает, но при этом взгляд от дороги не отводит.       Чимин резко моргает, выходя из транса и отворачиваясь к окну. Зимние улочки стремительно сменяются лесопосадкой. От однотипного пейзажа омеге становится скучно, но вновь повернуться к альфе он не решается. Поля сменяются лесом и Чимин ловит момент, когда дорога перестает быть неровной и они выезжают на аккуратную бетонную дорожку.       Среди крон многовековых деревьев возвышается массивный забор, за которым горят яркие огни и слышится неразборчивый шум. Огромные ворота, как по волшебству, раздвигаются перед подъехавшей машиной, пропуская их на территорию поместья.       Аккуратно выстриженные кустарники обрамляют каменистую дорогу, ведущую к ступенчатому порогу, на котором стоят несколько гостей, вероятно вышедших покурить.       Машина паркуется на стоянке недалеко от входа, а Чонгук галантно протягивает омеге руку, помогая выбраться из салона. Глава немного оттопыривает локоть, приглашая Чимина тонким пальчиками обвить руку и проследовать на торжество. Поднимаясь по ступенькам блондин еле сдерживает вздох восхищения от гирлянд, натянутых от особняка до самого забора. Они выглядят как усыпанное звездами небо, создавая удивительное ощущение таинства бала.       Широкий холл встречает пару дорогим убранством, от чего Чимин все-таки ахает, что не ускользает от внимания Чонгука. Альфа несказанно рад, что смог продемонстрировать ему праздник зимы, которым уже несколько лет восхищаются все граждане континента.       Люди в дорогих нарядах прогуливаются по залу, обмениваясь любезностями, что создает ощущение пчелиного улья, а, с учетом их аристократической крови, скорее осиного гнезда.       По периметру расставлено множество свечей, а массивные канделябры на потолках отбрасывают на стены различные тени, скачущие в безмолвном ожидании чего-то особенного. Свет от них хоть и приглушенный, но все равно разгоняет мрак, заставляя его прятаться где-то в самых недосягаемых углах. Он мимолетом подслушивает разговоры аристократов, обещая сохранить эти секреты навеки. Омега немного съеживается, ведь из открытой на улицу двери заползает холод, тихо танцуя среди присутствующих. В огромные винтовые окна уже заглядывает вечер, также желая рассмотреть удивительный праздник основания. На блондина то и дело гости бросают заинтересованные взгляды, от чего он ближе подвигается к Чонгуку.       Официанты бесшумно снуют, расставляя закуски на огромных столах расставленных у стен. Изысканность еды поражает Чимина, ведь о существовании большинства блюд он даже не подозревал.       Портят удивительное таинство праздника лишь люди. В глазах их нет радости, лишь зависть. А руки их вымазаны в крови, которую сейчас они так умело прикрывают красными перчатками. В стране разруха, голод, страх, а власть танцует на балах. Если бы они знали, что Чимин бедный, что дорогой наряд и шикарная квартира куплены на деньги Чонгука, улыбались бы так приветливо?       Омега прикрывает глаза, решая хоть на секунду отвлечься от праздника Сатаны с самыми знатными чертами в списке приглашенных. Немного иначе он все здесь себе представлял.       — Я отойду на пару минут, — утробный голос раздается прям на ухом, вынуждая омегу открыть глаза. Нет. Только не уходи. Не оставляй меня одного на растерзание зверям. Но вместо всего этого омега лишь кивает, замечая, как Чонгук стремительно поднимается по ступенькам на второй этаж.       Чимин, сохраняя спокойствие, отходит к столикам, пробуя различные закуски. Канапе одна за другой скрываются за пухлыми губами, ведь омега, готовясь к празднику, совсем забыл поесть.       — Привет, — сладкий голос доносится где-то со стороны, заставляя блондина отвлечься от удивительно вкусных блюд.       — Привет.       — Не против погулять в саду? — смазливый омега щурит глаза внимательно, оглядывая Пака с ног до головы. Синий костюм сидит на нем очень выигрышно, а массивное ожерелье на шее в цвет наряда говорит о принадлежности к высшему слою общества. Чимин начинает искать глазами Чонгука в надежде на то, что альфа спасет его от общества неприятного омеги, но безрезультатно. Стараясь вспомнить о правильных манерах, которые он все утро вычитывал в интернете, блондин решает просто сдержанно кивнуть на предложение. На удивление омега ведет его за собой не на улицу, а проводит по многочисленным коридорам, выходя к настоящему островку тепла среди морозной зимы. Огромный крытый сад поражает Чимина разновидностью растений. В нем богатое разнообразие рододендронов и азалий, большой сад камней в эдвардианском стиле с водоемами, регулярный утопленный сад с травянистыми миксбордерами и садовый павильон, выложенный из гальки и кирпича. Обширные газоны, аллеи в обрамлении стриженых изгородей из тиса и величественные деревья.       — Я Ли Ран, — улыбается. — Но ты, наверное, и так меня знаешь.       Чимин на секунду морщит нос от высокомерия, скользящего в голосе омеги, и даже немного разочаровывается, что действительно знает, кто он. Семья Ли влиятельные нефтяные магнаты и землевладельцы. После захвата братьями территории, они одними из первых подписали с ними деловые контракты, признав как новых глав, благодаря чему смогли не только сохранить бизнес, но и сильно развить. О их сыне Ли Ране — восходящей звезде кино — ходили различные слухи, далеко не все из которых были положительными, но это не помешало мальчишке стремительно подниматься по карьерной лестнице благодаря деньгам отца.       — Пак Чимин, — быстро бросает блондин, желая поскорее закончить неприятное общение.       — Чем занимаешься? — присаживается на лавку, уставившись на омегу.       — Я хореограф, — толика недовольства мимолетом проскакивает на лице нового знакомого, что не ускользает от глаз Чимина. Вот же заносчивый мальчуган.       — Как же ты познакомился с Чон Чонгуком? — наглец. Паку сразу же захотелось сказать что-то невероятно обидное, чтобы стереть дерзкую усмешку с его лица.      Кажется, он считает, что обычный танцор не может быть парой такому как Чон. Кто ему вообще позволил лезть в их отношения?       — Чонгук увидел меня на благотворительном мероприятии, — язвит. — А затем купил для меня танцевальную школу, предоставив там работу.       Лицо Ли Рана вытягивается, а раздражение в глазах трудно было не заметить. Конечно, ведь самый холоднокровный альфа континента потакает обычному танцору, проявляя явный интерес.       — Странно, Чонгук никогда не таскал с собой на бал мимолетные увлечения, — что он сейчас сказал? Чимин вскакивает с лавки, сжимая кулаки и закипая от злости.       — А ты я так понимаю с папой пришел? — злость бурлит, вынуждая кровь кипеть, как бурлящую лаву. В висках пульсирует от унижения. Чимин оскорблять себя не позволит, тем более проходимцу, который в своей жизни пальца об палец не ударил.       — Не злись, — омега встает, беря сжатую ладонь Пака в свою руку. — Наслаждайся мимолетной сказкой. Сегодня весь мир у твоих ног, но завтра карета превратится в тыкву.       Ли Ран победно улыбается и, разворачиваясь на каблуках, покидает оранжерею. Какое унижение. Соленая влага собирается в уголках глаз, но омега быстро стирает ее рукавом пиджака. Еще чего. Он еду из помоек ел, не теряя чувства собственного достоинства, а сейчас будет плакать из-за вальяжной занозы. Ни за что. Быстро отряхнув одежду от несуществующей пыли и натянув обворожительную улыбку, блондин возвращается в зал. ***       — Что ты здесь сидишь? — альфа проходит в небольшую комнату на втором этаже, где находит изрядно напившегося брата.       — Глупый праздник, — морщится Хосок, делая очередной глоток виски. — Зачем я вообще его основал?       — Помнится четыре года назад я сказал тоже самое, — Чонгук улыбается, подходя к столу, наливая себе полный стакан темного напитка, и присаживается в кресло рядом с братом. — Что случилось?       — Тэхен случился, — злобно выпаливает Хосок, доставая с кармана пачку сигарет и быстро подкуривая. — Не захотел идти со мной, еще и убийцей назвал.       — А ты не такой? — Чонгук поворачивает голову, так же беря сигарету из пачки альфы.       — Не для него, — вздыхает, делая очередную тягу и морща глаза от дыма.       — Хоуп, в мире множество омег, выбери любого, — делает глоток виски. — Если мальчишка не хочет быть с тобой, ты не можешь его принуждать.       — Их то много, — тянет сигарету, уставившись в стену, — только вот я люблю самые холодные нарциссы. ***       В зале ничего не изменилось, люди все также снуют в разные стороны, перешёптываясь между собой, а в толпе Чимин замечает темную голову Ли Рана, общающегося с остальными гостями. Стук вилки по бокалу заставляет всех обернуться в сторону импровизированного балкона, на котором стоят главы, вероятно желающие начать праздничную речь.       «Дорогие гости, — начинает Хосок, когда все взгляды обращаются на него. — Рад приветствовать вас всех на четвертом праздновании годовщины основания нашего могущественного государства Чосок. В этот торжественный день мы с братом объединили четыре клана под знаменем мира, встав у руля правления. Вот уже который год мы собираемся здесь, чтобы продемонстрировать величие и нерушимую мощь нашего объединения. Рад, что вы все явились разделить это торжество вместе с нами. Приятного времяпровождения».       Глава заканчивает речь, поворачиваясь лицом к Чонгуку, давая брату шанс высказаться.       «Я отлично знаю, что многие из вас плетут интриги за нашими спинами, желая занять руководящее кресло. Только вот вопрос не в том, чтобы мы были главами, а в том, что вы будете делать без нас». Чонгук поднимает бокал вверх, объявляя о конце монолога и начале праздника. Тяжелым взглядом окидывает зал, задерживая внимание на белокуром омежке, который стоит выпучив глаза.      Кажется, он не ожидал, что в торжественной речи главы будет звучать явная угроза всем присутствующим. Вот только единственный, кого он не хотел напугать, стоит с дрожащими коленками и, кажется, сейчас сорвется на бег, покидая ужасающее место.       Торжественная музыка разносится по залу, а Чонгук, словно хищный зверь, спускается по ступенькам, направляясь к Чимину.       — Потанцуем? — рычит альфа, находясь непозволительно близко, от чего блондин невольно сглатывает. Найдя в толпе злобный взгляд Ли Рана, он обворожительно улыбается, кладя ладонь в массивную руку главы. Чонгук времени не теряет, обнимая омегу за талию, волочит в самый центр холла. Плавная мелодия утягивает их в свои сети, от чего Чимин расслабляется, подстроившись под ритм мужчины.       — Ты им угрожал? — тихо говорит, уткнувшись взглядом в широкую грудь.       — Мой брат руководит с помощью уважения, я — страха, — притягивает блондина ближе, шепча на ухо.       — У тебя получилось меня напугать, — улыбается, вдыхая обворожительный запах корицы.       — Ты единственный кого эта угроза не касалась, — альфа рукой отталкивает от себя Чимина, заставляя кружиться вокруг своей оси, а затем вновь притягивает к себе.       — Не хотел бы я быть твоим врагом, — блондин поднимает лицо, оказываясь слишком близко к лицу Чонгука, и немного приоткрывает губы, выдыхая от неловкости. Альфа ловит этот момент, сквозь зубы втягивая воздух и опуская взгляд на медовые манящие губы.       — Не будешь, — шепотом выдыхает, притягивая к себе омегу в желанном поцелуе. Мощный электрический разряд проходит по телу, заставляя зверя внутри скулить от восторга. Они именно такие, какими он их представлял. Мягкие, сладкие, теплые. Он кладет одну руку Чимину на затылок, притягивая ближе и углубляя поцелуй. Время замерло. Окружающий гул стих или просто Чонгук оглох от наслаждения. Пускай весь мир подождет, пока он здесь тонет в пучине восторга, от обворожительно млеющего в его руках Чимина.       Омега несильно давит ладошками на грудь Чонгука, вынуждая отстраниться, ведь откровенная сцена немного затянулась. Пак выглядит красным, смущенным, а губы блестят от длительного поцелуя.       Остаток вечера глава ни на шаг не отходит от Пака, балуя различными угощениями и танцуя под любимые мелодии.       По дороге домой блондин сладко засыпает в машине, вымотанный праздником, поэтому Чонгук заносит его домой на руках, укрывая одеялом и тихо покидая квартиру. ***       Мужчина в черном костюме одиноко курит в зимнем саду особняка. Бал уже закончился, и большинство гостей спешат по домам. И лишь он стоит, наслаждаясь предрассветной безмолвной тишиной. Братья Чон, как всегда, блистали на празднике, а Чонгук не забыл показать характер. Ненависть, бурлящая в нем, не дает спать ночами от ликов чудовищ, разрушающих всё к чему прикасаются. Множество лет он путал им карты, нарушал поставки и даже убил Хан Мико в надежде значительно пошатнуть их авторитет. Все тщетно. Они всегда выбирались сухими из воды, делая свою власть крепче и надёжнее. Несколько раз чертов Ким Намджун практически напал на его след, но, кажется, сами небеса тогда были на его стороне, помогая скрыться.       Наблюдая за очередным праздником жизни глав, он понял, что пора бить больнее и, кажется, нашел слабое место ненавистного Чонгука.       Недокуренная сигарета летит в снег, а альфа, развернувшись на пятках, понимает: пора делать решающий шаг. ***       Субботний зимний день поражает Тэхена ясностью. Такой был славный звонкий морозец, даже пощипывало нос, и в груди будто рождественская елка горела: при каждом вздохе то вспыхивали, то гасли холодные огоньки, и колкие ветки покрывал незримый снег. Омега с самого утра спешит к другу, чтобы послушать удивительные истории о зимнем бале, на котором сам не смог побывать.       Лифт, как назло, едет мучительно долго, от чего брюнет нетерпеливо срывает шарф с шеи. Стоит набрать заученный код и открыть дверь, как глаза Кима вылазят на лоб от удивления. Небольшими шагами он обходит перевернутую мебель и разгромленные вазы вместе с разбросанными вещами. По квартире, кажется, пронесся ураган. Тэхен заглядывает в каждую комнату, слишком медленно осознавая, что Чимина нигде нет. Коленки начинают дрожать, и он нервно достает телефон с кармана, набирая номер друга. Гудки на той стороне продолжают идти, когда брюнет слышит тихую мелодию доносящуюся со стороны спальни.      Опустившись на корточки Тэхен заглядывает под кровать и замечает мобильник, требующий внимания.       Горячие слезы начинают течь по щекам, когда омега вылетает из квартиры, в панике начиная долбиться в соседнюю дверь.       Сонный Хосок медленно отпирает замок, но усталость моментально исчезает, стоит увидеть заплаканного и взволнованного Тэхена.       — Чимин исчез!