To the end

Прошло несколько дней после того, как Гарри поссорился с Луи. Слово «поссорился» совсем не подходило под ситуацию, но кудрявый убеждал себя в том, что это всего лишь «ссора», которой суждено когда-нибудь закончиться. Те злосчастные таблетки парень утром же выкинул и поклялся сделать так, чтобы Томлинсон больше никогда к ним не прикасался. Пять дней прошли словно в коматозе. Да, Стайлс по-прежнему ходил на занятия, но репетиции не посещал, боясь встретиться с Луи и разрыдаться при всех. Мистеру Коуэллу он сказал, что сильно заболел. Продюсер был недоволен таким раскладом, но отнёсся понимающе. Спасало Гарри и то, что он учился отдельно от школьного кампуса. Раньше брюнету не нравилось находиться вдали от друзей, но в таком положении одиночество — лучший и верный друг. В один из таких дней кудрявый как обычно сидел за последней партой и записывал песни в толстую тетрадь, как вдруг учитель сообщил просто ужасную новость. Их корпус закрывают на ремонт, поэтому до конца учебного года все ученики вынуждены проходить обучение с общей массой школы. Одноклассники ликовали, так как это отдельно стоящее здание было действительно в плохом состоянии, без нужного оборудования. А там, в кампусе — совсем другая жизнь, совсем другие люди. Но Стайлс не был рад. Ему вдруг показалось, что вся вселенная обернулась против него. Он и так не особо счастлив, а сейчас — жизнь полностью разрушена. Парень сидел в столовой, размышляя о том, что теперь он намерен делать с Луи. Совсем скоро они будут учиться вместе, ходить по одним коридорам, пересекаться везде, где только можно. И это совершенно не радовало Гарри. Как вообще можно радоваться тому, что уже через несколько дней тебя смешают с дерьмом одним только взглядом. Но кудрявый был готов. Во всём виноват только его длинный и любопытный нос. Только он. Пусть теперь ОН и отдувается за двоих. Сегодня на обед у брюнета яблочная булочка и стакан морковного сока. Этого достаточно, чтобы утолить голод. После «ссоры» кусок в горло не лезет, а есть как никак надо, к большому сожалению. Он постепенно, не торопясь, поглощал небольшие кусочки пищи. В конце концов, Томлинсон не может вот так взять и исчезнуть из жизни парня. Да кто он такой, чтобы принимать такое решение в одиночку? Для начала, Луи должен был дать Стайлсу право сказать и всё объяснить, а уже потом надоедать своим «ошибся» и «не хочу видеть». Гарри не на шутку разозлился. Мало того, что он не может ни о чём думать, так ещё и постоянно открывает для себя новые границы недоумения и ярости. Томлинсон, блять, не имел права так делать! И брюнету глубоко плевать на его переживания и травмы. Они должны поговорить, сегодня же. Кудрявый даже не осознавал, что весь этот долгий разговор в его голове состоялся из-за страха навсегда потерять его… Даже не так. Это не просто он. Это ОН. Один единственный и неповторимый Луи-голубые-глазки-Томлинсон. Стайлс мог произнести «он» с разными интонациями, но приберёг одну для того самого момента, когда придётся говорить о НЁМ. Наконец, с обедом покончено. Гарри встаёт из-за стола под пристальным взглядом девушек. Как говорилось ранее, брюнет довольно-таки симпатичный. Он неоднократно привлекал к себе внимание. Иногда по корпусу ходили слухи о нём. Совершенно разные сплетни, серьёзно. Однажды кудрявый услышал, что якобы перетрахал полшколы, несколько раз слышал, что является дилером наркотиков среди учеников, а совсем недавно до него донесся разговор двух студенток, что Стайлс спит с женой продюсера. — Ну а как бы этот красавчик ещё попал туда? Говорят, там был жесткий отбор, — заявила одна девушка. — Да. Клейси говорила мне, что видела его с миссис Коуэлл сегодня утром! — поддержала разговор вторая. Гарри, конечно же, никогда не встревал в такие беседы, а лишь вальяжно, как он умеет, проходил мимо неспособных закрыть рот людей, показывая всем своим видом, что не обращает ни малейшего внимания на них. Были и дни, когда брюнет чувствовал себя полностью разбитым из-за очередных глупых сплетен, которые распространяет разве что обиженный жизнью мудак, не способный напрячь хотя бы одну из извилин, чтобы понять, каково кудрявому на самом деле. Парень закрывался в себе на несколько дней. К тому же, друзей здесь не было, Лиам в основном кампусе и, хвала небесам, будет с ним в одном классе. Как назло, именно в тот период, когда кудрявый был «не в настроении», очередной придурок решил высказаться в его адрес. Стайлс уже собирался выходить из столовой, как на входе показалась компания из четырёх человек. Джейк, который особенно ненавидел Гарри, демонстративно прошёл слишком близко и толкнул в плечо брюнета, прошипев, обернувшись: «Педик». Кудрявый онемел, глядя вслед удаляющемуся гомофобу. Он не понимал, почему люди относятся к нему так, ведь Стайлс ничего никому не сделал. Он спокойно ведёт себя, не хамит, поддерживает разговоры, старается учиться. Пусть это было всего лишь необдуманно сказанное слово, но почему-то оно ранило в самое сердце, попадая точно в десятку. Брюнет не выдержал. Слишком много всего. Он не хочет вновь чувствовать всё то, что испытал при последней встрече с Луи. Горячие и неконтролируемые слёзы неумолимым потоком полились из глаз, заставляя очевидцев ахнуть. Но ему всё равно. Плевать, что завтра все будут говорить только о том, что знаменитый Гарри Стайлс разревелся от обычного повседневного оскорбления от очередного идиота, плевать, что теперь его репутация непоколебимого красавчика пошатнулась. На всё плевать. Это последняя капля. Брюнет шёл по пустым улицам, не в состоянии остановить слёзы. Он отчаянно, до красноты, тёр глаза краешком рубашки, отчего ткань пропиталась и стала влажной. Когда «буря утихала», стоило кудрявому только представить что-либо, косвенно или напрямую связанное с Томлинсоном, истерика принимала новые обороты, нарастая и поглощая парня, как океан, потопивший сотни кораблей, чьи капитаны заблудились среди бушующих волн, сносящих всё на своём пути. Иногда в голове возникал вопрос, почему Гарри так страдает из-за Луи? Они даже не были в отношениях, ни разу не ходили на свидание, не держались за руки. Чёрт. Они ничего не успели. Огонёк надежды погас, не успев разгореться. Томлинсон потушил его ещё в зародыше. И снова череда мыслей, сожалений и невыносимой боли. Но не физической, а душевной. Такая боль намного сильнее и опаснее. Стайлс готов стерпеть тысячу ударов Бена каждый день, но не в состоянии вынести эту постоянную тошноту вперемешку с соленым привкусом на губах от постоянных слёз. Парень удивлялся тому, как сильно успел полюбить абсолютно всё в Луи. Каждая частичка его тела казалась кудрявому идеальной, каждый, даже самый темный уголок души брюнета озарялся светом от улыбки этого милейшего создания. Голубые глаза, как печать с нестираемыми чернилами, остались в памяти Гарри. Он ложился спать и видел их, принимал душ и видел их, отдыхал и всё равно видел их. Невыносимо. Больно. Обидно. Непонятно. Непредсказуемо. Это всё, что приходило на ум. Вот уже пять дней Стайлс спит с включенными гирляндами. Идея купить несколько светящихся ленточек посетила его внезапно. — Я не повторяю за ним. Я хочу этого сам, по собственной воле, — уговаривал себя брюнет, стоя перед полками с коробочками, на которых написаны оттенки света. — Нет, мне просто не нравятся цветные и белые, хочу мягкий желтый свет, по собственной воле. В тот же вечер комната озарилась теплым свечением. Гарри улыбался, но глаза были пустыми. Он закрылся в своём маленьком мире и отчаянно пытается освободиться от несокрушимых стен, возросших вокруг него и стремительно сжимающихся при каждом упоминании шатена. Каждый раз перед сном кудрявый снимал гирлянды, прятал их в ящик и убирал под кровать. Но через несколько минут снова обнаруживал себя в положении на носочках, цепляя петельки прозрачного провода за гвоздики. Ровно на следующий день, после «ссоры», парень не может засыпать один. Он говорит с матерью или Лиамом по телефону, пока не почувствуют настолько сильное желание спать, что будет невозможно держать глаза открытыми. Ночь проносится несправедливо быстро, возвращая кудрявого в мир, где его все ненавидят. На самом же деле, только он сам ненавидел себя. Прошло пять дней после «ссоры». Стайлс сидит за обеденным столом, уставившись в наполненную хлопьями тарелку, и не может пошевелиться. Еда не достойна внимания кудрявого, он занят другими, более важными делами, например, саморазрушением. Признаться, Гарри великолепный актёр. Отец редко появлялся дома, но если и заставал сына, то весёлого и жизнерадостного. Маска счастья намертво засела на лице Гарри. Прошло пять дней после «ссоры». Он дрожащими руками набирает «прости» на клавиатуре телефона, стирая слова раз за разом и не попадая пальцами по буквам. Брюнет мечется по комнате, в поисках чувства собственного достоинства, которое тот, вероятно, обронил. Он не решается отправить первое сообщение, как вдруг тут же бросает мобильный на кровать, понимая, что уже отправил семнадцать SMS. Ответа не поступало. Разумеется, ведь Луи ясно дал понять, что не хочет его видеть. Он наверняка сейчас сидит дома, попивая пиво, уставившись в телевизор, выкрикивая слова поддержки любимой футбольной команде. Прошло пять дней после «ссоры». Стайлс не в силах смотреть на свою дверь. Она его раздражает. Выводит из себя её белый цвет, уродливая ручка, выпуклости в виде прямоугольников, создающих что-то наподобие узоров. Бесит фактура дерева, бесит её однозначность, её необратимость. Само существование такой уродливой двери не даёт Гарри покоя. И почему он раньше не замечал, как сильно выпирает этот идиотский замок и как невыносимо скрипят петли. Этому кошмару не место в такой комнате. В комнате кудрявого. Прошло пять дней после «ссоры». Настоящая катастрофа. Кудрявый сидит у кровати, перебирая в руках подаренную сигарету. Он подносит её к носу, вдыхает аромат табака, изучает кончиками пальцев текстуру материала. Какова цель этой крошки в жизни брюнета? Частичка Лу всегда возле него. Он хранит сигарету в специальной коробочке, оберегает как зеницу ока. Выкинуть сигарету, значит забыть о Луи навсегда, выкурить — насладиться последний раз обжигающими и опьяняющими объятиями шатена и забыть о нём навсегда, а оставить — дать шанс себе и ему попробовать всё сначала, сохранить воспоминания в сердце и пытаться снова и снова, оберегать, запечатать навсегда. Да. До самого конца. Прошло пять дней после «ссоры». Пять ужасных, болезненных и до тошноты одинаковых дней. Гарри приходит со школы, стирая со щеки последнюю слезу, достаёт телефон и отправляет сообщение. «Я с тобой до самого конца». — Хазз. Он сделал это. Пережил взрыв бомбы, которая сломала стены. Кирпичики не склеить, новую стену не построить. Стайлс настроен и решителен. Он не бросит Луи в таком состоянии. Он обещал Зейну присматривать за Томлинсоном, обещал себе. К чёрту слова о том, что если Луи сам попросит оставить его… Это не имеет смысла. Пусть всё катится нахер с такими высказываниями. Ни за что на свете больше парень не бросит своего мишку Бу.

***

— Как думаешь, ему нравятся цветы? — спрашивает Гарри, уставившись в экран смартфона. — Не знаю, — отвечает Лиам, стараясь поймать паука, что засел в углу его комнаты на потолке, — Разве ты не должен знать этого? — Отъебись. — Эйч, — Пейн спускается с табуретки, в попытках найти что-нибудь, во что можно поместить эту вредную букашку в паутине, — Может, хватит, а? Ты уже битый час спрашиваешь одно и то же. Если ты думаешь, что Луи оценит твоё растение — покупай. Стайлс потирает переносицу, закрывая глаза и понимая, что не может разобраться с долбанным цветочком. В горшочке или в корзине? А может, он любит срезанные, чтобы те красиво стояли в вазах? А может, он любит полевые цветы, ведь они такие же нежные и прекрасные, а может, он любит розы, которые выглядят утончённо. А что, если Томлинсон ненавидит цветы и высмеет кудрявого за попытку помириться таким тупым способом? — Ты мне совсем не помогаешь, Лимо, — брюнет надул губки бантиком, скрещивая руки на груди и украдкой наблюдая за другом, — Не любишь меня, я же вижу. — Ох, дорогой, — тянет Пейн, загоняя паучка в небольшую прозрачную коробочку, — Ты же знаешь, что мамочка тебя не просто любит, я тебя обожаю. Парень спускается на землю, показывая кудрявому черненький комочек с лапками. Удивительно, но Гарри видит маленькие черные глазки, которые смотрят с таким интересом и кажутся более живыми, чем у Луи. Представитель отряда членистоногих поднимает передние конечности и двигает тельцем в разные стороны, покачиваясь. Это похоже на какой-то танец. Боже, какой же он маленький и милый. Пусть, совсем беззащитный, но такой живой и… Искренний? Стайлс, приятель, у тебя шизофрения. — Надо же, — Лиам разворачивает контейнер на себя, — Ты его пугаешь. — Что? — в недоумении переспрашивает кудрявый. — Видишь, лапки вверх поднял? Он защищается. Такой метод устрашения: казаться больше, чем ты есть на самом деле, — после этих слов Пейн открывает окно и выпускает паука на листочек ивы, ветки которой разрослись настолько, что скоро залезут в спальню шатена, — Вот и всё, дружок. Ты свободен. Просто прелестно. Брюнет принял защиту за соблазнение. Полное разочарование. Даже это создание с чудесными глазками-пуговками против него. Но это всего лишь паук, у него явно нет разума. Нет. Не может быть в таком взгляде исключительно чистых инстинктов. Комочек определённо прибежит домой, к семье, и будет рассказывать на своем паучьем языке историю, как тот встретился с огромным, косматым чудищем, которое хотело его съесть. И нет. Это не про Лиама. Это про Стайлса. Пейн не то, что самый понимающий и добрый человек в мире, он, буквально, в некоторые моменты бывает просто до тошноты очаровательным и милым. Рассказ будет о Гарри. О его нерешительности и холодном взгляде. Наверняка, дети-паучата (есть ли вообще такое слово, парень не уверен) будут в восторге от захватывающего приключения, рассказывая каждой блошке о том, какой же у них храбрый и сильный папа. И всё же, это шизофрения, друг мой. Брюнет тяжело вздыхает, откидываясь на спинку кресла и запрокидывая голову назад с такой резкостью, отчего несколько позвонков захрустели и парень поморщился. Лиам же в это время снова взгромоздился на стул, аккуратно собирая остатки паутины небольшой щеточкой. — Может, подарить ему плюшевого медвежонка? — Стайлс находится всё в том же положении, — Знаешь, такие, которые в руках держат сердечко с надписями «Люблю» или «Дорогой маме». — Тебе что, пять лет? — Пейн выбирает неудачную позу, ставит ногу на носок на край табуретки и практически доходит до точки невозврата, как вновь обретает равновесие, — Я имею в виду, почему бы тебе просто не поговорить с ним? Пригласить куда-нибудь? — Я боюсь. — Ну, дружище, тогда ничем не могу помочь, — Лиам наконец спускается, подходит к другу и берёт в руки его лицо, крепко сжимая и заглядывая в глаза, отчего губы Гарри смешно вытянулись уточкой, — А ну соберись, тряпка. Пока ты не оторвёшь свою драматичную задницу от кресла и не предпримешь реальной попытки наладить отношения с Томлинсоном, я буду один ходить на вечеринки и всем говорить, что тебя нет, потому что ты ещё не отошёл от колоноскопии. — … — Вот и славненько! Пейн победоносно зашагал из комнаты, предлагая Стайлсу колу и, не дождавшись ответа, скрылся за дверью. Он очень хороший друг, настоящий и верный. У них полная идиллия в отношениях. Ещё бы. Друзья знакомы с четырёх лет, про таких говорят «не разлей вода». Слова парня заставили кудрявого задуматься. Он уже неделю не может найти слов, чтобы подойти к Луи в коридоре или столовой. Брюнет никогда бы не подумал, что у Томлинсона может быть СТОЛЬКО друзей. Их и правда очень много. Вот, например, во вторник, шатен зашёл в столовую, смотря сквозь Гарри куда-то в сторону, в окружении, внимание, ОДИННАДЦАТИ, мать его, человек. Он как Ной, ведущий за собой толпу самых разных животных. Серьёзно, какого черта эта задница такая популярная? Они с компанией усаживаются за столик, противоположный месту, где сидит кудрявый. Томлинсон определённо заметил его, но не показывает виду. Вот и колючка Элеонор, которая никак не отцепится. Ну, ничего, скоро это закончится. Стайлс несколько дней наблюдал за огромной массой людей, собирающейся около Луи, как муравьи, столпившиеся у капельки мёда. Он всё никак не мог понять, чем вызван такой интерес? Как оказалось, всё намного печальнее. Всему виной деньги. Отец шатена богат и регулярно даёт сыну на «развлечения». Но неужели Томлинсон не понимает, что происходит? Неужели не видит, как тонет в этих эгоистичных людях, готовых вылизать ему задницу ради малейшего внимания? Гарри это не нравилось. И мягко сказано. Всё это вводило в бешенство. Но брюнет заметил, что постоянно рядом с Луи находится только один парень: блондин, среднего роста, с громким и заразительным смехом. Найл, кажется. Он единственный, кто является настоящим другом для шатена. И, по всей видимости, он знает всю правду об Элеонор, так как однажды брюнет стал свидетелем того, как блондин схватил девушку за локоть в коридоре и что-то серьезно сказал, параллельно испепеляя взглядом. Она сразу же сменила кокетливую улыбку на гримасу отвращения и обиды и, со всей силы оттолкнув Найла, ушла прочь, оставляя их с Луи одних. Что же, так ей и надо. Томлинсон совсем не выглядел веселым. Скорее, это было глубокое и несокрушимое спокойствие. Тот же безразличный взгляд, натянутая улыбка, размеренные движения. Таблетки делают своё дело. Он большую часть времени молчал, а вот его блондинистый друг не затыкался от слова «вообще». Стайлс думал, что без остановки болтать может только он сам, но этот парень — радио «Energy» на вечном двигателе и без кнопки выключения, которое передаёт новости по разным темам, совершенно не затыкаясь. Определённо, язык Найла вырабатывает КПД больше ста, прорыв в мире физики. Кудрявого он совершенно не раздражал, а даже, скорее, наоборот — давал надежду на то, что Луи не одинок и постоянно чем-то занят. Однако по пустым глазам шатена было невозможно определить, что тот чувствует. Рад ли он тому, что теперь Гарри мелькает перед глазами каждую перемену или злиться, поглощая таблетки одну за одной. Опять же, плевать. Кудрявый уже предпринял несколько безуспешных попыток поговорить с Томлинсоном. В понедельник брюнет сказал ему «привет», столкнувшись с парнем у двери. Стайлс заметил во взгляде маленькую искорку, которую Луи тут же потушил. Ну, это хотя бы что-то. Ответа не последовало, само собой. Во вторник Гарри пришёл в библиотеку, в надежде найти информацию по художникам пятнадцатого века, чтобы закончить проект по истории. Томлинсон сидел в самом дальнем углу, погружённый в чтение какого-то научно-популярного журнала. Брюнет подошёл к нему и сел напротив, громко кладя увесистый учебник на стол. Нет реакции. Кудрявый попробовал покашлять, хоть как-то обозначить себя. Ничего. Полное игнорирование. — Луи, — не выдержал он, — Мать твою, хватит делать вид, как будто меня не существует! Шатен молчит, продолжая бегать глазами по страницам «The Science». Его лицо безмятежное, волосы аккуратно зачёсаны назад, губы вытянуты в мягкую тонкую линию, брови немного нахмурены. — Луи. — … — ЛУИ! — сорвался парень. Стайлс хватает журнал и отбрасывает на край стола, заставляя Томлинсона медленно поднять взгляд на него. Минута молчания. Вот и похороны гордости. Самый идиотский поступок, который Гарри совершал в своей жизни. — Это библиотека. Орёшь как резаный, успокойся. Брови кудрявого отправились стремительно вверх, глазные яблоки вот-вот покинут глазницу и укатятся под соседнюю место, а нижнюю челюсть придётся поднимать с помощью строительного крана. Луи спокойно встаёт, берёт журнал и стремительно удаляется, растворяясь среди книжных полок. Прогресс есть. Пусть и в таком виде. Он, хотя бы, заговорил. Итак, среда. Брюнет приходит на репетицию. Томлинсон уже там. Коуэлл оживлённо беседует с ним, активно жестикулируя, и Стайлс даже замечает улыбку на лице шатена. Распевка подошла к концу, все десять человек, прошедшие к Саймону, прекрасно держатся. Все сильные, достойные соперники. Луи же — самый сильный из всех. Его неустанно хвалят, ставят в соло. Но и брюнет не отстаёт ни на шаг. Можно сказать, что они одинаково хороши. Кудрявый то и дело бросает взгляды в сторону шатена, а тот, как и всегда, просто игнорирует. На удивление, всё прошло неплохо. Гарри думал, что не сможет находиться в обществе Томлинсона, но ничего сложного в этом не было, особенно когда тебя попросту не замечают. Стайлс анализировал каждое движение, слово, взгляд Луи, перебравшись из кресла Пейна на мягкую кровать. Он раскинул ноги и положил руки за голову, разглядывая потолок с фосфорными наклейками. Нелепо. Но красиво. Много маленьких звёздочек разбросаны по всей площади сверху. Ночью это выглядит куда круче. Брюнет много раз оставался на ночёвки у друга, но не придавал глубокого значения предметам интерьера. Какая разница, если это не поможет разобраться в себе. Переведя взгляд на зеркало у окна, парень заметил фото, прикреплённое за уголок к раме. На нём изображена девушка. Блондинка со стрижкой под каре. Яркая красная помада, пальто, широкая улыбка. Интересно, но не сейчас. Дверь в спальню распахивается и на пороге появляется Лиам, держащий в руках два стакана газировки, а в зубах большую упаковку чипсов. Он аккуратно ставит напитки на стол и замечает, куда смотрит Гарри. — Это Нора, — отрывая зубами краешек пачки с вредной едой проговаривает Пейн, — Мы всё же сходили на свидание. И знаешь, я ошибался! Она очень интересная. Представляешь, мы были… — А что если подарить Луи пластинку? Не слишком? — перебивает кудрявый. — Нет, нормально. Так вот, — парень продолжает, — Мы были у того озера в парке, но с другой стороны, где пристань, и она… — А если он не примет? Что делать с ней? Лиам замолчал. Его прервали уже два раза, и он не намерен это терпеть. В последнее время его друг очень поменялся. Шатен старается всегда выслушать Стайлса, помочь советом, но сейчас кудрявый стал невыносимым и эгоистичным. Повисла тишина. Гарри посмотрел на Пейна, ожидая реакции. — Эйч, — Лиам сдался, — Я уверен, что всё будет в порядке. Дай ему немного времени прийти в себя. Я бы тоже не был рад, если мы такая кудрявая башка без разрешения залезла в мои вещи. — Да, — согласился брюнет, — Пожалуй, ты прав. Он тут же поднялся с удобного матраса и накинулся на друга с объятиями, перед которыми Пейн никогда не мог устоять. — Я тебя просто обожаю, — Стайлс быстро чмокнул шатена в щёку и начал собираться домой. — Воу, это что было? — Лиам прислонил ладонь к ещё влажному месту на коже, — Приятель, я всё могу понять, но я точно уверен, что ты и Томлинсон помиритесь, так что оставь эти гейские штучки для него, я не буду с тобой трахаться. Парень был похож на ребёнка, которому на обед дали «горячо любимое» брокколи. Уголки рта тянулись вниз, брови немного приподняты и сдвинуты вместе, образуя единую полосу недовольства. Комната разразилась громким смехом кудрявого, который упал возле двери и схватился за живот. Пейн же стоял, смотря на него с опаской, что тот задохнется. — Лимо, ты такой придурок, — вытирая слёзы, сквозь истерику выпаливает брюнет. Наконец, спустя долгие пять минут, Гарри поднимается на ноги, чувствуя, как пресс неумолимо болит, и поворачивает ручку, открывая вид на коридор. — Я подожду, пока ты сам попросишь… Ласково, — Стайлс цитирует фразу из фильма «Риддик», вновь разрывается от хохота и убегает на лестницу, поймав спиной тяжёлый тапок друга. Такие частые посиделки немного отвлекают брюнета, помогают расслабиться и почувствовать себя вновь кому-то нужным. Но теперь он вновь идёт по пустынным улицам, стараясь двигаться как можно медленнее. Кудрявый проходит мимо большого старого дома, больше напоминающего дворец богатого короля. Окна большие, до самого пола, массивные двери, кованый железный забор с причудливыми узорами. Само строение из кирпича, с тремя башнями зелёного цвета. На верхушке одной из них, самой высокой, небольшая фигура ни то какой-то птицы, ни то какого-то необычного зверька, но, вероятно, это лебедь. Да, точно. Вон шея, там крыло, клюв. К этой башне ведёт черная винтовая узкая лестница: под крышей находится смотровая площадка. Вокруг особняка посажено огромное количество елей, которые раскинули свои колючие ветки, точно окутывая жилище своими цепкими лапами, словно кот, схвативший мышку. Деревья растут очень давно, потому что в высоту не меньше пятидесяти футов, это точно. Интересно, кто живет в таком дворце? Какая-нибудь шишка из политики, потому что обычному смертному человеку такой дом просто не по карману. Пройдя «Хогвартс», брюнет натыкается на ещё один интересный экземпляр. Огромный особняк в современном стиле. Просто невероятное количество окон по всем стенам, белые столбы, удерживающие конструкцию в три этажа. Очень высокий забор преграждает вид во двор, но Стайлс уверен, что там есть бассейн. Он часто видел, как в этот дом заносили музыкальную аппаратуру последних моделей, и каждый раз завидовал самой чёрной завистью. К восьми часам Гарри всё же возвращается домой, предварительно проверив машину отца на заднем дворе. Автомобиль на месте, хотя сегодня пятница и Десмонд должен быть на дежурстве. Может, он заболел или вроде того? Парень аккуратно заходит на кухню и чувствует, как всё пропахло алкоголем и сигаретами. Несколько пустых бутылок в углу, полная пепельница и гробовая тишина. Он проходит в гостиную и видит несколько бумаг на столе. Отца нет. Кудрявый подходит к документам. Отодвигая листы, он видит каракули под словом «Диагноз», но их не разобрать. Пальцы проходятся по следующим бумагам. Стайлс нащупывает что-то гладкое, по ощущениям больше похожее на плёнку для фотографий. Он вытаскивает большой рентгеновский снимок из-под стопки листов, внимательно его разглядывая. На снимке головной мозг с большим черным пятном, снятым с разных ракурсов. Видимо, Десмонду достался очень тяжёлый пациент. Сразу понятно, что черное пятно на снимке — опухоль, очень большая. Наверное, этот пациент переживает третью или четвёртую стадию онкологии. Парень невесомо проводит пальцем к нижнему краю снимка, чтобы узнать имя бедолаги. Вдруг Гарри чувствует, как его запястье с силой одёргивают от рентгена так, что парень сделал несколько шагов назад по инерции. Это его отец. Он пьян и еле держится на ногах. Мужчина быстро собирает документы и выписки, уносит их в кабинет, оставляя испуганного брюнета стоять с открытым ртом. Через минуту, щёлкнув замком от сейфа, Десмонд возвращается и подходит к сыну очень близко. Кудрявый может чувствовать все выпитые стаканы алкоголя и от этого становится плохо. Отец вновь хватает его за руку под локоть, явно не контролируя силу надавливания. — Никогда не подходи к моим материалам для работы! — кричит мужчина, — Не для тебя это здесь лежит! — Папа… — Заткнись! — Папа, мне… — Заткнись, Гарри! — Десмонд начинает трясти сына, всё ещё больно сжимая низ плеча, — Что ты успел прочитать? Что ты там увидел? Говори! Не смей молчать! — ПАПА! — умоляет брюнет, — Мне больно… Мужчина моментально одёргивает руку, как от раскалённого докрасна металла, и отходит назад, сжимая кулак. Кудрявый же хватается за место, на котором завтра образуется синяя гематома с ярко — красными и желто — зелёными вкраплениями: целый космос. Он чувствует, как горло начинает сжиматься, а к глазам подступают предательские слёзы. Десмонд смотрит с ужасом на своего сына, как будто не осознавая, что только что натворил. Он хочет извиниться, но не может. За столько лет он окончательно потерял надежду на воссоединение с ребёнком. А ведь всего пять лет назад они с Гарри были самыми лучшими друзьями, вместе играли в бейсбол, а по выходным ездили на спортивные матчи. Но мальчик отдалился от него. Отец опускает голову, поворачивается и медленно тащится обратно в кабинет, попутно захватив с собой полупустую бутылку мартини. — Чей это был снимок? Мужчина оборачивается на голос кудрявого, который стоит всё так же приросший ногами к полу. Он замечает мокрые дорожки на щеках сына и проклинает себя в душе за всё, что сделал. — Этот пациент… У него опухоль, я знаю, — тихо бормочет Стайлс, — Это ведь не вылечить? Уже не надеясь получить ответы на вопросы, брюнет разворачивается к лестнице, как вдруг слышит слова Десмонда: — Всё в этом мире можно исправить, но не всегда есть время. Никогда не знаешь, когда наступит твой последний вздох, — мужчина стоит спиной к брюнету, — И только время твой самый главный враг. Парня буквально закопали по горло в тяжёлый грунт, не оставляя ни малейшей возможности сдвинуться с места. Это были самые искренние слова от отца, которые он слышал за несколько последних лет. В интонации не было упрёка, не было желания задеть или унизить кудрявого. Лишь забота и сожаление. На секунду Гарри подумал, что отец жалеет упущенное время, когда не общался с ним. Парень тоже помнил, как не так давно семья была крепкой, любящей. Но в какой-то момент всё пошло не так. Вечная работа родителей, ссоры, скандалы, крики. Далее у Десмонда начались проблемы с алкоголем, а Энн стала часто пропадать у подруг, не желая наблюдать пьяное туловище возле себя. В таких ситуациях мальчик был предоставлен сам себе. Он сидел в комнате и слушал звон разбитой посуды, ожидая, когда придёт мама и заберёт его. Стайлс сидел в своей спальне и делал домашнее задание, когда за окном начался сильный ливень. Конечно, слово «ливень» уже подразумевает сильный дождь, но на улице стояла стена воды, из-за чего просто «ливень» стал неполным словом. К нему так же подходили слова «чудовищный», «пугающий» и так далее. Но кудрявому нравилась такая погода, особенно, когда он не находился снаружи. Сегодня ночь обещает быть чудесной: засыпать под шум дождя — поистине райское удовольствие. Его убаюкивающий стук по стеклу, определённый тембр, разная тональность… Настоящая услада для ушей. Ах, как бы брюнет сейчас хотел лежать на мягкой кровати, обнимая Луи и шепча ему на ухо, что от всего защитит своего маленького ангела. Он помнил, что Томлинсон до потери сознания боится грозы. Стоит только раскатам грома охватить всё небо, а молнии разрезать воздух на две неровные части, как Луи прячется под одеяло с головой и дрожит. В этом нет ничего смешного, но такое поведение забавляло Гарри. Он вдруг вспомнил один из вечеров, когда парни разговаривали по видеосвязи и погода резко сменилась. — Блять, только не это, — застонал Томлинсон. — Что случилось? — Гроза начинается. Ненавижу грозу. Стайлс с любопытством следил за реакцией шатена, наклонив голову немного набок. — Подумаешь, маленький дождик, — стоило кудрявому сказать это, как вдруг послышались сильные раскаты грома. Брюнет лишь на мгновение отвел взгляд от экрана на окно, а когда вернулся к разговору, то обнаружил, что Луи сидит в углу, зажатый подушками. — Как ты там оказался, — засмеялся Гарри, — Я лишь на секунду отвёл глаза. — Поговори со мной, Хазз, умоляю, — пищал Томлинсон, — Иначе я умру здесь и сейчас. — Такой большой мальчик и боишься грозы? Луи захныкал, как ребёнок, который не получил игрушку, и ещё сильнее укутался в одеяло. — Хаааазз, — протянул шатен, — Мне правда очень страшно. Я не знаю, что делать. Кудрявую голову вдруг посетила гениальная мысль. Он тут же стал одеваться, не переставая говорить с парнем. — Лу, я сейчас приеду к тебе. Не молчи и расскажи, как прошла тренировка, — брюнет поспешно натянул на себя узкие джинсы, футболку и чёрную рубашку. Томлинсон рассказывал, что отправил в нокаут сразу двух парней, а Бен попытался подколоть его гомофобными шутками, но тут же ушёл, поймав на себе злобный взгляд шатена. Луи старался всё время отвлекать себя от бушующей стихии, но с каждым ударом молнии сильно сжимал ткань, обёрнутую вокруг него, так, что пальцы белели. По дороге Стайлс быстро забежал в магазин, купил несколько упаковок какао и миниатюрные зефирки. Маленьким он тоже сильно боялся грома. Тогда Энн заваривала ему согревающий напиток и укачивала на руках, напевая колыбельную. Наконец, припарковав машину как можно ближе ко входу, брюнет со всех ног побежал в дом. Он быстро снял обувь и бросился наверх, преодолевая не меньше двадцати ступенек и запинаясь на каждой пятой. И вот кудрявый стоит у комнаты Томлинсона, аккуратно толкает дверь и попадает внутрь. Парень сидит на кровати, как зайчонок, загнанный охотничьими собаками. Он позволил одеялу охватить себя полностью, оставив только два голубых сверкающих глаза наблюдать за обстановкой вокруг. — Ох, малыш, — Гарри подсаживается к Луи, крепко обнимая, — Всё хорошо, Лу, я с тобой. Комнату озаряет белый свет от молнии и раздаётся сокрушительный громкий звук. Шатен с невероятной силой прижимается к брюнету, и сейчас кудрявый может ощутить, что парень трясётся в его руках, утыкаясь в грудь. Он действительно до ужаса напуган. — Тише, я рядом, — Стайлс гладит мягкие волосы Томлинсона, перебирая каждую прядь пальцами и разбирая их на тонкие блестящие волосинки, — Я с тобой до конца. Утешительная речь немного расслабила Луи. По крайней мере, он уже не дрожит, а тихо сопит в сильных руках Гарри, но всё равно вздрагивает от каждого раската грома. Так проходит около сорока минут. Брюнет ни на минуту не выпускал парня, крепко обнимая время от времени. У кудрявого затекли ноги, руки, шея: в общем всё, что только могло. По конечностям пробежали неприятные ощущения покалываний, но Стайлс продолжал сидеть неподвижно, чтобы не тревожить этот милый мягкий комочек. Когда погода пришла в норму, Томлинсон уснул. Гарри аккуратно переложил его на подушку, придерживая за голову. Он такой маленький и невозможно милый. Если бы брюнет мог, он бы положил его к себе в карман и унёс в безопасное место, защищая ото всех проблем. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, кудрявый поспешил сделать заветный горячий напиток, чтобы полностью привести в чувство Луи. Он спустился на кухню, нашёл два прозрачных стакана, высыпал ароматный какао и залил кипятком. Стайлс с трудом отыскал ложку, чтобы размешать содержимое чашки и разбить последние комочки, плавающие сверху. После этого он разделил зефир напополам: каждому получилось по четырнадцать штучек. Вот теперь всё идеально. Пока маршмеллоу не растаяло, брюнет вернулся в спальню, поставил стаканы на стол, не обращая внимания на нижний ящик с загадочными таблетками (на тот момент), и лёг рядом с шатеном. Томлинсон не шевелился. Кудрявый начал целовать его щёку. Горячие поцелуи почти полностью заполнили левую сторону лица и дошли до носа. — Я думал, ты ушёл, — прошептал Луи. — Я здесь, рядом с тобой, — Гарри обнимал парня за талию, — Посмотри на меня, у меня кое-что есть, что тебя успокоит. Шатен медленно развернулся на голос, заглядывая в изумрудно — зелёные глаза. Стайлс улыбался и рассматривал Томлинсона: его брови, длинные черные ресницы, нос, тонкие губы и, конечно, глаза. Их цвет напоминал раннее летнее небо, когда солнце только восходит. Нежный светло — голубой небосвод, такой спокойный. На нём ещё осталось несколько звёзд, кое-где тянутся перистые облака. Воздух, чистый и свежий, врывается в лёгкие, заполняя душу новым смыслом жизни. Луи тоже становился новым смыслом для кудрявого. — Присядь, — шатен покорно пододвигается вверх. Брюнет идёт к столу, берёт какао и осторожно, чтобы не расплескать кипяток на светлое бельё, подносит чашку к полусонному парню. — Только не обожгись. Гарри вкладывает напиток в руки Томлинсона. Тот с интересом смотрит на остатки зефира, который почти весь расплавился от температуры, создавая сладкую оболочку на поверхности. — Пей, — командует Стайлс. — Что это? — недоверчиво спрашивает шатен, — Решил всё-таки от меня избавиться? — Ещё чего, — хихикает парень, — Это какао. Пей. Я уже понял, что так просто от тебя не избавиться. Луи касается губами края стакана, делает глоток, закрывает глаза и расплывается в удовлетворённой улыбке. Затем ещё глоток, за ним ещё один, ещё и ещё. Выпив половину, он всё же поднимает веки и смотрит на брюнета, который всё это время наблюдал. В глазах у Томлинсона мечется огонёк, готовый вот-вот вырваться наружу и сжечь кудрявого заживо своей любовью. — Спасибо, Хазз, — настоящая и искренняя благодарность. Когда с «терапией» было покончено, Гарри решил, что ему стоит уехать, чтобы дать уже дремлющему Луи возможность выспаться перед школой. — Останься, — тихо просит Томлинсон, — Пожалуйста. — Тебе нужно поспать. — Я всё равно не усну один. Тем более, я должен как-то отблагодарить тебя за заботу. Конечно, кудрявый не смог отказать. Так они и уснули, сцепив руки в замок, нежно целуя друг друга напоследок. По-настоящему интимный момент, стирающий границы в отношениях, выводя их на новый уровень. Но сейчас придётся начать всё с самого начала. Многоуровневая игра с хорошим концом внезапно вылетела, сбросив все результаты до нуля, заставляя парня в очередной раз сражаться с «боссами». И он не знает, как сделать это снова, потому что в отличие от компьютерной игры у него не бесконечное количество жизней, а только одна попытка и ограниченное количество времени. Да. Время — самый главный враг брюнета. Проснулся Стайлс с мыслью о том, что сегодня один из дней, когда его очарование переходит все разумные границы. К тому же, попытки помириться с Луи приносят неплохие результаты. Он разговаривает, а значит, не против Гарри. Так вот пусть и сегодня проявит хоть капельку уважения и удостоит кудрявого дружелюбным взглядом, парой слов или скромным «пошёл нахуй». Да, этого было бы вполне достаточно для начала. Если честно, парень не понимал до конца, из-за чего так вспылил Томлинсон. Подумаешь, открыл ненужный ящик. Тем более, как сказал шатен, он сам хотел рассказать об этом. Гарри лишь ускорил процесс. Не всё же время Луи скрываться. Кроме того, Стайлс не отвернулся от парня. Он понимал, что у него проблемы и нужна помощь. Кудрявый был готов помочь, и готов сейчас. Проблема лишь в том, что Томлинсон не принимает помощи. Неужели он не понимает, что дорог брюнету? Разве стал бы Гарри жертвовать собственной репутацией, здоровьем (и физическим, и моральным) и временем, если бы не хотел быть рядом с ним? На эти и на многие другие столь волнующие вопросы не было ответа уже очень долгое время. Самое главное — не сдаваться. Стайлсу не важно, как к нему относится Луи. Парень хочет получить возможность вновь стоять рядом с шатеном, не опасаясь, что в следующую секунду в него прилетит что-то тяжелое и острое. Но, пожалуй, он бы и это пережил. Кудрявый не раз спрашивал себя, почему просто не оставит эту затею и не заживет обычной жизнью выпускника: вечеринки, алкоголь и экзамены. Так себе наборчик, но хотя бы какое-то развлечение. Конечно, этот прекрасный план развалился на части, когда появились «голубые глазки». Как можно думать о чём-то другом, если всего в нескольких шагах от тебя стоит это милое создание. Такие мысли очень пугали, но в то же время не давали расслабиться. Последующие две недели прошли не менее продуктивно. Всего брюнет насчитал семьдесят четыре взгляда Томлинсона в его сторону, пять раз он задевал кудрявого плечом, два раза послал далеко и надолго и семь раз отвечал на вопросы. Это действительно было великим достижением, учитывая, что один день Луи вовсе не обращал никакого внимания на Гарри и постоянно был чем-то занят со своим никогда-не-заткнусь-и-не-отойду-в-сторону-другом. Сегодня Стайлс решительно настроен поговорить с Найлом. Гарри ожидал, что тот, как и Луи, не станет делиться подробностями, но, к счастью, он оказался не против поболтать. Ещё бы. — Привет. Найл, верно? — кудрявый подсел к парню за стол на большом перерыве с подносом в руках, нервно оглядываясь по сторонам и ожидая, когда же на горизонте появится русая голова. Блондин сначала с недоумением посмотрел на него, доедая штрудель, но потом расплылся в широкой и одобрительной улыбке. — Да, Найл Хоран, — он указал жестом на не тронутый салат с креветками. Где он нашёл креветки, такого нет в меню, — Не хочешь? Очень вкусный. — Нет, спасибо. Я вообще по делу. — Да, да, да. Я понял, — Найл выглядел таким невозмутимым и подозрительно весёлым, из-за чего складывалось впечатление, что он выиграл золотой билет на шоколадную фабрику Вилли Вонки и тщательно это скрывал, — Сразу говорю, чувак, Луи очень обижен. Пиздец как сильно, серьёзно. Тебе бы с ним поговорить, желательно наедине. — Неужели? Я этого добиваюсь почти три недели, — дверь в столовую заскрипела, брюнет судорожно обернулся, но не увидел ничего угрожающего. — Не парься, он сдаёт реферат по истории. Придёт минут через пять, — блондин каким-то образом уже доел загадочный салат и перешёл на десерт в виде большого куска шоколадного торта, которого, кстати говоря, тоже не было в продаже. Стайлс некоторое время наблюдал за Хораном. Этот парень просто чертовски много ест. Такое ощущение, что вся еда проваливается в портал и попадает в параллельную вселенную. По-другому объяснить его отличное телосложение было невозможно. И где, блять, он берёт несуществующие в меню блюда?! — Вот, что могу тебе сказать, — начал Найл, — Ты ему не безразличен. У меня уже уши болят от его часовых речей, где он рассуждает о том, какой же ты козёл, приятель. Отлично. Что они ещё обсуждают? Наверняка, Луи уже рассказал другу о всех самых постыдных ситуациях из жизни Стайлса, чтобы вместе посмеяться. — Эм, ну, спасибо? — удивился кудрявый, — Если он часами может говорить о том, какой я херовый, то, думаю, нет смысла его мучить своим присутствием. Блондин смотрел на Гарри щенячьими глазками, пытаясь осознать полученную информацию. Брюнет поднялся, оставив поднос на столе, развернулся и уже собирался уходить, как его вдруг остановили. — Ты реально не понимаешь? — резко вставил парень, хватая Стайлса за запястье и крепко удерживая его, — Стал бы Луи о тебе вообще говорить, если бы ему было всё равно? Парень старался обдумать последние несколько предложений, связать воедино и протянуть логическую цепочку от начала и до конца. Через минуту пристального взгляда он поднял на Хорана глаза, полные озарения и надежды. Если кто-то тебя ненавидит, значит ему не всё равно. — Вот, ты уже понимаешь, — Найл ослабил хватку и, посмотрев за спину Гарри, вновь начал широко улыбаться. Сзади послышалось громкое дыхание. Это напоминало корриду, где каждое неловкое движение красной тряпки может спровоцировать разъярённого быка и тот, без тени сомнения, помчится на всей скорости на поражение. Медленно обернувшись, кудрявый увидел Томлинсона, смотрящего на него с лёгким раздражением. Но на секунду Стайлсу показалось, что в этих глазах промелькнула искорка облегчения, как будто говоря «Пожалуйста, подходи ко мне как можно чаще, мне это необходимо». Луи стоял со стаканом апельсинного сока и стрелял взглядом между участниками данной сцены. Хоран издал сдавленный, но громкий смешок, отпустил брюнета и уселся в первом ряду наблюдать за представлением. — При… — Зачем ты пришёл? — шатен был расслаблен, но держался ровно и гордо. — Я хочу поговорить. Хватит уже бегать, я не отстану. Гарри потянулся к руке Томлинсона, провёл по коже пальцами, но тот одёрнул кисть, как от удара током или ожога горячим утюгом. — Я не уверен, что это достаточно хорошая идея, Хаз… Гарри, — Луи тут же закусил губу до красноты, явно жалея о сказанном. — Прошу, пять минут, — почти умолял парень. — Найл, поднимайся, пора идти. — Не, иди нахуй, я ещё не доел, — без всякого стеснения ответил Хоран, запихивая в себя последний кусок десерта. — Блять, если ты сейчас же не поднимаешь свою прожорливую задницу со стула, я не буду с тобой разговаривать целую последующую жизнь. Томлинсон почти шипел от злости, а Найл не обращал никакого внимания. Всё было ясно как день — он не встанет, пока не дожуёт торт и всё остальное, что взял. На столе стояла банка диетической колы и небольшое блюдце с птифурами. И опять же, сдобного печенья не было в ассортименте. Не может быть, что парень притащил это с собой. Кудрявый подумал, что если блондин без усилий может съесть такое количество продуктов, то как минимум пять раз за день уделяет время для приёма пищи. Это было странно, ведь Хоран действительно выглядел стройным. Определённо, всё дело в газировке без сахара. Луи закатил глаза, выдохнул, с громким звуком поставил стакан с соком на стол и оглядел кучу посуды возле друга, широко раскрывая глаза с каждой новой тарелкой. — Найл, ты когда успел столько понахватать? — шатен отодвинул от края пустые контейнеры и сел на свободное место. Стайлс стоял немного в стороне и следил за ними, не решаясь выпалить и слова. Казалось, будто его вовсе не замечают. Или не хотят замечать. — Томмо, не будь таким надоедливым, — с тортом покончено, теперь на очереди секрет идеальной фигуры — диетическая кола, — Поговори со своим бойфрендом, он уже минут десять тут стоит. Если бы Томлинсон обладал способностями Скотта Циклопа из фильма «Люди Икс», то уже давно прожёг бы в теле блондина дыру насквозь своим взглядом. Он был напряжён и явно не в лучшем расположении духа. На плече висела спортивная сумка со значком футбольного мяча. Луи ещё и в футбол успевает играть? Видимо, у него в сутках не двадцать четыре, а тридцать шесть часов, а может он использует маховик времени, потому что невозможно успеть везде: бокс, репетиции, школа, различные хобби, теперь ещё и футбол. Брюнет был уверен, что у парня, помимо всего прочего, куча свободного времени, когда он может без угрызения совести развалиться на мягком диване или кровати и насладиться любимой ароматной пиццей «Маргарита» под гул спортивного матча. Просто невероятно, Гарри знал сорт любимой дрожжевой лепешки Томлинсона, но совершенно не подозревал о более важных вещах. Например о том, что тот спокойно встречается с девушками, или что пьёт успокоительное, или что одним ударом отправит любого путешествовать по галактике. Не лучший расклад для дальнейших отношений, но и не самый удручающий, можно заметить. — Ты ещё здесь? — Да, — твёрдо ответил Стайлс, не отрывая глаз от объекта переживаний нескольких последних недель. — У тебя ровно три минуты. — Давай отойдём? — Луи не шелохнулся, смотря прямо перед собой на блондинистого парня, пока тот медленно пережёвывал каждый кусочек пищи, используя все свои тридцать два белоснежных зуба. Кудрявый стоял неподвижно, затем приблизился к парням и вопросительно посмотрел на Найла. Однако он лишь пожал плечами и продолжил наполнять желудок. — Твоё время уже идёт, если ты не понял, — Томлинсон и не думал одарить брюнета зрительным контактом. — Блять, ну это же несёрьезно, — наконец выдавил из себя Гарри, — Мы можем ОТОЙТИ? Молчок. — Луи? Вновь тишина. — Хорошо, пусть будет так. Я был не прав, когда без твоего ведома залез в тот чёртов ящик в комнате. Я невероятно тупой мудак, знаю. Можешь послать меня ещё тысячу раз, но я хочу, чтобы ты знал, — Стайлс прокручивал кольцо на своём пальце, чтобы чем-нибудь занять руки, — Не будет и дня, когда я не попытаюсь вновь получить твоё прощение. На последних словах Хоран перестал жевать сэндвич и устремил взгляд, полный интереса, на говорящего. — Я многое скрыл от тебя, но и ты не всё рассказал мне. Ты утаил от меня самое главное. Мне ровным счётом нет дела до того, что ты принимаешь, какие лекарства. В смысле, не имеет значения, какая у тебя болезнь или что-то вроде того. Я в любом случае не собираюсь отворачиваться от тебя. Слишком поздно, чтобы оставить всё, как есть. Ты мне очень дорог, и я очень хочу снова разговаривать, для начала. Прости меня ещё раз за всю херню, что я натворил. Я ведь лю… — кудрявый запнулся, и шатен очевидно заметил это, повернув голову в сторону парня, — Ты мне не безразличен, неужели не понятно? Я не прошу доверять мне, а только хочу получить время, чтобы доказать свои чувства. Ты не имеешь права вот так поступить со мной и не дать шанса всё исправить. Вот и всё. Он сказал это. Сказал всё то, что пытался огласить всё время до этого. — Слушай, а можно я буду с тобой встречаться? — поинтересовался блондин, — Я пусть и не по мальчикам, но твои слова заставили засомневаться даже меня. — Мы не встречались, — на одном дыхании сказал Луи, но поднял глаза, — Разве доверие не главное в отношениях? Он выглядел полностью разбитым. Взгляд, полный огорчения, скользил по чертам лица брюнета, надеясь отыскать ответ. Было понятно, отрепетированная в несколько ночей речь заставила чему-то внутри Томлинсона перевернуться, но в хорошую ли сторону? Этого нельзя узнать. Он понял, что Гарри даже не собирается останавливаться на этом разговоре. — Разумеется, самое главное, — Стайлс искал в себе силы, чтобы не броситься на шею шатена и не раздавить маленькое хрупкое тело в объятиях. — Ты мне доверяешь? — Луи встал и почти вплотную подошёл к кудрявому, отчего тот попятился. — Конечно, — не понимая, в чём подвох, ответил парень. Брюнет вновь увидел огонёк, который зажегся в темно-голубых глазах шатена, озаряя их светом. Несколько секунд — пламя затихло, вернув Луи его безжизненный взгляд. Внутренние противоречия вырывались наружу, желая распутаться и разложить всё по полочкам, но так и не нашли выход. Томлинсон опустил голову, не в силах смотреть на парня. Гарри осторожно коснулся тыльной стороны ладони шатена пальцами, медленно провёл ими вниз и взял Луи за руку. Опьяняющее чувство, которое уже забыл кудрявый. Он вновь наслаждается нежной кожей парня. Каждый сантиметр ладони жгло от прикосновений. Томлинсон не сопротивлялся, но и не отвечал ему. Пусть их руки и соединены, между ними возвысилась брандмауэрная стена, не проводящая чувств и превращающая живое существо в тряпичную куклу без эмоций. Только сейчас Стайлс осознал, как глубоко похоронен настоящий Луи и как тяжело его будет вытащить из трясины. Неужели всему виной брюнет? Неужели он собственноручно поместил шатена в деревянный гроб тревожных воспоминаний и намертво заколотил, не слыша громких и настолько очевидных криков о помощи? От одной такой мысли становилось плохо, все внутренние органы делали тройное сальто и разбредались по телу в хаотичном порядке. Боль — единственное, что читалось по виду Томлинсона. Он страдает от присутствия Гарри, но внутренний, живой Луи так сильно вгрызается в воздух вокруг него, несмотря на то, что оболочка слишком толстая и её не пробить в мгновение ока. Спустя какое-то время парень вновь посмотрел на кудрявого. Глаза блестели от наступающих слёз. Одинокая капелька скатилась по щеке, заставляя Томлинсона убрать руку из крепкой хватки. Он быстро вытер глаза и схватил сумку. — Твоё время вышло, Гарри, — парень толкнул стул и быстрым шагом вышел из столовой, оставляя брюнета и друга смотреть ему вслед с открытым ртом. Кудрявый знал, что разговор будет непростым. Он готовился к тому, что Луи не простит его. Но парень назвал его по имени, а значит, шанс есть. Человечек внутри, подобно маяку, послал сигнал о том, в каком направлении стоит двигаться дальше. Стайлс хотел было побежать вслед за шатеном, но Хоран в очередной раз задержал его. — Не стоит, — блондин взял стакан с нетронутым соком друга, надел рюкзак на одно плечо и вышел из-за стола, на котором красовалась огромная башенка аккуратно сложенных тарелок, — У тебя ещё есть уроки? — Нет. — Пойдём, прогуляемся, — это был не вопрос, а скорее утверждение, которое не подразумевало ответа. Найл кивнул в сторону выхода и повернулся к студентам, которые наблюдали за ними неизвестно с какого времени. Взгляды были устремлены преимущественно на кудрявого. Он понял, что ничего не изменилось при переводе в кампус: те же зеваки, желающие принести домой побольше сплетен о сыночке богатенького дяди, и те же однообразные взгляды ничем не отличающихся друг от друга баранов. — Всё, антракт, просьба всех разойтись, — громко объявил Хоран, поднимая руку вверх. Все, как по команде «равняйсь», занялись своими делами и потеряли всякий интерес к происходящему. Помещение заполнилось смехом, голосами и криками. Одним словом — звенящий ужас. До чего люди могут быть эгоистичными и алчными. — Не обращай внимания, такое довольно часто происходит, — разъяснил блондин, поддерживая Гарри за спину и направляя его к дверям. Парни прошли через несколько коридоров, вышли к соседнему корпусу и повернули в сторону двора. Пока они преодолевали это расстояние, царила пугающая тишина, разбавленная громкими шагами Хорана. — Почему он такой? — не выдержал Стайлс. — Какой? — Такой… Сложный. Я не понимаю его. Не понимаю, чего хочет добиться. — Он всегда такой, надо привыкнуть. — Странно, ведь Зейн сказал, что Луи очень открытый. — Кто? — Найл резко затормозил, — Малик? Зейн Малик? — Да. Что-то не так? — кудрявый вспомнил реакцию Томлинсона на это имя. Блондин смотрел на брюнета не моргая, переваривая сказанное. Почему Зейн у всех, кому ни расскажи, вызывает ступор? Что он сделал? — Я не хочу тебя пугать, но этот человек давно мёртв, — совершенно серьёзно сказал Хоран. Гарри почувствовал сильное головокружение, с ужасом посмотрел на парня и огляделся. Какая-то чушь. Не может этого быть. — Что? — шёпотом спросил Стайлс, — Но, я же говорил, я видел, как… Не успел он договорить, как Найл засмеялся так громко, что на другом конце мира у пожилой дамы наверняка треснул стеклянный бокал. — Я пошутил, расслабься, — продолжая заливаться, ответил блондин, — Ты бы видел своё лицо, чувак. Ты серьёзно подумал, что видел покойника? Боже, каким же придурком нужно быть, чтобы так шутить. — Пожалуй, прогулка отменяется. — Стой, прости, — Хоран догнал стремительно удаляющегося Гарри и положил руку на его плечо, — Ты такой серьёзный был, решил разрядить обстановку. — Отлично вышло. Я подумал, что у меня галлюцинации благодаря тебе. Спасибо. — Ладно, ладно. Зейн давно тут не появлялся, как ушёл в университет. Тем более Иви на домашнем обучении. — Иви? Кто это? — Ой, — Найл сболтнул лишнего, — Я так сказал? — Именно. — Я сказал Иви? — Мгм, — брюнет смотрел на парня с подозрением. — Нет, тебе показалось, — Хоран усмехнулся и прибавил шаг, — Я имел в виду, эм, учеников, кто живёт в северной части города, эм, мы называем их «Иви». Да, они немного странные, ходят туда-сюда, эм, я тоже жил в том районе. — Я всё слышал, — возмутился кудрявый, — Куда мы вообще идём? Блондин ничего не ответил. Вместо этого он прошёл двадцать футов и остановился у большого окна, выходящего на маленькую лужайку с деревьями и лавочками. Под ещё молодым дубом, высотой с двухэтажный дом, сидел Томлинсон и говорил с кем-то по телефону. Он выглядел таким… Счастливым? Улыбался, смеялся и активно участвовал в беседе. — Джоанна, — Найл устроился на подоконнике, достал сигарету, предварительно предложив Стайлсу, и закурил. Колечки дыма неторопливо вылетали изо рта, и парень наслаждался этим. — Разве можно курить в помещении? — Гарри поморщился от такого «правильного» замечания. — Здесь можно. Никто не придёт, а те штуки на потолке от пожаров лет сто не работают. Кудрявый посмотрел на датчики, затем перевёл взгляд на Луи. Он никогда не был таким с брюнетом. Конечно, он так же смеялся, но теперь шатен буквально светился от счастья. Парень даже немного завидовал женщине. Она способна вытащить живого Томлинсона наружу безо всяких усилий. — Томмо всегда звонит матери, если плохо и нужен совет. — И как часто он с ней говорит? — С тех пор, как вы поругались, — Хоран сделал затяжку, — Каждый день. К такому кудрявый не был готов. Луи действительно так переживает из-за их «ссоры»? Но зачем тогда весь этот цирк? — Я не понимаю. Если Лу не рад тому, что мы не общаемся… — Ты, блять, серьёзно? — блондин чуть ли не упал на пол от таких слов, — Я не знаю, что ты напридумывал себе, но он нихуя не рад. Ты не видишь того, что приходится каждый день наблюдать мне. Я его таким убитым не видел с тех пор, как Эвелин ушла, — и снова проболтался. Найл закрыл глаза и тяжело вздохнул, понимая, что теперь точно не отвертится от расспросов. — Кто такая Эвелин? — Бывшая девушка Томмо. Зейн разве не поведал тебе полной истории? — Как-то не довелось, — Стайлс наблюдал, как парень тушит сигарету о каменный выступ рядом с ним. — Мне кажется, я не тот, кто должен рассказывать о ней. И опять миллион вопросов без ответов. Гарри так устал от секретов, что был готов насильно вытянуть информацию из парня. Однако он решил, что разумнее будет поговорить с Маликом. А лучше — с самой девушкой. — Найл, — брюнет сделал глаза а-ля «Кот в сапогах», — Мне нужно знать о ней хоть что-то. Ты же сам сказал, что Луи расстроен, — Хоран хмыкнул, — Я не прошу раскрывать все карты. Мне нужны любые сведения. Я хочу помочь ему. Он очень важен для меня. Думаю, тебе тоже не доставляет удовольствия наблюдать за Луи в таком виде. Парень несколько секунд сидел, прикованный к месту. Он вот-вот расколется. — Хорошо, твоя взяла, — крепость пала, какое облегчение, — Начнём с того, что её полное имя Эвелин Рэй Уильямс. Училась вместе с Томлинсоном. Знакомы были с первого класса, ни на шаг не отходили друг от друга. Все думали, что они поженятся или типа того. Встречаться начали года два назад. Иви помогла Луи побороть наркотическую зависимость, когда ему было шестнадцать. Мутная история, ничего интересного. Уверен, он потом расскажет больше. Так вот, Эвелин всегда была около него, следовала за ним как тень, а Томмо возвысил её до Олимпа, говорил, что Иви всё, что у него есть. Любовь ослепляет, знаешь ли, — блондин улыбнулся, не отводя взгляда от окна, — К сожалению, идеальная жизнь имеет свойство скатываться к херам. Через год Луи внезапно закрылся ото всех. Безо всякой причины. Месяц ходил в одиночку, не разговаривал ни со мной, ни с Эвелин. Мы думали, он болен. Но, как оказалось, всё намного проще — мальчик вырос и понял, что девочки ему не нравятся. Вот и всё. — И всё? В смысле, это единственная причина? — Да, чувак, это всё, — Хоран говорил искренне, — Потом Иви ушла к Зейну, лучшему другу Томмо, а тот возненавидел обоих. Малик выпустился и пошёл учиться в университет, а Эвелин перевелась на домашнее обучение. Стайлс долго молчал. Теперь всё встало на свои места. Луи боится, что кудрявый бросит его, как и девушка. Наверное, шатен нуждался в поддержке, хотел, чтобы его любили, а в ответ получил удар в спину. Так подло и больно. Настораживало только то, что Томлинсон и об этом умолчал. Если Иви, с которой парень был в отличных отношениях с самого детства, не смогла спасти его, что можно ожидать от Гарри? Возможно ли ещё помочь Луи? Прошло столько времени, а он до сих пор замкнут в круге непризнания. Может, именно это послужило тому, что тот не подпускает к себе парня. Но является ли истинной причиной такого поведения только пол брюнета или всё же настоящие мотивы сокрыты за тысячью дверьми, ключи от которых разлетелись по кусочкам разбитого сердца и доверия. С другой стороны, стал бы Томлинсон заходить так далеко, если бы его действительно тревожил факт, что объектом его симпатии является парень? Стайлсу в очередной раз вручили запутанный ком из ниточек, отражающий мысли Луи. Ему предстоит распутать его, развязать все узлы и добраться до сердцевины, чтобы протянуть руку живому человечку, запертому в тёмной камере собственных страхов. — Значит так, — блондин протянул Гарри стаканчик с соком, — Я позову его сюда, вы поговорите ещё раз. Сейчас Томмо в отличном настроении, поверь. Джоанна знает, как успокоить сына. Она отличная мать, настоящий пример. — Спасибо, — брюнет опустил голову, кудри свисали на глаза, закрывая весь обзор, — Я теперь твой должник? Найл засмеялся, достал какой-то листок из бокового кармана рюкзака и протянул его кудрявому. Парень рассмотрел записку. На бумаге красивым почерком были выведены цифры. — Это мой номер, пригодится, — Хоран надел сумку на оба плеча и собирался выходить к Томлинсону, но обернулся, — Если нужна помощь — звони в любой момент. Ты не единственный, кто пытается помочь ему, — блондин кивнул в сторону двора, выдохнул и вышел из здания. Парень быстро приближался к Луи. Когда тот настиг его, шатен лучезарно улыбнулся. Глаза обрели небывалое свечение. Похоже, он и вправду чувствует себя намного лучше. Найл что-то быстро сказал другу и показал на окно, из которого вовсю наблюдали зелёные виноватые глаза. Луи повернулся на жест и, о чудо, не перестал улыбаться. Взгляд по-прежнему ясный, лицо расслаблено. Неужели Джоанна настолько влияет на парня? В любом случае, Томлинсон готов к очередному разговору. Он поднялся с травы, поправил джинсовку и быстрым шагом направился к Стайлсу. Брюнет не ожидал такой быстрой реакции. Он не отрепетировал речь, не придумал, как винить себя в случае неудачи и как жить дальше, если беседа завершится в его пользу. Хоран должен был поуговаривать друга как минимум минут пятнадцать. За это время кудрявый наверняка придумал бы план атаки и самозащиты. А сейчас ему придётся пускать в ход всю харизму и просто импровизировать. Гарри вскочил с места, когда шатен появился в проходе. Он медленно подошёл к кудрявому, пряча руки в карманы. Обстановка стала до предела напряжённой, хоть Томлинсон и не выглядел таковым. Наоборот, полностью спокоен и умиротворён. Первый раз за последний месяц. Несмотря на это, что-то не давало Стайлсу расслабиться. Возможно, он просто устал и хочет нормально поговорить, расставить все точки над i и, наконец, прижаться к Луи. Парень так сильно соскучился по этим ощущениям близости. Казалось, что может быть более личным, чем секс? Ответ прост — объятия любимого человека. Это даже важнее поцелуя, потому что когда вы находитесь в чьих-то руках, без усилий можете понять намерения и чувства человека. В случае Гарри, объятия значили высшую степень доверия. Между ними всего пара метров. Сердце брюнета остановилось и отказалось продолжать биться в привычном ритме, дыхание участилось, а ноги подкосились. Удивительно, что кудрявый всё ещё держался в вертикальном положении. Он представлял этот разговор немного иначе. Парень думал, что они с Томлинсоном встретятся где-нибудь в кафе или в парке, вокруг будут летать птички, стрекотать кузнечики, плескаться водичка или что-то вроде того. Луи набросится на него с поцелуями, начнёт говорить, как сильно скучал и что всё это время разыгрывал Стайлса. Они помирятся, поступят в академию, станут известными соло-исполнителями, потом поженятся, заведут попугая или же черепашку, будут путешествовать по миру и умрут вместе в гордом одиночестве где-нибудь в маленьком домике в лесу. Но, к сожалению, всё оказалось куда трагичнее. Шатен стоит прямо перед Гарри, но ни один из них не может начать говорить. Супер. Нет, просто невероятно. Лучше пустить пулю себе в лоб, чем терпеть этот кошмар. Брюнет даже не помнил, сколько времени они вот так простояли, боясь проронить слово. Может минуту, а может, несколько часов. Время перестало существовать для них, выбрасывая парней в бесконечный поток мыслей. Что же, кто-то должен начать. Раз Стайлс виновник торжества, пусть он и разорвёт тишину. Только кудрявый открыл рот, чтобы сказать банальное «привет», что-то внутри щёлкнуло, заставляя его пропустить этот ход. К тому же, они уже здоровались. Будет невежливо здороваться дважды. И снова молчание. Может, Луи сам захочет что-нибудь сказать? Нет. Брюнет собрал всю силу в кулак и приготовился отвечать. — Гарри, — шатен опередил парня, — Я… — ему потребовалось чуть больше двух минут, чтобы собраться с мыслями, — Я правда пытался. Каждый день после того случая, каждую минуту. Мне очень жаль. Что это значит? Что он имеет в виду? Стайлс каждый раз злился, когда Томлинсон говорил на языке, понятном только ему самому. И пусть он сейчас само очарование: не кричит, ведёт себя сдержанно — парень до сих пор закрыт для окружающих. — Я не понимаю, что ты хочешь сказать мне, — зачем скрывать то, что и так очевидно: кудрявый не понял ни слова. Луи переминался с ноги на ногу. Он выглядит отлично даже в таком состоянии. Тёмно-золотистые волосы зачёсаны назад, белая футболка, голубая джинсовая куртка с тёплым подкладом, чёрные джинсы, подчёркивающие фигуру парня, и белые кеды на голую ногу. Ещё одна особенность Томлинсона — он не надевал носки под кроссовки. Никогда. Он ходил в них по дому, любил, когда они были чуть выше щиколотки, но позволить себе запихать ногу в кусочке ткани в обувь — преступление, похуже ограбления и убийства. — Гарри, — Луи продолжил, — У меня столько забот и проблем. Я психически нестабилен, в любой момент могу сорваться и… Возле меня никто долго не задерживается, понимаешь? — Нет, — ложь, он понял. Томлинсон явно подбирал слова, чтобы не ранить кудрявого. — Блять, Луи, — не выдержал брюнет, — Просто скажи это. Стайлс уже тысячу раз пожалел, что выбрал тактику «надавать и он лопнет». Это не сработало. Шатен нахмурился, думая, что сказать. Прошло ещё немного времени. Ожидание выворачивало наизнанку обоих. — Ты многого не знаешь обо мне, — неужели, — Я не хочу насильно держать тебя. Это так неправильно. Мне жаль, что всё зашло слишком далеко. Нам не суждено быть вместе. Я не хочу сделать тебе больно. Луи не понимал, что его слова сделали всю работу за него. Уже достаточно больно. — Лу, — Гарри осторожно, медленно подошёл к шатену и на этот раз тот не сопротивлялся, а смотрел прямо в пол, — Как ты не понимаешь, что причиняешь мне боль только тем, что молчишь. — Я слишком много потерял и не могу позволить случиться этому снова. Только не с тобой. Стайлс смог заглянуть парню в глаза. На последних словах огонёк снова вспыхнул, но его тут же потушили. — Ты не потеряешь меня, — кудрявый взял Томлинсона за руку, — Слышишь? Слишком поздно, чтобы вот так просто отделаться от меня. — … — Знаешь, я ведь собрал деньги, — Луи поднял глаза, — У меня ровно шесть тысяч. Это для тебя. Ты сможешь наконец-то порвать с Элеонор. — Откуда такая сумма? — наконец-то он поинтересовался чем-то не по теме. Это отличный повод встретиться потом и продолжить диалог. — Меня пригласили выступать на мероприятии, благотворительном. Там была куча народу, ну знаешь, музыканты, богатые люди и остальной светский мир. Потом я увидел, что Зейн смотрит на меня… Шатен нахмурился, взгляд стал мутным, не выражающий ничего, кроме тоски. — Лу, — одна рука брюнета по прежнему сжимала ладонь Томлинсона, а второй Гарри прикоснулся к щеке парня, — Ты мне очень дорог. За последние месяцы ты стал ближе ко мне, чем кто-либо другой. Луи молчал, но не отводил взгляда от изумрудных глаз. — Я не хочу терять тебя, мой мишка Бу, — снова этот огонёк, уставший от того, что его постоянно стараются подавить, — Ты стал для меня больше, чем хороший друг. Ты — часть моей жизни. Этого не изменит ни Элеонор, ни Бен, ни эти дурацкие таблетки. Я был не прав. Нет слов, которые могли бы передать, как я жалею, что в тот вечер не смог остановить себя от вторжения в твою личную жизнь. — Хазз, — Луи перешёл на шепот, — Не надо. — Пожалуйста… — Не давай мне надежду. — Доверься мне, прошу тебя, — Стайлс буквально умолял парня, — Я обещал, что буду с тобой до конца. И я сдержу слово, во что бы то ни стало. Томлинсон поддался теплой руке кудрявого, закрыл глаза, глубоко вдыхая воздух. Вот оно. Луи сделал первый шаг к их отношениям. Скоро всё наладится, станет как прежде. Останутся только они двое во всём мире. Спустя долгий месяц шатен сдался. Он скучал, брюнет знал это. — До конца… — повторил Гарри, уже готовый к своей победе. Луи открыл глаза. — Тогда это конец. Бум. Всё рассыпалось на миллиарды и миллиарды мелких кусочков, забирая с собой все остальные чувства, оставляя лишь боль править разумом. Томлинсон сорвался с места, скрываясь за первым же поворотом в коридорах. Весь мир может теперь подождать. Зачем ему существовать, если всё так нелепо кончилось? Единственный шанс, который, казалось, уже находится в руках Стайлса, в последний момент выскользнул. Кудрявый не плакал. Все слёзы остались в прошлом. Очередное поражение. Но почему оно бьёт так сильно и безжалостно? Он был готов к тому, что Луи не примет извинений. Тогда как объяснить чувство, выжигающее изнутри, превращающее все внутренности в густую массу отчаяния. Брюнет старался найти подход, пробовал разные варианты, как подойти к парню, что сказать. Ничего не сработало. Теперь Гарри не знает, что делать. Возможно, эта ситуация окончательно уничтожила бы Стайлса, если бы не очевидный жест шатена — он был расслаблен, когда парень касался его лица. Именно такая реакция выдала его. Луи хочет всё вернуть, но боится. Страх мешает понять, что кудрявый не оставит шатена. Да, придётся в очередной раз собрать осколки разбитой надежды вместе, склеить и нести дальше. Пытаться снова и снова. Когда-нибудь Томлинсон точно сдастся, поверит и сделает шаг навстречу. Но, видимо, не сейчас. Для начала нужно выяснить, почему Луи так отчаянно старается оградить себя от близких отношений. В другой раз. Объяснения, причины, переживания. Всё в другой раз. Гарри очень устал. Всё, что нужно ему в данный момент — горячий душ и подушка, в которую можно поплакаться. Конечно, он обязательно расскажет обо всём Лиаму. Но, опять же, в другой раз.

***

В комнате очень тихо и темно. Брюнет лежит на кровати, пересматривая фотографии Томлинсона, сделанные несколькими месяцами ранее. На одном фото Луи сидит перед телевизором, жадно хватая чипсы из огромной пачки и кидая их в кудрявого. Парень смеётся, голубые глаза сияют от счастья. На следующем изображении — Лукас, любимая собака шатена, которая часто прибегает к его дому, чтобы мило повилять хвостиком и выпросить немного еды. Пёс был очень ухоженным, с длинной золотистой шерстью, которая переливалась радугой в лучах солнца. Собака не кусалась, всегда была рада, если её гладят за ушком. Стайлс предполагал, что Лукас породистый. Может, лабрадор, но тогда у него должна была быть короткая шерсть. Значит, стоит полагать, что это ретривер. Разумеется. Висячие ушки, пушистый хвост, короткая мордочка. Однажды Лукас даже принёс палку к ногам кудрявого. Настоящее чудо природы. Следующее фото — Луи сидит в машине, высунувшись из окна. Он выглядел немного уставшим, но всё равно скривил лицо, чтобы снимок получился смешным. Томлинсон всегда был рад испортить кадр и засорять галерею телефона неудачными фотографиями. Но Гарри никогда не злился на него за это. Миллионы бабочек разлетались по телу, когда брюнет видел улыбку парня. Это чувство ни с чем не сравнимо. Разве что с тем, когда Томлинсон смеялся. Его голос — мягкий и звонкий, разносившийся по всей планете, делая всех немного счастливее. Следующий кадр — полка с пластинками самых разных исполнителей. Интересно, что Луи любил коллекционировать исключительно винил с современной музыкой. Полка выглядит массивной. Она удерживает как минимум полсотни пластинок, но Стайлс никак не может прочесть названия. Всё расплывается, смешивается, перестраивается. Внезапно за окном начинается гроза, шквальный ветер срывает с деревьев листву, ветки стучат по стеклу и кажется, что оно вот-вот треснет. Ливень обрушивается сплошной стеной, сметая всё на своём пути. На улице пусто, ни единой души. Молния сверкнула, озарив комнату белым, слишком ярким светом. В ту же секунду раздался гром. Удар был настолько мощным, что предметы в спальне начали трястись, со стен посыпалась штукатурка. Похоже, это и есть конец света. Гарри перевёл взгляд от бушующей стихии на телефон. На экране высветилось фото Томлинсона, укутанного в одеяло. Он сидит в углу своей комнаты, глаза красные от слёз. Парень умоляет кудрявого подойти, успокоить его, но ничего не происходит. Следующие пять снимков — одинаковые. Единственное отличие — взгляд шатена. От обычного испуга он постепенно перерос в молчаливый крик о помощи, от чего звенит в ушах. Следующий кадр — Луи на ринге. Он еле держится на ногах и смотрит чётко в камеру. Лицо пустое, без эмоций, взгляд потухший. Кудрявый проводит пальцем по экрану влево — тело шатена покрывается синяками и ссадинами от ударов. Брюнет пролистывает это фото, на следующих семи — картина всё более ужасающая. На лице не осталось живого места, нос сломан, бровь рассечена, губа кровоточит, огромное количество гематом. Даже глаза стали чёрными. Они вновь молят о помощи. Не в состоянии остановиться, Стайлс просматривает пугающие снимки один за другим. Каждый кадр вызывает чувство тревоги, охватывающей парня всё больше и больше. Все фото похожи, но полностью отличаются друг от друга. Этого не объяснить, но именно так и было. Томлинсон лежит в крови на дороге, следующая фотография — Луи с порезанными венами на запястьях, следующая — он на железнодорожных путях, а сзади — надвигающийся поезд, следующая — он в горящем доме, окружённый пламенем, языки которого тянутся к нему с неумолимой силой. Гарри в ужасе листает снимки, пока не останавливается на одном. Он вдруг замирает. Страх охватывает сто процентов сознания. Руки дрожат, но парень не может закрыть глаза. На фото — чёрный гроб с белыми лилиями по бокам, а в нём — Луи. На нём черный костюм, чёрный галстук, белоснежная рубашка. Это похороны. Очередной раскат грома — окно распахивается, запуская холодный ветер и капли в помещение. Кудрявый подскакивает с кровати, через силу закрывает ставни и возвращается к телефону. Он судорожно, в панике ищёт номер Томлинсона. Происходит какая-то чертовщина. Как бы Стайлс ни старался, он не может найти нужный контакт. Вкладки одна за другой вылетают, буквы сливаются. Он набирает номер. На другом конце слышится неразборчивый голос. — Луи! — Гарри кричит, — Луи! Это ты? Ты слышишь меня?! Звонок прерывается. — Черт! Вторая попытка. Пальцы не слушаются, на глазах появляются слёзы. — Алло? — кто-то взял трубку. — Лу, это ты? — Гарри? — Да, да, это я, — брюнет запускает руку в волосы, когда слышит знакомый голос, — Ты где? Что с тобой? -Хазз, — Томлинсон начинает хрипеть, — Это ты? — Лу, это я! — паника набирает новые обороты, — Ты слышишь меня? На другом конце связи раздаётся резкий глухой звук, звонок вновь обрывается. — Блять, блять, блять! Парень мечется по комнате, пробуя дозвониться до шатена. Он чувствует, что что-то не так. Что-то произошло, и Стайлс не знает, что именно. Он никак не может набрать нужные цифры, отвлекается на посторонние объявления, попадает на интернет-страницы с «Glucophage», не может найти нужный значок с изображением телефонной трубки. С пятнадцатой попытки он всё же нажимает на кнопку вызова. — Алло? — это Луи. — Боже, что происходит?! — Гарри не может найти место, где волнение спало хотя бы наполовину, — Ты где? Что с тобой? — … — Лу, не молчи, я умоляю! Что происходит?! — … — Алло?! — кудрявый чувствует, как по коже пробегают мурашки, — Лу, ответь мне, сукин ты сын! Томлинсон начинает смеяться. Но это не тот смех, к которому привык брюнет. Он отодвигает телефон от уха, чтобы проверить номер. Всё верно, кажется. Вновь тишина. — Луи, это ты? Становится слишком тихо. Тишина нагнетает, давит на виски. Голова начинает раскалываться на части от боли, но спазм тут же отступает. — Гарри? — позвал голос на другом конце. — Это я. — Я не могу. — Лу? — Я не могу. Я не могу. Я не могу. — Алло? — страх снова стремится по шкале вверх, заставляя Стайлса сесть на пол и обнять свои колени, — Что ты не можешь? — Я не могу. Я не могу. Я не могу. Я не могу. Я не могу. Я не могу… Томлинсон не останавливается, а кудрявый чувствует, как телефон в его руках нагревается. Он старается перебить парня, но тот срывается на крик. — Я не могу! Я не могу! Я не могу! Ситуация пугает брюнета до потери сознания. Он не может пошевелиться, погода за окном становится только хуже. Луи надрывает горло. Гарри начинает трястись всем телом. Он зажмуривается и покачивается вперёд-назад, дыхание становится рваным, кислорода не хватает. Вдруг голос замолкает, дождь прекращается, ветер исчезает. Вновь гробовая тишина. — Лу? — шёпотом спрашивает Стайлс. — Это я. — Что случилось? — Ты опоздал. На этих словах звонок прерывается пищанием, гром обрушивается на землю с невиданной силой, стекла трескаются, а картины падают со стен, разбиваясь вдребезги. Гарри за считанные секунды в невероятно быстром темпе выбегает из комнаты, спускается вниз и видит отца, который сидит за столом со стаканом виски. Он выглядит очень расстроенным и больным. Тёмные круги под глазами, казалось, поглотили в себя весь цвет лица Десмонда. Мужчина очень бледный, худой, взгляд опущен. Брюнет оказывается около него за один большой шаг, вырывает из рук сосуд с алкоголем и выливает в раковину. На удивление, отец не пошевельнулся. Он никак не отреагировал на такое провокационное действие сына. Кудрявый обошёл кухонный островок и сел напротив мужчины. Тот поднял взгляд на парня. Привычные серо-карие глаза стали чёрными, безжизненными. Таким измученным Стайлс не видел своего отца никогда. — Папа? Всё в порядке? — Гарри не хотел ругаться, его тревожило такое нездоровое состояние Десмонда. — Я был для тебя ужасным отцом, — одинокая слеза скатилась по щеке мужчины, — Ты заслуживаешь быть счастливым. — Не говори так, — кудрявый взял его за руку. — Ты не подарок, да. Но это не отменяет того факта, что я люблю тебя. Десмонд, не моргая, смотрел на брюнета. — И я люблю тебя. Ты всегда был и будешь самым лучшим сыном на всём белом свете. Жаль, что у нас так мало времени. — В каком смысле? — Время — твой главный враг. Мужчина плавно коснулся волос на своей голове, сжал пальцы вокруг небольших прядей и потянул вверх. Он выставил руку перед собой и разжал ладонь. Гарри отшатнулся и встал на ноги. Он сделал пару шагов назад, не веря своим глазам. На ладони у отца лежал большой клочок волос. — Что ты… Стайлс не успел договорить, как Десмонд вновь схватился за голову, но уже двумя руками, и начал один за другим вытаскивать пучки волос. Это выглядело ужасно. — Папа, остановись! — брюнет не знал, как помочь отцу. Он обезумел. — Время, время, время, время, время. Помни о времени, Гарри. Лишь оно — твой главный враг. Твой враг. Твой враг. Мужчина засмеялся, встал и смахнул всё, что стояло на столе, на пол: вазу со свежими белыми лилиями, пустые бутылки, рамку с фотографией их семьи. Кудрявый закрыл рот двумя руками и зажался возле лестницы. Десмонд заметил его и, шатаясь, начал приближаться. — Нет, нет, нет, — Гарри плакал, — Папа, не надо. Отец схватил сына за плечи и заглянул в зелёные глаза, блестящие от слёз. Стайлса как будто сковал паралич, рот зашили на несколько раз, сознание потихоньку покидало его. — Беги, — единственное, что сказал мужчина испуганному парню. Брюнет, как по команде, бросился прочь. Он вылетел из дома и устремился в неизвестном направлении. Ноги не поддавались, тело было ватным, голова мутной. Он обернулся и увидел, как за ним гонится собака. Это был Лукас. Точнее, только то, что осталось от пса. Он бежал за парнем явно не ради того, чтобы ему почесали брюшко. Собака лаяла и скалилась. Она выглядела очень устрашающе: ни золотого блеска шерсти, ни добрых глаз. Только ярость и желание откусить от человека кусок побольше. В нос резко ударил запах больницы. Кудрявый даже не заметил, как оказался в городском отделении неотложной помощи. В коридорах никого не было. Парень огляделся, прошёл по светлым коридорам, заглянул в палаты без пациентов. Он поднялся на второй этаж, но и наверху не обнаружил ни одной живой души. Вернувшись на первый этаж, брюнет столкнулся с высоким мужчиной в очках и белом халате. Он куда-то спешил. — Извините, почему я здесь? — Гарри совершил попытку достучаться до врача, но тот его игнорировал. Вдруг здание наполнилось людьми. Сотни человек в белой и голубой одежде бегали из кабинета в кабинет, перетаскивая капельницы, таблетки, выкатывая кушетки и совершенно не обращая внимания на недоумевающего парня, стоящего в эпицентре хаоса. В отчаянии Стайлс протиснулся через толпу, сел на свободную лавочку у стойки регистрации пациентов. — Луи Томлинсон, палата номер десять, состояние критическое, — до ушей кудрявого донеслась важная информация. Он, не раздумывая, кинулся на лестницу и побежал по ступенькам прямо на верхние этажи. По всей логике, десятая палата находилась на первом этаже, но внутреннее чувство подсказывало брюнету двигаться вверх. Лестница всё не кончалась. Казалось, Гарри преодолел не меньше тысячи ступенек, но так и не добрался до нужного этажа. Дыхание сбилось, сердце стучало в пять раз быстрее, чем обычно, пот пропитал кудри, и они прилипли ко лбу, загораживая собой весь обзор. Стайлс стоит напротив нужной двери. Он аккуратно толкает её и попадает внутрь. Луи лежит на больничной койке, глаза закрыты, всё тело перевязано бинтами. Парень приближается к неподвижному телу и падает на колени у бортика кровати. Слёзы прыснули из глаз ручьём, всю радость выкачали из брюнета. Он задыхается, всхлипывает, пытается кричать от боли, но голос как будто исчез. — Луи! О Боже, Луи! — кудрявый хватает руку Томлинсона и нащупывает пульс, — Не бросай меня! Приложив палец к нужной точке на запястье, Гарри замирает, прислушиваясь к ощущениям. Он дрожащими руками берёт второе запястье шатена, проделывая ту же операцию. Начинается самая настоящая истерика. Вена не пульсирует. Грудь не поднимается. Дыхания нет. Стайлс садится на медицинскую кровать и опускает голову на грудь Томлинсона. Он не может контролировать рыдания, всё вырвалось наружу, вычищая парня изнутри. — Нет, нет, нет, — кудрявый мечется по палате, в надежде найти тревожную кнопку. Он выскакивает из палаты и бежит прямо по коридору, заглядывает в другие помещения, пытаясь найти санитаров. — Кто-нибудь! — брюнет кричит на всю больницу, от стен отражается эхо, — Ему очень плохо! Помогите Лу, кто-нибудь! Гарри понимает, что никого нет, и возвращается к Томлинсону. Он надеется, что зайдя вовнутрь, Луи будет сидеть в окружении разноцветных перламутровых воздушных шаров, возле него будет много друзей, хором кричащих «Сюрприз, это был розыгрыш». И вот он уже собственноручно задушил шатена, потому что такая шутка чуть не свела кудрявого в могилу. К огромному сожалению, проникнув в палату, Луи по-прежнему лежал без движений. Стайлс медленно обошёл помещение, сел рядом с шатеном. Он погрузился в глубокое одиночество и разрушающую тоску. Смысл жить исчерпал себя. Его похоронят вместе с мишкой Бу очень глубоко, под тяжёлыми килограммами земли. Взгляд брюнета привлёк листок, аккуратно лежащий в изголовье кровати. Парень дотянулся до записки. Почерк Луи, совсем свежие чернила. «Дорогой Хазз. Я надеюсь, ты сможешь простить меня за всё, что я сделал. Я обещаю больше не причинять тебе боль. С моим уходом всем станет намного легче. Эвелин и Зейн проживут счастливую жизнь вместе, не сожалея о том, что где-то грустит один Томлинсон. Мама будет рада такому исходу. Ей больше не придётся возиться с сыном, у которого миллион причин пожаловаться на жизнь каждый день. Отец перестанет тратить на меня деньги. Я знаю, он разочарован мной. Я подвёл родителей ещё в тот день, когда появился на свет. Найл наконец-то сможет подружиться с кем-то, кто не будет тащить его на дно. А ты… Ты найдёшь себе парня или девушку, с которой почувствуешь себя на седьмом небе. Тебе не нужно больше убиваться и унижать себя, пытаясь заслужить моё прощение, ведь я и так очень давно простил тебя. Спасибо за всё, что ты дал мне. Я ценю каждую минуту, проведённую с тобой, Гарри. Не жалей об этом. Живи дальше, но без меня. Я люблю тебя. — Твой мишка Бу». Пара тяжёлых капель упала на бумагу. Гарри перевернул записку на другую сторону, где большими буквами была выведена фраза «До самого конца». Аппарат, измеряющий пульс, громко запищал, заставляя кудрявого подпрыгнуть. — Луи Уильям Томлинсон. Время смерти — двенадцать часов двадцать восемь минут. Стайлс повернулся в сторону голоса. В помещении находилось огромное количество народу в белых халатах, смотрящих прямо на испуганного парня. Несколько крупных мужчин подошли к телу, отсоединяя от него устройства жизнеобеспечения. — Не смейте трогать его! — брюнет расставил руки в разные стороны, преграждая собой путь, — Он не умер! За футболку сзади потянули, Гарри обернулся и застыл в ужасе. Томлинсон смотрел на него родными небесно-голубыми глазами, притягивая ближе к себе. Когда ухо парня оказалось около рта Луи, шатен прошептал: — Проснись. Резкий толчок в грудь, брюнет падает на пол и ударяется головой о кафельный пол. Он поднимает веки и резко садится. Постель мокрая от пота, голова гудит. Кудрявый оглядывается. Он в своей комнате. Это был лишь ужасный сон, самый страшный в его жизни. Не осознавая своих действий, Стайлс тянется к телефону, лежащему на тумбе. Трясущимися руками он набирает двенадцать цифр, выученных наизусть. — Мм? — слышится на другом конце. Брюнет не может ничего сказать, а только тяжело дышит. — Кто это? — Луи на пару секунд замолкает, — Гарри? Что-то случилось? — Ты жив? — Ч-что? Всё нормально? Ты зачем звонишь в полпервого ночи? Гарри смотрит на часы. Двенадцать тридцать одна. — Спокойной ночи, Луи. Кудрявый поспешно завершает звонок, крепко зажимает телефон в руках и ложится. Ближайшие несколько часов он точно не сможет уснуть. Прошло около трёх часов, но парень по-прежнему не сомкнул глаз. Все мысли были заняты ночным кошмаром, который сверлил огромную дыру изнутри. Стайлс пробовал расшифровать послание, которого, как казалось, и вовсе не было. Скорее всего, такой сон был вызван долгосрочными переживаниями и стрессом и не предвещал ничего плохого, но, тем не менее, спать больше не хотелось. Тяжёлый осадок остался лежать толстым слоем глубоко внутри, не давая сконцентрироваться на отдыхе. Гарри проснулся около шести утра. Голова была тяжелой, виски пульсировали. Парень понял, что сегодня ему предстоит очень тяжёлый день. И, как назло, именно сегодня кудрявый должен был написать контрольную работу по английскому, к которой, честно говоря, совершенно не был готов, потому что в последние недели был занят совсем другим. Стайлс был недоволен тем, что весь его разум был забит предстоящими концертами и репетициями, в промежутках между нескончаемыми мыслями о Луи и Луи. В общем, каждый день брюнет придерживался следующего расписания: проснуться с мыслями о Томлинсоне, поесть, думая о репетиции, пойти в школу и следить за шатеном, прийти домой, прорепетировать новую песню и уснуть, думая о Луи. Великолепно. Но, в конечном счёте, пора это прекращать. Жизнь не крутится около Томлинсона, стоит жить дальше и найти какое-нибудь хобби, например, заняться садоводством или вязанием. Почему бы и нет. Уже через тридцать минут брюнет выбирал растение, за которым будет ухаживать несколько следующих месяцев, а может, если повезёт и цветок не засохнет через неделю, несколько следующих лет. В итоге, Гарри остановился на таком растении, как «дицентра великолепная». Её цветки напоминали форму сердца, пронзённого ровно посередине белым копьём. Иронично, но красиво. Готовый отложить самобичевание на другое время, Стайлс, полный сил и энергии, отправился в душ, как вдруг ему позвонил Лиам. Брюнет смотрел на экран телефона некоторое время, анализируя, что могло случиться с его другом, если тот звонит в шесть сорок утра. Обычно Пейн в это время ещё спит крепким сном младенца и видел третий сон, но сегодня, по всей видимости, выпадет снег. — Я тебя внимательно слушаю, — немного саркастично протянул Гарри. — Ты определённо не поверишь, что сейчас случилось, но, я подумал, что ты должен это знать, — Лиам почти кричал в трубку. — И тебе привет. Что могло случиться в такую рань у моего лучшего друга? Что, нет утреннего стояка? — кудрявый усмехнулся от своей шутки, если можно было так говорить о неуместных высказываниях, часто вылетавших изо рта парня. — Ты идиот? — шатен немного помолчал, по-видимому, дожидаясь ответа, — Окей, ладно. Мамочка потом с тобой поговорит по этому поводу. — По поводу начавшейся импотенции? — и опять не смешно. — Хорошо, если ты не хочешь знать о своём любимом Луи Томлинсоне, тогда пока. — Стой! — брюнет удивился, каким высоким порой может быть его голос, — Прости, больше не буду. Что случилось? Ты с ним говорил? На другом конце связи послышалось мычание, сопровождающееся междометиями «эм» и «ну». — Всё нормально? — В общем, — Пейн глубоко вздохнул, — Ты же помнишь, я рассказывал про Нору? — Мгм. — Она учится с нами в школе, представляешь? Я же говорил тебе? Ой, а ты знаешь, что мы недавно ходили в тот ресторан морской кухни, где подают большие порции креветок? Те, от которых у тебя ещё был жуткий… — Лимо, ближе к делу, прошу тебя, — кудрявый не мог дождаться срочной новости, которая, очевидно, была не такой уж и важной, если Лиам не рассказал ему всё в первые же десять секунд разговора. Или, возможно, парень просто хотел отомстить другу за неудачный ранее юмор. — Так вот. Нора рассказала мне, что Эд рассказал Мэри, что тот узнал от Джеймса, что тот говорил Бетти, которая знает Луи, что тот спрашивал о тебе вчера. Настала тишина. Гарри постарался ещё раз прокрутить предложение в голове, вспомнить все имена, но на ум не приходили никакие мысли и воспоминания по поводу этих людей. Шатен громко дышал, от чего Стайлс сильно раздражался. — Что? — наконец переспросил брюнет, — Кто кому сказал? — Боже, Эйч, повторяю. Бетти услышала, что Луи спрашивал о тебе, рассказала это Джеймсу, который рассказал Эду. Эд рассказал Мэри, а Мэри рассказала Норе. Нора рассказала мне, а я сейчас рассказываю это тебе. Кудрявый честно постарался понять всё, что несколько раз почти по буквам повторил Пейн, но безрезультатно. Определённо, он сегодня блестяще напишет контрольную работу. — Так, хорошо, что именно спрашивал Луи? — не выдержал Гарри. — Спрашивал, всё ли с тобой хорошо, — Лиам помедлил со следующим вопросом, — Ты действительно звонил ему? У Стайлса перехватило дыхание. Томлинсон беспокоится о нём. Это хороший, нет, это просто отличный знак. Значит, ещё не всё потеряно. — Звонил, — гордо заявил кудрявый, — Расскажу всё в школе. Мне пора идти. Спасибо за информацию. Такое начало дня дало небольшую надежду на хороший день. Брюнет поторопился в душ, чтобы не опоздать на начало занятий. Как и предполагал Гарри, он с треском провалил тест по английскому. Пересдача была назначена на двадцатое декабря, а значит, у парня есть чуть больше двух недель, чтобы исправить положение и подтянуть оценки. Расстроенный полученными результатами, Стайлс весь день провёл с Пейном, чтобы отвлечься от надвигающейся депрессии. Конечно, он понимал, что сам виноват в неудовлетворительных баллах, но, как известно, надежда умирает последней. В случае кудрявого, надежда висела на его шее дохлым гусём уже несколько недель, которого он так настойчиво не хотел отпускать. Парень не знал, что произошло с Луи за несколько последних дней, но на большом перерыве, когда Гарри и Лиам пошли в столовую, тот не сводил глаз с брюнета. Он буквально прожигал дыру в теле. Стайлс решил, что Томлинсон хочет поиграть в гляделки. Парень старался несколько раз не отводить глаз от шатена, но каждый раз проигрывал. Он и не мог подумать, что будет так сложно поддерживать зрительный контакт с человеком, с которым не так давно вы чуть не переспали. Однако именно так и было. На удивление, никто как будто не замечал странного поведения шатена. Пейн, на замечание друга, лишь сильно толкнул его локтем в грудную клетку, не желая отвлекаться от диалога с Норой. Элеонор же сегодня вообще не обращала внимания на своего «парня», уделяя всё время подругам рядом с ней. Все сошли с ума или всем настолько всё равно на то, что брюнета буквально пожирали взглядом. Гарри был очень рад предстоящей репетиции. Он всю неделю репетировал выданную Саймоном песню, которая ему очень нравилась. Кудрявый был уверен, что сможет спеть её намного лучше своих соперников, потому что его голос был сильным и глубоким, с лёгкой хрипотцой, который придавал определённый шарм композиции. А для песни «Talking to the Moon — Bruno Mars» это как раз то, что нужно. В три часа дня Стайлс уже сидел в студии и ждал продюсера. Он был во всеоружии. Насколько помнил парень, сегодня останутся только четыре человека, которые в дальнейшем и будут бороться за место в академии. И, разумеется, кудрявый просто обязан потешить своё эго, зная, что у него есть все шансы попасть в Лондон. Пожалуй, единственное, о чём переживал брюнет, так это о том, что его конкурентом был не кто иной, как Луи. По классике жанра, именно они должны стать главными претендентами на место в академии, и Гарри прекрасно понимал это. Но сейчас только начало декабря, а значит, до поступления ещё куча времени. Потом он обязательно что-нибудь придумает. Через десять минут на студию начали приходить студенты. Кудрявый уже успел познакомиться с некоторыми из них. Например, Кайра, рыжеволосая девушка с большими зелёными глазами, училась с ним в одном классе, а Ник, тёмноволосый высокий парень с серыми глазами, несколько раз помогал Стайлсу отыскать нужный кабинет. К тому же, он был просто очень милым парнем. Ник очень дружелюбный и весёлый. На каждой репетиции он уделяет как минимум двадцать минут для того, чтобы поговорить с Гарри. Чаще всего парни обсуждали татуировки и новые релизы известных музыкантов, однако в последнее время Ник вёл себя немного странно: старался постоянно стоять рядом с кудрявым, трогать его, говорить. Но брюнету было совершенно не до флирта, потому что на репетициях был и Томлинсон, который явно недолюбливал чересчур общительного парня, постоянно ошивающегося около Стайлса. На этот раз Саймон пришёл раньше обычного, из-за чего начал занятие за десять минут до официального начала репетиции. Мужчина попросил выставить стулья полукругом перед сценой, чтобы все могли видеть и слышать выступающих. Луи и Ник немного опоздали, и Гарри был безумно рад, что ему не придётся чувствовать себя неловко вдвойне. Когда все заняли места, мистер Коуэлл встал напротив собравшихся, оглядывая каждого. — Итак, как вы все уже знаете, трое из вас сегодня покинут нас. Кто это будет, зависит только от вас. Оценивать друг друга будете вы. При одинаковом количестве голосов, я сделаю выбор сам. Мужчина ещё раз осмотрелся, кивнул звукооператору и пригласил на сцену первого вокалиста. Это была девушка с белоснежными волосами, доходящими до поясницы. Сам Саймон не занял место со всеми, он стоял позади и внимательно следил за выступлением. Как и предполагал брюнет, конкуренты были сильными, но, по всей видимости, не опытными. Он мог указать на ошибки каждого. Ник растягивал слова на припеве, когда этого не нужно было делать; Кайра сильно волновалась, из-за чего голос дрожал, и создавалось впечатление, что девушка замерзла; Изабелла, первая выступающая, не могла взять высокие ноты, вследствие чего песня звучала очень грубо. Про Луи Стайлс не мог сказать ничего, кроме того, что голос шатена был непозволительно прекрасным и завораживающим. Как бы Гарри ни старался уловить хоть какую-то фальшивую ноту, он не мог заметить ничего, кроме огромной жабы на своей шее, которая душила его от зависти. Томлинсон действительно обладал невероятным голосом, и на какой-то момент кудрявый подумал, что этот солнечный лучик достоин всех королевских академий мира, но ни одна не подойдёт, потому что шатен и без них сможет добиться головокружительной музыкальной карьеры со своим ангельским голосочком. Настала очередь Стайлса. Он не переживал, потому что выступление было отрепетировано на сто раз. Парень поднялся на сцену под пристальные взгляды окружающих и подошёл к микрофону. Зазвучала мелодия и брюнет начал петь. Гарри знал, когда следует петь громче, а когда стоит поберечь свои связки. На первом куплете он пел тихо и размеренно, кое-где умело добавляя элементы шёпота. Как и говорилось ранее, кудрявый был профессионалом, своеобразный тембр добавлял скрытый смысл в каждое слово. Ближе к припеву голос стал увереннее, громче. «Talking to the moon Tryna get to you In hopes you're on the other side talking to me, too Or am I a fool who sits alone talking to the moon?</I>». На моменте, когда нужно было вытянуть гласные, Стайлс приложил все усилия и сделал переход настолько плавным, но в то же время сильным, что заставил Изабеллу ахнуть в изумлении. Его голос ни разу не дрогнул. Песня приобрела небывалое звучание, он чувствовал это и невероятно гордился собой. На последних строчках он выплеснул из себя все чувства, чтобы эффектно закончить выступление и это у него превосходно получилось. Брюнет с высоких и громких нот незаметно для всех вновь перешёл на тихое пение. Небольшая хрипота успешно сделала своё дело и позволила Гарри, по его мнению, спеть даже лучше оригинала. «<i>Oh-oh I know you're somewhere out there Somewhere far away ». Когда мелодия закончилось, Стайлс смог сосредоточиться на зале. Мистер Коуэлл смотрел на него с широкой одобрительной улыбкой. Томлинсон сидел с широко раскрытыми глазами и смотрел на брюнета так, как матери смотрят на своих детей, которые идут первый раз в первый класс. Блондинка держала руку у рта, явно поражённая таким фееричным выступлением. Несколько секунд после того, как брюнет исполнил песню, стояла гробовая тишина, после чего Ник встал со стула и начал хлопать. Его примеру последовали остальные. Такой жест со стороны конкурентов заставил Гарри смущённо улыбнуться и опустить взгляд. Он еле заметно поклонился и прошёл на своё место. К нему тут же подбежал Ник, хлопая его по плечу и говоря о том, что его пение поразило всех. Стайлс заметил, что на него смотрит Луи, и решил сделать первый шаг. Он деликатно закончил разговор, в котором и не участвовал, и подошёл к шатену. — Отличное выступление, — Томлинсон заговорил первым, из-за чего кудрявый растерялся. — Спасибо, но ты был ничуть не хуже меня, поверь. Может, даже немного лучше, — и это было чистой правдой. От такого комплимента Гарри мог заметить, как дрогнула улыбка на лице шатена. Он поднял небесно голубые глаза на парня, и искорка внутри него вновь подала признаки жизни, но, как и раньше, почти сразу погасла. В этот самый момент Саймон раздал каждому по небольшому листку бумаги и ручку. — Ваша задача — написать имя того, кто, по вашему мнению, достоин идти до конца. Всё, разумеется, анонимно. Но, единственное условие, за себя голосовать нельзя. Стайлс без раздумий вписал имя Томлинсона. Он и не мог поступить иначе. Через минуту мистер Коуэлл уже оглашал результаты. — Итак, Гарри Стайлс, Луи Томлинсон, Ник Кросман и Кайра Дин, поздравляю, у вас есть все шансы поехать в Лондон и попасть на большую сцену. Студия взорвалась аплодисментами и победными «Ура». Вот и всё, кудрявый почти на финишной прямой к светлому будущему, в котором его мечта может осуществиться. Студенты проводили тех, кто, к сожалению, покинул их, и начали поздравлять друг друга. Гарри собирался снова поговорить с Луи, но парень моментально вышел из студии, предварительно пожав руку продюсеру. Брюнет смотрел ему вслед, будучи очень гордым за своего мишку Бу.