Секретные материалы, или особый отдел Юмин (幽冥)

Вэй Ин проснулся в своей теплой и уютной постели от того, что почувствовал мягкий пружинящий прыжок. Дав себе пару минут на то, чтобы выползти из полудремы, он открыл глаза. Суйбянь и Чэньцин, нагло развалившись на многочисленных подушках, с невозмутимыми мордами уставились на хозяина. Взглянув в золотисто- янтарные с черным тонким зрачком, он тут же вспомнил вчерашний спарринг. Тело приятно заныло от вчерашней практически изматывающей нагрузки в зале. Усянь совершенно не ожидал, что одержать победу будет так сложно, и скорее всего, ему просто повезло и был элемент неожиданности для заклинателя в его способах ведения боя. Но в голове он до сих пор восхищенно вспоминал приемы, которые применял Ванцзы, особенно безупречную технику и мастерство исполнения. -" Чертов гений, не иначе!"- Подобная мысль промелькнула у него еще вчера. А потом он вспомнил, что молодой господин Лань проспорил ему желание, и радостно засмеялся- Усянь был очень азартным юношей, и больше всего любил сделать что-нибудь на спор. -" Интересно, что бы загадать? Может пусть выпьет со мной? Или съест сычуаньской похлебки, от которой плачет даже шиди? Или пригласит какую-нибудь девушку на свидание?" -В задумчивости, ведьмак выкинул руку из под одеала и погрузился в бархатистую шерсть ближайшего из питомцев, леопардовой окраски бенгальца. Почему-то от мысли, что Ванцзы пойдет на свидание с девушкой, настроение у него испортилось. Чэньцин посмотрела на него, как ему показалось, с немым укором. -" Мда уж.. Черт знает что в голову придет"- Усянь нахмурился. Но тут же его мозг заботливо подбросил ему сцены из вчерашней тренировки: вот Ванцзы, сидит, как настоящий небожитель, в позе лотоса со своей безупречной кожей цвета самого бесценного молочно-белого нефрита, которая слегка золотится в закатных лучах, густые, очерченные как будто кистью художника, брови вразлет, от густых острых ресниц падают ровные тени, розовые, идеально очерченные губы плотно сжаты, волосы ровные, невероятно ухоженные, и очень мягкие, лежат в хвосте волос к волоску, белое кимоно подчеркивает широкие и мощные плечи, а черный пояс- изящную талию. Но самым удивительным для ведьмака были глаза- вот таких глаз он не видел за всю свою жизнь никогда и ни у кого- янтарные, сверкающие, с таящейся в глубине опасностью и бурей. Интересно, какая же сущность у матери Ванцзы, о которой никому ничего не известно? Что же дает такую комбинацию с аристократической сдержанностью и спокойствием заклинателей, идущих от цилиней? Следующие сцены были уже совсем интересными: вот Ванцзы пытается провести захват с удушением и крепко обнимает Усяня со спины, да так, что ведьмак всем телом чувствует эти твердые мышцы и жесткий обхват сильных плеч и рук, а вот он сам сидит на попавшемся в ловушку младшем нефрите, схватив его за запястья, и ощущая его стройные бедра и узкий таз под собой. А Лань смотрит на него почерневшим от ярости взглядом, потому что золотую радужку взгляда полностью затопил черный зрачок с отблесками огня внутри. Что еще отложилось в памяти Вэй Ина, так это сумасшедший запах от разгоряченной шеи нефрита, когда он наклонился к нему близко-близко: яркий, древесный, необычный, словно шкаф из можжевеловой древесины, с аккуратно расставленными старинными книгами в толстых обложках, на которые случайно капнуло сливочное мороженое. Интересно, что за парфюм у Лань Чжаня? "Так, ладно, тут уже какое-то помутнение рассудка намечается!" - Усянь отогнал от себя мысли, которые уже начали вызывать приятное тепло в области ядра и спускаться ниже, и вскочил с кровати, направившись в освежающий душ. Через двадцать минут он уже колдовал над первой чашкой ароматного кофе, с телефоном в одной руке, где выбирал плейлист для сегодняшнего настроения. А еще через полчаса, когда он устроился на диване с кошками под боком, музыку прервал звук смс: -" Дома?" - "Угу" -"Заеду через пятнадцать минут. И приготовь пожрать, а, будь человеком!" Вэй Ин со вздохом отложил телефон, снял с коленей теплую мурлыкающую кошку и пошел проверять свои запасы еды. Вода для лапши уже закипала, когда раздался звук проворачиваемого в замке ключа, и на пороге появился Цзян Чэн. Выглядел он, мягко скажем, не очень нарядно- на фиолетовом худи были грязные подтеки, темные джинсы тоже были в пятнах, как будто он на коленях проползал через все гонконгские канализационные люки. В волосах застряли какие-то ветки, приведя обычно аккуратно уложенный пучок в подобие вороньего гнезда. Вэй Усянь при виде подобной картины не выдержал и громко засмеялся: -"Чэн-Чэн, ты где шарахался? Что за помойный вид?" -"Очень, блядь, смешно, Усянь! Посмотрел бы я на твою модную задницу, если бы ты шарился в этих гребанных пещерах с шести утра!"- Судя по виду, настроения шутить у заклинателя в фиолетовом не было. Кошки с любопытством уставились на странно пахнущего гостя. Ведьмак подошел к Цзян Чэну и забрал у него единственное чистое, что оставалось- темно-коричневую косуху, повесив ее в шкаф: - Давай-ка без братских объятий, пока ты в душ не сходишь! Его шиди, продолжая ворчать, стал стягивать грязную одежду, оставляя ее на полу по пути в душ, и скрылся за высокой дверью в спальне. Усянь, посмеиваясь, быстро собрал замызганные вещи, закинул в стиралку, и подошел к большому встроенному шкафу- гардеробной, выискивая брату чистую смену. Ростом они были почти одинаковые, только ведьмак был чуть изящнее в плечах и талии. Достав мягкий темно-серый кашемировый джемпер оверсайз с V-образным вырезом, белую футболку и темно-серые джинсы, он положил все в спальне на кровать, и вернулся к прерванной готовке, поставив по пути в холодильник пару бутылочек пива, разумно решив, что вряд ли его названный брат предпочтет сейчас зеленый чай с ромашкой. Цзян Чэн вышел из комнаты уже в более благодушном настроении и в приличном виде, и сразу сел за удобный остров в ожидании еды. На него тут же взгромоздился аккуратным прыжком леопардовой окраски кот, который, усевшись на знакомых коленках, тут же начал требовать ласки и внимания. Заклинатель для вида поморщился и поворчал, но животных он очень любил, и поэтому с плохо скрываемым удовольствием принялся тискать своего любимца. Чэньцин недолюбливала гостей вообще, и давалась на руки только к Усяню, а всех остальных просто игнорировала. До появления в доме в то знаменательное утро Ванцзы. Вэй Ин поставил перед братом тарелку с горячим острым томатным супом, и рядом миску с дымящейся яичной лапшой с утиной грудкой и жареными овощами в устричном соусе. И бутылочку холодного запотевшего светлого Тцингтау. Его обычно несдержанный Шиди чуть сам не замурчал от восторга, и, не откладывая в долгий ящик, принялся за еду. Отвалившись через десять минут от тарелки, он довольно вздохнул и принялся рассказывать: -Эти малолетние дегенераты раскопали древнюю статую в пещере и попытались вызвать духа! В итоге, блядь, дух явился, сраная статуя ожила и чуть не грохнула там всех. Нас вызвали обезвредить это чертово недоразумение, но она уже, пока крушила там все, обвалила выход, пришлось лезть через соседние узкие лазы в пещерах. Еле утихомирили и упокоили! Вот, спрашивается, какого хрена нужно взывать к непонятным духам?! Усянь, поедая свою лапшу, с интересом слушал рассказ, вставляя свои шутки. Через время и еще одну бутылку пива Цзян Чэн выдохся и перестал возмущаться, и перешел в относительно благодушное настроение: - Ну а ты тут что? Слышал, ты демона завалил, пока мы с эти гребаным дзями возились? - Угу! Суккуба! Прикинь! Я вообще не понял, почему она появилась в человеческом мире, да еще и в центре Гонконга!- Вэй Ин принялся весело рассказывать брату подробности того злополучного вечера в клубе, не преминув упомянуть про Лань Ванцзы. - Оставил бы ты его в покое, Усянь! Эти Лани - странные вообще! С виду такие чистенькие, белые и порядочные, а внутри - хрен знает что творится. Недаром их орден долгие годы был самым закрытым из всех. Тайн хранят небось, больше чем Цзинь Гуаншань - баб.- Цзян Чэн поморщился при упоминании главы клана Ланьлин Цзинь, мерзкого похотливого мужика, который славился кругом своими похождениями, скандалами и то тут то там всплывавшими внебрачными отпрысками. - А Лань Ванцзы там вообще самый странный- как глянет молча своими тигриными глазищами- прям в душу как-будто влезает через глаза.. брррр..Жуть!!! - Да ну тебя, А-Чэн! Младший нефрит просто красавчик и само совершенство! От девушек, наверное, отбоя нет!- Вэй Ин даже заулыбался, удивляясь как по-разному можно видеть одну и ту же персону. - Какие девушки, ты идиот что ли слепой?!- Шиди даже хлопнул себе ладонью по лбу и покачал головой. - Весь магический мир знает, что младший нефрит клана Лань- дядюшкина гордость, отличается безупречным поведением и женат на своих книжках, боевых искусствах и гуцине с фортепиано. Зануда! В отличии от братца своего, который безупречным поведением уж точно не отличается, но при этом большинство девиц в отделе по нему сохнет! Вот где вселенская справедливость? И тут заклинатель покачал осуждающе головой. Ему, с его ворчливым, вспыльчивым и очень тяжелым, даже грубоватым, характером совершенно ничего не перепадало на любовном фронте, и его это расстраивало, хоть виду он и не подавал. Хотя внешне Цзян Чэна можно было бы даже назвать красивым: высокий рост, отличная мускулистая фигура с развитыми плечами, стройные ноги, темные густые волосы с редким каштановым отливом, которые он собирал в аккуратный пучок, острые углы нижней челюсти, гордая осанка и волевой взгляд фиолетовых глаз с коричневыми крапинками. Он унаследовал много черт из клана Юй, но не был похож внешне на мягкого Фэнмяня и хрупкую Яньли. Вэй Ину иногда казалось, что в глубине глаз заклинателя, когда тот бывал в ярости, вместе с фиолетовыми молниями виднелись оранжевые язычки пламени, но он не мог понять откуда у предков-русалок и амазонок мадам Юй и древних водяных драконов, с которыми неразрывно был связан клан Цзян, мог бы взяться огонь. Цзян Чэн был сильным заклинателем, но слабее своего названного брата. А в немагическом мире он изучал военное искусство, закончив Национальный университет оборонных технологий в Китае, что делало его незаменимым сотрудником в Юмин, когда приходилось решать вопросы на стыке магического и человеческого миров. С ведьмаком у заклинателя были сложные отношения, берущие начало в детстве, когда отец, к крайнему неудовольствию мадам Юй, принес в дом маленького дрожащего пятилетнего ребенка с огромными серыми глазами, и сказал, что теперь это их новый член семьи. Цзян Чэн прошел все виды отношения к нему, начиная от ненависти, страха и ревности из-за отца, заканчивая возникшей сквозь годы совместной жизни привязанностью и даже разновидностью грубовато проявляемой братской любви. Хотя какую модель любви могли бы дать дети в семье, где не было даже по-настоящему теплых отношений с матерью. Всю теплоту маленькие А-Сянь и А-Чэн получали, в основном, от сестры и иногда от отца. Пока Усянь кормил внезапно свалившегося на него брата обедом и перемывал кости благородным нефритам, в другой части города эти самые достойные нефриты пришли в свой излюбленный ресторан на перерыв. У тех, кто видел их впервые, первая мысль была что они близнецы- та же стать, высокий рост, длинные черные волосы, изысканные и очень похожие аристократичные черты лица. Только вот при внимательном изучении они различались, как зима и лето. Но это не мешало им быть самыми близкими людьми друг у друга. Ранняя и очень загадочная смерть матери, с которой они виделись очень редко из-за некой таинственной болезни и только на территории закрытого заповедника Гусу Лань. И отец, который после того, как ее не стало, ушел с головой в изучение тайных трактатов древних буддийских, тибетских и индуистких текстов и рукописей, и годами пропадал в таинственных экспедициях по всему Востоку. Воспитанием детей занимался Цижэнь, который был его родным братом. К сожалению, Лань Цижэнь не отличался эмоциональностью и теплотой, и так и не обзавелся супругой (из-за своего косного и нашпигованного устаревшими на пару сотен лет правилами головного мозга), поэтому жизнь маленьких А-Хуаня и А-Чжаня была скорее похожа на воспитание в казарме нестрогого режима, чем на нормальное детство. Чего стоил один только подъем в 5 утра каждый день и пресная однообразная еда. Но если Лань Сичень вырос в социально адаптированного юношу, хоть и с глубокими психологическими проблемами в сфере привязанности и любви, то Лань Чжань замкнулся глубоко после смерти матери и посвятил себя развитию золотого ядра и интеллекта. Не было у него ни друзей, ни подружек, ни любовниц. Только брат был самым близким и родным человеком, с которым он беседовал обо всем, и единственный, кто его действительно понимал. Лань Сичень с ужасом ожидал, что с годами из маленького доброго А-Чжаня вырастет копия Лань Цижэня, который хоть и обладал мудростью, но, как казалось старшему нефриту, и не жил вовсе по-настоящему. И поэтому его очень обрадовала та пробуждающаяся эмоциональная отдача, которую он стал наблюдать при взаимодействии своего холодного и безэмоционального брата и кипящего жизнью и хаосом молодого господина Вэя. Усевшись за привычным столиком в отдалении от основной массы людей, Сичень с братом сделали заказ, и в ожидании еды пили свежезаваренный улун. - Лань Чжань, я заметил, что ты подружился с господином Вэем?- Старший Лань отпил из своей пиалы ароматный напиток и поднял взгляд на брата - Не подружился. - Немигающие янтарные глаза смотрели в ответ. - Но мне казалось, вы много времени проводите вместе? Вы в прошлый раз приехали в отдел с отчетом, вчера тренировались.- Нефрит благоразумно умолчал, что видел, с кем обедал юноша и почему они тренировались вместе. - Мгм. Спал с Вэй Ином.- младший Лань буднично произнес эту фразу, подняв пиалу. Сичень тут же поперхнулся чаем и изумленно расширил глаза:- "Может мне послышалось? Мой младший братик спит с горячим Вэй Усянем?!" Вэй Ин вполне справедливо делил с Сиченем разбитые женские сердца в Бюро. Мало кто мог остаться равнодушным к демонической красоте и невероятной харизме и притягательности ведьмака. Правда, сам Усянь дальше ни к чему не ведущего флирта никогда не заходил. - Я был под остаточным влиянием галлюциногена суккуба. Вэй Ин отвез меня к себе и уложил спать. Утром позавтракали и приехали на планерку. Дал мне пакетик с травами для того, чтоб убрать последствия токсина. У него две домашние кошки. Гладил одну.- Лань Чжань все так же буднично пересказывал брату свои давние приключения. " Что?! Спал в чужой квартире? Завтракал с господином Вэем? Гладил кошку? Вэй Ин?!!"- шокированный обилием информации Сичень запоздало вспомнил, что очень удивился тогда черной футболке брата на планерке. Он абсолютно точно знал, что из черного в доме Ванцзы только пояс на кимоно. - Мы не друзья. - Все так же спокойно продолжил младший. - Ну мне кажется, все к этому идет, А-Чжань.- Старший нефрит, наконец, взял себя в руки и мягко улыбнулся. - Что за дело изучает Вэй Ин? Я видел там фамилию Вэй.- Взгляд Ванцзы стал внимательным и сосредоточенным. Мягкая улыбка пропала с лица Сиченя. Он тяжело вздохнул и стал рассказывать брату то, что знал: - Господин Вэй интересуется делом о гибели своих родителей, Лань Чжань. Это случилось около двадцати лет назад и само дело крайне непонятное и темное: на месте жестокого убийства были следы ожесточенной борьбы, но тем не менее, ни одной улики не осталось. Сами тела были превращены в прах, а еще там был страшной силы взрыв демонической ша. Говорят, маленький Вэй Усянь был с родителями в ту ночь, а потом потерялся. Глава клана Цзян забрал его только через пару недель, а все это время малыш бродяжничал. Цзян Фэнмянь забрал его к себе домой и воспитывал, как родного сына со своими детьми. Еще были такие слухи, что госпожа Юй ненавидела маленького Усяня, и жилось ему там несладко, несмотря на то, что он был самым одаренным из всей семьи. А потом, когда в нем проснулось красное ведьминское ядро, он воспитывался длительное время в ковене у своих родственников, но об этом мы ничего не знаем, потому что это закрытая до сих пор для нас территория. Лань Чжань смотрел на брата, а внутри бушевала буря:- " Такая трудная судьба, а этот парень умудрился сохранить в себе доброту, открытость, интерес к жизни и не озлобился, превратившись в черного демона." - В глубине души он проникся к ведьмаку уважением и ему очень захотелось помочь ему в поисках, но как это сделать- не очень понятно. Тут принесли еду, и воспитанные в строгости нефриты прервали свою беседу, и продолжили обеденный перерыв в комфортном для себя молчании. К разговору после еды ни один из них не вернулся. Лань Чжань, был, как обычно молчалив, а Лань Сичень просто решил дальше понаблюдать за происходящим, при необходимости форсируя события.