Секретные материалы, или особый отдел Юмин (幽冥)

Снова в запретной библиотеке воцарилась тишина. Легкие тени цветущих ветвей дрожали на чистом светлом полу, а за дверью сияла тихая синева. В этом свежем утре уже было предчувствие бесконечного лета, теплых грозовых ливней, прозрачных закатов и цветущих в изобилии белых орхидей. Не ожидавший такого чуда Ванцзы изумленно смотрел на своего прекрасного спутника, который все еще стоял с закрытыми глазами и таинственной блуждающей улыбкой, и нежно сжимал в руке загадочную черную флейту, которая решила вдруг нарушить свое тысячелетнее упорное молчание. И в этот роковой момент Вэй Ин посмотрел на него своими удивительными проницательными глазами, и младший нефрит замер, затаив дыхание - в обычно серых, цвета грозового неба над океаном, смешливых глазах сейчас не было ничего от вольной стихии – только чистое, пылающее, алое пламя и черная бездна зрачка. Все это, вместе с неестественной бледностью и черными, как смоль, длинными разметавшимися по плечам волосами создавало неизгладимое и даже величественное впечатление диковинного создания, порожденного самыми темными и мрачными глубинами магического мира. Не было в этих ярких алых всполохах ничего от дурашливого шутливого Усяня, к которому уже привык юный Лань, а только колоссальная магическая мощь пылающего ядра, чью давящую и угрожающую силу ощутил не только он, но и все охранные заклинания, которые тут же активировались на максимальную защиту и стали яркими мерцающими сплошными светло-голубыми столбами над ценными музыкальными экспонатами. -Вэй Ин. – Негромкий ласковый голос неожиданно разрушил всю стихийную магию момента, Смущенный Вэй Усянь вновь вернулся к своему прежнему беспечному виду, мечтательные глаза засияли серой императорской шпинелью, бархатистых смуглых щек чуть коснулся нежный румянец, и лишь изящные руки продолжали крепко сжимать черную магическую флейту. - Я.. Я не знаю, как так вышло, Лань Чжань. Но у меня сейчас возникло такое стойкое чувство, что мы с ней давно знакомы. Ощущаю её невиданную силу и вздорный неистовый характер. – Слишком серьезный ведьмак переводил задумчивый взгляд с внимательно наблюдающего за ним Ванцзы на удивительную флейту и обратно. - Понимаю о чем ты. Белый гуцинь у меня вызывает те же самые ощущения. Младший нефрит в эту секунду внезапно вспомнил тот упоительный миг, когда совсем еще ребенком, лет в десять, они со старшим братом пришли в один дождливый и туманный осенний день в запретную секцию библиотеки. И пока трудолюбивый Сичень упражнялся с белоснежной Лебин, маленького Ванцзы словно настоящим магнитом тянуло к древнему светлому пятиструнному гуциню. А когда он, едва сдерживая странный трепет, прикоснулся к шелковым струнам, то внезапно оказался очень далеко, сидя под огромными мерцающими холодными звездами и бледным серпом растущего месяца на старинной черепичной крыше каменных белоснежных ворот и играя удивительной красоты и нежности мелодию для своего волнующего спутника, темной горячей тенью прижавшегося к нему спиной и пьющего ароматно пахнущее нечто из глиняного кувшина с плохо различимой надписью "Улыбка Императора". - Теперь это твой инструмент, А-Чжань. Твое духовное оружие. Продолжение твоего чистого сердца, искренней души и мощного золотого ядра. Гуцинь признал тебя и будет слушаться отныне и навсегда. Цени этот необыкновенный дар. Редко кому оказывают такую неслыханную честь старинные артефакты.- В  теплом и мягком голосе Лань Сиченя слышались неприкрытые восхищение, гордость и радость за одаренного не по годам  младшего братика. Решительно настроенный Ванцзы смотрел на спокойно стоящего в золотистом столбе мягкого солнечного света молчаливого ведьмака, и внезапно окончательно осознал, что сейчас случится непоправимое: - Теперь это твой инструмент, Вэй Ин. Твое духовное оружие. – Бархатным голосом, удивляясь глубоко внутри самому себе и своей невероятной смелости, младший наследник правящей ветви клана Лань с невозмутимым внешне лицом повторил все те слова, которые ему много лет назад сказал старший брат. И сделал то, что в этот захватывающий момент не ожидал никто – подарил практически незнакомому ведьмаку Вэй Усяню один из самых древних и загадочных инструментов в сокровищнице клана. - Я не уверен, что могу принять такой ценный дар, Лань Чжань. Старик Лань тебя за это однозначно убьет, если перед этим не схватит искажение ци. – Озадаченный ведьмак с одной стороны был совершенно счастлив получить эту удивительную флейту в свое безраздельное пользование, а с другой стороны, как первый адепт одного из Великих кланов, как никто другой знал, что такие ценные и антикварные магические вещи из сокровищницы так просто нельзя взять и подарить первому встречному.- У вас же точно есть какое-нибудь запрещающее правило на этот счёт?! - Нет. Пока такого правила нет. – Младший нефрит внутри себя улыбнулся, представив перекосившееся в ужасе лицо любимого дядюшки и престарелых, заросших мхом старейшин в ответ на свой вопиющий поступок. И то жесткое наказание, которое он за это получит незамедлительно. – Но, думаю, быстро появится.  А пока я, как прямой наследник правящей ветви Лань, имею право распорядиться своей будущей драгоценностью так, как считаю нужным. Тем более, флейта сама тебя выбрала. - И все равно я переживаю за тебя, Лань Чжань! - Вэй Ин. Просто прими этот дар. И пообещай мне быть с ней аккуратнее- магические музыкальные инструменты обладают невероятной мощью в правильных руках. Думаю, тебе надо посоветоваться с Сиченем, как лучше с ней обращаться.- Уверенность Лань Ванцзы в том, что он поступает верно, росла с каждой секундой. - Обещаю!! Спасибо! Это самый бесценный подарок, который я когда-либо получал!!- Искренняя благодарность звучала в растроганном голосе Усяня, который неверяще сжимал небольшую теплую и чуть пульсирующую в горячих ладонях родную флейту, которая радостно обвивала красной шелковой кисточкой длинные пальцы. – Придется научиться играть на дицзы. Я ведь толком и не умею! Младший господин Лань с невозмутимым лицом протянул Вэй Усяню черный бархатный богато расшитый золотыми и красными нитями чехол. А расчувствовавшийся Вэй Ин вдруг, не сдержав внезапного порыва, крепко обнял и жарко прижал к себе обоими сильными руками остолбеневшего светлого заклинателя. И вот так они и стояли посреди наполненной мягким теплым солнечным светом и настоящими чудесами фамильной библиотеки клана Лань. И каждый втайне мечтал, чтоб этот упоительный момент неземного спокойствия, которое вдруг снизошло на них, не заканчивался никогда. Первым крепкие горячие объятия ослабил Вэй Ин, когда почувствовал, что на смену вселенскому спокойствию внутри стал подниматься настоящий сокрушительный ураган эмоций, который требовал явного продолжения. И отошел от замершего статуей Ванцзы, стоявшего в этот миг с бордовыми кончиками ушей и практически темными глазами с едва заметной золотистой радужкой, сдерживаясь из последних сил, чтоб не наброситься и не начать жадно целовать это демоническое создание. - Что передали из Гонконга?- Взволнованный голос, прозвучавший с предательской хрипотцой, выдавал Усяня с потрохами, и не будь прекрасный Ванцзы так занят тушением неистового пожара последней категории на внутреннем ядерном реакторе, то заметил бы явные признаки странного поведения ведьмака. - Две новости- от брата и господина Цзян. – Глубокий бархатный голос тоже звучал на пару тонов ниже обычного. - О, что там Цзян Чэн? -Отвлекшийся Вэй Усянь запоздало подумал, что за эти безмятежные дни, наполненные чудесными приключениями с новым напарником, он о брате вообще не вспоминал, за исключением вечера, когда обсуждали поимку демона. Да и сотовый телефон на заповедной территории Гусу Лань был совершенно бесполезным куском пластика, разве что у него теперь есть пара невероятных фотографий горячего младшего нефрита с маленькими пандами и захватывающей красоты рыжих скал с одинокими, причудливо растущими соснами. - Ты должен завтра быть к вечеру в Пристани Лотоса. Будет важное мероприятие. -О блин! А как же ты, Лань Чжань? Поедешь со мной?! Думаю, дядя Цзян найдет тебе комнату. А если не найдет- поспишь со мной! Мне кажется, ты единственный, кто со мной спит с настоящим удовольствием! - Несущий свою обычную ерунду Усянь тут же понял, о каком знаменательном мероприятии шла речь. Уши младшего нефрита, которые только вернулись к своему жемчужному оттенку, снова предательски стали наливаться розовым. " О, всемогущие небожители, Вэй Ин!! Ты хоть понимаешь, что иногда вылетает из твоих потрясающе притягательных губ?"- Мысли светлого заклинателя, к счастью, было не прочитать на его невозмутимом лице. Хотя не признать, что в словах юного ведьмака присутствует непреложная истина, смущенный Ванцзы не мог. - Это второе письмо. Брат, к сожалению, не сможет присутствовать на торжественном ритуале посвящения. Я вместо него. Выезжаем сегодня после обеда. Путь неблизкий. По старинным устоявшимся традициям на таинственном обряде посвящения нового главы клана, не важно будущего или действующего, должны были присутствовать другие главы или хотя бы наследники всех остальных Великих Кланов. И поэтому в Пристани Лотоса завтра с нетерпением ожидали почетных высоких гостей семейств Не, Лань, Цзинь и Вэнь. - О, отличная новость! Я тебе проведу незабываемую экскурсию по лотосовым озерам и по местной кухне! Ты даже не представляешь, как там бывает весело! А все самые лучшие девчонки Пристани просто умрут, когда увидят, какой ты классный!!!- Вэй Ин с восторгом представил, как будет катать на маленькой деревянной лодке своего нового красивого друга по тайным заводям и секретным местечкам, где они с Цзян Чэном пропадали все босоногое детство. При упоминании о каких-то девчонках настроение у Ванцзы резко испортилось. И поэтому он укоризненно взглянул на своего недогадливого напарника, который не понял этой резкой смены настроения, и ушел читать дальше Демонологию Высшего Призыва. Небольшой колокол мелодичным глубоким звоном оповестил о времени обеда, когда Вэй Усянь появился в резных дверях библиотеки, закончив изучать очередные сложные трактаты. Яснее ничего не стало, кроме того, что призыватель мо-Вана не просто заклинатель, а обладатель невероятной магической мощи и немалых тайных знаний, потому что призыв требовал колоссальных затрат энергии и внутреннего ядра. Задумчивый Ванцзы остался еще дочитывать старый свиток о темных магических ритуалах, связанных с открытыми вратами Диюя, а вовремя вспомнивший свои ночные видения ведьмак решил прогуляться до таинственных красных печатей, заинтриговавших его не на шутку. День был удивительно теплый и солнечный. В высоком ярко-голубом, почти прозрачном небе стояли белые громады кучевых облаков. Казалось, что облака не двигались, и только долго вглядываясь в них, можно было заметить, что они медленно меняли свои очертания и как бы разрастались в вышину. Их ослепительные и твердые вершины уходили все выше к зениту. Временами от этих нарастающих облаков долетал глухой и протяжный звук – похожий не то очень далекий и приглушенный гром, не то на мерный гул пролетающих на невероятной высоте самолетов. Поднявшись, наконец, на высокую пустынную скалу с ровной, словно срезанной острым ножом площадкой на самой верхушке, к которой вела заросшая каменистая тропинка и пара навесных, угрожающего вида мостиков над бездонными пропастями, в которых отдаленным рокотом шумели пенящиеся водные потоки, любопытный Усянь оказался перед большой поляной, казавшейся небесно-голубой из-за росших здесь в обилии цветущих горечавок. В отдалении виднелся уютный маленький деревянный домик традиционной постройки с широкой деревянной верандой. Присев на теплые, нагретые жарким солнцем деревяшки, пахнущие можжевеловой смолой, сосновым лесом и еще чем-то очень знакомым, проницательный ведьмак почувствовал странный волшебный барьер, сплетенный из совершенно неожиданной в клане, исповедующем Светлый Путь, ограничивающей ведьминской иньской магии. Быстро нарисовав в звенящем прозрачном воздухе собственноручно изобретенные проявляющие печати, через несколько секунд Усянь, приоткрыв рот, с удивлением наблюдал по всему периметру неприметной хижины алую вязь древних заклинаний страшной силы. С интересом разглядывая таинственные старые иероглифы, юный ведьмак внезапно почувствовал, как собственные силы начинают его понемногу покидать, как только он оказывался в пределах заколдованного периметра. Словно песок, неумолимо высыпающийся из перевернутых песочных часов. Наваливалась вялость, какая-то апатия и единственное желание лечь и смотреть, как кружащиеся в высоте таинственные темные птицы бросали без сожаления этот скалистый, лесной и торжественный край, полный хрустальных водопадов, бурно шумящих горных ручьев, непролазных зарослей, сухой прошлогодней листвы, мерного гула сосен и воздуха, пахнущего смолой и каменистыми мхами. Но стоило выйти с зачарованной веранды, как обворованное жуткими заклинаниями красное ядро потихоньку успокоилось, наполняясь чистой трансформируемой иньской энергией, в обилии имеющейся в окружающей природе. Глубоко вздохнув несколько раз, Вэй Ин вновь почувствовал себя живым. Над горной далью вновь стояло марево. Утреннее безмятежное небо было затянуто мглой – сизой и настолько плотной, что через нее почти не просвечивали черные клубы грозовых туч и характерные облачные валы с рваными желтыми космами, спускавшимися до самой земли. - "Как интересно! Похоже на настоящую тюрьму для загадочного существа, обладающего невероятной мощью!" - Еще раз внимательно прошелся вокруг дома юный специалист по темной магии. - " Не убивает, но лишает почти всей темной силы, оставляя жалкие крохи, только чтоб чувствовать себя не совсем полным ничтожеством. Страшное, жуткое наказание. Какая печальная жизнь, должно быть, была у этого несчастного заклинателя." Глухой сумрак прошел внезапной морской голубой волной по нежным цветам. Солнечное золотое освещение потихоньку меркло. Воздух потускнел и далекий грозный ропот прокатился от края до края лесов и замер где-то над потемневшими терракотовыми острыми скалами. Увлеченный страшным открытием Усянь даже не оборачивался, запоминая новую вязь привычных заклинаний. - Вэй Ин! – Неожиданно раздался уверенный громкий голос Ванцзы– Гроза сейчас начнется. Бегом В Цзинши! - Да, еще минутку! – ответил рассеянно ведьмак, упершись в особенно сложные переплетения вязи. Страшный гром расколол небо, вздрогнули немые горы, но в раскидистых соснах и высоких кипарисах еще бродили последние отблески гаснущего солнца. Торопившийся Лань Ванцзы, который не видел и не чувствовал таинственный барьер, не действующий на светлое золотое ядро, подгонял замершего темного заклинателя: - Посмотри назад! В Гусу нельзя оставаться на улице в такую непогоду! Опасно! Усянь не обернулся. Спиной он чувствовал, что сзади идет дикая тьма, и мокрая водная пыль – уже опадающие острые иголки с колышущихся под ураганным ветром сосен летели колючим ливнем в лицо и растрепанные волосы. Спасаясь от грозы, низко носились над хижиной кричащие испуганные стрижи. Вэй Ин торопился. Оставалось всего несколько иероглифов, чтоб понять эту страшную загадку. И тогда разозлившийся Лань Чжань резко схватил его за руку. Очнувшийся ведьмак услышал стремительный гул, будто древнее море снова проснулось и гигантские океанические волны шли на него, затопляя скалы, леса, дорожки и маленькие мостики, суматошно колыхающиеся над глухо рокочущими пропастями. Тогда Усянь, наконец, оглянулся. Черный мрак бушующей стихии стоял над бездной за ним. Вечнозеленые леса на древних скалах качались. За ними свинцовой стеной шумел чудовищный ливень, изрезанный яркими желто-салатовыми трещинами молний. Первая тяжелая капля холодным кнутом щелкнула по горячей руке. Решительный Вэй Ин спрятал свою волшебную флейту в защищенный мешочек цянкунь, перехватил взбудораженного Ванцзы за запястье и стремительно потащил его к спасительно белеющей на фоне остатков ясного неба Цзинши, стоявшей неподалеку на противоположной скале. В побледневшие лица юных заклинателей ударила водяная пыль. Синей холодной метелью закружились и залепили глаза мокрые голубые лепестки опадающих горечавок. Страшной силы молния расколола вековую сосну на утесе неподалеку. И тут Вэй Усянь будто оглох. Неистовый ливень обрушился с низкого неба, смывая со страшным грохотом все следы еще недавно мерцающих алым жутких иероглифов. Промокшие насквозь и подрагивающие от пронизывающего холода заклинатели через десять минут добрались до Цзинши. Быстро скинув мокрые вещи на пороге и оставляя влажные следы на каменном полу, возбужденные страшной разгулявшейся стихией Усянь с Ванцзы оказались в одном нижнем белье у разгорающегося веселым треском под воздушными заклинаниями жаркого камина, полного сандаловых деревяшек. И как будто вместе с отступающим зябким ознобом потихоньку появлялась неловкая тишина, в которой двое практически обнаженных юношей бросали друг на друга незаметные испытующие взгляды, пылающие плохо скрываемой неутолимой страстью. Вэй Ин, тихонько сглотнув, зачарованно уставился на накачанного мускулистого Ванцзы, который стоял в одних узких белоснежных брифах, намокших настолько, что практически ничего не скрывали. Природа явно была щедра к младшему нефриту. И все это, в совокупности с влажным, мерцающим огненными капельками отражений, сильным телом с выраженными квадратами пресса, стройными длинными и атлетическими ногами, накачанными широкими плечами и грудью с темными горошинами сосков и аккуратной талией, вызывало в разгоряченном и взбудораженном ведьмаке только одно желание- подойти и прикоснуться к этому неземному совершенству сначала уверенными пальцами, а затем горячими губами, изучив и распробовав каждый восхитительный сантиметр этого невероятного образца магического мира. Реакция алого магического ядра не заставила себя ждать, сконцентрировав дикий всплеск жаркой энергии сначала в области пупка, а затем горячо ухнув в низ живота и в мокрое белье. Поняв, что сейчас будет неизбежная катастрофа от предательски подводящего юношеского организма, смущенный Усянь быстро ретировался в прохладный душ, где ему понадобилось лишь коснуться своей возбужденной плоти, чтоб наступила долгожданная оглушающая разрядка: "Охуеть! Дожились, Вэй Ин! Влажные фантазии и на кого?!! На напарника! На мужчину!! С чем Вас, господин Вэй, и поздравляем,гетеросексуальный Вы наш! Встретил, называется, идеальную девушку! Придурок!!" И пока один неопытный ведьмак занимался самобичеванием под прохладным душем, другой, такой же неопытный заклинатель, пытался утихомирить свою восставшую плоть в стойке на руках на деревянной террасе под проливным дождем.