Секретные материалы, или особый отдел Юмин (幽冥)

Вэй Ин очнулся из полудремы и выглянул в окно - они с Лань Чжанем все еще поднимались вверх, к священным вершинам гор Лушань. Дорога шла, извиваясь по узкой расселине, где слева внизу, очень далеко, шумели бурные воды, а справа темные пихты, росшие между глыбами скал, тянулись к серо-голубому небу. Временами попадались черные длинные туннели, освещенные желтыми глазами мерцающих фонарей, и когда светлый внедорожник опять выскакивал на свет, внизу распахивались огромные пропасти, в глубине которых лежали небольшие жилые деревеньки. Уже несколько часов перед заклинателями, уехавшими из края степей и озер, открывались величественные высокогорные пейзажи с их священной фантасмагорией громоздящихся друг на друга вершин, которые то появлялись замыленному долгой дорогой взору, то снова исчезали за очередным поворотом. Внезапно из-за поворота бросились в глаза красные крыши на холме "Гулин", выделяющиеся среди зелени деревьев. Это были загородные резиденции, самые ранние из которых были построены иностранными миссионерами еще в конце девятнадцатого века. С незапамятных времен горы Лушань считались горами небожителей. С начала обитаемого мира здесь занимались магией, используя щедрые источники светлой ци, в огромном количестве разбросанные по живописным вершинам и тайным ущельям, где обитали самые настоящие волшебные животные и легендарные существа. Потом плодородные земли предгорий стали осваивать крестьяне. Позже, когда среди людей возникли и распространились течения даосизма и буддизма именно здесь даосы и монахи прославляли свои загадочные теории совершенствования духа и тела, и принимали своих учеников. Самой главной и известной достопримечательностью всегда считался Храм Дунлиньсы, который был сооружен более полутора тысяч лет назад у северо-западного подножия гор в честь монаха Хуэйюаня, который однажды по дороге на юг решил проведать живущего в горах Лушань собрата по учению, который предложил ему задержаться на денек-другой. Кто знал, что именно этот мимолетный визит монаха изменит судьбу священных гор. Как упоминалось в старинных в летописях, глубокая тишина и спокойствие гор так потрясли просвещенного путника, что он и думать забыл о продолжении своего путешествия. К тому моменту история проникновения буддизма в Древний Китай уже насчитывала более трех сотен лет, однако широкого распространения в Поднебесной он все еще не получил. Механически переведенные с санскрита буддийские каноны были доступны пониманию лишь очень узкого круга человеческой интеллигенции и представителей властной верхушки. В те годы в моде были мистические учения, в известной степени схожие с буддизмом. Хуэйюань был хорошо знаком с учениями буддизма, конфуцианства и мистики, что помогло ему толковать буддийский канон с позиции знакомых Китаю конфуцианства и мистики. Постепенно число последователей монаха стало расти. Десятки лет прожил Хуэйюань в горах Лушань. Кроме перевода канонов, проповедования и сочинительства, человек большой эрудиции и широкой натуры, Хуэйюань собрал вокруг себя группу известных монахов и ученых и основал собственный орден. Члены его небольшого сообщества были убеждены, что после смерти они все смогут попасть в рай и избежать колеса Сансары. Все, что для этого требовалось, исчерпывалось следующим: молиться Будде, обратив свою душу к Западу, погрузиться в созерцание и, в конечном счете, достичь нирваны. Столь простой метод самосовершенствования сделал буддизм более доступным, и он стал быстро распространяться во всех слоях общества. А горы Лушань благодаря Хуэйюаню надолго превратились в центр изучения буддизма в Южном Китае. На горных тропах среди буддистов нередко встречались и даосы. Вот только путь их лежал в противоположном направлении - к юго-восточному подножию гор Лушань, к даосу Лу Сюцзину - такой же выдающейся фигуре, как буддийский монах Хуэйюань. Свою жизнь Лу Сюцзин проводил в странствиях, пока не ступил на землю Лушаньских гор, где и основал свой собственный монастырь. Затаившаяся между двумя величественными водопадами среди вековых сосен и зарослей бамбука, загадочная обитель была идеальным местом для занятия самосовершенствованием. За несколько лет пребывания в горах Лушань Лу Сюцзин отредактировал и упорядочил разрозненные даосские каноны, написал многочисленные трактаты о даосизме и подверг реформированию даосские организации. Положение и авторитет его в даосизме не уступали роли и популярности Хуэйюаня в буддизме. Просвещенный лаоши был обладателем самого полного для тех времен собрания даосских канонов, и в конце концов превратил свой монастырь в крупнейшее в стране хранилище священных книг даосов. После смерти Лу Сюцзина стали величать Великим Учителем Цзяньцзи (Простота и Тишина), а его монастырь назвали "Цзяньцзигуань". В средние веках священные горы получили настоящее процветание. В этот период число человеческих монастырей и храмов здесь достигало пятиста и более, и в отличие от других знаменитых гор Китая, в Лушаньских горах всегда царила атмосфера учености и культуры. Исстари средневековые китайские поэты, ученые, опальные чиновники заводили дружбу со служителями культа, стремясь обрести душевный покой на лоне природы. Горы Лушань всегда притягивали их к себе. Частенько священные постройки навещали и многочисленные заклинатели, которые тогда тесно общались с людьми и щедро делились драгоценными крупицами информации, помогающей достичь не бессмертия, но просвещения. Со временем слава об этих местах распространялась по миру. Вскоре стало очень престижно иметь свою резиденцию в живописных предгорьях Лушань. Китайские сановные и высокопоставленные лица, жившие в Китае священники и торговцы из России, Англии, Америки, Франции, Германии, Италии, Японии начали строить здесь свои поместья и небольшие дачи. Со временем на холме Гулин разрослось множество архитектурных композиций, которые отражали культуру и историю всех стран со своими особенностями: в горах Лушань мирно соседствовали римская и готическая церковь, постройки византийской архитектуры, которая соединила восточное и западное искусство воедино, японские домики и исламские мечети. Но сейчас путь заклинателей лежал к ступеням Силиньсы- это были древнейшие остатки священного даосского монастыря, от которого до наших дней дошли лишь мощеные мрамором, побелевшие от ветра ступени и каменные остовы ранее величественного здания, возвышающиеся на гладкой, словно срезанной ножом верхушке серой скалы. Было около шести часов вечера, и сумерки еще не наступили. На ближних вершинах неподвижно лежали длинные пласты тумана, а на более отдаленных хребтах висели пухлые громады серо-сизых и белых туч. Местами приоткрывались полосы и прогалины голубого неба, и когда через них падал солнечный луч, дома на холме Гулин ярко вспыхивали на фоне покрывавших склоны темных хвойных лесов. Наконец, машина мягко зашуршала по каменистому гравию, подъехав к стоящим на вершине автомобилям Вэнь Сюя и Сюэ Яна. Вэй Ин стремительно выскочил из автомобиля, радуясь возможности размять застывшие от долгой дороги мышцы. Ноги его тут же утонули в сырой траве откоса, где на коротких стеблях распустились фиолетово-синие горечавки, похожие на звезды. Часть площадки была обнесена оградой. Стремительно направившись к возвышающимся светлым ступеням, заклинатели уже на подходе заметили непривычные контрастные оттенки, не свойственные серому мрамору, почти раскрошившемуся от времени, палящего солнца и суровых ветров. Вэнь Сюй стоял в сторонке и спокойно разговаривал по телефону. Где-то на середине разноцветной лестницы виднелись казавшиеся крошечными бумажными куколками силуэты Сюэ Яна, который эпизодически ярко мигал светом фотовспышек, и Не Хуайсана, который, кажется, опорожнял желудок в ближайшие темные кусты. Шаг за шагом Усянь медленно поднимался, ведомый тончайшей нитью демонической ци, которая черным дымчатым шнуром еле видно лежала на поверхности каждой ступени. За ним спокойно шел Лань Ванцзы, внимательно оглядываясь в поисках подозрительных улик вокруг. -Видишь? - Низкий полный голос внезапно нарушил безмолвие на горной вершине, прерываемое лишь порывами стремительного ветра. -Да. Тянется по ступеням к вершине. Демоническая. С каждым пройденным десятком плит нить становилась все шире и шире. К трехсотой ступени она уже напоминала небольшой контрастный ковер, который ярко выделялся волнующимся черным вязаным полотном на пепельной мраморной крошке. С боков к черным лепесткам тьмы вдруг стали аккуратно приплетаться бордовые подсохшие ручейки. Лань Чжань надел перчатки, которые он достал предусмотрительно из бардачка, протянув заботливо одну пару Вэй Ину. Затем наклонился и провел длинным музыкальным пальцем по одной из темно-красных полос, а потом поднес их к носу, глубоко втянув солоноватый железистый запах, который здесь в горах причудливо смешивался с горьковатым запахом цветущей полыни и бессмертника, покрывающего склон. -Кровь. - Смотри, Лань Чжань! - Звонкий голос серьезного ведьмака привлек Ванцзы.- Вот и первые ласточки. Вэй Ин, наклонившись, внимательно рассматривал одну из ступеней, на которой крови уже было значительно больше. Подойдя поближе и опустившись к лохматой голове своего напарника, заклинатель с недоумением разглядел широкое и очень острое лезвие. Было ощущение, словно в мраморную ступень со страшной силой вбили или вплавили несколько древних длинных мечей острием вверх. Шаг за шагом, поднимаясь наверх к работающему Сюэ Яну, они склонялись над каждым следующим возвышением, с недоумением обнаруживая все новые и новые бритвенно-острые лезвия. Крови тоже становилось все больше и больше. И вот она уже свежими алыми лужицами страшно блестит в лучах последнего закатного солнца на сером мраморе около каждого металлического выроста. Дойдя до шестидесятой ступени ведьмак остановился. - Выглядит не просто жутко. И кажется, я уже догадываюсь, что мы сейчас увидим. - Нахмурившийся Вэй Усянь с красными огоньками в глазах задумчиво покачал головой, и понял глаза вверх, где в паре метров от него юный оперативник-судмедэксперт закрывал своей спиной в привычной темной футболке Металлика очередную жертву. -А, приехали! Ну знакомьтесь, наша Русалочка.- Хрипловатым голосом произнес Сюэ Ян и сделал приглашающий жест. Из кармана черных рваных джинс одиноко торчал радужным кончиком пакетик Скиттлз. Металлические лезвия, словно из черненой стали, ковавшейся в самых глубинах преисподней, заканчивались ровно на шестьдесят третьей ступени, на которой крови было столько, что она широким водопадом стекала вниз, разукрашивая безжизненные серые камни переливчатыми лаковыми алыми красками. А на небольшой террасе, которой заканчивалась лестница, лежало нечто, лишь отдаленно напоминающее человека, а не кровавый мешок с костями. Это на первый взгляд был молодой мужчина, упитанного телосложения, с обезображенным от выражения нечеловеческого страдания лицом. Он был весь в черном, спутанные длинные черные с проседью волосы прикрывал черный прозрачный платок. Его по-южному бледное лицо с большим, горестно кривившимся от боли ртом, заполненном раскрошенными в мучительном спазме зубами, напоминало Ванцзы знаменитую картину средневекового ада, которую он однажды видел в Метрополитен-музее. - Как будто на Ян ван Эйка смотрю. - Вэй Ин за спиной произнес знакомую фамилию, и Лань Чжань вздрогнул от такого совпадения мыслей. И вспомнил этот ошеломляющий удар, который получил, внезапно очутившись перед старым, потрескавшимся от времени мрачным диптихом со сценой из Страшного Суда, где под распростертыми объятиями гигантского и грозного скелета падают каскады проклятых душ, каждый из которых подвергается другой форме наказания. В нижнем углу человек кричит от боли, когда его глотает змей. Это было так реалистично, что младший нефрит почти слышал эти ужасающие звуки пыток: растрескивание костей и скрежет зубов монстров, неустанно преследующих грешников. Вот и сейчас первыми в глаза бросались ошметки плоти, костей, сухожилий и суставов, которые остались от ступней и голеней несчастной жертвы. - Его заставили идти босиком по ступеням наверх. Когда сил перестало хватать, он продолжил ползти на коленях, а затем уже держался за мраморную лестницу руками и животом. - Даже привыкший ко всему Сюэ Ян качал головой, оценивая весь масштаб смертельной пытки. Взгляд Ванцзы скользнул по разорванной в клочья одежде на коленях, бедрах и животе. Пропитанные кровью куски черной ткани смешивались с пожухшими коричневато-бордовыми струпьями кожи и мышц на обезображенных конечностях. Одиноко белели гладкими перламутровыми хрящами коленные чашечки с ровными поперечными надрезами на твердой ткани. На нескольких верхних ступеньках были разбросаны толстые бордовые цилиндры. Внимательно приглядевшись, юный нефрит почувствовал, как к горлу подкатила еле сдерживаемая тошнота- это были обрубки пальцев с тонкой запекшейся пленкой подсыхающей кожи. - А дыра в груди?- Побледневший Усянь, который, судя по внешнему виду, так же пытался справиться с бунтующим содержимым желудка, засунул руку в черной перчатке куда-то в отверстие в грудной клетке, где она тут же исчезла, растворившись в жидкой тьме. -Вырвано сердце. Живому. Кровь с крупных сосудах не успела свернуться.- Судмедэксперт помахивал в задумчивости надутой резиновой рукой перед лицом. - Ядро тоже вырвано. Из-за кустов показался совершенно зеленый Не Хуайсан. Пошатываясь, он приблизился к обезображенному трупу, но, почувствовав снова рвотные позывы, поспешно вернулся к своему невеселому занятию, проклиная обильный обед в Пристани Лотоса. - Это, что, нахрен, за сказочный пиздец?! - зычный голос Цзян Чэна раздался с нижних ступеней, где начинались кровавые реки и острые лезвия. -Пиздец будет на пару пролетов выше, А-Чэн. А это так, для затравки.- Невесело пробормотал Вэй Ин, глядя на сосредоточенных Сиченя и брата, которые поднимались сбоку, внимательно осматривая окружающее пространство на наличие видимых улик. - Охуеть... Лютая ебанина... - Пожалуй, все присутствующие на террасе единогласно согласились с таким кратким и емким описанием текущей ситуации. Кроме Лань Сиченя, который в неприкрытом ужасе смотрел в обезображенное лицо жертвы, с которой они пару раз встречались на некоторых мероприятиях в магических сообществах. - Это же Цзинь.. Цзинь Цзысюнь..