Грехопадение

      В этот день Джорджия Нортон не узнает сколько минут нужно выдерживать оборотное зелье после добавления пучка спорыша прежде, чем добавить в котел пиявок, количество которых для нее также останется неизвестным. Не узнает, что Напиток Живой Смерти на самом деле лишь вводит человека в глубокий сон, из которого невозможно очнуться, если не выпить тонизирующее зелье под названием Виггенвельд, более известное, как Рябиновый отвар. Не узнает, сколько раз Паркинсон завизжит, разрезая лягушку для ингредиентов. Не узнает, что Амортенция для Теодора Нотта ничем не пахнет, а почему так произошло, ведь зелье действует абсолютно на каждого, у кого есть хоть что-то ( кто-то) греющее душу - ей и вовсе было бы неинтересно. Но и этого Джорджия Нортон в этот день не узнает.       А все потому, что она, прогуляв урок зельеварения, сидела на подоконнике напротив класса Древних рун, дожидаясь окончания занятия. Сидела и смотрела пустым взглядом в дверь, ведь не спала всю ночь, читая подаренную книгу. Хоть и была она написана до того, как все маховики (почти) были уничтожены Министерством , ей удалось узнать несколько интересных фактов о последствиях вмешательства в ход истории. И чем дальше она читала, тем тревожнее себя чувствовала, осознавая, что она нарушила главное правило использования маховика - показалась самой себе. И уже даже привыкнув к мысли, что Нортон видела себя из будущего, ее раздумья поползли дальше, разлетаясь на тысячи лик вокруг Хогвартса. Самыми важными для нее были вопросы «Что же такого ужасного могло случиться в будущем, что ей пришлось поступить так опрометчиво?» и «Что конкретно из окружающей ее сейчас реальности дало сбой из-за такого вмешательства?». В одном Джорджия была уверена точно: маховик ей необходим, а зачем… она не знала.       Прозвучал протяжный колокольный звон, звук которого заполнил пустынные коридоры, и десятки дверей раскрылись, выпуская толпу шумных студентов на перерыв. Поймала на себе угрюмый взгляд Уизли, недоуменный Поттера и десятки других, а Грейнджер все не выходила. И когда профессор Макгиллони покинула класс вслед за всеми, Джо, потеряв терпение, спрыгнула с подоконника и вошла внутрь.       —Грейнджер,— позвала.       Плечи Гермионы вздрогнули, она обернулась, вскидывая брови в удивленной гримасе.       —Нортон?— голосок дрожал, нервничала.       Захлопнув за собой дверь, Джо прошла вдоль всего класса и забралась на парту перед той, где сидела Гермиона, обложившись свитками с рунами.       — Есть разговор.       Гриффиндорка поджала губы и, глубоко вздохнув, вздернула нос.       — Поэтому ты глаз с меня не сводишь с начала года?— пыталась огрызнуться, но не вышло из-за дрожащего подбородка.       — Поэтому,— кивнула Джо, взглядом впиваясь в кулон на ее шее,— у меня есть вопрос, который я хочу задать, но мне бы было проще, если бы ты заранее пообещала никому не рассказывать о нашем разговоре.       — С чего мне это делать?       Джорджия улыбнулась уголком губ, ожидаемо.       — Ты слышала о вечеринке Слизерина, которую устраивали в начале года?       Карие глаза слегка распахнулись, челюсть стиснулась, спина - струна арфы, выпрямилась и вот-вот зазвенит от напряжения. Золотая девочка не умела врать, и это было понятно с первого взгляда.       — Все слышали,— ответила.       Уклончиво, как и ожидалось.       — Я видела там девушку, красивую блондинку, с очень похожим на твой кулоном,— скользнула взглядом по маховику,— где купить такой?       — Почему бы не спросить у той девушки, раз она была на вечеринке?— нахмурила густые брови.       — А почему бы не спросить у тебя?       Гермиона усмехнулась, хаотично складывая свитки в сумку дрожащими руками. Пыталась тщательно подобрать слова, чтобы как можно скорее закончить этот разговор и уйти прочь от угрюмой рыжей слизеринки, но так и не нашлась с ответом. А Джо видела все это по ее лицу и, закатив глаза, перешла сразу к делу.       — Дело в том, что той девушки я больше не видела,— наблюдает, как Гермиона встает и быстрым шагом направляется к выходу из класса,— собственно, как и до вечеринки.       — Что ж, Хогвартс — большая школа, может затерялось в памяти?—взялась за ручку двери, но та не поддалась,— Ты заперла нас? Открой дверь.       — Я знаю, что это была ты.       Молчание било по ушам Джорджии, в то время как пульс Грейнджер зашкалил до такой степени, что казалось сердце вот-вот разорвется. Не могла обернуться , ведь не умела врать.       — Не понимаю, о чем ты,—нервно усмехнулась, не оборачиваясь,— и у меня нет времени играть в ваши игры,— достала палочку и направила на замок,— Алох…       — Я знаю про тебя и Малфоя.       Деревко в руке Грейнджер треснуло от стальной хватки.       — Я знаю про вас, потому что видела, как вы выходили из Выручай-Комнаты пару недель назад,— видела, как трясутся плечи Гермионы,— на Карте Мародеров, слышала о такой?       Грейнджер отшатнулась от двери, стукаясь поясницей о стоящую позади нее парту. Тишину заполнило ее частое дыхание, а карие глаза щипало от слез. Школьная сумка упала с плеча, рассыпая содержимое по полу. Так и не обернулась.       — И мне нет дела до того, чем вы там занимались,— заверила Джо,— я лишь прошу тебя помочь мне в одном деле, взамен на мое молчание.       И Нортон замолчала, давая Гермионе успокоиться. Конечно же она и не собиралась никому ничего рассказывать, ведь все это ее никак не касалось, и вообще она была бы рада не использовать шантаж, но ох уж эти гриффиндорцы!       — Ни одной живой душе,— прошептала Грейнджер, опуская голову.       Джо усмехнулась:       — И ни одной мёртвой,— ведь вокруг нее лишь такие и остались.       Наконец обернулась, и Нортон не сдержала улыбки при виде красных щек и глаз на мокром месте. Гермиона утерла их рукавом и глубоко вздохнула, поднимая взгляд на Джорджию. Ее глаза цветом напоминали расплавленную медь, и Нортон была уверена, что когда их разговор только начался, металл находился в своей твердой форме.       Дрожащими губами:       — Что за дело?       Джо кивнула на кулон:       — Где взяла его?       Грейнджер схватилась тонкими пальчиками за круглую ось, опоясывающую маленькие песочные часы и вгляделась в лицо слизеринки.       — Достался от бабушки.       — Ответ неверный,— спрыгнула с парты и направилась в сторону Гермионы, которая, казалось, словно вросла в пол,— а если и да, то твоя бабуля-маггл — поразительная женщина, раз владела маховиком времени, которые уничтожили ещё до твоего рождения.       — Откуда ты знаешь?— прошипела, сдерживая слезы.       Грейнджер чувствовала себя абсолютно голой, словно Нортон знала о ней все, держать лицо с каждой секундой становилось все труднее и труднее.       — Успокойся, пожалуйста,— мягко, насколько могла, улыбнулась, хоть и не была уверена, что получилось,— тебе не стоит переживать о своих маленьких тайнах, пока мы дружим.       Гриффиндорка вздрогнула и присела на корточки, собирая валяющиеся учебники.       — Дружим?— усмехнулась, дрожащим голосом.       Какой же жалкой она себя ощущала, сидит практически на коленях перед слизеринкой, пока та ее откровенно шантажирует и издевается. В очередной раз прокляла себя за то, что связалась с Мал…со Слизерином. Но ее глаза вдруг расширились, когда в поле зрения попали рыжие волосы и тонкие руки, подхватывавшие ее свитки.       — О да,— протянула их,— мы теперь будем много времени проводить вместе, Гермиона.       Ее губа задрожала, а слезы предательски хлынули из глаз, ну какая жалкая!       — Эй,— Джорджия коснулась ее руки, но Грейнджер молниеносно ее отдернула, будто от адского пламени спасала,— поверь, я стану лучшим слизеринцем в твоей жизни.       Непонимающе моргнула, поднимаясь на ноги и закидывая сумку на плечо. Нортон поднялась следом, не сводя взгляда с ее лица.       — Малфой ведь тот ещё мудак.       Неожиданно для себя Гермиона нервно усмехнулась, и тут же замолчала, впиваясь изучающим взглядом в новые для себя черты лица. Губы дрожали, норовя растянуться в улыбке, ведь Грейнджер всегда была доброй по натуре своей и пыталась искать в людях то хорошее, что они, возможно, прятали.       — На сегодня, я думаю, с тебя хватит потрясений,— Джо обошла ее стороной и, выходя из класса, крикнула, не оборачиваясь,— увидимся завтра.       А гриффиндорка так и осталась стоять в классе Древних рун, сминая во влажных от пота ладонях пояс сумки на своем дрожащем плече. ***       

Раз, два, три, ярость прогони! Четыре, пять, информацию начинай искать!

      Да и черт бы был с ним, с этим проклятым Хвостом. Хочет - пусть хоть ночует в спальне Теодора, мерзкий крысеныш. А вот вмешательство в ход развития событий Нотта-старшего - вот он, настоящий звоночек к тому, что пора отодвинуть прелести обычной подростковой жизни на второй план и начинать отстаивать право носить знаменитую фамилию. Спросите, каково быть сыном Асмодея Нотта? Теодор усмехнется, взмахнет кудрями, открывая шрам, подаренный отцом в восемь лет, и ответит: « Интригует до смерти».       Тео не боялся его, ведь у папочки была тьма (хах!) возможностей убить своего отпрыска, но, как видите, живой, да вполне здоровый. Побитый, правда, да с целым рядом умерщвляющих душу пороков, ну а кому легко в наше время?       Подумал-подумал недельку, слоняясь по Хогвартсу бледнее призрака Кровавого Барона, да и воспрянул духом, а чего грустить? Ведь на горизонте замаячило долгожданное воссоединение отца и сына, хоть магодраму пиши - ну до чего трогательно!       Громче обычного шелестел пергаментом в библиотеке, скрипел зубами, а ведь хотел сделать что-то сам, но папенька, словно назло, все равно вставляет свои пять кнатов, прячась в тени (хах!).       Заколдовал выбранные книги отталкивающими чарами, поэтому каждая девчушка , которой взбредет в голову предложить ему себя, дабы присесть на член прямо в обители знаний, увидит лишь нудные учебники по гербологии, нумерологии и так далее. Ну каков умница этот Теодор Нотт : красив, умен, талантлив, сексуален, так и тянет упасть на колени широко высунув язык. А то что породил его сам Дьявол, ходят ведь слухи, да и что? Он ведь такой красивый, этот Теодор Нотт! И такой умница!       Люди, по природе своей, никогда не видят того, что скрыто за кудрями, за красивыми глазами и улыбкой, что слепит и при свете дня. Наивный сброд, ничего не смыслящий в сущности жизни. Наивные глупцы, уповающие на добро во всем мире, хоть и прогнил он, вместе с этими самыми глупцами, до самого ядра земного. Счастливый конец - лишь иллюзия, интерпретацию которой все выбирают сами, так ведь удобнее. В итоге: остался с одной ногой - но ведь жив, какое счастье; лишился рассудка - уготовано Богом, специально для него, чтобы скрыть таящееся добро в помутнении сознания, создавая свой уютный мирок, ведь жизнь так несправедлива, а сейчас хорошо, и бабочки летают; умер - вообще красота, не увидит смерти родных и близких и то, как льются слезы над серым монументом, одним из тысяч на старом кладбище.       Судьба — лишь череда последствий за принятые решения, а волен принимать их сам человек, копая собственную могилу.       Но Теодор уже давно все это понял, осознал и принял. Пусть живут и радуются жизни, а настоящая тьма, та, что поглотит вместе со всеми надеждами - она идет. И имя этой тьме — Нотт. А уж Теодор или Асмодей — тут подождать придется, чтобы узнать наверняка.       Ведь не зря о папочке ходят слухи.. всякие. А сын и правда в отца пошел, раньше положенного осознав в каком мире был рожден. ***       Заканчивался сентябрь, листва деревьев и кустов пожелтели, осыпаясь при малейшем дуновении ветра на землю. Теперь сигаретный дым, выдыхаемый Теодором, сопровождался ещё и облачком пара, а нос краснел при тех же ветреных порывах. Последние дни месяца Тео безвылазно провел в библиотеке, ища информацию о старинных магических обрядах и артефактах, способных вернуть к жизни усопшего. Пришлось ухищряться, чтобы не быть пойманным, и залезать в запретную секцию, но и там практически ничего. А ведь и правда, с чего бы в школе храниться таким знаниям? Определенно нужно вырываться в Лютный, но ближайшие каникулы лишь на Рождество, а к тому моменту он уже должен знать хоть что-то. Нахмурив брови стучал кончиком пера по пергаменту, оставляя крохотные точки, а затем соединял их линиями, получая разные геометрические фигуры. Был в ступоре, на самом деле, прикидывал, как бы увильнуть из школы не вызвав подозрений. Да ещё и проход к Воющей хижине должен был проверить, и снова слишком много любопытных глаз вокруг, а разъедутся все только к Рождеству. Теодор отставал от графика, который, разумеется, сам себе и наметил. Отвлекался на всякое. Вот, например, как-то раз застал свою бестию за одним столом с Грейнджер, склонившихся над стопками книг и о чем-то тихо переговаривающихся. Ну и чудеса, у Нортон что, появляются друзья?       Джо всем нутром ощущала взгляды в свою сторону, но никогда не реагировала. А когда и сдавалась, поглядывая, утыкалась в кудрявую копну с зарытыми в нее пальцами, один из которых теперь украшал перстень. С Гермионой они стали встречаться несколько раз в неделю в библиотеке, где гриффиндорка постепенно раскрывала тайну того, как к ней попал маховик. И Джо не удивлялась тому, что слышала. Дамблдор, по просьбе Минервы, выпросил у Министерства разрешение на использование Гермионой маховика, чтобы та успевала быть на нескольких уроках одновременно, ведь готовилась после школы к стажировке в Министерстве, а в будущем и вовсе метила на пост министра магии. И звучало это совершенно в грейнджеровском духе, вот Нортон и поверила. Она рассказывала, что это какой-то усовершенствованный прототип, и количество оборотов, которые нужно сделать, чтобы вернуться в прошлое, не равнялось количеству нужных часов. Рассказывала об ощущениях, накрывающих после скачка во времени. Мало, на самом деле, приятного: легкое недомогание, головокружение, в первый раз ее и вовсе стошнило, но ведь чего не стерпишь ради перспективы занять желаемый пост, правда ?       — А как ты думаешь, можно ли вернуться назад в прошлое, к примеру, на месяц или год?       Густые брови ползли вверх, а глазки расширялись.       — Это же очень опасно,— голос срывался до шепота, чтобы никто не услышал, ведь Макгонагалл строго—настрого запретила Грейнджер рассказывать кому-то о маховике,— такое вмешательство может повлиять на настоящее время самым непредсказуемым способом.       — Но, то есть, можно?       Глубоко вздохнула.       — Теоретически, да.       — А сколько оборотов нужно сделать?       —Я думаю, это, конечно, всего лишь теория,— замотала головой, словно не верила в то, что говорит,— что пяти оборотов должно быть более, чем достаточно.       Гермиона замолчала, вглядываясь в то, как брови Нортон сходятся на переносице.       — Почему ты так интересуешься перемещениями во времени?— прошептала.       — Почему Малфой?— парировала Джо, поднимая взгляд на Грейнджер и улыбаясь уголком рта.       Гриффиндорка поджала губы и улыбнулась. На некоторые вопросы мы не можем дать ответов, потому что либо в них не поверят, либо мы сами о них и не догадываемся.       Джорджия вновь скользнула взглядом по столу, за которым сидел Теодор. Но читальное место уже было пустым, словно Нотта там и не было вовсе.       — Какая у тебя оценка по зельям?— спросила у Гермионы.       —«Превосходно», конечно же.       — Знаешь что-то о проклятых ранах?       Часом позже Джорджия, дождавшаяся пока Северус Снегг покинет свой кабинет, пробралась внутрь и, нахмурив брови, ходила вдоль нескончаемых стеллажей с ингредиентами для зелий, водя пальчиком по полкам. В ее левой руке был зажат листок со списком, который накидала Грейнджер.       Ещё пару часов спустя они заперлись в заброшенном туалете для девочек. ***       На следующий день Нотта и Нортон ждало очередное наказание. В этот раз они вычищали котлы в кабинете Зельеварения. Вооружившись щетками, студенты разбрелись по разным углам комнаты, время от времени перебрасываясь колкостями. Джо каждый раз закатывала глаза, не веря в то, что лежит в ее кармане и для кого это предназначалось. Также она не могла понять, что именно побудило ее сделать то, что она сделала.       Но ведь не зря же она, рискуя шкурой, обокрала Снегга?       Закончив со своими котлами, она выпрямилась и, глубоко вздохнув, закатила глаза, делая шаг к Нотту, сидящему к ней спиной. Раньше, кажется, Джорджия такого не ощущала. Это был.. трепет? Волнение?       — Слушай..       — Тео,— ответил, не оборачиваясь.       — Что?       — Меня зовут Тео, а не «слушай»,— слышала в голосе улыбку, — и да, я слушаю тебя,— замялся, смакуя во рту совершенно новую для себя последовательность букв, которую никогда не произносил раньше вслух,— Джорджия.       Джо медленно моргнула, а сердце предательски ёкнуло. Он впервые произносил ее имя, и это заставило ее.. нервничать? Святой Мерлин. Запустила дрожащие пальчики в карман мантии, пытаясь совладать с сердцебиением. Нащупала прохладную склянку.       — Держи,— протянула.       Нотт обернулся и, увидев в ее ладони зелье, вскинул брови, а от прежней улыбки не осталось ни следа.       — Что это?       — Для плеча,— ответила, упираясь взглядом куда-то в его подбородок, отчего-то не решаясь посмотреть в глаза.       Тео отряхнул руки и медленно поднялся на ноги, подходя к ней.       — Что в составе?— медово-карие глаза изучали цвет и текстуру снадобья, пытаясь на глаз определить ингредиенты.       — Полынь, гной бубботубера, печень дракона, хвост единорога и..       — Диттани,— закончил он, поднимая взгляд к ее лицу,— откуда?       — Сварила вчера,— пожала плечами.       — Нет, ингредиенты, — махнул головой,— полынь и гной ещё ладно, но остальное? Они же продаются только на чёрном рынке или..— увидел, как Джо сжала губы,— ты украла их у Снегга,— догадался, расплываясь в улыбке.       — Ты берёшь или мне вылить это?— теряла терпение, чувствуя, как тревожные волны разливаются по всему телу, как же она нервничала, словно маленькая девочка. Злилась на себя.        Тео усмехнулся, протягивая руку и, в момент когда их пальцы соприкоснулись и задержались дольше, чем следовало, чувствуя кожу друг-друга, что-то внутри него оборвалось. Джо отдернула руку, тут же пряча ее в кармане, ведь дрожь унять так и не получилось. Наблюдала, как он вскрыл пузырек и проглотил содержимое одним большим глотком, а его взгляд моментально расслабился.       — О слава Салазару,— прошептал, расстёгивая мантию и пуговицы на рубашке,— Фините Инкантатем.       Нотт оголил плечо и они воочию увидели, как рваные гниющие куски плоти заискрились золотистым цветом, затягивая рану. И когда кожа стала чистой, не считая шрамов и родинок, словно по чьему-то зову, Джо подняла взгляд на Тео, а Тео на Джо. И Нортон, больше не в силах сдерживать волнение, скупо улыбнулась, но в этом движении губ, кажется, Теодор увидел смысл жизни. Ведь она была так прекрасна, когда искренне улыбалась.       — Спаси…       Дверь в кабинет распахнулась, на пороге стоял Снегг. Молниеносно оглядев сцену, которую застал, остановился взглядом на пустой склянке в руках Нотта. Выхватил и принюхался, сощурив черные глаза.       — Печень дракона ,— цедил слова, протягивая гласные,— диттани и хвост единорога,— метнул разъяренный взгляд к Теодору,— вы что же, мистер Нотт, теперь воруете школьные запасы ингредиентов?       Сама того не ведая, Джорджия уже распахнула губы, чтобы взять вину на себя, ведь это она сделала, но Тео был быстрее.       — Получается, что так, профессор,— улыбнулся, надевая рубашку обратно.       Северус взглянул на застывшую Нортон, во все глаза смотрящую на Нотта. Но разбираться он не станет, слишком устал.       — В кабинет директора, живо,—прошипел, развернулся на каблуках и вышел из кабинета.       И Тео пошел вслед за ним, останавливаясь у двери.       — Спасибо, Джорджия,—пробормотал, обернувшись.       А Нортон так и осталась стоять в пустом кабинете, чувствуя, как сильно стучит сердце. ***       — И впредь, я надеюсь, такого не повторится,— смиряя изучающим взглядом слизеринца закончил Дамблдор.       — Конечно, директор,— кивнул Тео.       Дамблдор протянул ему склянку и, в момент когда Нотт протянул руку, застыл взглядом на перстне на его безымянном пальце. А Тео наблюдательный, Тео заметил.       — Все в порядке, профессор?       Не часто увидишь, как Альбус Дамблдор теряет дар речи.       — Да, — медленно моргнул,—да,— поднял взгляд к лицу Нотта, — какой недуг вы исцеляли этим зельем, мистер Нотт?       — Обжегся на зельеварении,—пожал плечами.       — Почему не пошли в больничное крыло?       Потому что мадам Помфри не обязательно видеть, как гниет его плечо от действия проклятья Пожирателя смерти.       — Потому что мадам Помфри и так погрязла в больных, осень — все болеют,— улыбнулся краем рта, смотря Дамблдору в глаза,— а у меня «превосходно» по зельям, вот и подумал, что сам справлюсь.       Альбус не поверил ни единому его слову, и Теодор это прекрасно знал.       — Возвращайтесь к себе,— голос дрогнул.       Теодор кивнул и поспешил выйти из кабинета. И как только горгулья, охранявшая вход, затихла, Дамблдор выудил из стенного шкафа Омут памяти, перебрал морщинистыми пальцами по склянкам на полке и, увидев нужную надпись, вылил содержимое пузырька в воду, погружаясь с головой в одно из воспоминаний, которое до этого момента считал несущественным, но оставил по старой привычке.       Жидкость приняла очертания кабинета министра магии Корнелиуса Фаджа, Дамблдор сидел в кресле напротив него, постукивая пальцами по подлокотнику.       — Я надеюсь, Альбус, что вы понимаете, что Министерство делает вам огромное одолжение, удовлетворяя вашу просьбу.       — Конечно, министр,— кивнул он,— и я почтен уровнем вашего доверия.       Фадж хмыкнул, кидая на директора Хогвартса косой взгляд. Оставшееся время они провели в молчании, ведь оба испытывали неприязнь от компании друг друга. И лишь когда скрипнула дверь его кабинета, Альбус уж вздохнул с облегчением, что скоро покинет это место. В помещение вошел молодой юноша, на шее которого висел бейджик, но имени Дамблдор не рассмотрел.       — Что так задержало вас, Чарльз?— проскрипел Корнелиус.       Молодой человек, кинув взгляд на Альбуса, скупо улыбнулся, и тут же обратился к министру:       — Вышла неразбериха с учетным журналом, министр, не каждый день ведь мы выдаем такие ценные артефакты.       — Неразбериха,— эхом отозвался Фадж, кряхтя и поднимаясь с кресла,— я давно говорил, что пора автоматизировать всю эту систему. Вот в 1984 году, к примеру..       Он продолжил свой монолог, отходя к окну, но ни Альбус, ни Чарльз его не слушали. Юноша протянул ему журнал:       — Поставьте подпись вот здесь, мистер Дамблдор,— указал пальцем на строчку в конце листа.       — Разумеется.       — Перо, сэр.       Альбус перехватил его не глядя, черканул в нужной строке и вернул все Чарльзу.       —… вот это было золотым временем для Министерства,— продолжал бубнить Фадж где-то за его спиной.       — Ваш маховик, сэр.       Молодой человек протянул кулон и Дамблдор, отчего-то, скользнул взглядом по перстню, украшающему безымянный палец Чарльза.       — Дивная вещица, — отметил директор, кивая на кольцо.       Вынырнул из Омута и медленно моргнул.       Святой Мерлин, все хуже, чем Альбус и представить мог.