***
2006 год. В забронированном клубе собралась, кажется, вся Majima Construction полным составом: Кирю не узнавал и десятой доли лиц, что калейдоскопом мелькали вокруг, хотя он провёл на строительной площадке не один день, руководя людьми Маджимы. А может, дело было в неоновом освещении, которое пятнами ложилось на всё окружение и изменяло привычное до неузнаваемости. Он пригубил «Маргариту», которую кто-то принёс ему, поглядывая на хозяина торжества. Маджима крутился на танцполе, сжимая в руках микрофон и подвывая под оглушительный минус — естественно, ещё громче музыки. Какой-то паренёк восторженно подскакивал рядом, успев содрать с себя майку и светя татуировками, сделанными по европейской моде; кто-то свистел, хлопал, выкрикивал в паузы и невпопад. Кирю хмыкнул: в караоке Маджиме всегда сносило голову, а на такую публику, он, должно быть, и вовсе был готов пуститься во все тяжкие. Здорово, что он, похоже, по-настоящему счастлив в этот день. Вечеринка, конечно, никак не была связана с днём рождения главы фирмы. Её приурочили к окончанию очередного этапа работ на «Камурочо Хиллз» — просто так уж «совпало». И все, кто знал об этом «совпадении», благоразумно помалкивали, наслаждаясь праздником. Не всё ли равно, каков формальный повод, если можно с огоньком провести время? Отставив пустой бокал, Кирю поднялся, шаря в кармане в поисках пачки сигарет и направляясь к чёрному входу. Однако у самой двери, в тёмном узком коридорчике, куда звуки из основного зала долетали уже куда приглушённее, его остановили. — Пытаешься сбежать, Кирю-чан? — протянул Маджима ему на ухо, подкравшись сзади. На какую-то секунду ему удалось застать Кирю врасплох — он ведь буквально минуту назад видел, как тот орал в микрофон, — но затем он расслабился, чуть откинувшись назад и позволив приобнять себя за талию. — И в мыслях не было. От тебя разве сбежишь? — Верно. Смазанный поцелуй, кольнувший шею, заставил Кирю коротко выдохнуть и прикрыть глаза. Он собрался сказать своё обычное «Ниисан, прошу, не сейчас…» — почти никогда не находившее отклика в напористом наглеце — но в следующую секунду Маджима сам отстранился. В полутьме коридора его улыбка блестела озорно и весело. — Ты не сбежишь, потому что эти дурни совсем забыли про торт. А мне хочется сегодня чего-нибудь сладенького под конец дня, понимаешь? Чтобы его слова нельзя было расценить превратно, Маджима снова приобнял его, но на этот раз ладони скользнули пониже спины и беззастенчиво прихватили, получая в награду ещё один растерянный вздох. — Вымогатель, — Кирю сам подался ближе и выдохнул ему в самые губы, едва не касаясь их своими: — Ты знаешь, что сегодня имеешь право просить что угодно. — И у меня скопилось немало просьб, — с мечтательным оскалом кивнул Маджима, наконец отпуская его на заслуженный перекур.***
2007 год. Выгнав из своего кабинета лейтенантов, некоторых из которых пришлось произвести в этот ранг всего пару месяцев назад, Маджима откинулся на спинку кресла и громко, протяжно вздохнул. День даже за половину не перевелил, а уже успел до смерти ему надоесть. Телефон пискнул, требуя внимания, но он ещё с минуту разглядывал потолок, чтобы затем, потянувшись и размяв шею, наконец взглянуть на новое СМС. Нишида > Сегодня в 17:00 будет собрание совета директоров Majima Construction. Пожалуйста, вы будете там очень нужны, босс (＞＜) > Обещаю, мы не задержим вас надолго. Переведя взгляд на календарь, подвешенный на стене и исколотый дротиками, которые Маджима метал в него, как в мишень дартса, он увидел, что одно из чисел обведено и снабжено подписью «долбанный совет директоров». Вспомнил, почему назначил собрание именно на сегодня — и всё равно скрипнул зубами. Всё равно покосился на мобильный, который всё ещё держал в руках. Это ведь так просто. Два нажатия кнопки, первый — всё ещё первый — номер в списке контактов. Гудки. И в лучшем случае трубку не возьмут. В худшем — попросят больше никогда на этот номер не звонить, ведь «мы же договорились, ниисан». Маджима помнил, что договорились. Исполнял свою часть договора пусть с неохотой, но на совесть — только так и стоит что-то делать ради Кирю. И худшая часть их сделки — то, что он больше не услышит его голос даже по телефону. Невозможность хотя бы на один день в году делать исключение фрустрировала. Раздражала. Злила. С грохотом разбилось стекло и разлетелись металлические обломки мобильного, брошенного со всей силы в стену напротив.***
2010 год. Кирю знал, что найдёт его в маленьком парке рядом с Западной Шичифуку — когда нужно было разыскать Маджиму в Камурочо, шестое чувство никогда его не подводило. Или, быть может, он уже достаточно хорошо изучил этого человека, чтобы находить закономерности в его непредсказуемых выходках. Маджима покачивался на качелях, лениво отталкиваясь одной ногой от земли; в пальцах сжимал недокуренную сигарету. Заметив Кирю, тут же расплылся в улыбке, но не спешил подскакивать ему навстречу. — Это призрак Камурочо или и правда сам Дракон Доджимы снова пожаловал к нам? — приветствовал взмахом руки. — Я думал, ты уже давно прохлаждаешься на Окинаве — если в таком пекле можно, конечно, прохлаждаться. Тебя было не видно больше месяца! — Я решил сделать… перерыв от прохлаждения, — Кирю остановился напротив. — Ну ради чего стоило снова срываться с тёпленького местечка? — Маджима покосился на коробку, которую он держал в руках. — В клане всё уже улеглось, Дайго больше не творит херни — и, думаю, долго ещё не будет, после такой-то взбучки… — он сделал затяжку и, лукаво сверкнув глазом, выдохнул Кирю в лицо, заставив его чуть поморщиться и взмахом руки рассеять дым. — Что случилось, выкладывай? Приют сгорел? Тебя разыскивает полиция? Правительственная система Японии терпит крах? На Рюкю упал метеорит?.. Кирю прервал поток вопросов — от каждого нового Маджима горячился только больше, — опустив ладонь на его плечо. Замолкнув, тот тяжело вздохнул и резюмировал: — Я к тому, что я не особо в настроении для той поебени, с которой ты ко мне пришёл, что бы это ни было… Давай завтра? — он заметно оживился. — Завтра я выгоню всех из бейсбольного центра, там мы сможем поболтать как следует… — Ничего не случилось. То есть… ничего плохого. Маджима вскинул брови. — А-а? Так разве бывает, что ты объявляешься в Токио, потому что ничего не случилось? — он криво осклабился. — В последние годы оно так не работало. Кирю присел перед ним на одну из перекладин, расставленных по двору на радость детишками, и распаковал коробку. Маджима уставился на маленький торт со свечой, воткнутой по центру. Но прежде, чем он успел это хоть как-то прокомментировать, Кирю опередил его: — Я просто решил тебя проведать. Ну и… не приходить же с пустыми руками. — О? Ладно, — Маджима отклонился назад и едва не потерял равновесие, но вовремя схватился за цепь качелей. — Дерьмовый ты выбрал день для инспекции, Кирю-чан. — Если ты в порядке даже в такой дерьмовый день, мне не о чем беспокоиться, — Кирю позволил себе слабую улыбку. Вытащил из кармана зажигалку и поджёг свечу. — А вообще… в прошлый раз я, кажется, забыл как следует попрощаться. Вот, навёрстываю. — Так это, выходит, прощальный тортик? — Маджима хохотнул, снова опасно качнувшись и подаваясь вперёд. Кирю хмыкнул, неопределённо пожав плечами. Мол, можешь считать его чем хочешь. В конце концов, это просто торт. Дурное настроение Маджимы таяло на глазах. Он напоказ набрал в грудь побольше воздуха, так что Кирю испугался, что сейчас хлопья крема полетят прямо в него, но затем одним коротким выдохом задул свечу, оставляя лишь тонкую дымную нить, потянувшуюся от огарка. — Прощай, ещё один сраный год, — пролаял он. Затем, подняв взгляд на Кирю, оскалился и пригрозил: — А вот со мной распрощаться будет не так уж просто, Кирю-чан. Тот кивнул, улыбаясь с пониманием. К этому он был готов с самого начала — что прощание будет долгим, вдумчивым и обстоятельным.***
2017 год. Весна выдалась холодной. Сакура зацвела всего пару дней назад, и бело-розовые лепестки, подхваченные лёгкими порывами ветра, порхали над крышами храмового комплекса, а во внутреннем дворе опускались на землю медленно, ничем не тревожимые. Никакие тревоги не проникали в храм, которым владели Дайдоджи. Его обитатели были отгорожены от внешнего мира — словно бы в стране мёртвых. Порой мертвецы возвращались в мир, но никто не узнавал их в лицо. Дайдоджи хранили покой страны надёжно и бесшумно. В недвижимости храма они запечатали само время. Однако для живых время продолжало идти. И некоторые из мёртвых помнили об этом. Присев на колени у статуи Будды, Джорю положил на подставку воскуренную палочку благовоний и прикрыл глаза, сложив руки в молитвенном жесте. Живые молятся, вспоминая мёртвых, — так почему бы мёртвому хоть раз не помолиться о живом? Тем более, живым куда нужнее покровительство удачи и благосклонность судьбы, сколь сильны они ни были бы. Агентов Дайдоджи не обязывали становиться монахами, однако физический разрыв с мирским, со всей прожитой жизнью поощрял отречься от прошлого и духовно. Так было проще — больше не цепляться за то, что навсегда утеряно. Джорю глушил тоску в медитациях и смиренно принимал свою участь, но бывали дни, когда утрата ощущалась как никогда остро. Время размывалось, но некоторые даты кололи тонким шилом в самое сердце, и то снова ныло и кровоточило — благо, Джорю к боли не привыкать. День пройдёт. Сердце поболит и вновь успокоится. Глупое сердце забудет об утрате, на которую Джорю согласился по доброй воле — до следующего цветения сакуры в мае.***
2022 год. Натягивая рыбацкие сапоги, Маджима краем уха услышал «Не стоит», сказанное Саеджимой. Обернулся и понял, что фраза была адресована не ему: Дайго кивнул и отвёл от него взгляд, снова занявшись порванной сетью. Тайга помогал ему и даже бровью не повёл, когда Маджима вышел из их жилища, прихватив с собой бутылку пива. Тайга пусть и казался порой до смешного недогадливым, но такие вещи понимал без слов: иногда душа просит одиночества. Иногда всё, что нужно человеку — это бутылка пива и шум моря в ушах. Море шумело всё громче с каждым шагом; волны разбивались о прибрежные скалы, катились по песку холодного, выцветшего пляжа, оставляя за собой белёсую пену и ошмётки водорослей, горькая вонь от которых за столько времени приелась и стала такой же частью жизни Маджимы, как промозглый морской ветер и грязь от рыбьих кишков под ногтями, которую невозможно вычистить до конца. Он сел на один из облюбованных прибрежных камней; брызги от прибоя иногда долетали на него, когда особенно крупная волна набегала на берег. Вскрыл бутылку, хлебнул горечи пополам с пеной. Над горизонтом кружились чайки. В городах — такие же сорные птицы, как голуби, но здесь они жили на свободе, не побираясь по помойкам. Сигали в море с высоты и выскакивали с набитыми мелкой рыбёшкой клювами. Глядя на них, Маджима ещё сильнее чувствовал, как его придавливает к земле. Саеджима, судя по всему, был абсолютно счастлив в этой промозглой дыре. Доджима тоже потихоньку привык — повзрослев, он стал больше ценить размеренность жизни. А Маджима… Можно вынуть бешеного пса из помойки, но вот помойку из бешеного пса… Чтобы избавиться от подступающего к горлу кома, он, зажмурившись, сделал три больших глотка подряд. И где-то между вторым и третьим ему показалось, что он услышал чьи-то шаги. Дёрнувшись — и расплескав пиво, пролив на куртку, — он повернулся в ту сторону: кто-то и правда шёл вдалеке. С возрастом фокусироваться одним глазом становилось всё труднее, и сердце замерло на мгновение, потому что приняло решение быстрее, чем глаза успели донести до него настоящее положение дел. А затем черты лица проступили яснее — и сердце поняло, что ошиблось, потому что так хотело обмануться. Отвернувшись от совершенно незнакомого человека, Маджима снова приложился к бутылке. Он уже слишком стар, чтобы ждать от судьбы подарков. Четырнадцатое мая — такой же день, как и все остальные. Только старый пёс стал немного старее, а его одиночество продлило абонемент на ещё один год.